«Портрет Дориана Грея» в «Театре на Юго-Западе»
Оригинал взят у volk в «Портрет Дориана Грея» в «Театре на Юго-Западе»
«Театр на Юго-Западе» утвердил главенствующее положение музыки в драматическом спектакле, а также использование хореографии и вообще движения (в этом театре практически невозможно увидеть стулья, актеры всё время на ногах, движутся).
И, скорее всего, сильно повлиял на своего актера, а теперь и художественного руководителя Олега Леушина, потому что и его « Дозвониться до дождя», и его «Портрет Дориана Грея» в «Театре на Юго-Западе» получились очень зрелищными и пластичными.
Любой поход в этот театр - наслаждение превосходными постановками и игрой актеров. Каждый спектакль выпускается и играется, как последний. И всегда зал забит до отказа. На «Портрете Дориана Грея» звуковое сопровождение объединяет находящихся в тесном соседстве зрителей и исполнителей в одном порыве. В первом акте музыка в целом держится тревожно-мужественного дорийского лада. Во втором акте становится торжествующей и в контексте драмы воспринимается дерзкой, наглой.
В начальной сцене зрителя заставляют вникать в смысл конфликта Белого и Черного, ассоциирующихся со светлой и темной сторонами человеческой натуры или с ангелами за правым и левым плечом. В подтверждение второй версии края одежды у Белого напоминают оперение. Но и Черное, и Белое ведут себя не как простые служивые существа, а как высшие чины, имеющие власть, так что начальная сцена пари, заключенного между Белым и Черным по поводу Дориана Грея, напоминает соглашение сатаны и Бога по поводу многострадального Иова. Постановщик Олег Леушин сам играет Белое, да так, что оно у него выходит не очень-то белым. И в качестве более понятного белого в конце спектакля Дориан встречается существо с говорящим именем Анджела…
В то время как лорд Генри, словно демон в плотном теле, искушающий и подстерегающего слабого человека, полностью соответствует Черному, без оттенков серого.
В то время, как на лице Грея прожитые годы не оставляют никаких следов, его двойник, похожий ростом и фигурой, видоизменяется на живом портрете. Никто, пожалуй, и не ожидал увидеть подобное именно в театре, а не в кино. А оно есть - Леушин решил эту задачу. По ходу действия портрет дополняется новыми персонами - теми, кого погубил Дориан, пока туда не попадает и сам автор мистической картины…
Фабула более или менее следует сюжету романа, но в постановке Леушина на десяток основных персонажей приходится примерно столько же участников танцевальной массовки. Голые торсы и молодые лица призваны радовать зрителя и указывать на тщеславие и показушность бомонда. Но мне напомнили об авторе романа, ведь биографическая книга об Оскаре Уайльде называлась «Король жизни», а его кредо именовалось «воинствующий эстет».
Несмотря на то, что имя главного героя даже имеется в названии спектакля, разделения на главных и эпизодических персонажей особо не ощущается. И это «полотно» жизни все «ширится», пока в сцене массовой блудной оргии уже не получается охватить вниманием всю картину. Если сосредоточиться на событиях своего угла сцены, то пропускаешь события в другом конце…
Актер, играющий Дориана, своим гедонизмом порождает этакое пугливое ницшеанство, норовящее остановиться у края бездны.
Дориан в конце спектакля хочет начать всё сначала.
В целом как всегда здорово, но в этот раз не особо энергично: процесс гниения всё же трудно показать искрометным.
Более полная версия в источнике.
«Театр на Юго-Западе» утвердил главенствующее положение музыки в драматическом спектакле, а также использование хореографии и вообще движения (в этом театре практически невозможно увидеть стулья, актеры всё время на ногах, движутся).
И, скорее всего, сильно повлиял на своего актера, а теперь и художественного руководителя Олега Леушина, потому что и его « Дозвониться до дождя», и его «Портрет Дориана Грея» в «Театре на Юго-Западе» получились очень зрелищными и пластичными.
Любой поход в этот театр - наслаждение превосходными постановками и игрой актеров. Каждый спектакль выпускается и играется, как последний. И всегда зал забит до отказа. На «Портрете Дориана Грея» звуковое сопровождение объединяет находящихся в тесном соседстве зрителей и исполнителей в одном порыве. В первом акте музыка в целом держится тревожно-мужественного дорийского лада. Во втором акте становится торжествующей и в контексте драмы воспринимается дерзкой, наглой.
В начальной сцене зрителя заставляют вникать в смысл конфликта Белого и Черного, ассоциирующихся со светлой и темной сторонами человеческой натуры или с ангелами за правым и левым плечом. В подтверждение второй версии края одежды у Белого напоминают оперение. Но и Черное, и Белое ведут себя не как простые служивые существа, а как высшие чины, имеющие власть, так что начальная сцена пари, заключенного между Белым и Черным по поводу Дориана Грея, напоминает соглашение сатаны и Бога по поводу многострадального Иова. Постановщик Олег Леушин сам играет Белое, да так, что оно у него выходит не очень-то белым. И в качестве более понятного белого в конце спектакля Дориан встречается существо с говорящим именем Анджела…
В то время как лорд Генри, словно демон в плотном теле, искушающий и подстерегающего слабого человека, полностью соответствует Черному, без оттенков серого.
В то время, как на лице Грея прожитые годы не оставляют никаких следов, его двойник, похожий ростом и фигурой, видоизменяется на живом портрете. Никто, пожалуй, и не ожидал увидеть подобное именно в театре, а не в кино. А оно есть - Леушин решил эту задачу. По ходу действия портрет дополняется новыми персонами - теми, кого погубил Дориан, пока туда не попадает и сам автор мистической картины…
Фабула более или менее следует сюжету романа, но в постановке Леушина на десяток основных персонажей приходится примерно столько же участников танцевальной массовки. Голые торсы и молодые лица призваны радовать зрителя и указывать на тщеславие и показушность бомонда. Но мне напомнили об авторе романа, ведь биографическая книга об Оскаре Уайльде называлась «Король жизни», а его кредо именовалось «воинствующий эстет».
Несмотря на то, что имя главного героя даже имеется в названии спектакля, разделения на главных и эпизодических персонажей особо не ощущается. И это «полотно» жизни все «ширится», пока в сцене массовой блудной оргии уже не получается охватить вниманием всю картину. Если сосредоточиться на событиях своего угла сцены, то пропускаешь события в другом конце…
Актер, играющий Дориана, своим гедонизмом порождает этакое пугливое ницшеанство, норовящее остановиться у края бездны.
Дориан в конце спектакля хочет начать всё сначала.
В целом как всегда здорово, но в этот раз не особо энергично: процесс гниения всё же трудно показать искрометным.
Более полная версия в источнике.