Внутренняя структура кранотипа популяции-3. Добавляем женщин
В целом, внутренняя структура кранотипов женских выборок популяций коллекции Хауэллса схожа с таковой для мужских выборок. Для примера сравним гистограммы расстояний Махалонобиса от обощенных кранотипов до индивидуальных у мужской и женской выборок раннесредневековых нордиков Осло (в обеих выборках по 55 черепов):
= 2.09±0.55 (1.24-3.58) против женских = 1.98±0.46 (1.00-3.42)
мужчины:
1.24 1.31 1.33 1.35 1.37 1.40
1.43 1.49 1.52 1.60
1.61 1.62 1.62 1.64 1.67 1.75 1.80
1.84 1.85 1.87 1.88 1.88 1.88 1.89 1.89 1.89 1.89 1.97
2.04 2.05 2.05 2.06 2.07 2.09 2.17 2.19
2.29 2.31 2.31 2.37
2.41 2.43 2.43 2.54 2.54
2.69 2.70 2.79 2.80
2.93 2.97 2.99
3.12
3.37
3.58
женщины:
1.00 1.10
1.22
1.46 1.47 1.53 1.54 1.55
1.61 1.62 1.65 1.65 1.68 1.73 1.74 1.75 1.76 1.76 1.78 1.79
1.82 1.85 1.86 1.86 1.88 1.90 1.94 1.98 1.98 1.98 1.98 1.98 1.99
2.00 2.02 2.02 2.03 2.07 2.10 2.11 2.16
2.23 2.23 2.24 2.29 2.36
2.43 2.45 2.47 2.57 2.59
2.71
2.91
3.34 3.42
Видно, что «аберрация» обобщенного женского антротипа на индивидуальных черепах лишь чуть слабее, чем мужского, что указывает на то, что женский антротип также находится в состоянии сплавления, очень далеком от окончательного. Сдвиг обобщенных мужского и женского антротипов нордиков относительно друга значительный - 1.42, что выражается лишь в 59% взаимного сходства (на шкале 3.46) и отбрасывает эти кранотипы на разные края их обобщенного нордического антротипа, который предполагался бы в будущем, т.е. после полного «сплавления» всех компонент в единообразную массу. Понятно, что антротип, обобщенный по мужскому и женскому кранотипам, выглядит более привлекательным для целей сравнения с кранотипами потомков этих нордиков, чем мужской и женский по отдельности, но это справедливо лишь для случаев завершённого «сплавления» разных морфологических компонентов, которые формируются неизбежно и с огромным разнообразием в силу разной динамики сплавления антротипов антиподных предков.
Дело в том, что «сплавление» разнородных компонентов - это не единственный и в ряде случаев, возможно, даже не основной процесс формирования антротипа(ов) популяции/субрасы/расы. В природе действует универсальный закон, гласящий:
«Подобное притягивает подобное».
Именно поэтому большинство супругов похожи друг на друга и, как результат, их дети похожи на них самих. Поэтому, если в определенный момент формирования популяции за счет смешивания и сплавления разнородных антиподных предковых компонентов начинают выделяться кластеры, значительно различающиеся по антротипу между собой, то может начаться процесс изоляции таких кластеров в силу действия принципа «подобное притягивает подобное» и, в результате, «сплавление» начнет трансформироваться в ректификацию специфических антротипов. Вместо одной обобщающей (усредняющей) метисной расы на выходе сплавления двух антиподных предковых антротипов получится несколько субрас, в разной степени приближенных/отдалённых от антиподных предков и обобщающего антротипа всей популяции. Понятно, что количество таких субрасовых антротипов зависит от степени исходной антиподности предков и динамики их сплавления, определяемой в большой степени динамикой прихода чужаков (с антротипом более близким к антротипам мужских выборок) на земли автохтонов (с антротипом более близким к антротипам женских выборок).
В табл.1 бирюзовый фон отмечает маргинальные значения маркеров, приближающихся к нео-предковым, а желтый - к палео-предковым, в кранотипах европеоидов при учёте кранотипов всех популяций коллекции Хауэллса. Видно, что европеоидные кранотипы, включая и их предковые, смещены к нео-(горно-лесному) типу.
Основное отличие мужских и женских выборок проявляется в том, что для мужских кранотипов наблюдаются значительные перекосы по представленности крайними (более близкими к предковым) морфологическими типами, тогда как для женских характерен примерный баланс представленностью кранотипами палео- и нео-типов.
Например, видим из табл.2, что для 3-х средневековых европейских популяций Хауэллса (Залавар, Осло, Берг) имеем следующие кластеры, приближенные к антиподным предкам:
1Za7-2Za4, т.е. 7 черепов палео-предкового типа против 4-х нео-типа в мужской выборке Залавара в сравнении с 7-ю против 6-ти в женской (1fZa7-2fZa6);
1Nr6-2Nr9 (6 против 9) в сравнении с женской 1fNr5-2fNr7 (5 против 7);
1Br5-2Br12 (5 против 12) в сравнении с женской 1fBr6-2fBr7 (6 против 7)
Т.е. даже в случае недавнего смешивания с мигрантами женские кранотипы проявляются как более инертные, менее динамичные, что и должно быть у автохтонного субстрата.
Расчеты кранотипов женских выборок популяций коллекции Хауэллса обнаружили заметные сдвиги всех женских кранотипов коллекции в сторону нео-(горно-лесного) предка при сравнении с мужскими. Аналогичные сдвиги обнаруживаются и для большинства популяций Восточно-Европейской равнины, Евразии и мира в целом.
Однако, подобный сдвиг, как уже было показано ранее, не универсален, т.е. не отражает некий природный половой диморфизм расовых кранотипов, например, как мы видели выше в посте о половом диморфизме расовых кранотипов, мужской и женский кранотипы (монголоидных) китойцев Приангарья различаются лишь в пределах погрешности. Кроме того, есть популяции для которых характерен сдвиг женского кранотипа в обратную сторону - в сторону предков палео- (равнинно-прибрежного) типа, например, для энеолитических популяций Сопки2/3 (6-5.5 тлн), где женщины более монголоидны («палео-евразеоидны»), чем мужчины, что указывает на приход частично нео-евразеоидных носителей энеолита с недостатком собственных женщин.
Обнаруженный сдвиг, таким образом, можно интерпретировать в пользу преобладания нео-(горно-лесного) типа у автохтонов перед предшествующими захоронениям миграциями. Поскольку у нордиков Осло женский кранотип сдвинут в сторону нео-предка (см. таблицы), то это следует интерпретировать как приближенность именно этого нео-предка в автохтонам, предшествовавшим последней миграции какого-то населения палео-(равнинно-прибрежного) типа, который лучше всего идентифицирован нами в предыдущем посте как пра-лаппский/пра-саамский, антротип которого может быть уяснён по кранотипам 1Nr и 1fNr (табл.1).
Из таблицы 1 видим, что наиболее маргинальными, т.е. наиболее чистыми и древними, антротипами палео- и нео-предков для 4-х рассматриваемых (в целом) европеоидных популяций Гизы, Залавара, Берга и Осло выглядят мужской выборки Берга 1Br и женский выборки Гизы 2fGz. Если предположить эти кранотипы в качестве дальних предковых для всей этой четверки популяций, то по формуле амальгамы несложно найти следующие хорошие (с расходимостью не хуже ±10%) и неплохие (не хуже ±15%) выражения 31-маркерных кранотипов (без FRC/R, F/R) не только для этих популяций, но и для дальних антиподных предков этих популяций:
Гиза, мужч. (31) = 48±12.2% 1Br /52% 2fGz; Гиза, жен. (31) = 44±11.3% 1Br /56% 2fGz
Берг, муж. (31) = 56±12.9% 1Br / 44% 2fGz; Берг, жен. (31) = 51±9% 1Br / 49% 2fGz,
Нордики, муж. (31) = 52±14.2% 1Br /48% 2fGz; Нордики, жен. (31) = 48±7.8% 1Br /52% 2fGz
Залавар, муж. (31) = 54±11% 1Br / 46% 2fGz; Залавар, жен. (31) = 51±8% 1Br / 49% 2fGz
1fBr (31) = 92±9.2% 1Br /8% 2fGz
1Nr (31) = 92±9.2% 1Br /8% 2fGz, 1fNr (31) = 89±11.7% 1Br /11% 2fGz
1Za (31) = 92.5±9.9% 1Br / 7.5% 2fGz, 1fZa (31) = 89±10.2% 1Br / 11% 2fGz
1Gz (31) = 89±10% 1Br /11% 2fGz, 1fGz (31) = 82±14% 1Br /18% 2fGz
2Br (31) = 16±15% 1Br / 84% 2fGz, 2fBr (31) = 10±10.4% 1Br / 90% 2fGz,
2Nr (31) = 15±13.7% 1Br /85% 2fGz, 2fNr (31) = 8±7.6% 1Br /92% 2fGz
2Za (31) = 14±12.8% 1Br / 86% 2fGz, 2fZa (31) = 10±9.9% 1Br / 90% 2fGz
2Gz (31) = 10±11.4% 1Br /90% 2fGz
Как видим, все 16-ть (!) кажущихся довольно разными предковых кранотипов этих 8-ми европеоидных выборок (4-х популяций), равно как и мужские и женские кранотипы этих популяций, могут быть достоверно сведены к несколько различающимся комбинациям всего лишь двух антиподных предковых антротипов - 1Br и 2fGz.
Что ещё порождают эти (всего лишь) два предка? - Разнообразие морфологических типов внутри формирующихся популяций, что наглядно показывают кранотипы лишь явно выделяющихся кластеров, наиболее приближенных к антиподным предкам этих популяций. Как было отмечено выше, ректификация по принципу «подобное притягивает подобное» затормаживает процесс сплавления и внутри популяции, формируемой (всего лишь) двумя антиподными предками, начинают «выкристаллизовываться» островки нескольких субрас. Как правило, можно выделить около 4-х кластеров: два, указанных нами как наиболее приближенные к исходным антиподным предкам или «пост-предковые», и два, имеющие антротипы, приближенные уже к этим двум «постпредковым». Понятно, что между этими четырьмя есть место для пятого субрасового типа, который максимально приближен к обобщенному антротипу популяции.
Итак, внутри подобной популяции можем иметь до 5-ти (!) достоверно различающихся субрасовых типов, у которых были одни и те же предковые антротипы, но смешавшиеся в разной пропорции и с разной динамикой. По этой причине, наличие разнообразия антротипов внутри одной нации, субрасы/расы не обязательно обусловлено существенными/значительными различиями их кланового состава.
Данные табл.2 указывают, что высокие сходства кранотипа норвежских лаппов с кранотипами палео-кластеров наблюдаются лишь для мужских выборок - нордиков (1Nr6) и пост-славян Залавара (1Za7), что свидетельствует в пользу недавних (относительно момента захоронения, т.е. ранних средних веков) вливаний подобного антротипа в популяции этих (скандинавских) германцев и (дунайских) славян и, таким образом, подтверждает автохтонность (к тому времени) носителей нео-антротипа, вероятнее всего наследовавшим людям КВК (к. воронкообразных кубков) и/или КШК (к. шнуровой керамики) на юге Скандинавии, и Бадена и/или КНК (к.накольчатой керамики или «дунайцы») - на Великой Венгерской равнине.
В этом смысле, интересным выглядит определяющее и даже почти количественное сходство людей раннего Лепенского Вира с палео-(лаппоидными) кластерами мужских выборок Гизеха (70%), Залавара (78%) и Осло (70%). Проблема пока в том, что кранотип Лепенского Вира сильно «дырявый», а потому какие бы то ни было утверждения являются малодостоверными. Интересным также выглядит сходство Лепенского Вира с людьми позднего верхнего палеолита Европы (LUPE), во многом представленными черепами из центральной Европы, включая север Балкан. Последний кранотип представлен мужскими и женскими черепами и в силу этого проецируется в близкое своё будущее - в мезолит этой части Европы, т.е. это ближайший предшественник Лепенского Вира. Таким образом протягивается цепочка от позднего палеолита к мезолиту, к Лепенскому Виру и далее к (лаппоидному) палео-предку залаварцев и нордиков: сходство последних с этими поздними палеолитчиками почти определяющее - 65%, но опять же кранотип этих палеолитчиков сильно «дырявый», а стало быть не обеспечивает приемлемую достоверность обнаруживаемых фактов.
Несмотря на кажущееся сходство кранотипов верхнепалеолитических (UPE) и поздне-верхнепалеолитических (LUPE) европейцев, первые лишь частично могут быть предками вторых, поскольку из 8-ми сравниваемых маркеров в 3-х наблюдаются очень большие и принципиальные различия. Особенно это касается сильной альвеолярной прогнантности верхнепалеолитических европейцев (bnl/bpl = 103.5, NAA = 74o), контрастирующей с ортогнатностью более поздних (93.5, 64.8o). Поскольку компенсировать такой разрыв за счет добавки каких (гипо)ортогнантных людей невозможно (подобных компенсирующих кранотипов просто не существует), то очевидным выглядит сильный дрейф от прогнантности к ортогнантности у палео-европейцев во времена позднего верхнего палеолита (Магдалена). Природа альвеолярной прогнантности интересна и стóит отдельного поста.
Как я отмечал в Кратком обозрении кранотипов основных рас мира [http://cts3402.livejournal.com/8936.html] , эти верхнепалеолитические европейцы ближе всего к обобщенным индоведдоидному (1.42 или около 59% взаимного сходства на шкале 3.46), папуасоидному (1.54, 55%), австралоидному (1.55, 55%) и «исходно-западно-европеоидному» (1.56, 55%) антротипам, и в силу специфичности маркеров их следует прежде всего сближать с папуасоидами и австралоидами, что может быть свидетельством в пользу доминирования клана С у этих европейцев.
В предыдущем посте мы уже видели, что левантийские кранотипы (Гизеха, древних евреев) максимально сближаются с кранотипом кластера нео-типа у мужской выборки нордиков. Из табл.2 мы видим, что женские кранотипы нео-кластеров нордиков и залаварцев лишь чуть хуже представляются через левантиков (Гизех).
К сожалению, в целом схожие между собой кранотипы популяций КВК, КШК и КНК очень короткие и сравнивать с ними не имеет смысла, хотя в части первых четырех анфасных маркеров КВК/КШК/КНК кранотипы схожи с кранотипами нео-кластеров нордиков и залаварцев. Понятно, что подобное сходство указывает не только на возможное сходство дальних предков, но и на возможный исход дальних предков нео-типа из Леванта или земель, сопряженных с ним (Иранское нагорье, Анатолия, Западная Индия, Месопотамия, Аравия, Египет).
Перспективным также видится высокое сходство нео-кластеров мужской выборки Залавара и соседнего с ним Берга с кранотипами майкопской и многоваликовой (бабинской) культур. Залавар (Блатноград на о.Балатон) и Берг находятся в ареале Баденского археологического комплекса и их кранотипы в первых анфасных маркерах схожи с кранотипом Бадена/Пецеля.
Продолжение следует
= 2.09±0.55 (1.24-3.58) против женских = 1.98±0.46 (1.00-3.42)
мужчины:
1.24 1.31 1.33 1.35 1.37 1.40
1.43 1.49 1.52 1.60
1.61 1.62 1.62 1.64 1.67 1.75 1.80
1.84 1.85 1.87 1.88 1.88 1.88 1.89 1.89 1.89 1.89 1.97
2.04 2.05 2.05 2.06 2.07 2.09 2.17 2.19
2.29 2.31 2.31 2.37
2.41 2.43 2.43 2.54 2.54
2.69 2.70 2.79 2.80
2.93 2.97 2.99
3.12
3.37
3.58
женщины:
1.00 1.10
1.22
1.46 1.47 1.53 1.54 1.55
1.61 1.62 1.65 1.65 1.68 1.73 1.74 1.75 1.76 1.76 1.78 1.79
1.82 1.85 1.86 1.86 1.88 1.90 1.94 1.98 1.98 1.98 1.98 1.98 1.99
2.00 2.02 2.02 2.03 2.07 2.10 2.11 2.16
2.23 2.23 2.24 2.29 2.36
2.43 2.45 2.47 2.57 2.59
2.71
2.91
3.34 3.42
Видно, что «аберрация» обобщенного женского антротипа на индивидуальных черепах лишь чуть слабее, чем мужского, что указывает на то, что женский антротип также находится в состоянии сплавления, очень далеком от окончательного. Сдвиг обобщенных мужского и женского антротипов нордиков относительно друга значительный - 1.42, что выражается лишь в 59% взаимного сходства (на шкале 3.46) и отбрасывает эти кранотипы на разные края их обобщенного нордического антротипа, который предполагался бы в будущем, т.е. после полного «сплавления» всех компонент в единообразную массу. Понятно, что антротип, обобщенный по мужскому и женскому кранотипам, выглядит более привлекательным для целей сравнения с кранотипами потомков этих нордиков, чем мужской и женский по отдельности, но это справедливо лишь для случаев завершённого «сплавления» разных морфологических компонентов, которые формируются неизбежно и с огромным разнообразием в силу разной динамики сплавления антротипов антиподных предков.
Дело в том, что «сплавление» разнородных компонентов - это не единственный и в ряде случаев, возможно, даже не основной процесс формирования антротипа(ов) популяции/субрасы/расы. В природе действует универсальный закон, гласящий:
«Подобное притягивает подобное».
Именно поэтому большинство супругов похожи друг на друга и, как результат, их дети похожи на них самих. Поэтому, если в определенный момент формирования популяции за счет смешивания и сплавления разнородных антиподных предковых компонентов начинают выделяться кластеры, значительно различающиеся по антротипу между собой, то может начаться процесс изоляции таких кластеров в силу действия принципа «подобное притягивает подобное» и, в результате, «сплавление» начнет трансформироваться в ректификацию специфических антротипов. Вместо одной обобщающей (усредняющей) метисной расы на выходе сплавления двух антиподных предковых антротипов получится несколько субрас, в разной степени приближенных/отдалённых от антиподных предков и обобщающего антротипа всей популяции. Понятно, что количество таких субрасовых антротипов зависит от степени исходной антиподности предков и динамики их сплавления, определяемой в большой степени динамикой прихода чужаков (с антротипом более близким к антротипам мужских выборок) на земли автохтонов (с антротипом более близким к антротипам женских выборок).
В табл.1 бирюзовый фон отмечает маргинальные значения маркеров, приближающихся к нео-предковым, а желтый - к палео-предковым, в кранотипах европеоидов при учёте кранотипов всех популяций коллекции Хауэллса. Видно, что европеоидные кранотипы, включая и их предковые, смещены к нео-(горно-лесному) типу.
Основное отличие мужских и женских выборок проявляется в том, что для мужских кранотипов наблюдаются значительные перекосы по представленности крайними (более близкими к предковым) морфологическими типами, тогда как для женских характерен примерный баланс представленностью кранотипами палео- и нео-типов.
Например, видим из табл.2, что для 3-х средневековых европейских популяций Хауэллса (Залавар, Осло, Берг) имеем следующие кластеры, приближенные к антиподным предкам:
1Za7-2Za4, т.е. 7 черепов палео-предкового типа против 4-х нео-типа в мужской выборке Залавара в сравнении с 7-ю против 6-ти в женской (1fZa7-2fZa6);
1Nr6-2Nr9 (6 против 9) в сравнении с женской 1fNr5-2fNr7 (5 против 7);
1Br5-2Br12 (5 против 12) в сравнении с женской 1fBr6-2fBr7 (6 против 7)
Т.е. даже в случае недавнего смешивания с мигрантами женские кранотипы проявляются как более инертные, менее динамичные, что и должно быть у автохтонного субстрата.
Расчеты кранотипов женских выборок популяций коллекции Хауэллса обнаружили заметные сдвиги всех женских кранотипов коллекции в сторону нео-(горно-лесного) предка при сравнении с мужскими. Аналогичные сдвиги обнаруживаются и для большинства популяций Восточно-Европейской равнины, Евразии и мира в целом.
Однако, подобный сдвиг, как уже было показано ранее, не универсален, т.е. не отражает некий природный половой диморфизм расовых кранотипов, например, как мы видели выше в посте о половом диморфизме расовых кранотипов, мужской и женский кранотипы (монголоидных) китойцев Приангарья различаются лишь в пределах погрешности. Кроме того, есть популяции для которых характерен сдвиг женского кранотипа в обратную сторону - в сторону предков палео- (равнинно-прибрежного) типа, например, для энеолитических популяций Сопки2/3 (6-5.5 тлн), где женщины более монголоидны («палео-евразеоидны»), чем мужчины, что указывает на приход частично нео-евразеоидных носителей энеолита с недостатком собственных женщин.
Обнаруженный сдвиг, таким образом, можно интерпретировать в пользу преобладания нео-(горно-лесного) типа у автохтонов перед предшествующими захоронениям миграциями. Поскольку у нордиков Осло женский кранотип сдвинут в сторону нео-предка (см. таблицы), то это следует интерпретировать как приближенность именно этого нео-предка в автохтонам, предшествовавшим последней миграции какого-то населения палео-(равнинно-прибрежного) типа, который лучше всего идентифицирован нами в предыдущем посте как пра-лаппский/пра-саамский, антротип которого может быть уяснён по кранотипам 1Nr и 1fNr (табл.1).
Из таблицы 1 видим, что наиболее маргинальными, т.е. наиболее чистыми и древними, антротипами палео- и нео-предков для 4-х рассматриваемых (в целом) европеоидных популяций Гизы, Залавара, Берга и Осло выглядят мужской выборки Берга 1Br и женский выборки Гизы 2fGz. Если предположить эти кранотипы в качестве дальних предковых для всей этой четверки популяций, то по формуле амальгамы несложно найти следующие хорошие (с расходимостью не хуже ±10%) и неплохие (не хуже ±15%) выражения 31-маркерных кранотипов (без FRC/R, F/R) не только для этих популяций, но и для дальних антиподных предков этих популяций:
Гиза, мужч. (31) = 48±12.2% 1Br /52% 2fGz; Гиза, жен. (31) = 44±11.3% 1Br /56% 2fGz
Берг, муж. (31) = 56±12.9% 1Br / 44% 2fGz; Берг, жен. (31) = 51±9% 1Br / 49% 2fGz,
Нордики, муж. (31) = 52±14.2% 1Br /48% 2fGz; Нордики, жен. (31) = 48±7.8% 1Br /52% 2fGz
Залавар, муж. (31) = 54±11% 1Br / 46% 2fGz; Залавар, жен. (31) = 51±8% 1Br / 49% 2fGz
1fBr (31) = 92±9.2% 1Br /8% 2fGz
1Nr (31) = 92±9.2% 1Br /8% 2fGz, 1fNr (31) = 89±11.7% 1Br /11% 2fGz
1Za (31) = 92.5±9.9% 1Br / 7.5% 2fGz, 1fZa (31) = 89±10.2% 1Br / 11% 2fGz
1Gz (31) = 89±10% 1Br /11% 2fGz, 1fGz (31) = 82±14% 1Br /18% 2fGz
2Br (31) = 16±15% 1Br / 84% 2fGz, 2fBr (31) = 10±10.4% 1Br / 90% 2fGz,
2Nr (31) = 15±13.7% 1Br /85% 2fGz, 2fNr (31) = 8±7.6% 1Br /92% 2fGz
2Za (31) = 14±12.8% 1Br / 86% 2fGz, 2fZa (31) = 10±9.9% 1Br / 90% 2fGz
2Gz (31) = 10±11.4% 1Br /90% 2fGz
Как видим, все 16-ть (!) кажущихся довольно разными предковых кранотипов этих 8-ми европеоидных выборок (4-х популяций), равно как и мужские и женские кранотипы этих популяций, могут быть достоверно сведены к несколько различающимся комбинациям всего лишь двух антиподных предковых антротипов - 1Br и 2fGz.
Что ещё порождают эти (всего лишь) два предка? - Разнообразие морфологических типов внутри формирующихся популяций, что наглядно показывают кранотипы лишь явно выделяющихся кластеров, наиболее приближенных к антиподным предкам этих популяций. Как было отмечено выше, ректификация по принципу «подобное притягивает подобное» затормаживает процесс сплавления и внутри популяции, формируемой (всего лишь) двумя антиподными предками, начинают «выкристаллизовываться» островки нескольких субрас. Как правило, можно выделить около 4-х кластеров: два, указанных нами как наиболее приближенные к исходным антиподным предкам или «пост-предковые», и два, имеющие антротипы, приближенные уже к этим двум «постпредковым». Понятно, что между этими четырьмя есть место для пятого субрасового типа, который максимально приближен к обобщенному антротипу популяции.
Итак, внутри подобной популяции можем иметь до 5-ти (!) достоверно различающихся субрасовых типов, у которых были одни и те же предковые антротипы, но смешавшиеся в разной пропорции и с разной динамикой. По этой причине, наличие разнообразия антротипов внутри одной нации, субрасы/расы не обязательно обусловлено существенными/значительными различиями их кланового состава.
Данные табл.2 указывают, что высокие сходства кранотипа норвежских лаппов с кранотипами палео-кластеров наблюдаются лишь для мужских выборок - нордиков (1Nr6) и пост-славян Залавара (1Za7), что свидетельствует в пользу недавних (относительно момента захоронения, т.е. ранних средних веков) вливаний подобного антротипа в популяции этих (скандинавских) германцев и (дунайских) славян и, таким образом, подтверждает автохтонность (к тому времени) носителей нео-антротипа, вероятнее всего наследовавшим людям КВК (к. воронкообразных кубков) и/или КШК (к. шнуровой керамики) на юге Скандинавии, и Бадена и/или КНК (к.накольчатой керамики или «дунайцы») - на Великой Венгерской равнине.
В этом смысле, интересным выглядит определяющее и даже почти количественное сходство людей раннего Лепенского Вира с палео-(лаппоидными) кластерами мужских выборок Гизеха (70%), Залавара (78%) и Осло (70%). Проблема пока в том, что кранотип Лепенского Вира сильно «дырявый», а потому какие бы то ни было утверждения являются малодостоверными. Интересным также выглядит сходство Лепенского Вира с людьми позднего верхнего палеолита Европы (LUPE), во многом представленными черепами из центральной Европы, включая север Балкан. Последний кранотип представлен мужскими и женскими черепами и в силу этого проецируется в близкое своё будущее - в мезолит этой части Европы, т.е. это ближайший предшественник Лепенского Вира. Таким образом протягивается цепочка от позднего палеолита к мезолиту, к Лепенскому Виру и далее к (лаппоидному) палео-предку залаварцев и нордиков: сходство последних с этими поздними палеолитчиками почти определяющее - 65%, но опять же кранотип этих палеолитчиков сильно «дырявый», а стало быть не обеспечивает приемлемую достоверность обнаруживаемых фактов.
Несмотря на кажущееся сходство кранотипов верхнепалеолитических (UPE) и поздне-верхнепалеолитических (LUPE) европейцев, первые лишь частично могут быть предками вторых, поскольку из 8-ми сравниваемых маркеров в 3-х наблюдаются очень большие и принципиальные различия. Особенно это касается сильной альвеолярной прогнантности верхнепалеолитических европейцев (bnl/bpl = 103.5, NAA = 74o), контрастирующей с ортогнатностью более поздних (93.5, 64.8o). Поскольку компенсировать такой разрыв за счет добавки каких (гипо)ортогнантных людей невозможно (подобных компенсирующих кранотипов просто не существует), то очевидным выглядит сильный дрейф от прогнантности к ортогнантности у палео-европейцев во времена позднего верхнего палеолита (Магдалена). Природа альвеолярной прогнантности интересна и стóит отдельного поста.
Как я отмечал в Кратком обозрении кранотипов основных рас мира [http://cts3402.livejournal.com/8936.html] , эти верхнепалеолитические европейцы ближе всего к обобщенным индоведдоидному (1.42 или около 59% взаимного сходства на шкале 3.46), папуасоидному (1.54, 55%), австралоидному (1.55, 55%) и «исходно-западно-европеоидному» (1.56, 55%) антротипам, и в силу специфичности маркеров их следует прежде всего сближать с папуасоидами и австралоидами, что может быть свидетельством в пользу доминирования клана С у этих европейцев.
В предыдущем посте мы уже видели, что левантийские кранотипы (Гизеха, древних евреев) максимально сближаются с кранотипом кластера нео-типа у мужской выборки нордиков. Из табл.2 мы видим, что женские кранотипы нео-кластеров нордиков и залаварцев лишь чуть хуже представляются через левантиков (Гизех).
К сожалению, в целом схожие между собой кранотипы популяций КВК, КШК и КНК очень короткие и сравнивать с ними не имеет смысла, хотя в части первых четырех анфасных маркеров КВК/КШК/КНК кранотипы схожи с кранотипами нео-кластеров нордиков и залаварцев. Понятно, что подобное сходство указывает не только на возможное сходство дальних предков, но и на возможный исход дальних предков нео-типа из Леванта или земель, сопряженных с ним (Иранское нагорье, Анатолия, Западная Индия, Месопотамия, Аравия, Египет).
Перспективным также видится высокое сходство нео-кластеров мужской выборки Залавара и соседнего с ним Берга с кранотипами майкопской и многоваликовой (бабинской) культур. Залавар (Блатноград на о.Балатон) и Берг находятся в ареале Баденского археологического комплекса и их кранотипы в первых анфасных маркерах схожи с кранотипом Бадена/Пецеля.
Продолжение следует