Истинный образ. Р.3. Церковь в подполье
ЦЕРКОВЬ В ПОДПОЛЬЕ
ХIX
Раймон VII Тулузский старел, опутанный своими отношениями с папой, императором, королем Франции, проблемами с браком и отлучениями, маниакальным желанием добиться реабилитации своего отца Раймона VI, умершего без церковного таинства и оставленного без христианского погребения. Конец его жизни, если верить Гийому де Пьюлоран, был отмечен прокатолическим рвением, заставившим его устроить последний массовый костер для восьмидесяти катарских верующих на берегу Гаронны возле Ажена в 1249 году. В тот же год он умер. Ему наследовала единственная дочь Жанна и его зять Альфонс де Пуатье, брат Людовика Святого: на случай, если граф и графиня Тулузские не будут иметь детей, Парижский трактат имел четкие и недвусмысленные положения, которые вполне можно было предвидеть. После почти одновременной кончины графа и графини в 1271 году, графство Тулузское и всё, что осталось от зависимых от него земель, было присоединено к королевскому домену. Эта передача тулузских территорий была скреплена инвентарным описательным актом, где перечислялись все местности и сеньории - актом, чрезвычайно ценным для историка - Saisimentum Comitatis Tholosani. Экономически страна становилась процветающей, а население росло. Крестовые походы и войны не привели к опустошению и обескровливанию, как это часто воображают: экономический подъем, начавшийся в XII веке, не был прерван, и продолжался до середины XIV века, до самой Великой Чумы.
В 1271 году край был еще вполне жизнеспособным, но Церковь Добрых Христиан была очень ослаблена.
БЕГЛЕЦЫ
Тулузская Церковь находилась в изгнании: с 1250-х годов, епископ Вивент, преемник Арнода Роже, жил в Ломбардии со своим Старшим Сыном, Гийомом дель Пеш и диаконом Тулузы, Раймоном Мерсье; известно, что они были в Пьяченце и Кремоне. Последний известный нам епископ Тулузен, Бернард Олью, живет в Сирмионе, а потом в Генуе до 1278 года, а его Старший Сын, Филипп Катала, исполнял свои обязанности в Павии. Некоторые диаконы, однако, даже после Монсегюра, решили скрываться в подполье в Лаурагэ, во Вьельморес, в Тулузен: Раймон дю Ма, сын На Рика из Ма-Сен-Пуэлль и брат Раймонды Барб, сожженной в Монсегюре; Пьер Доат, Арнод Ук, Раймон Донат, тоже из Ма-Сен-Пуэлль, и Арнод Прадье, проповедовавший у Видаля перед 1244 годом.
Некоторые из этих бродячих диаконов отреклись и стали пособниками Инквизиции, к великой опасности для верующих, с которыми они встречались: например, Арнод Ук, Арнод Прадье. То же произошло и в Альбижуа, где Старший Сын епископа Аймери дю Коллет, Сикард де Люнель, обратился перед 1250 годом: его епископ бежал в Ломбардию, но сам он выдал огромное количество верующих, причем из лучших семей Альбижуа - сеньоров Рабастен, Пеннес и Пюйсельси, а также рыцарей де Ломбер, предки которых известны еще с середины XII века.
Церковь Каркассес была не в лучшем положении, потому что ее епископ, Пьер Пулэн, как говорили в 1256 г. в Каванаке, бежал вместе с сокровищем «и всеми деньгами», которые он, кстати, нашел в лесу, в двух кувшинах, к великому несчастью местных совершенных и верующих. Его socius, Бернард Асье, подпольно проповедовавший между Леук и Риу-эн-Валь, отрекся в 1258 году, как и бывший диакон Кабардес, Бернард Госберт. Церковь Разес исчезла вместе с Раймоном Агуйе, сожженным в Монсегюре, как и Церковь Аженэ, о которой больше практически не говорили после костра 1249 года.
Бегство иерархии, или того, что от нее осталось, усталость и потеря мужества у оставшихся подпольных совершенных, привели к тому, что во второй половине XIII века для Церкви окситанских катаров настали черные дни. Верующие жили в страхе доносов; травимые рыцари-фаидиты прятались в лесах, как бандиты - так к Пьеру де Мазеролль приходили его жена Эрменгарда и его бальи Гийом Фор и приносили продовольствие в его укрытие возле Плаинь. В конце концов, его поймали в 1246 году, признали в нем верующего в еретиков и участника экспедиции в Авиньонет. Он окончил свои дни в тюрьме, а его имущество было, разумеется, конфисковано. Иногда совершенные и фаидиты прятались вместе, маленькими нищими группками, как та, которую рыцарь Амблярд Вассаль из Роке-д'Арифат, в Альбижуа, увидел у своих дверей однажды вечером в 1257 или 1258 гг.:
«Item, приблизительно через восемь дней после того, совершенный Раймон Готье пришел ко мне с девятью или десятью людьми, среди которых были Раймон де Монтрадон, Эрменгод де Рокемор и Роке, трое братьев родом из Берлян, а также Пьер Агийон, из Лагриффуль, фаидиты и беглецы из-за ереси, вооруженные арбалетами, луками, мечами и кинжалами. Они приготовили себе поесть в моем доме, но ели вне дома. Ни я, и никто иной не поклонялся совершенным, которые были среди них. Когда они поели, то ушли, как совершенные, так и фаидиты. Была ночь, когда они пришли, и когда ушли. Я не знаю, куда они направлялись…»
Судьба Амблярда Вассаля, о которой он подробно рассказывает инквизиторам Ренуссу де Плассак, Понсу де Пужет и Понсу де Парнак в 1274 году, соткана из голода и страха. Арестованный впервые Инквизицией после болезни, во время которой он, скорее всего, получил consolament для умирающих из рук совершенных, которых он сам и его жена Айселина хорошо знали, он был отпущен при условии и под обещание выдать и помочь поймать беглецов. Но он присоединился к ним, предпочтя тоже стать фаидитом. Он бежал через все Альбижуа вместе со своими бывшими соседями, братьями Пьером и Сикардом Румежу, от одного ненадежного убежища в подпольной сети к другому, от одного дома друзей совершенных, к другому. Часто в таких домах только жена знала, что происходит, а муж не знал, или предпочитал не знать.
«Item, я слыхал от Бернарда де Розет, что Раймонда Прадье, жительница Сулье, возле Пюиларок, была верующей в совершенных, и она меня сама кормила, когда я приходил к ней. Я слыхал то же самое о Раймонде де Лакомб, жительнице Бастиды-де-Сепфондс, к которой затем Пьер Бес и я приходили дважды в дом, а она давала нам выпить. Эта Раймонда посылала нам также, Пьеру Бес и мне, вино в другой дом в этой бастиде…»
Маленькая группа фаидитов дошла даже до Виллефранш-де-Руэрж, где жила и кормилась в доме Дайды де Брас:
«…и я думаю, что Петронилла, жена означенного Дайды, знала, что мы были фаидитами, и продолжали ими быть, но я думаю, что ее муж не знал этого. Этот Дайда был купцом, и почти каждый день его не было в доме, но означенная Петронилла постоянно там находилась, и каждый раз старалась нам услужить. Она дала нам четыре шапки…»
Амблярд Вассаль вел эту жизнь беглеца больше восьми лет, пока вновь не был арестован Инквизицией, и возможно, умер в тюрьме. Его жена Айселина тоже должна была бежать. Рыцарь-фаидит долго ее искал…
«Когда я искал мою жену, которая бежала, Бернард де Розет сказал мне пойти в Монпезат, возле Монтальзат, к Дюрану Дюфору или его жене Раймонде, потому что они знают, и скажут мне, где моя жена. Я пошел туда и встретил означенную Раймонду, и она отвела меня в деревню Мондумерк, где была моя жена и ее дочери. И они были там, нищенствовали и просили хлеба…»
Кроме этих отрядов фаидитов, прятавшихся по лесам и полям, разыскиваемых Инквизицией за ересь или защиту еретиков, впавших в крайнюю нужду, поскольку их дома и имущество были конфискованы, были и многочисленные женщины, от которых зависело выживание самих подпольных сетей, и которые умудрялись собрать кое-какие деньги, чтобы передать их в Ломбардию. Совершенных становилось все меньше и меньше. Верующие защищали их, крестьяне, арендаторы домов, кормили своих бывших сеньоров-фаидитов, снабжали их продовольствием и всем необходимым. Возле Сорез, в Рокфор-де-ля-Монтань-Нуар, бывшем фьефе катарской семьи, а затем католического епископа Каркассона во время крестового похода, агент аббата однажды поймал двух совершенных женщин, которые прятались там, Раймонду Отье из Виллепинт и ее подругу…
«Женщины из Рокфор объединились и, напав на этого агента с камнями и палками, вырвали совершенных из его рук и позволили им свободно бежать… (Спрошенные), правда ли, что они отбили этих совершенных у агента, они ответили, что агент арестовал вовсе не совершенных, а двух уважаемых замужних женщин из замка, и как последний дурак, обвинял их в том, что они совершенные... И агент, не имея доказательств, оказался в глупом положении…»
Проход через Пиренеи: вид на перевал Пюиморен из Лордата.
Узы солидарности, спаянные к тому же общими бунтами против новых властей и их репрессивных методов - конфискаций и тюремных заключений - не просто обеспечивали выживание подпольщиков, но и их переходы в безопасные места, в убежища Ломбардии, где Церковь еще не особо беспокоили. Аресты совершенных, обеты которых запрещали лгать, были очень опасны для наиболее заангажированных верующих. Судьба трех дам из Шатоверден во второй половине XIII века является драматическим примером того, насколько трудным был выбор, предоставленный подпольным христианам. Эти три свояченицы были совершенными, происходя из одного из последних благородных линьяжей, скомпрометированных катаризмом, но еще защищаемых горами графства Фуа. Серена, сестра Пьера Роже де Мирпуа, была вдовой Атона Арнода, а Агнес де Дюрбан - Пьера де Шатоверден. Обе они решили вместе бежать в Ломбардию. Арестованные во время пребывания в Тулузе, они были сожжены. История, возможно, чуть приукрашенная, об их аресте и мужестве, кружила среди верующих высокогорного графства Фуа еще в начале XIV века: они были узнаны и выданы хозяйкой корчмы, где остановились, поскольку предпочли выдать себя, чем нарушить обеты и зарезать курицу. Третья свояченница, Стефани де Шатоверден, сестра бывших мужей Агнес и Серены, принимавшая в своем замке совершенных после падения Монсегюра, тоже решила стать совершенной: она получила consolament в Рабат, в 1245 году из рук диакона Лаурак, Арнода Прадье. В 1255 году ее подробные показания перед Инквизицией Тулузы дают нам понять, что Арнод Прадье и она сама отреклись и вынуждены были пожениться: эти сведения содержатся в специальном реестре, где собраны показания обращенных совершенных. Между костром Серены и Агнес и отречением Стефани, существовала еще трудная и опасная дорога изгнания.
ЦЕРКОВЬ В ПОДПОЛЬЕ
Раймон VII Тулузский старел, опутанный своими отношениями с папой, императором, королем Франции, проблемами с браком и отлучениями, маниакальным желанием добиться реабилитации своего отца Раймона VI, умершего без церковного таинства и оставленного без христианского погребения. Конец его жизни, если верить Гийому де Пьюлоран, был отмечен прокатолическим рвением, заставившим его устроить последний массовый костер для восьмидесяти катарских верующих на берегу Гаронны возле Ажена в 1249 году. В тот же год он умер. Ему наследовала единственная дочь Жанна и его зять Альфонс де Пуатье, брат Людовика Святого: на случай, если граф и графиня Тулузские не будут иметь детей, Парижский трактат имел четкие и недвусмысленные положения, которые вполне можно было предвидеть. После почти одновременной кончины графа и графини в 1271 году, графство Тулузское и всё, что осталось от зависимых от него земель, было присоединено к королевскому домену. Эта передача тулузских территорий была скреплена инвентарным описательным актом, где перечислялись все местности и сеньории - актом, чрезвычайно ценным для историка - Saisimentum Comitatis Tholosani. Экономически страна становилась процветающей, а население росло. Крестовые походы и войны не привели к опустошению и обескровливанию, как это часто воображают: экономический подъем, начавшийся в XII веке, не был прерван, и продолжался до середины XIV века, до самой Великой Чумы.
В 1271 году край был еще вполне жизнеспособным, но Церковь Добрых Христиан была очень ослаблена.
ХIX
Раймон VII Тулузский старел, опутанный своими отношениями с папой, императором, королем Франции, проблемами с браком и отлучениями, маниакальным желанием добиться реабилитации своего отца Раймона VI, умершего без церковного таинства и оставленного без христианского погребения. Конец его жизни, если верить Гийому де Пьюлоран, был отмечен прокатолическим рвением, заставившим его устроить последний массовый костер для восьмидесяти катарских верующих на берегу Гаронны возле Ажена в 1249 году. В тот же год он умер. Ему наследовала единственная дочь Жанна и его зять Альфонс де Пуатье, брат Людовика Святого: на случай, если граф и графиня Тулузские не будут иметь детей, Парижский трактат имел четкие и недвусмысленные положения, которые вполне можно было предвидеть. После почти одновременной кончины графа и графини в 1271 году, графство Тулузское и всё, что осталось от зависимых от него земель, было присоединено к королевскому домену. Эта передача тулузских территорий была скреплена инвентарным описательным актом, где перечислялись все местности и сеньории - актом, чрезвычайно ценным для историка - Saisimentum Comitatis Tholosani. Экономически страна становилась процветающей, а население росло. Крестовые походы и войны не привели к опустошению и обескровливанию, как это часто воображают: экономический подъем, начавшийся в XII веке, не был прерван, и продолжался до середины XIV века, до самой Великой Чумы.
В 1271 году край был еще вполне жизнеспособным, но Церковь Добрых Христиан была очень ослаблена.
БЕГЛЕЦЫ
Тулузская Церковь находилась в изгнании: с 1250-х годов, епископ Вивент, преемник Арнода Роже, жил в Ломбардии со своим Старшим Сыном, Гийомом дель Пеш и диаконом Тулузы, Раймоном Мерсье; известно, что они были в Пьяченце и Кремоне. Последний известный нам епископ Тулузен, Бернард Олью, живет в Сирмионе, а потом в Генуе до 1278 года, а его Старший Сын, Филипп Катала, исполнял свои обязанности в Павии. Некоторые диаконы, однако, даже после Монсегюра, решили скрываться в подполье в Лаурагэ, во Вьельморес, в Тулузен: Раймон дю Ма, сын На Рика из Ма-Сен-Пуэлль и брат Раймонды Барб, сожженной в Монсегюре; Пьер Доат, Арнод Ук, Раймон Донат, тоже из Ма-Сен-Пуэлль, и Арнод Прадье, проповедовавший у Видаля перед 1244 годом.
Некоторые из этих бродячих диаконов отреклись и стали пособниками Инквизиции, к великой опасности для верующих, с которыми они встречались: например, Арнод Ук, Арнод Прадье. То же произошло и в Альбижуа, где Старший Сын епископа Аймери дю Коллет, Сикард де Люнель, обратился перед 1250 годом: его епископ бежал в Ломбардию, но сам он выдал огромное количество верующих, причем из лучших семей Альбижуа - сеньоров Рабастен, Пеннес и Пюйсельси, а также рыцарей де Ломбер, предки которых известны еще с середины XII века.
Церковь Каркассес была не в лучшем положении, потому что ее епископ, Пьер Пулэн, как говорили в 1256 г. в Каванаке, бежал вместе с сокровищем «и всеми деньгами», которые он, кстати, нашел в лесу, в двух кувшинах, к великому несчастью местных совершенных и верующих. Его socius, Бернард Асье, подпольно проповедовавший между Леук и Риу-эн-Валь, отрекся в 1258 году, как и бывший диакон Кабардес, Бернард Госберт. Церковь Разес исчезла вместе с Раймоном Агуйе, сожженным в Монсегюре, как и Церковь Аженэ, о которой больше практически не говорили после костра 1249 года.
Бегство иерархии, или того, что от нее осталось, усталость и потеря мужества у оставшихся подпольных совершенных, привели к тому, что во второй половине XIII века для Церкви окситанских катаров настали черные дни. Верующие жили в страхе доносов; травимые рыцари-фаидиты прятались в лесах, как бандиты - так к Пьеру де Мазеролль приходили его жена Эрменгарда и его бальи Гийом Фор и приносили продовольствие в его укрытие возле Плаинь. В конце концов, его поймали в 1246 году, признали в нем верующего в еретиков и участника экспедиции в Авиньонет. Он окончил свои дни в тюрьме, а его имущество было, разумеется, конфисковано. Иногда совершенные и фаидиты прятались вместе, маленькими нищими группками, как та, которую рыцарь Амблярд Вассаль из Роке-д'Арифат, в Альбижуа, увидел у своих дверей однажды вечером в 1257 или 1258 гг.:
«Item, приблизительно через восемь дней после того, совершенный Раймон Готье пришел ко мне с девятью или десятью людьми, среди которых были Раймон де Монтрадон, Эрменгод де Рокемор и Роке, трое братьев родом из Берлян, а также Пьер Агийон, из Лагриффуль, фаидиты и беглецы из-за ереси, вооруженные арбалетами, луками, мечами и кинжалами. Они приготовили себе поесть в моем доме, но ели вне дома. Ни я, и никто иной не поклонялся совершенным, которые были среди них. Когда они поели, то ушли, как совершенные, так и фаидиты. Была ночь, когда они пришли, и когда ушли. Я не знаю, куда они направлялись…»
Судьба Амблярда Вассаля, о которой он подробно рассказывает инквизиторам Ренуссу де Плассак, Понсу де Пужет и Понсу де Парнак в 1274 году, соткана из голода и страха. Арестованный впервые Инквизицией после болезни, во время которой он, скорее всего, получил consolament для умирающих из рук совершенных, которых он сам и его жена Айселина хорошо знали, он был отпущен при условии и под обещание выдать и помочь поймать беглецов. Но он присоединился к ним, предпочтя тоже стать фаидитом. Он бежал через все Альбижуа вместе со своими бывшими соседями, братьями Пьером и Сикардом Румежу, от одного ненадежного убежища в подпольной сети к другому, от одного дома друзей совершенных, к другому. Часто в таких домах только жена знала, что происходит, а муж не знал, или предпочитал не знать.
«Item, я слыхал от Бернарда де Розет, что Раймонда Прадье, жительница Сулье, возле Пюиларок, была верующей в совершенных, и она меня сама кормила, когда я приходил к ней. Я слыхал то же самое о Раймонде де Лакомб, жительнице Бастиды-де-Сепфондс, к которой затем Пьер Бес и я приходили дважды в дом, а она давала нам выпить. Эта Раймонда посылала нам также, Пьеру Бес и мне, вино в другой дом в этой бастиде…»
Маленькая группа фаидитов дошла даже до Виллефранш-де-Руэрж, где жила и кормилась в доме Дайды де Брас:
«…и я думаю, что Петронилла, жена означенного Дайды, знала, что мы были фаидитами, и продолжали ими быть, но я думаю, что ее муж не знал этого. Этот Дайда был купцом, и почти каждый день его не было в доме, но означенная Петронилла постоянно там находилась, и каждый раз старалась нам услужить. Она дала нам четыре шапки…»
Амблярд Вассаль вел эту жизнь беглеца больше восьми лет, пока вновь не был арестован Инквизицией, и возможно, умер в тюрьме. Его жена Айселина тоже должна была бежать. Рыцарь-фаидит долго ее искал…
«Когда я искал мою жену, которая бежала, Бернард де Розет сказал мне пойти в Монпезат, возле Монтальзат, к Дюрану Дюфору или его жене Раймонде, потому что они знают, и скажут мне, где моя жена. Я пошел туда и встретил означенную Раймонду, и она отвела меня в деревню Мондумерк, где была моя жена и ее дочери. И они были там, нищенствовали и просили хлеба…»
Кроме этих отрядов фаидитов, прятавшихся по лесам и полям, разыскиваемых Инквизицией за ересь или защиту еретиков, впавших в крайнюю нужду, поскольку их дома и имущество были конфискованы, были и многочисленные женщины, от которых зависело выживание самих подпольных сетей, и которые умудрялись собрать кое-какие деньги, чтобы передать их в Ломбардию. Совершенных становилось все меньше и меньше. Верующие защищали их, крестьяне, арендаторы домов, кормили своих бывших сеньоров-фаидитов, снабжали их продовольствием и всем необходимым. Возле Сорез, в Рокфор-де-ля-Монтань-Нуар, бывшем фьефе катарской семьи, а затем католического епископа Каркассона во время крестового похода, агент аббата однажды поймал двух совершенных женщин, которые прятались там, Раймонду Отье из Виллепинт и ее подругу…
«Женщины из Рокфор объединились и, напав на этого агента с камнями и палками, вырвали совершенных из его рук и позволили им свободно бежать… (Спрошенные), правда ли, что они отбили этих совершенных у агента, они ответили, что агент арестовал вовсе не совершенных, а двух уважаемых замужних женщин из замка, и как последний дурак, обвинял их в том, что они совершенные... И агент, не имея доказательств, оказался в глупом положении…»
Проход через Пиренеи: вид на перевал Пюиморен из Лордата.
Узы солидарности, спаянные к тому же общими бунтами против новых властей и их репрессивных методов - конфискаций и тюремных заключений - не просто обеспечивали выживание подпольщиков, но и их переходы в безопасные места, в убежища Ломбардии, где Церковь еще не особо беспокоили. Аресты совершенных, обеты которых запрещали лгать, были очень опасны для наиболее заангажированных верующих. Судьба трех дам из Шатоверден во второй половине XIII века является драматическим примером того, насколько трудным был выбор, предоставленный подпольным христианам. Эти три свояченицы были совершенными, происходя из одного из последних благородных линьяжей, скомпрометированных катаризмом, но еще защищаемых горами графства Фуа. Серена, сестра Пьера Роже де Мирпуа, была вдовой Атона Арнода, а Агнес де Дюрбан - Пьера де Шатоверден. Обе они решили вместе бежать в Ломбардию. Арестованные во время пребывания в Тулузе, они были сожжены. История, возможно, чуть приукрашенная, об их аресте и мужестве, кружила среди верующих высокогорного графства Фуа еще в начале XIV века: они были узнаны и выданы хозяйкой корчмы, где остановились, поскольку предпочли выдать себя, чем нарушить обеты и зарезать курицу. Третья свояченница, Стефани де Шатоверден, сестра бывших мужей Агнес и Серены, принимавшая в своем замке совершенных после падения Монсегюра, тоже решила стать совершенной: она получила consolament в Рабат, в 1245 году из рук диакона Лаурак, Арнода Прадье. В 1255 году ее подробные показания перед Инквизицией Тулузы дают нам понять, что Арнод Прадье и она сама отреклись и вынуждены были пожениться: эти сведения содержатся в специальном реестре, где собраны показания обращенных совершенных. Между костром Серены и Агнес и отречением Стефани, существовала еще трудная и опасная дорога изгнания.
ЦЕРКОВЬ В ПОДПОЛЬЕ
Раймон VII Тулузский старел, опутанный своими отношениями с папой, императором, королем Франции, проблемами с браком и отлучениями, маниакальным желанием добиться реабилитации своего отца Раймона VI, умершего без церковного таинства и оставленного без христианского погребения. Конец его жизни, если верить Гийому де Пьюлоран, был отмечен прокатолическим рвением, заставившим его устроить последний массовый костер для восьмидесяти катарских верующих на берегу Гаронны возле Ажена в 1249 году. В тот же год он умер. Ему наследовала единственная дочь Жанна и его зять Альфонс де Пуатье, брат Людовика Святого: на случай, если граф и графиня Тулузские не будут иметь детей, Парижский трактат имел четкие и недвусмысленные положения, которые вполне можно было предвидеть. После почти одновременной кончины графа и графини в 1271 году, графство Тулузское и всё, что осталось от зависимых от него земель, было присоединено к королевскому домену. Эта передача тулузских территорий была скреплена инвентарным описательным актом, где перечислялись все местности и сеньории - актом, чрезвычайно ценным для историка - Saisimentum Comitatis Tholosani. Экономически страна становилась процветающей, а население росло. Крестовые походы и войны не привели к опустошению и обескровливанию, как это часто воображают: экономический подъем, начавшийся в XII веке, не был прерван, и продолжался до середины XIV века, до самой Великой Чумы.
В 1271 году край был еще вполне жизнеспособным, но Церковь Добрых Христиан была очень ослаблена.