Истинный образ. Р.2. Ч. 15. Катарские женщины. Искренние сердца. Окончание
БЛАНША, ГАРСЕНДА, МАРКЕЗИЯ И ИХ СЕСТРЫ
Поколение «прекрасных еретичек» - участниц церемоний 1204 г. в замке Фанжу было осуждено. Последние из этих совершенных исчезли в Монсегюре в 1244 году. Однако, в золотой век все они жили в каком-то особом мире доверчивой и серьезной безмятежности. Все эти дочери совершенных, которые, если сами сразу же не становились совершенными, то выходили замуж за сыновей совершенных. Таким образом, уже тогда возникли своего рода семейные катарские кланы, как если бы они чувствовали приближение опасности, против которой эффективнее выступать в союзе. Разумеется, события крестового похода еще более усилили союз этих подверженных риску линьяжей. Вспомним, что в 1210 г. Эксклармонда де Дюрфор вышла замуж за Бернарда де Фест, а Алис де Фанжу - за Арнода де Мазероллес…
Пьер де Мазероллес, сын Алис, внук совершенной Оды де Фанжу, был одним из знаменитых фаидитов экспедиции в Авиньонет, вместе с Жорданом де Квидерс и Жорданетом дю Ма, внуками совершенной Гарсенды дю Ма; защитник Монсегюра, Пьер Роже де Мирпуа, зять местного сеньора, Раймона де Перейля, был внуком совершенной Гильельмы де Тоннейнс, которая приходилась внучкой Алис де Фанжу, и таким образом, был внучатым племянником Пьера де Мазероллес… Пелегрина, ревностная верующая, сестра Жорданета дю Ма и внучка совершенной Гарсенды, благодаря своему браку с Изарном де Монсервер, сыном совершенной Брайды, стала, таким образом, связана с кланом Перейлей-Мирпуа…
Мы не будем здесь выстраивать в три колонки генеалогические древа, однако повторить кое-что из этих связей является все же не лишним и даже очень значительным. «Прекрасные еретички», эти дамы, завершившие свою жизнь как совершенные, после того, как дали начало сеньоральным или рыцарским линьяжам, являлись ключевыми фигурами катарских родов. Многочисленный и ревностный в вере линьяж, ведущий свое начало от сеньоральной пары Лаурак, Сикарда и Бланши, которая, оставшись вдовой, стала совершенной, практически весь угас, и конец многих из этого рода был трагичен.
Потрясающим выглядит тот факт, что в преданных катаризму линьяжах женщины, как правило, ангажировались сильнее и искреннее, чем мужчины. Наиболее ярким примером этого является графская семья де Фуа, княжеская семья, наиболее скомпрометированная катарским христианством. В каждом поколении она давала как минимум двух совершенных женщин: при графе Раймоне Роже (1188-1223) - его сестра Эксклармонда и жена Филиппа; при графе Роже Бернарде (1223-1241) - его сестра Эксклармонда, муж которой, Бернард д’Айю, был сожжен позже, по-видимому, по ошибке, и его жена Эрмессенда де Кастельбон, ставшая жертвой посмертного процесса; при графе Роже IV (1241-1265) - как минимум две добрых верующих, его сестра Эксклармонда де Кардоне и его жена Бруниссенда…
В те времена, когда Гвиберт де Кастр проповедовал в Фанжу, одна престарелая совершенная открыла дом в Монсегюре. Это была Форнейра де Перейль, вместе с которой жил ее сын, молодой местный сеньор, Раймон. В первые годы крестового похода многие совершенные, и особенно «дамы» из Фанжу, присоединились к ней там: Ода де Фанжу, Алис де Мазероллес, и все дочери и сестры совершенных, которых их мужья-фаидиты предпочитали отправить в безопасное место. Гарсенда и Гайларда дю Ма сразу же к ним присоединились. Мы не знаем, смогли ли так поступить Бланша и Мабилия де Лаурак.
Бланша де Лаурак ушла из мира, став вдовой, вместе с самой младшей дочерью, Мабилией, которая стала совершенной подле нее. Обе женщины держали дома в самом Лаураке, в Кастельнодари и Монреале, и это было между 1200 и 1210 годами. Лаурак был достаточно важной сеньорией, балансирующей между тяготением к Каркассону и Тулузе. Сегодня на высотах Пьеж находится крошечная белесая деревенька Лаурак, называемая на дорожных указателях и картах «Большой Лаурак». Едва можно представить, что это все, что осталось от густонаселенного средневекового Лаурака, давшего название обширному Лаурагэ и являвшегося престолом катарского диакона. Правильная округлая возвышенность, где находился город-замок, наполовину пуста: на ее освещенной солнцем поверхности высятся еще улицы и дома, но она напоминает целину. На самом высоком месте, к которому ведут улицы, виднеется большая церковь победителей, массивное распятие да мельница - на месте, где когда-то стоял благородный дом. Кусок стены неизвестного возраста из грубо обтесанного песчаника, известен в деревне под названием стены «дома Бланши». Эта традиция не опирается ни на что, кроме легенды, и стена потихоньку разваливается. Намного лучше смотреть на Лаурак издалека, с тех самых извивов диких, рыжеватых, овеваемых ветрами незыблемых холмов Пьеж, которые во время оно попарно обходили совершенные на пути в Гайя-ля-Сельв, Монградай или Бельвез-дю-Разес. Когда смотришь на Лаурак сверху, он прекрасно вписывается в окружающие равнины и бесконечные поля Лаурагэ, по которым прошло столько купцов, столько паломников, столько солдат.
У Бланши был один сын, Аймери, сеньор Лаурак и Монреаль, и четыре дочери. Мы уже знакомы с молодой совершенной Мабилией, судьба которой была связана с судьбой ее матери. Мы также встречались и с Наваррой в Сервиан, где она была госпожой замка до крестового похода. Тогда ее супруг, Этьен де Сервиан, раскаялся в своем увлечении катаризмом, коим он заразился от супруги, и был примирен с Церковью святым Домиником. Наварра же ушла от него и долго пряталась с остальными «прекрасными еретичками» в домах друзей, еще не попавших в руки крестоносцев, тоже сделалась совершенной и умерла в мире в Монсегюре в 1234 году, после того, как одно время жила в Дурн у своей выжившей сестры.
Этой сестрой, третьей дочерью Бланши, была Эксклармонда, вышедшая замуж за Жерота де Ниорт, и ставшая матерью фаидитского линьяжа, принесшего много беспокойства солдатам короля и Церкви своими вылазками из пиренейских цитаделей земли Саулт и высокогорной долины Од, братьев Ниорт, особенно Бернара От и Жерода. Бернар От, старший из нескольких выживших наследников Бланши, неоднократно становился сеньором Монреаль-Лаурак, когда превратности войны давали ему такую возможность. Хороший молодой фаидит, образец своего поколения, он женился на доброй верующей своего круга, Нове де Кабарет.
Но остальные сын и дочь Бланши умерли трагически, в один и тот же день, от рук крестоносцев, в Лаворе, весной 1211 года. Жеральда, которую французские историки сделали Жиродой, стала супругой сеньора Лавора, Гийома Пьера, но овдовела во время крестового похода. Этот город имел долгую катарскую историю: он был первым престолом епископов Тулузен, и некоторое количество катарских домов упоминается там еще под конец XII века. Сама Жеральда была, конечно же, доброй верующей, как и вся ее семья. Когда армия крестоносцев осадила город, там нашло себе убежище множество совершенных, бежавших с оккупированных территорий. Оборону обеспечивал брат владелицы замка, Аймери де Монреаль, который привел с собой шестьдесят рыцарей фаидитов из Каркассес. Однако, 3 мая, после двух месяцев осады, город пал, поскольку граф Тулузский не осмелился защищать его, но наоборот, «Белое Братство» епископа Фулько поспешило на помощь крестоносцам. Монфор, новый виконт Каркассона, счел Аймери де Монреаля и его рыцарей предателями, поскольку они были его вассалами, и обрек их на судьбу предателей, и все они были повешены и зарезаны; а На Жеральда, к великому смятению толпы, как говорит Песнь, была брошена живьем в колодец, после того, как ее сначала отдали солдатам, «и ее забросали камнями».
Лавор. Какие-то остатки укреплений над рекой Агут еще видны в ряду кирпичей и камней. На месте замка сеньора, над излучиной Агут - площадка, где играют в шары…
От Монреаля остался только силуэт у подножия Монсегюрских Пиренеев. Но самой высокой точкой этого города является колокольня громадной коллегии победителей, построенной почти что на месте замка Аймери, которым владел еще его племянник Бернар От де Ниорт. При взгляде на эту деревню вспоминается окситанское слово esperadou , так же как при взгляде на Фанжу слово seignadou. Как во всех этих местах, которых ожидаешь, на которые надеешься…
Мы не знаем, каков был конец Бланши и Мабилии де Лаурак, след которых исчезает из документов во время крестового похода. Но боюсь, что этот конец не очень отличался от судьбы Гарсенды и Гайларды дю Ма-Сен-Пуэлль. Уничтоженный линьяж Бланши сохранился разве что в неистовых братьях де Ниорт, далекие замки которых долгое время были убежищем подпольщиков.
В Лаворе, после убийства Жеральды де Лаурак и Аймери де Монреаля, после бойни, устроенной шестидесяти рыцарям, был зажжен самый огромный костер, который только помнит история: четыреста человек, уточняют хронисты, погибло там. Теперь мы приоткроем двери этой ужасной трагедии, от которой перехватывает горло. Но нам следует это сделать, чтоб она больше не закрывалась. Отныне мы быстрым шагом пройдемся по событиям этой трагедии, в особенности следуя за страхами и страданиями людей, которые, все же, пытались жить, как могли. Теперь мы покинем мир благородных линьяжей, раскрывавших объятия «сиянию» катаризма, мир, живший под моральным и духовным руководством совершенных матерей и бабушек, которые, возможно, влияли на заключение браков между семьями верующих, и в любом случае, воспитывали детей и внуков силой своей тихой веры. Мы будем идти потихоньку по направлению к полям и лесам, которые даже сейчас выглядят мрачно, к одиночеству гор, где намного более скромные люди еще долго жили словом Добрых Людей. Это совсем другой мир, где место побежденных рыцарей заняли крестьяне, где женщины в кругу семьи еще осмеливались шептать друг другу слова веры, и где катаризм непоправимо становился религией без служителей.
Лавор. Дама Жирода погибла здесь в 1211 году, а ее офранцуженное имя появилось тут в XIX веке.
Бруна, вдова Гийома Пурселя, из Монтайю, внебрачная дочь совершенного Праде Тавернье, одного из последних Добрых Людей гор, рассказывает, как через посредство соседки, доброй верующей, она встретила своего отца - которого она до того едва знала, где-то в 1300 году…
«Когда я пришла (к этой Азалаис), то встретила там женщину из Разес, сидевшую возле очага. И я увидела также, у входа в комнату, моего отца Праде Тавернье, еретика. И я тоже села у очага вместе с Азалаис и этой женщиной из Разес…
И (еретик) сказал тогда Азалаис, и я это слышала, чтобы она сказала мне, чтобы я оказала ему почтение, которое в обычае у верующих в еретиков, то есть, чтобы я поклонилась ему, и встала перед ним на колени и сказала: «Благословите, Добрый Христианин, молитесь за нас». Когда я ответила, что не знаю, как это делать, Азалаис научила меня способу, которым поклоняются еретикам, и становятся на колени, и кладут руки на землю, и склоняют голову на руки…
И когда я так поклонялась еретику, то Азалаис помогала мне, и подсказывала, что нужно делать и что говорить…
Когда я вышла из дома, Азалаис последовала за мной и дала мне большой кусок хлеба, чтобы я дала своему ребенку, и маленький кусочек хлеба… и сказала мне его съесть… но я не помню, или Азалаис назвала этот хлеб хлебом, благословленным Добрым Христианином.
Я разозлилась. Азалаис сказала мне: «Почему ты недовольна тем, что сделала? Твой отец принадлежит к секте людей добрых и святых, и только их вера добрая, и они одни могут спасать души… Они не лгут, никого не убивают, и не едят мяса». После чего она мне еще сказала: «Ты что, не веришь? Скажи, что ты веришь!» И тогда я ей сказала, что я верю. И в тот момент я верила всем своим сердцем, но потом, выйдя со двора этой Азалаис, я вернулась обратно, и сказала ей: «А как они могут спасать души, если они все время прячутся?»…»