Жан-Луи Гаск. Однажды была вера. Продолжение 6
Пьер Рожер де Мирпуа, прозорливый рыцарь
Когда в 1236-1237 годах Инквизиция начала действовать на огромной территории от Тулузы до Нарбонны, весь сеньоральный клан Монсегюра был отлучен от Церкви. Инквизитор Гийом Арнод также осудил заочно Раймонда де Перейля, его жену Корбу, его брата Арнода Рожера и его родственника и кузена Пьера Рожера де Мирпуа. Таким образом, весь знатный клан, управлявший Монсегюром, был ясно идентифицирован как «защитники еретиков» на землях графа Тулузского. Люди Монсегюра знали, что отныне их судьба тесно связана с политикой графа Раймонда VII и его умением защищать свой народ от Инквизиции. Возможно, в то же самое время Раймонд де Перейль отдал руку своей дочери Фелиппы и часть прав на Монсегюр своему кузену Пьеру Рожеру де Мирпуа, великому фаидиту.
Пьер Рожер де Мирпуа был прозорливым рыцарем. Он также был катарским добрым верующим и человеком действия. Используя свои старые связи, он был очень близок к графу де Фуа. В 1236 году он был свидетелем, вместе с рыцарем Пьером де Мазеролем и Раймондом Сансом де Рабат во время брака Эксклармонды, сестры графа де Фуа, с Бернатом д’Айю. Возглавляя одну из групп сопротивления во время крестового похода, Пьер Рожер де Мирпуа собрал что-то вроде настоящей частной армии. В Монсегюре эта группа преданных ему вооруженных людей еще больше выросла в числе. Среди них был и его внебрачный сын сержант Рокфер. Вскоре Пьер Рожер де Мирпуа сделался настоящим военным руководителем, и обеспечивал безопасность и снабжение многочисленных обитателей Монсегюра.
Раймонд де Перейль теперь постоянно жил в Монсегюре, в своем «замке», со своей семьей: женой Корбой и ее детьми - Фелипой, Арпей, сыном Жорданом, а также своими старшими детьми - Эксклармондой и, возможно, более младшей Брайдой. Две бабушки - Фурньера и Маркезия де Ланта - сделались добрыми женщинами.
Вместе с семьей сеньора жил байли, Пьер Марти, охрана и слуги. Брат Раймонда де Перейля, Арнод Рожер де Мирпуа, который, как мы видим, часто сопровождал добрых людей, жил со своей женой Сесилией и дочерью Брайдой. Азалаис, сестра Раймонда де Перейля и вдова Альзю де Масабрак, жила вместе со своими сыновьями Альзю и Отом, а также дочерью Фей. Гальярд дю Конгост жил вместе со своим дядей, Раймондом де Перейлем, и кузенами Бертраном и Бернардом. Если добавить к аристократическому клану рыцарей их экюйе, а также некоторых женатых сержантов, то светское население деревни будет составлять около пятидесяти человек. Кроме того, нужно добавить еще нескольких рыцарей-фаидитов и их экюйе. Например, Гийом де Лаилль, сестра которого Индия присоединилась к общине добрых женщин, Гийом де Балагюйе и Бернард де Сен-Мартен и, естественно, окружение Пьера Рожера де Мирпуа.
Став дамой, Фелипа и ее компаньонка Райсагия, имя которой происходило от ее деревни Райсак, а также кормилица ее сына Эскью, Азалаис Ферри, жила вместе со своим мужем. Часто она приходила трапезовать к своей бабушке, доброй женщине Маркезии и ее подругам. Они разделяли между собой и гостями благословленный хлеб, как это было принято. После трапезы добрые женщины молились Богу. Будучи доброй верующей, Фелипа приносила провизию - рыбу и овощи - в сопровождении своей сводной сестры, епископам Бертрану Марти, Раймонду Агюйе и другим «великим добрым людям».
Инквизиция
Будучи настоящей бюрократией террора, Инквизиция, созданная в 1233 году Папой Григорием IX, стала настоящим безапелляционным религиозным трибуналом, доверенным нищенствующим орденам, то есть доминиканцам и францисканцам. Будучи зависимой только от Папы, Инквизиция стала странствующим трибуналом и обязательной исповедальней. Исповеди регистрировались нотариусами как показания и использовались во время следствия. Записываемые на полях показаний названия местностей и имена людей помогали сохранить информацию, чтобы выявить возможных рецидивистов. Раскаявшихся использовали в качестве свидетелей, доносы были анонимными, и обвиняемый не знал, что инквизитор знает о нем. Таким образом, у доносчика был интерес в том, что он может надеяться на прощение, и его покаяние будет самым легким из всех возможных.
Доносы подрывали и раскалывали систему солидарности. Целью Инквизиции было привести еретика к «истинной вере» и использовать его показания для выявления всех его соучастников и пособников. Нераскаявшийся еретик, так же, как и верующий рецидивист осуждались на костер.
Инквизиция не только осуждала живых - она также атаковала и мертвых на кладбище. Эксгумация трупов, которые волокли, чтобы сжечь на площади, вызывала ужас и даже бунт.
Инквизиция была безапелляционным религиозным трибуналом, но не могла функционировать без светской власти, то есть без поддержки политических властей, ответственных за исполнение приговора. С другой стороны, светская власть получала все или часть конфискованного имущества. Инквизиция сама не могла сама справиться с враждебной средой, но могла рссчитывать на Папскую власть в случае каких-либо проблем. Члены этого религиозного трибунала даже не осознавали, что однажды придет день настоящего правосудия, когда архивы Инквизиции дадут возможность говорить ее жертвам.
Поскольку возрастал народный гнев, образовалось и сопротивление. В 1234 году в епархии Альби инквизитор Арнод Катала сам взялся за кирку, чтобы попытаться вырыть тело женщины по имени Буасена, «которая умерла еретичкой». Взбешенная толпа попыталась линчевать доминиканца, который спасся только потому, что пришло подкрепление. Через год консулы Тулузы, поддерживаемые графом, выгнали инквизиторов из города, а за ними и всех доминиканцев, в том числе и епископа.
На следующий год восстание охватило и Нарбонну. Жители бурга восстали против Сите в защиту товарища, принадлежавшего к братству, называемому «дружеским». Они восстали против инквизитора Феррера и архиепископа Нарбоннского Пьера Амиеля, которых мы встретим позже во время осады Монсегюра. Этот бунт перерос в гражданскую войну.
«Когда говорят пушки»
В 1238 году Раймонд VII смог на время освободиться от инквизиторских пут. Но только когда наступил 1240 год, он стал участвовать во всеобщем вооруженном восстании. Раймонд Тренкавель, виконт Каркассона, лишенный титула, перешел Пиренеи во главе большой армии. При поддержке многочисленных рыцарей-фаидитов (некоторые из них спустились с Монсегюра, как Гийом де Лаилль, Раймонд де Марсель и Пьер Рожер де Мирпуа) при политическом содействии графа де Фуа, он тщетно попытался отнять город своего отца у сенешаля короля Франции. Но, к сожалению, Раймонд Тулузский ничем конкретным его не поддержал, ведь если б он вмешлся, Каркассон мог быть взят, а «край освобожден». Но граф Тулузский тогда воевал с графом Прованским, и его армия прошла мимо Каркассона, не вмешиваясь в события.
Раймонд Тренкавель, побежденный и преследуемый французской армией, подписал мирное соглашение в Дуильяке, возле Пейрепертюзе, перед тем, как отправиться в изгнание по ту сторону Пиренеев. Часть рыцарей-фаидитов, которые последовали за ним в попытке реконкисты, вынуждены были бежать от королевской армии. Пьер Рожер де Мирпуа, один из таких борцов, нашел убежище в замке Рокфей в земле Саулт. Двое сеньоров из Лаурагэ, Жордан дю Ма и его племянник Гийом, поднялись в Монсегюр, чтобы предупредить об этом его жену Фелипу и защитников деревни.
Через год вовсе не королевская армия осадила Монсегюр, а армия графа Тулузского. Это была странная политика, которую вел Раймонд VII, но она объясняется тем, что он вел двойную игру, и должен был платить по счетам Папы и короля. Поменяв союзника, он приблизился к Папе, и стал действовать против императора. Затем в Монтаржис он поклялся королю Франции «разрушить замок Монсегюр так, чтобы он смог сделаться там хозяином». Когда армия графа Тулузского осадила Монсегюр, его защитники получили подкрепление. Арнод Дювелар из Кейе пришел, чтобы делать арбалеты для castrum:
«Против тех, кто осаждал Монсегюр от имени графа Тулузского».
Рыцарь Арнод де Миглос из Сабартес привез Пейре Рожеру де Мирпуа дюжину веревок и две петли для камнеметательной машины, а также арбалет. Начались сражения, и восемь солдат и рыцарей - Бернат Кайроль или Жуку, Гийом Раймонд де Ларок, Понс Сикре, Магальон де Шалабр, Брезильяк де Каильявель, Раймонд Монье из Монферье, Арнод Думенк и Раймонд Моник ночью вывели из Мосегюра добрую женщину Индию де Лаилль и семеро ее подруг.
Таким образом, каждый мужчина отвечал за безопасность одной доброй женщины. Возможно, они спускались через «перевал трибушета», вдоль по утесам под castrum, а может быть, даже по совсем крутой дороге, которая обходила Рок де ля Тур?
Мужчины из Монсегюра довели монахинь до Кейе и спрятали их в доме пары добрых верующих. Арнод Лескюр и его жена поспешили приготовить трапезу для этих ночных беглецов. Мужчины сидели за столом напротив женщин. Перед тем, как уехать, солдаты совершили три ритуальных коленопреклонения перед монахинями, которые не только благословили, но и вознаградили своих проводников, дав им по дюжине тулузских денье.
Идет ли речь об одной и той же осаде? Есть сведения о том, что из соображений осторожности и других добрых женщин эвакуировали «ночью».
Понс Сикре из Ильята, «посыльный Раймонда де Перейля», вспоминает перед Инквизицией, что он вывел ночью вместе с четырьмя сержантами и вышепоименованными рыцарями добрую женщину Франсуазу Абер и трех ее подруг. Он тоже вспоминает, что они ели в доме Арнода Лескюра и его жены, и что он получил шесть денье в качестве вознаграждения.
В это время Пьер Рожер де Мирпуа встретился с Бернардом д’Арвинья из Дюна и другим Бернардом, бальи Монжискара для графа Тулузского. Были ли это переговоры? Другой ночью вооруженный арбалетчик графа Тулузского, Раймонд Мофре из Сен-Мишель принес свечи в дом Бертрана Марти. Но несмотря на эти странные переговоры, велись настоящие военные действия. Арнод Нарбона из Кароль был смертельно ранен. Добрые люди Пьер Сержан и Раймонд из Сен-Мартен пришли «утешить» его в ров, где он лежал. «Он отдался Богу и Евангелию» - так говорит Пейре Виноль де Балагюйе инквизитору. Тот же Пейре Виноль уверяет, что Жоан Аструг, раненный в Монсегюре, сам пришел в дом Раймонда Агюйе, чтобы получить consolament, и закончил свои дни, приняв обеты.
Другой военный, Жан Кероль, тоже раненный, получил в доме своего дяди, доброго человека Мартена Ролана, consolament из рук Раймонда Агюйе и его товарища. Но он смог выздороветь от своей раны и вернулся к светской жизни, «поев мяса», - уточняет позже перед Инквизицией его дядя Бернат Кероль из Жуку.
Как бы там ни было, мы знаем очень мало об этой осаде. Повторюсь, что, кажется, граф Тулузский играл в двойную игру, потому что через год он восстал против короля и отказался от своих обещаний ему. Будучи загнанным в угол Парижским трактатом 1229 года, Раймонд VII имел план, или, скорее, даже навязчивую идею: он хотел разорвать брак, не дававших ему детей, и жениться на еще какой-нибудь графине, которая подарила бы ему сына. Через год после того, как Раймонд VII пообещал завоевать Монсегюр, он нашел поддержку и союзников, которые отвечали его намерениям. Поэтому он снова обратил свой взгляд на Монсегюр, решив сделать его символом реконкисты.
Когда в 1236-1237 годах Инквизиция начала действовать на огромной территории от Тулузы до Нарбонны, весь сеньоральный клан Монсегюра был отлучен от Церкви. Инквизитор Гийом Арнод также осудил заочно Раймонда де Перейля, его жену Корбу, его брата Арнода Рожера и его родственника и кузена Пьера Рожера де Мирпуа. Таким образом, весь знатный клан, управлявший Монсегюром, был ясно идентифицирован как «защитники еретиков» на землях графа Тулузского. Люди Монсегюра знали, что отныне их судьба тесно связана с политикой графа Раймонда VII и его умением защищать свой народ от Инквизиции. Возможно, в то же самое время Раймонд де Перейль отдал руку своей дочери Фелиппы и часть прав на Монсегюр своему кузену Пьеру Рожеру де Мирпуа, великому фаидиту.
Пьер Рожер де Мирпуа был прозорливым рыцарем. Он также был катарским добрым верующим и человеком действия. Используя свои старые связи, он был очень близок к графу де Фуа. В 1236 году он был свидетелем, вместе с рыцарем Пьером де Мазеролем и Раймондом Сансом де Рабат во время брака Эксклармонды, сестры графа де Фуа, с Бернатом д’Айю. Возглавляя одну из групп сопротивления во время крестового похода, Пьер Рожер де Мирпуа собрал что-то вроде настоящей частной армии. В Монсегюре эта группа преданных ему вооруженных людей еще больше выросла в числе. Среди них был и его внебрачный сын сержант Рокфер. Вскоре Пьер Рожер де Мирпуа сделался настоящим военным руководителем, и обеспечивал безопасность и снабжение многочисленных обитателей Монсегюра.
Раймонд де Перейль теперь постоянно жил в Монсегюре, в своем «замке», со своей семьей: женой Корбой и ее детьми - Фелипой, Арпей, сыном Жорданом, а также своими старшими детьми - Эксклармондой и, возможно, более младшей Брайдой. Две бабушки - Фурньера и Маркезия де Ланта - сделались добрыми женщинами.
Вместе с семьей сеньора жил байли, Пьер Марти, охрана и слуги. Брат Раймонда де Перейля, Арнод Рожер де Мирпуа, который, как мы видим, часто сопровождал добрых людей, жил со своей женой Сесилией и дочерью Брайдой. Азалаис, сестра Раймонда де Перейля и вдова Альзю де Масабрак, жила вместе со своими сыновьями Альзю и Отом, а также дочерью Фей. Гальярд дю Конгост жил вместе со своим дядей, Раймондом де Перейлем, и кузенами Бертраном и Бернардом. Если добавить к аристократическому клану рыцарей их экюйе, а также некоторых женатых сержантов, то светское население деревни будет составлять около пятидесяти человек. Кроме того, нужно добавить еще нескольких рыцарей-фаидитов и их экюйе. Например, Гийом де Лаилль, сестра которого Индия присоединилась к общине добрых женщин, Гийом де Балагюйе и Бернард де Сен-Мартен и, естественно, окружение Пьера Рожера де Мирпуа.
Став дамой, Фелипа и ее компаньонка Райсагия, имя которой происходило от ее деревни Райсак, а также кормилица ее сына Эскью, Азалаис Ферри, жила вместе со своим мужем. Часто она приходила трапезовать к своей бабушке, доброй женщине Маркезии и ее подругам. Они разделяли между собой и гостями благословленный хлеб, как это было принято. После трапезы добрые женщины молились Богу. Будучи доброй верующей, Фелипа приносила провизию - рыбу и овощи - в сопровождении своей сводной сестры, епископам Бертрану Марти, Раймонду Агюйе и другим «великим добрым людям».
Инквизиция
Будучи настоящей бюрократией террора, Инквизиция, созданная в 1233 году Папой Григорием IX, стала настоящим безапелляционным религиозным трибуналом, доверенным нищенствующим орденам, то есть доминиканцам и францисканцам. Будучи зависимой только от Папы, Инквизиция стала странствующим трибуналом и обязательной исповедальней. Исповеди регистрировались нотариусами как показания и использовались во время следствия. Записываемые на полях показаний названия местностей и имена людей помогали сохранить информацию, чтобы выявить возможных рецидивистов. Раскаявшихся использовали в качестве свидетелей, доносы были анонимными, и обвиняемый не знал, что инквизитор знает о нем. Таким образом, у доносчика был интерес в том, что он может надеяться на прощение, и его покаяние будет самым легким из всех возможных.
Доносы подрывали и раскалывали систему солидарности. Целью Инквизиции было привести еретика к «истинной вере» и использовать его показания для выявления всех его соучастников и пособников. Нераскаявшийся еретик, так же, как и верующий рецидивист осуждались на костер.
Инквизиция не только осуждала живых - она также атаковала и мертвых на кладбище. Эксгумация трупов, которые волокли, чтобы сжечь на площади, вызывала ужас и даже бунт.
Инквизиция была безапелляционным религиозным трибуналом, но не могла функционировать без светской власти, то есть без поддержки политических властей, ответственных за исполнение приговора. С другой стороны, светская власть получала все или часть конфискованного имущества. Инквизиция сама не могла сама справиться с враждебной средой, но могла рссчитывать на Папскую власть в случае каких-либо проблем. Члены этого религиозного трибунала даже не осознавали, что однажды придет день настоящего правосудия, когда архивы Инквизиции дадут возможность говорить ее жертвам.
Поскольку возрастал народный гнев, образовалось и сопротивление. В 1234 году в епархии Альби инквизитор Арнод Катала сам взялся за кирку, чтобы попытаться вырыть тело женщины по имени Буасена, «которая умерла еретичкой». Взбешенная толпа попыталась линчевать доминиканца, который спасся только потому, что пришло подкрепление. Через год консулы Тулузы, поддерживаемые графом, выгнали инквизиторов из города, а за ними и всех доминиканцев, в том числе и епископа.
На следующий год восстание охватило и Нарбонну. Жители бурга восстали против Сите в защиту товарища, принадлежавшего к братству, называемому «дружеским». Они восстали против инквизитора Феррера и архиепископа Нарбоннского Пьера Амиеля, которых мы встретим позже во время осады Монсегюра. Этот бунт перерос в гражданскую войну.
«Когда говорят пушки»
В 1238 году Раймонд VII смог на время освободиться от инквизиторских пут. Но только когда наступил 1240 год, он стал участвовать во всеобщем вооруженном восстании. Раймонд Тренкавель, виконт Каркассона, лишенный титула, перешел Пиренеи во главе большой армии. При поддержке многочисленных рыцарей-фаидитов (некоторые из них спустились с Монсегюра, как Гийом де Лаилль, Раймонд де Марсель и Пьер Рожер де Мирпуа) при политическом содействии графа де Фуа, он тщетно попытался отнять город своего отца у сенешаля короля Франции. Но, к сожалению, Раймонд Тулузский ничем конкретным его не поддержал, ведь если б он вмешлся, Каркассон мог быть взят, а «край освобожден». Но граф Тулузский тогда воевал с графом Прованским, и его армия прошла мимо Каркассона, не вмешиваясь в события.
Раймонд Тренкавель, побежденный и преследуемый французской армией, подписал мирное соглашение в Дуильяке, возле Пейрепертюзе, перед тем, как отправиться в изгнание по ту сторону Пиренеев. Часть рыцарей-фаидитов, которые последовали за ним в попытке реконкисты, вынуждены были бежать от королевской армии. Пьер Рожер де Мирпуа, один из таких борцов, нашел убежище в замке Рокфей в земле Саулт. Двое сеньоров из Лаурагэ, Жордан дю Ма и его племянник Гийом, поднялись в Монсегюр, чтобы предупредить об этом его жену Фелипу и защитников деревни.
Через год вовсе не королевская армия осадила Монсегюр, а армия графа Тулузского. Это была странная политика, которую вел Раймонд VII, но она объясняется тем, что он вел двойную игру, и должен был платить по счетам Папы и короля. Поменяв союзника, он приблизился к Папе, и стал действовать против императора. Затем в Монтаржис он поклялся королю Франции «разрушить замок Монсегюр так, чтобы он смог сделаться там хозяином». Когда армия графа Тулузского осадила Монсегюр, его защитники получили подкрепление. Арнод Дювелар из Кейе пришел, чтобы делать арбалеты для castrum:
«Против тех, кто осаждал Монсегюр от имени графа Тулузского».
Рыцарь Арнод де Миглос из Сабартес привез Пейре Рожеру де Мирпуа дюжину веревок и две петли для камнеметательной машины, а также арбалет. Начались сражения, и восемь солдат и рыцарей - Бернат Кайроль или Жуку, Гийом Раймонд де Ларок, Понс Сикре, Магальон де Шалабр, Брезильяк де Каильявель, Раймонд Монье из Монферье, Арнод Думенк и Раймонд Моник ночью вывели из Мосегюра добрую женщину Индию де Лаилль и семеро ее подруг.
Таким образом, каждый мужчина отвечал за безопасность одной доброй женщины. Возможно, они спускались через «перевал трибушета», вдоль по утесам под castrum, а может быть, даже по совсем крутой дороге, которая обходила Рок де ля Тур?
Мужчины из Монсегюра довели монахинь до Кейе и спрятали их в доме пары добрых верующих. Арнод Лескюр и его жена поспешили приготовить трапезу для этих ночных беглецов. Мужчины сидели за столом напротив женщин. Перед тем, как уехать, солдаты совершили три ритуальных коленопреклонения перед монахинями, которые не только благословили, но и вознаградили своих проводников, дав им по дюжине тулузских денье.
Идет ли речь об одной и той же осаде? Есть сведения о том, что из соображений осторожности и других добрых женщин эвакуировали «ночью».
Понс Сикре из Ильята, «посыльный Раймонда де Перейля», вспоминает перед Инквизицией, что он вывел ночью вместе с четырьмя сержантами и вышепоименованными рыцарями добрую женщину Франсуазу Абер и трех ее подруг. Он тоже вспоминает, что они ели в доме Арнода Лескюра и его жены, и что он получил шесть денье в качестве вознаграждения.
В это время Пьер Рожер де Мирпуа встретился с Бернардом д’Арвинья из Дюна и другим Бернардом, бальи Монжискара для графа Тулузского. Были ли это переговоры? Другой ночью вооруженный арбалетчик графа Тулузского, Раймонд Мофре из Сен-Мишель принес свечи в дом Бертрана Марти. Но несмотря на эти странные переговоры, велись настоящие военные действия. Арнод Нарбона из Кароль был смертельно ранен. Добрые люди Пьер Сержан и Раймонд из Сен-Мартен пришли «утешить» его в ров, где он лежал. «Он отдался Богу и Евангелию» - так говорит Пейре Виноль де Балагюйе инквизитору. Тот же Пейре Виноль уверяет, что Жоан Аструг, раненный в Монсегюре, сам пришел в дом Раймонда Агюйе, чтобы получить consolament, и закончил свои дни, приняв обеты.
Другой военный, Жан Кероль, тоже раненный, получил в доме своего дяди, доброго человека Мартена Ролана, consolament из рук Раймонда Агюйе и его товарища. Но он смог выздороветь от своей раны и вернулся к светской жизни, «поев мяса», - уточняет позже перед Инквизицией его дядя Бернат Кероль из Жуку.
Как бы там ни было, мы знаем очень мало об этой осаде. Повторюсь, что, кажется, граф Тулузский играл в двойную игру, потому что через год он восстал против короля и отказался от своих обещаний ему. Будучи загнанным в угол Парижским трактатом 1229 года, Раймонд VII имел план, или, скорее, даже навязчивую идею: он хотел разорвать брак, не дававших ему детей, и жениться на еще какой-нибудь графине, которая подарила бы ему сына. Через год после того, как Раймонд VII пообещал завоевать Монсегюр, он нашел поддержку и союзников, которые отвечали его намерениям. Поэтому он снова обратил свой взгляд на Монсегюр, решив сделать его символом реконкисты.