Жан-Луи Гаск. Однажды была вера. Продолжение 4
Убежище катарской Церкви
«Я видел Гвиберта де Кастра, епископа еретиков, Бернарда де Ламота, Старшего Сына, Жана Камбиаира, Сына, Уго де ля Баконь, Старшего Сына еретиков Аженэ, Понса Гилаберта, диакона еретиков Вильмура, и Теутона епископа еретиков Аженэ, и других, пришедших в замок Монсегюр. И они просили Раймонда де Перейля, сеньора этого замка в то время, чтобы он согласился принять еретиков «infra castrum» внутри каструма, чтобы в этом каструме Церковь еретиков могла иметь престол и средоточие, чтобы она могла посылать оттуда миссии и защищать своих проповедников… Это было десять лет тому» - заявляет Беренгер де Лавеланет в своих показаниях от 21 апреля 1244 года. Это отсылает нас к 1232 году.
В тот день в Монсегюр прибыл посланец. Он поднялся на pog, ему открыли ворота castrum, и он вошел в деревню. Он направился прямиком к донжону Раймонда де Перейля, чтобы передать ему важное послание: «Епископ Гвиберт де Кастр просит вас прибыть к нему». Встреча была назначена на перевале Пас де лас Портес, возле Бенейс. Раймонд де Перейль, Пьер Винад, Пейроль, Раймонд Фальба, Бернат Кугот д’Аселль и другие, имена которых не сохранились в памяти свидетеля Гийома Буана из Лавеланет, сели на лошадей и спустились к добрым людям и епископу Тулузской Церкви.
Через два или три часа они прибыли на место встречи. Там было тридцать добрых людей под охраной Изарна де Фанжу, Пьера де Мазероль, Раймонда Санса де Рабат и других рыцарей. Все они двинулись по направлению к Монсегюру, но стало темнеть. Епископ Гвиберт де Кастр замерз и решил остановиться в Массабраке. Той ночью добрые люди нашли приют в этом маленьком, всегда приветливом замке. На скале стояла очень узкая башня, но там горел очаг и люди могли поговорить… Рыцари Атон Арнод де Шатоверден, Раймонд де Роквилль, Бернард и Арнод де Майревилль участвовали в этой беседе. Речь шла о том, чтобы иерархия катарской Церкви поселилась в Монсегюре и сделала из него свой престол и средоточие. Оттуда Церковь могла бы посылать в низину своих проповедников и защищать их.
Однако это сулило и некоторые опасности. Раймонд де Перейль долго колебался и, наконец, «после многих слов и уговоров» решил согласиться. Согласно Беренгеру де Лавеланет, эти переговоры имели место еще до того, как все это собрание прибыло в крепость Монсегюр: возможно, это было в castrum Массабрак? Как бы там ни было, на заре рыцари и добрые люди покинули Массабрак, а Гвиберт де Кастр, возможно, ехал на лошади. Дорога, поднимавшаяся на хребет Моренси, была не из легких. Скорее всего, в этом караване было около сорока человек, двигавшихся через Пешакейе. Отсюда Монсегюр кажется очень внушительным, и он стал официальным престолом травимой Церкви, и большинство ее членов закончило там свои дни…
Через несколько часов делегация достигла подножия pog. Возможно, лошадей, на которых ехали всадники, отпустили пастись у подножия горы. Они могли напиться из источника, сегодня пересохшего и скрытого под травой. Была ли там специальная поилка для лошадей? От дороги, ведущей к Монсегюру, сегодня не осталось почти ничего, кроме выбитых в скале ступеней, называемых «дорогой ослов». Эта лестница облегчала подъем вьючным животным. Можно также увидеть стеночки и остатки укреплений, свидетельствующих о том, что дорога была хорошо оборудована, а вершина горы была защищена несколькими поясами укреплений. Нужно было как минимум двадцать минут, чтобы добраться верхом до ворот castrum. Монсегюр был не тем местом, где можно было вести комфортабельную жизнь.
Монсегюр, бывший пиратский замок, деревня без крестьян, снабжался прибывающими торговцами и дарами верующих. В мирные времен у подножия горы, возможно, были источники воды. Кроме того, воду набирали в несколько цистерн. Провизию для катарских монахов и монахинь привозили и члены их семей - зерно, рыбу, фиги. Чтобы лучше понять колебания Раймонда де Перейля, вспомним, что катарская Церковь попросила его, чтобы на вершине горы поселилось еще сорок монахов из иерархии, поэтому возникали достаточно серьезные проблемы с логистикой, не говоря уже о риске…
Но Раймонд де Перейль согласился пойти на это…
Когда Гвиберт де Кастр прибыл в Монсегюр, он произвел торжественную реорганизацию Церкви, посвятив Теутона, как епископа катаров Аженэ, Вигоро де ля Боконь, как его Старшего Сына, а Жан Камбиаир стал Старшим Сыном Церкви Тулузен. Раймонд де Перейль и его близкие участвовали в этой церемонии, трижды склоняясь перед добрыми людьми. Теперь катарская Церковь в Монсегюре была официально у себя дома. Но это новое население следовало как-то кормить…
Однажды сенешаль графа Раймонда VII Тулузского для земель Лаурагэ, прибывший из Монсегюра вместе с Изарном Бернардом де Фанжу, принес печальную весть Бернарду Оту де Ниорт, сеньору Лаурака. Они заявили, что видели в Монсегюре многих добрых людей, которым нечего было есть:
«Если им ничего не принести, они не смогут выжить».
Был организован грандиозный сбор продуктов среди верующих «катарских епархий» Каркассона и Тулузы. Сорок сетье (французская средневековая мера жидких и сыпучих тел, прим.пер.) пшеницы и ячменя дал Понс де Ла Тур. Бернард От де Ниорт дал десять мешков зерна, а остальные рыцари Лаурака еще десять мешков зерна. В конце концов, было собрано от 120 до 130 мешков зерна. Его везли в Монсегюр на множестве телег под хорошей охраной, «как для графа». Рыцари-фаидиты шли в Монсегюр, чтобы охранять караван и обеспечить его безопасность. Некоторые воспользовались этой возможностью, чтобы поговорить с добрыми людьми, передать им послания от преданных верующих или подпольных добрых людей, прятавшихся на низине.
Аламан де Руэ приехал из Тулузы в Монсегюр, чтобы поговорить с катарским епископом Разес Раймондом Агюйе. Сын Раймонда де Перейля, Жордан, провел его в дом епископа. Добрый человек проповедовал там, как обычно, а потом, после проповеди, оба мужчин обменялись поцелуем мира, вначале с добрым человеком, а потом между собой. Зачем приезжал этот рыцарь в Монсегюр? Может быть, он хотел передать послание от какого-нибудь верующего? Возможно, что Жордан де Перейль не особенно хотел раскрывать эти секреты инквизитору.
После Парижского трактата, ознаменовавшего конец крестового похода, многие рыцари-фаидиты остались верны своей Церкви, и как могли защищали ее в подполье. Они делались проводниками еретиков и охраняли добрых мужчин и добрых женщин, рискуя собственными жизнями. Хотя часто они сопровождали своих близких, им старались заплатить за эскорт. И ночью, и днем они обеспечивали защиту преследуемых добрых христиан.
Через несколько лет в Тулузе мы встречаем того же Аламана де Руэ, скачущего бок-о-бок с другим рыцарем, Раймондом Унодом (младшим) де Лантар. Экюйе последнего, Гийом Гарне, был узником капитула Тулузы и приговорен к повешению.
Его сеньор спешил передать послание добрым людям, чтобы они успели уделить узнику consolament для умирающих. Оба рыцаря проводили за городские стены до Нарбоннского замка двух добрых людей Гийома дю Солера и Раймонда д’Эгремонта. Прибыв к подножию виселицы эти добрые люди тайно уделили consolament несчастному под защитой присутствоваших рыцарей. А затем экюйе повесили перед собравшейся толпой. Но согласно его вере, его душа была спасена.
Оба рыцаря посадили добрых людей на крупы своих скакунов и безопасно провели их обратно в город, недалеко от Нарбоннского замка… Через несколько лет, в 1248 году, Аламан де Руэ заплатил за свою верность добрым христианам тем, что его осудили на вечное заточение.
Арест Жана Камбиаира
Вернемся к Монсегюру. В деревне на вершине pog продолжалась религиозная жизнь в ритме проповедей добрых людей. Все так же приходили посетители, чтобы нанести визит родственнику или другу, чтобы принести еду или что-нибудь продать. Но однажды явились солдаты с оружием, которые от имени графа Тулузского арестовали Жана Камбиаира, Старшего Сына катарской Церкви Тулузен, с тремя его товарищами, «и никто им не помешал». Это был 1233 год. Что же произошло?
Раймонд VII, чтобы сохранить свои земли, согласно Парижскому трактату, обещал лично бороться против ереси. Он должен был доказать это Римской Церкви. Вообще-то, множество раз графский бальи и кастелян Фанжу Массип де Гальяк в сопровождении Пьера Рожера де Пикарель и Огюйе де Монтолью, приходили «от имени графа Тулузского» в замок Монсегюр, чтобы встретиться с добрыми людьми. В присутствии Гальярда дю Конгост, Беренгера де Лавеланет, Арнода Рожера де Мирпуа и Бертрана де Барденака эти странные посетители «поклонялись» добрым людям, а затем уезжали.
И вдруг однажды Массип прибыл «[…] в сопровождении многих солдат, рыцарей и арбалетчиков […], и никто в замке ему не помешал». Жан Камбиаир был арестован вместе с тремя другими добрыми людьми, отведен в Тулузу и «выдан графу». «Они были сожжены», - добавляет Беренгер де Лавеланет.
Арнод Рожер де Мирпуа сопровождал добрых людей в Кейе, к своему умирающему шурину Изарну де Монсервер, когда прибыл посланец и сообщил об аресте четырех добрых людей.
Услышав эту новость, Арнод Рожер решил как можно скорее вернуться в Монсегюр. Все выглядит так, как если бы это была осознанная жертва. Граф Тулузский, возможно, хотел дать знак Риму и королю Франции, что он соблюдает положения Парижского трактата, и сам осуществляет антиеретическое правосудие на своих землях.
Но по-видимому, Жана Камбиаира впоследствии множество раз видели живым. Его действительно сожгли, но намного позже.
В Монсегюре Старшим Сыном Церкви Тулузен вместо Жана Камбиаира стал Бертран Марти. В то же время Раймонд Агюйе, епископ Разес, тоже нашел убежище в Монсегюре. После смерти старого епископа Тулузен Гвиберта де Кастра в 1237 году, его преемником стал Бертран Марти. Таким образом, во главе иерархии катарской Церкви в Монсегюре было два епископа - Разес и Тулузен.
«Я видел Гвиберта де Кастра, епископа еретиков, Бернарда де Ламота, Старшего Сына, Жана Камбиаира, Сына, Уго де ля Баконь, Старшего Сына еретиков Аженэ, Понса Гилаберта, диакона еретиков Вильмура, и Теутона епископа еретиков Аженэ, и других, пришедших в замок Монсегюр. И они просили Раймонда де Перейля, сеньора этого замка в то время, чтобы он согласился принять еретиков «infra castrum» внутри каструма, чтобы в этом каструме Церковь еретиков могла иметь престол и средоточие, чтобы она могла посылать оттуда миссии и защищать своих проповедников… Это было десять лет тому» - заявляет Беренгер де Лавеланет в своих показаниях от 21 апреля 1244 года. Это отсылает нас к 1232 году.
В тот день в Монсегюр прибыл посланец. Он поднялся на pog, ему открыли ворота castrum, и он вошел в деревню. Он направился прямиком к донжону Раймонда де Перейля, чтобы передать ему важное послание: «Епископ Гвиберт де Кастр просит вас прибыть к нему». Встреча была назначена на перевале Пас де лас Портес, возле Бенейс. Раймонд де Перейль, Пьер Винад, Пейроль, Раймонд Фальба, Бернат Кугот д’Аселль и другие, имена которых не сохранились в памяти свидетеля Гийома Буана из Лавеланет, сели на лошадей и спустились к добрым людям и епископу Тулузской Церкви.
Через два или три часа они прибыли на место встречи. Там было тридцать добрых людей под охраной Изарна де Фанжу, Пьера де Мазероль, Раймонда Санса де Рабат и других рыцарей. Все они двинулись по направлению к Монсегюру, но стало темнеть. Епископ Гвиберт де Кастр замерз и решил остановиться в Массабраке. Той ночью добрые люди нашли приют в этом маленьком, всегда приветливом замке. На скале стояла очень узкая башня, но там горел очаг и люди могли поговорить… Рыцари Атон Арнод де Шатоверден, Раймонд де Роквилль, Бернард и Арнод де Майревилль участвовали в этой беседе. Речь шла о том, чтобы иерархия катарской Церкви поселилась в Монсегюре и сделала из него свой престол и средоточие. Оттуда Церковь могла бы посылать в низину своих проповедников и защищать их.
Однако это сулило и некоторые опасности. Раймонд де Перейль долго колебался и, наконец, «после многих слов и уговоров» решил согласиться. Согласно Беренгеру де Лавеланет, эти переговоры имели место еще до того, как все это собрание прибыло в крепость Монсегюр: возможно, это было в castrum Массабрак? Как бы там ни было, на заре рыцари и добрые люди покинули Массабрак, а Гвиберт де Кастр, возможно, ехал на лошади. Дорога, поднимавшаяся на хребет Моренси, была не из легких. Скорее всего, в этом караване было около сорока человек, двигавшихся через Пешакейе. Отсюда Монсегюр кажется очень внушительным, и он стал официальным престолом травимой Церкви, и большинство ее членов закончило там свои дни…
Через несколько часов делегация достигла подножия pog. Возможно, лошадей, на которых ехали всадники, отпустили пастись у подножия горы. Они могли напиться из источника, сегодня пересохшего и скрытого под травой. Была ли там специальная поилка для лошадей? От дороги, ведущей к Монсегюру, сегодня не осталось почти ничего, кроме выбитых в скале ступеней, называемых «дорогой ослов». Эта лестница облегчала подъем вьючным животным. Можно также увидеть стеночки и остатки укреплений, свидетельствующих о том, что дорога была хорошо оборудована, а вершина горы была защищена несколькими поясами укреплений. Нужно было как минимум двадцать минут, чтобы добраться верхом до ворот castrum. Монсегюр был не тем местом, где можно было вести комфортабельную жизнь.
Монсегюр, бывший пиратский замок, деревня без крестьян, снабжался прибывающими торговцами и дарами верующих. В мирные времен у подножия горы, возможно, были источники воды. Кроме того, воду набирали в несколько цистерн. Провизию для катарских монахов и монахинь привозили и члены их семей - зерно, рыбу, фиги. Чтобы лучше понять колебания Раймонда де Перейля, вспомним, что катарская Церковь попросила его, чтобы на вершине горы поселилось еще сорок монахов из иерархии, поэтому возникали достаточно серьезные проблемы с логистикой, не говоря уже о риске…
Но Раймонд де Перейль согласился пойти на это…
Когда Гвиберт де Кастр прибыл в Монсегюр, он произвел торжественную реорганизацию Церкви, посвятив Теутона, как епископа катаров Аженэ, Вигоро де ля Боконь, как его Старшего Сына, а Жан Камбиаир стал Старшим Сыном Церкви Тулузен. Раймонд де Перейль и его близкие участвовали в этой церемонии, трижды склоняясь перед добрыми людьми. Теперь катарская Церковь в Монсегюре была официально у себя дома. Но это новое население следовало как-то кормить…
Однажды сенешаль графа Раймонда VII Тулузского для земель Лаурагэ, прибывший из Монсегюра вместе с Изарном Бернардом де Фанжу, принес печальную весть Бернарду Оту де Ниорт, сеньору Лаурака. Они заявили, что видели в Монсегюре многих добрых людей, которым нечего было есть:
«Если им ничего не принести, они не смогут выжить».
Был организован грандиозный сбор продуктов среди верующих «катарских епархий» Каркассона и Тулузы. Сорок сетье (французская средневековая мера жидких и сыпучих тел, прим.пер.) пшеницы и ячменя дал Понс де Ла Тур. Бернард От де Ниорт дал десять мешков зерна, а остальные рыцари Лаурака еще десять мешков зерна. В конце концов, было собрано от 120 до 130 мешков зерна. Его везли в Монсегюр на множестве телег под хорошей охраной, «как для графа». Рыцари-фаидиты шли в Монсегюр, чтобы охранять караван и обеспечить его безопасность. Некоторые воспользовались этой возможностью, чтобы поговорить с добрыми людьми, передать им послания от преданных верующих или подпольных добрых людей, прятавшихся на низине.
Аламан де Руэ приехал из Тулузы в Монсегюр, чтобы поговорить с катарским епископом Разес Раймондом Агюйе. Сын Раймонда де Перейля, Жордан, провел его в дом епископа. Добрый человек проповедовал там, как обычно, а потом, после проповеди, оба мужчин обменялись поцелуем мира, вначале с добрым человеком, а потом между собой. Зачем приезжал этот рыцарь в Монсегюр? Может быть, он хотел передать послание от какого-нибудь верующего? Возможно, что Жордан де Перейль не особенно хотел раскрывать эти секреты инквизитору.
После Парижского трактата, ознаменовавшего конец крестового похода, многие рыцари-фаидиты остались верны своей Церкви, и как могли защищали ее в подполье. Они делались проводниками еретиков и охраняли добрых мужчин и добрых женщин, рискуя собственными жизнями. Хотя часто они сопровождали своих близких, им старались заплатить за эскорт. И ночью, и днем они обеспечивали защиту преследуемых добрых христиан.
Через несколько лет в Тулузе мы встречаем того же Аламана де Руэ, скачущего бок-о-бок с другим рыцарем, Раймондом Унодом (младшим) де Лантар. Экюйе последнего, Гийом Гарне, был узником капитула Тулузы и приговорен к повешению.
Его сеньор спешил передать послание добрым людям, чтобы они успели уделить узнику consolament для умирающих. Оба рыцаря проводили за городские стены до Нарбоннского замка двух добрых людей Гийома дю Солера и Раймонда д’Эгремонта. Прибыв к подножию виселицы эти добрые люди тайно уделили consolament несчастному под защитой присутствоваших рыцарей. А затем экюйе повесили перед собравшейся толпой. Но согласно его вере, его душа была спасена.
Оба рыцаря посадили добрых людей на крупы своих скакунов и безопасно провели их обратно в город, недалеко от Нарбоннского замка… Через несколько лет, в 1248 году, Аламан де Руэ заплатил за свою верность добрым христианам тем, что его осудили на вечное заточение.
Арест Жана Камбиаира
Вернемся к Монсегюру. В деревне на вершине pog продолжалась религиозная жизнь в ритме проповедей добрых людей. Все так же приходили посетители, чтобы нанести визит родственнику или другу, чтобы принести еду или что-нибудь продать. Но однажды явились солдаты с оружием, которые от имени графа Тулузского арестовали Жана Камбиаира, Старшего Сына катарской Церкви Тулузен, с тремя его товарищами, «и никто им не помешал». Это был 1233 год. Что же произошло?
Раймонд VII, чтобы сохранить свои земли, согласно Парижскому трактату, обещал лично бороться против ереси. Он должен был доказать это Римской Церкви. Вообще-то, множество раз графский бальи и кастелян Фанжу Массип де Гальяк в сопровождении Пьера Рожера де Пикарель и Огюйе де Монтолью, приходили «от имени графа Тулузского» в замок Монсегюр, чтобы встретиться с добрыми людьми. В присутствии Гальярда дю Конгост, Беренгера де Лавеланет, Арнода Рожера де Мирпуа и Бертрана де Барденака эти странные посетители «поклонялись» добрым людям, а затем уезжали.
И вдруг однажды Массип прибыл «[…] в сопровождении многих солдат, рыцарей и арбалетчиков […], и никто в замке ему не помешал». Жан Камбиаир был арестован вместе с тремя другими добрыми людьми, отведен в Тулузу и «выдан графу». «Они были сожжены», - добавляет Беренгер де Лавеланет.
Арнод Рожер де Мирпуа сопровождал добрых людей в Кейе, к своему умирающему шурину Изарну де Монсервер, когда прибыл посланец и сообщил об аресте четырех добрых людей.
Услышав эту новость, Арнод Рожер решил как можно скорее вернуться в Монсегюр. Все выглядит так, как если бы это была осознанная жертва. Граф Тулузский, возможно, хотел дать знак Риму и королю Франции, что он соблюдает положения Парижского трактата, и сам осуществляет антиеретическое правосудие на своих землях.
Но по-видимому, Жана Камбиаира впоследствии множество раз видели живым. Его действительно сожгли, но намного позже.
В Монсегюре Старшим Сыном Церкви Тулузен вместо Жана Камбиаира стал Бертран Марти. В то же время Раймонд Агюйе, епископ Разес, тоже нашел убежище в Монсегюре. После смерти старого епископа Тулузен Гвиберта де Кастра в 1237 году, его преемником стал Бертран Марти. Таким образом, во главе иерархии катарской Церкви в Монсегюре было два епископа - Разес и Тулузен.