Жан Дювернуа. Религия катаров. Ч. II Р. I. Крещение. Окончание
В целом ситуацию можно описать следующим образом: пять или шесть пар совершенных, неустанно травимых, передвигающихся исключительно ночью, спящих в лесах или подвалах, должны по первому требованию уделять последние таинства верным, рассыпанным по территории, соответствующей пяти или шести современным департаментам. Когда выдается случай, совершенный, которого могли укрывать от нескольких дней до нескольких недель, приступает к настоящему обучению, с предписанными постами, с произнесением Pater перед каждой едой после принятия крещения, а также может вновь уделить крещение в случае падения. Но в большинстве случаев у совершенного нет на это времени. Часто он прибывает слишком поздно, а часто - слишком рано.
Он знает, что после его ухода правила вряд ли будут соблюдены; что окружение будет стараться поить больного куриным бульоном, который в то время воспринимался как панацея. Потому уполномоченный заключенной с верующим convenenza, уделяет ему утешение только в последнюю минуту. Да и потом, позволяет подавать верующему воду, чем даже нарушает правила, требующие, чтобы «христианин» ничего не ел и не пил, не произнеся Pater. В глазах своих врагов, священников и инквизиторов, и даже нерешительных верующих, практика эта могла выглядеть зловещей. Катаризм в последние пятьдесят лет практиковался очень бедными слоями населения, особенно среди крестьян, постоянно обеспокоенных урожаем, и дожил до столетия, когда появились признаки тревожного голода. В этой среде говорили: «Если нет хлеба в брюхе, то нет и духа» [1] С точки зрения людей пожилых, endurа - это что-то опасное, и даже убийственное. Одна женщина из Верден (Од), верующая, разрешила бы, чтобы ее дочери уделили утешение, если бы не тот факт, что та должна была бы придерживаться endurа[2]. Больной, которому объясняют, что после утешения он будет пить только холодную воду, отказался, говоря, что хочет еще пожить[3]. В то же самое время среди верующих начинает бытовать мнение, что воображаемые страдания умирающих придают им особые религиозные заслуги:
Поп из Монтайю говорил, что когда люди становятся принятыми добрыми христианами, то не должны больше ничего есть или пить, кроме холодной воды, а если от этого умрут… то сделаются святыми Божьими.[4]
Пьер Маури (тоже из Монтайю), спрошенный об endurа, а именно о том, понимают ли верующие, когда совершают это, что поступают плохо, грешат, и даже виновны в убийстве, отвечал, что от совершенных он ничего подобного не слыхал, впрочем не слыхал и нечего противоположного. Слыхал, однако, как другие люди говорили его брату и другу, что принявшие утешение во время болезни или здоровыми, не должны ни есть, ни пить, а если не могут обойтись без питья, то должны пить холодную воду. И говорили, что умереть так во время поста (endurа) - это большая заслуга, а если кто-нибудь так умирает, то их души идут в Царствие Отца.[5].
Дошло до того, что некоторые последние совершенные, не очень хорошо обученные, тоже стали в той или иной степени разделять эту популярную точку зрения. Так, для Белибаста, длительность этого предсмертного поста имеет характер покаяния, связанного с плохим или хорошим поведением верующего в этой или даже предыдущей жизни[6]. Таких необученных совершенных в конце концов возненавидели, когда они стали уделять утешение грудным младенцам, что было уже вопреки всем правилам, и говорили матерям не кормить их грудью (чего те не придерживались). Естественно, что их поведение вызвало осуждение старого Пьера Отье[7].
Чтобы попытаться адекватно оценить этот предрассудок, о котором неизвестно, был ли он практикой или нет, но уж точно не был частью ритуала, следует привести единственный пример, о котором мы точно знаем, что это происходило именно так-то и так-то - прежде всего, потому что здесь говорит человек, с которым все это происходило, а во-вторых, потому что он касается брата сожженного на костре (то есть человека, которого трудно подозревать в «либерализме» взглядов) совершенного Арнольда Марти из Жюнак (Арьеж):
И весь тот день, в который меня принял этот совершенный, а также следующую ночь, и следующие день и ночь, ничего не ел и не пил, кроме холодной воды. А мой брат Арнольд подавал мне эту воду. На третий день я сказал моему брату Арнольду, чтобы дал мне поесть, потому что я голоден. Он глянул на меня с раздраженным лицом и сказал: «Как это, ты ешь, сейчас!» Я ответил, что очень голоден и больше не могу воздерживаться от пищи. Мой брат Арнольд сказал моей сестре Бланке, чтобы подала мне пить и есть, и чуть позже Бланка принесла мне хлеб, вино и мясо, которые я съел.[8].
[1] J. Fournier, t.II, p.357 (Аску, Арьеж, 1322).
[2]Limborch, p. 154.
[3] J. Fournier, t.I, p.284.
[4]J. Fournier, t.I, p.231.
[5] J. Fournier, t.III, p.247.
[6] J. Fournier, t.III, p.131.
[7]Limborch, p. 104; - J. Fournier, t.I, p. 509; t.II, p.414.
[8] J. Fournier, t.III, p.266.