Анн Бренон. Катарские женщины. Ч.4. 25. Слова еретиков. Гуманизм и добродушие
Гуманизм и добродушие
Эти улыбки и шутки, эти искры юмора - которые, возможно, не всегда отличались хорошим вкусом - только крохи из множества подобных вещей. Ныне я выявила и выставила их здесь, потому что хочу, наконец, покончить с имиджем сурового поведения и печальных речей, которые якобы превалировали в катарском обществе. Так не было даже во времена самых ужасных преследований. (Без сомнения, в начале XIII века, когда все было спокойно, это общество, наверное, было очень радостным. Но, к несчастью, об этом периоде у нас слишком мало документов, потому что практически все они исходят от преследователей. Счастливые люди в историю не попали [1]).
В речах катарских проповедников нет ничего бессвязного, наоборот, в них присутствует прекрасная внутренняя логика, и все там изложено последовательно и умело. Те, кто давал показания перед Жоффре д'Абли и Жаком Фурнье, оказались способны восстановить очень убедительные отрывки. Хотя частенько они рассказывают о событиях давних, иногда случившихся не с ними, или когда они уже в течение двадцати лет не слышали слов Добрых Людей. Конечно, следует доверять этой удивительной средневековой памяти, которая могла донести до инквизиторов бесконечное количество событий частной жизни, имевших место тридцать или сорок лет назад. Что касается речей проповедников, то мы вряд ли можем надеяться, что их верующие наизусть запомнили что-либо, кроме некоторых оказавших на них впечатление фраз. Но, конечно, наиболее образованные среди них, те, на которых большой отпечаток наложили катарские традиции и евангелизм, как Арнот Сикре или Пьер де Гайяк, или даже наиболее интеллигентные, как Пьер Маури, смогли перенести в огромные досье инквизиторских реестров идеи, относительно верные общему тону, и передать интеллектуальные аргументы Добрых Людей. О личной харизме каждого из проповедников, о том, на какой манер передавали они частичку веры и религиозную надежду, мы, к сожалению, не знаем практически ничего, поскольку трибунал Инквизиции заседал не для того, чтобы обвиняемые смогли рассказать об этом…
В интеллектуальном плане мы фактически можем рискнуть назвать дискурс Добрых Людей «педагогическим», и его можно разделить на несколько стадий. Рассмотрим первый этап: они - Добрые Христиане, истинные Христиане, и в подтверждение этому они демонстрируют Евангелие. Они - духовные лица, которые не прикасаются к женщинам, которые не судят и не обрекают на смерть ни одно создание, которые не лгут и никого не грабят, в то время, как католические клирики:
«[…] отбирают у людей и присваивают десятину и первые плоды трудов, хотя они не заработали всего этого собственными руками» [2].
А еще они обрекают на смерть и страдания столько несчастных, в чем уже около 1270 года в Тулузе добрый верующий Понс де Гомервилль горько упрекал католических инквизиторов [3]. Сибилла Пейре сохранила для нас образ Жака Отье, который читал из большой книги, а его отец Пьер комментировал цитаты на окситан. Что до Пьера Маури, то он очень точно рассказывает Жаку Фурнье о своей настоящей первой встрече с Добрыми Людьми, когда он был еще молодым пастухом в Арке, в доме Пейре, скорее всего, в 1301 году:
«Раймонд Пейре взял меня за руку и сказал мне пойти вместе с ним в комнату к Монсеньору Пьеру Отье… В комнате находились еретик и Гийом Пейре, которые встали, когда мы вошли. Тогда еретик взял меня за руку и усадил рядом с собой… Он мне сказал тогда: Пьер, мне радостно видеть тебя! Мне сказали, что ты хочешь стать добрым верующим, если Бог так захочет. А я, если ты захочешь мне поверить, покажу тебе путь к Спасению Божьему, как Христос показал Своим апостолам, которые не лгали и не обманывали. И это мы придерживаемся этого пути, и я скажу тебе причину, по которой нас называют еретиками. Это потому, что мир ненавидит нас, и неудивительно, что мир нас ненавидит (1 Ио, 3:13), ибо так же он ненавидел Господа Нашего, Которого преследовал, как и апостолов Его. И мы сами ненавидимы и гонимы по причине закона Его, которого мы твердо придерживаемся… Ибо есть две Церкви: одна бежит и прощает, а другая владеет и сдирает шкуру. И только та, которая бежит и прощает, следует прямым путем апостолов, она не лжет и не обманывает. А та Церковь, которая владеет и сдирает шкуру - это Церковь Римская».
Пьер Отье убедил тогда Пьера Маури, что лучшей из двух Церквей есть та, которая бежит и прощает, и которая, таким образом, следует путем евангельской правды. И молодой пастух стал его расспрашивать:
«Если вы следуете путем правды апостолов, то почему вы не проповедуете в храмах, как это делают священники?
- Если бы мы проповедовали в храмах, как это делают священники, то Церковь Римская тут же бы нас сожгла, поскольку она питает к нам огромную ненависть.
- А почему Церковь Римская так ненавидит вас?
- Потому что если бы мы могли проповедовать публично, то Церковь Римская растеряла бы всех своих верных: люди предпочитали бы нашу веру их вере, потому что мы не говорим и не проповедуем ничего, кроме правды, а Церковь Римская говорит большую ложь…» [4].
Разумеется, далее последовал перечень этой лжи, то есть ясно видимых различных нереальных римо-католических «суеверий», как практика крещения младенцев, аргументы против которой нам уже известны.
Весьма поучительно продемонстрировать, насколько дискурс последних Совершенных, как он дошел до нас в передаче последних верующих, «накладывается» на пассаж из Книги о двух началах, схоластического катарского трактата высшего уровня, написанного двумя поколениями ранее. Стиль, несколько иронический тон и реалистический подход практически одни и те же. Вот как Джованни де Луджио, катарский итальянский доктор первой половины XIII столетия, высмеивает католические «предрассудки» о Страшном Суде, красочно рисуя картину всех народов, которые тогда соберутся перед Верховным Судией:
«Итак, там будет множество детей всех рас и возрастов, от четырех лет и даже менее, а также потрясающая воображение толпа глухих, немых, скудных умом, которые никогда не совершали покаяния и никогда не получали от Господа ни малейшей способности практиковать добродетель, и ни малейшего понимания того, что есть хорошо. Как и по какой причине Господь Наш скажет им: Придите, благословленные Отца Моего… (или)… идите от Меня, проклятые, в огонь вечный?» [5].
Разумеется, проповедь Пьера Отье - того же рода, а вдохновение последних Добрых Людей было порождено тем же, что и вдохновение альбанистских интеллектуалов XIII века: ироническая полуулыбка - это характерная черта катарского стиля. Нужно сказать, что не только доктрина, которую исповедовала и которой обучала последняя Церковь, была евангельским дуализмом высокого уровня, но, кроме того, Пьер Отье и его товарищи продемонстрировали прекрасное знание собственной классической «книжной» культуры. Они аргументировали и комментировали Писания с той же легкостью, что и их предшественники; они явно читали и изучали их трактаты… Даже если их слушатели не всегда могли следовать за их мыслью:
«Пьер сказал мне, - так свидетельствует Арнод Тиссейр, врач из Лордата, зять Пьера Отье: вот, Арнод, что сказано в Евангелии от святого Иоанна: «Вначале было Слово… Чрез Него всё стало быть, а без Него ничто стало быть…» Знаешь ли ты, что значит «Чрез Него все стало быть, а без Него ничто стало быть?»
- Эти слова означают, что все вещи созданы Богом, а без Него не создано ничего…
- Эти слова вовсе этого не означают, но означают, что все было создано Им, а также, что всё было создано без Него…
- Как Вы можете так говорить? Вы не понимаете латыни, поскольку смысл, который Вы вкладываете, противоречит словам Евангелия; и поэтому мы читаем в другом месте Писания, что Бог создал небо и землю, и море, и все, что в нем (Деян. 14:14)!
- Смысл этого отрывка следующий: без Него создано ничто, то есть все вещи созданы без Него, как я и говорил.
- Но в самом деле, мне даже не вериться, что Вы так неверно интерпретируете» [6]
Искушенный читатель не преминет узнать в аргументации Пьера Отье прямую ссылку на Анонимный трактат катаров, датируемый первыми годами XIII века и происходящий из Окситании. Он чудесным образом дошел до нас благодаря полемической книге Дюрана из Уэски [7]. Но Арнод Тиссейр явно не понял того, что «всё», созданное без Бога, - это совокупность всего, что не существует на самом деле. Иначе говоря, «универсальная категория зла», по выражению схоластического автора Книги о двух началах. И, таким образом, из этого следует, что без Бога создано ничто… По крайней мере, все это было ясно для Пьера Отье.
Даже если не углубляться в интеллектуальные дискуссии такого рода, учение последних Совершенных, как оно выглядит для нас из воспоминаний верующих, а также из формулировок, используемых самими инквизиторами для схематизации обвинений осужденных, было хорошим классическим учением самого настоящего евангельского катарского дуализма. Оно содержало образный миф о падении ангелов и вычитывало из Псалмов заключение падших ангелов в одежды из шкур («Я помещу вас в землю забвения, и вы забудете всё, что говорили и видели в Сионе! И тогда дьявол сделал им плащи, то есть тела, из земли забвения (Пс. 136:4)» - так однажды проповедовал Жак Отье для Пьера Маури [8]; и он же учил его о роли и природе Христа:
«И пришел Некто от Бога-Отца, вернувший нам память и показавший нам через Писания, которые Он принес, как мы можем достичь Спасения и как нам уйти из-под власти Сатаны. И из Его уст вышел Дух Святой, - того, Кто показал нам путь к Спасению. И Он нам также показал, с помощью Писаний, что как мы были изгнаны из рая из-за гордыни и лжи дьявола, поскольку поверили Сатане больше, чем Богу, то следует нам вернуться в небо путем смирения, истины и веры» [9].
Так говорил Жак Отье, который, если верить Сибилле Пейре, проповедовал как ангел.
Молодой нотариус из Тараскона, Пьер де Гайяк, который - большая редкость - сам написал свою исповедь в толстой книге инквизитора Жоффре д’Абли, рассказывает следующее. В собственной семье, едва он закончил обучение, находясь под влиянием своей матери дамы Гайларды, он встречал Добрых Людей. В этой исповеди он сохранил post factum прекрасный образчик христианского дискурса Пьера и Жака Отье, весьма некстати, увы, обрывающейся из-за лакуны в рукописи. Он дает нам информацию, например, об интерпретации, которую Совершенные придавали жестам Тайной Вечери Христа, и эта версия абсолютно совпадает с тем, что говорится в катарском Ритуале на окситан, датируемом XIV веком и находящемся в Дублине [10]:
Они говорят, что хлеб, положенный на алтаре и благословенный теми же словами, которые произносил Сам Христос в день вечери со Своими апостолами, не является истинным хлебом Христовым, но наоборот, это возмутительное мошенничество говорить так, ибо этот хлеб - преходящий, и он происходит и создан из преходящей основы; тогда как о хлебе, который дает Христос, сказано в Евангелии: «Берите и ешьте все это и т.д.» - это Слово Божье… Обо всем этом они заключают, что Слово Божье - это и есть хлеб, о котором говорится в Евангелии, и таким образом, Слово - это Тело Христово» [11].
Это показание также дает нам очень интересные сведения о методике, которую использовали Совершенные для евангельской аргументации крещения. При этом они не забывали делать небольшие подколки походя по поводу крестовых походов в Святую Землю, и говорить об истинном смысле креста, который стоит брать ради Христа, если кто-нибудь этого захочет:
«О походах за море они говорили, что в них нет никакой ценности, и что они вовсе никак не искупают грехи людей, ибо сказано в Евангелии: Если кто хочет следовать за Мною, отверзнись себя, возьми крест свой и следуй за Мною (Мф. 16:24; Марк 8:34; Лука 9:23). На самом деле Христос говорил так не о крестах, видимых и преходящих [12], которые крестоносцы берут, чтобы идти за море; но о кресте добрых дел и истинного покаяния и благого соблюдения Слова Божьего; ибо таков есть крест Христов, и если воистину следовать за Христом, то следует забыть себя и взять собственный крест, а не крест преходящий…» [13].
Как бы то ни было, это прекрасный урок Евангелия. Особенно со стороны ученых людей общества, которое, разумеется, могло вблизи увидеть и ощутить последствия действий таких носителей креста - крестоносцев… Однажды в Аксе Филипп д'Алайрак вздыхал, говоря Пьеру Маури, когда клирики римские продавали на улицах индульгенции от имени Папы на поход за море: «Ха! Вот как, убивая одних людей, другие люди собираются спасаться!» [14].
[1] По поводу «счастливого гуманизма окситанских катаров» не могу не посоветовать читателю прекрасную книгу Ива Рокетта Yves ROUQUETTE, Cathares, Toulouse, Loubatieres, 1991.
[2] Эта рефлексия «социального» характера принадлежит Праде Тавернье, ткачу с гор, который всю жизнь работал и знал, о чем говорит. Показания Гийома Эсканье из Акса перед Жаком Фурнье в ed.cit. Jean DUVERNOY, le Registre…, op.cit., t.2, p. 561.
[3] См. главу 23 «Жены плотников».
[4] Показания Пьера Маури перед Жаком Фурнье, op.cit., т.3, p. 924-925.
[5] Книга о двух началах, перевод Rene NELLI, Ecritures cathares, op.cit., p. 168-169.
[6] Показания Арнода Тиссейра из Лордата перед Жаком Фурнье, op.cit., т.2, p. 603. По поводу интерпретации nihil, ничто, см. Giovanni GONNET, “A propos du Nihil, une controverse…” в Heresis N 2, 1984, p.5-14; и E.U.Grosse, “Sens et portee de l’evangile de Jean pour les cathares”, in ibid, N. 10, 1988, p. 9-19.
[7] Traite cathare anonyme, перевод Rene Nelli, op.cit, p.183-203.
[8] Показания Пьера Маури перед Жаком Фурнье, op.cit., т.3, p. 931.
[9] Там же.
[10] См. Anne BRENON, “Syncretisme heretique… le Manuscrit 269 de Dublin…”, d Heresis, N 7, 1986, p. 8-23.
[11] Показания Пьера де Гайлака перед Жоффре д’Абли в Annette PALES GOBILLIARD, p.334, 336.
[12] Латинский текст говорит дословно: «которые являются только портящимися предметами». Мне кажется, что лучше так восстановить точный смысл этой формулировки: «материальные» кресты были для Совершенных плохи, поскольку они принадлежали миру visibilia и corruptibilia, вещей видимых и преходящих.
[13] Там же, р.338.
[14] Показания Пьера Маури перед Жаком Фурнье, op.cit., т.3, p. 1012.
Эти улыбки и шутки, эти искры юмора - которые, возможно, не всегда отличались хорошим вкусом - только крохи из множества подобных вещей. Ныне я выявила и выставила их здесь, потому что хочу, наконец, покончить с имиджем сурового поведения и печальных речей, которые якобы превалировали в катарском обществе. Так не было даже во времена самых ужасных преследований. (Без сомнения, в начале XIII века, когда все было спокойно, это общество, наверное, было очень радостным. Но, к несчастью, об этом периоде у нас слишком мало документов, потому что практически все они исходят от преследователей. Счастливые люди в историю не попали [1]).
В речах катарских проповедников нет ничего бессвязного, наоборот, в них присутствует прекрасная внутренняя логика, и все там изложено последовательно и умело. Те, кто давал показания перед Жоффре д'Абли и Жаком Фурнье, оказались способны восстановить очень убедительные отрывки. Хотя частенько они рассказывают о событиях давних, иногда случившихся не с ними, или когда они уже в течение двадцати лет не слышали слов Добрых Людей. Конечно, следует доверять этой удивительной средневековой памяти, которая могла донести до инквизиторов бесконечное количество событий частной жизни, имевших место тридцать или сорок лет назад. Что касается речей проповедников, то мы вряд ли можем надеяться, что их верующие наизусть запомнили что-либо, кроме некоторых оказавших на них впечатление фраз. Но, конечно, наиболее образованные среди них, те, на которых большой отпечаток наложили катарские традиции и евангелизм, как Арнот Сикре или Пьер де Гайяк, или даже наиболее интеллигентные, как Пьер Маури, смогли перенести в огромные досье инквизиторских реестров идеи, относительно верные общему тону, и передать интеллектуальные аргументы Добрых Людей. О личной харизме каждого из проповедников, о том, на какой манер передавали они частичку веры и религиозную надежду, мы, к сожалению, не знаем практически ничего, поскольку трибунал Инквизиции заседал не для того, чтобы обвиняемые смогли рассказать об этом…
В интеллектуальном плане мы фактически можем рискнуть назвать дискурс Добрых Людей «педагогическим», и его можно разделить на несколько стадий. Рассмотрим первый этап: они - Добрые Христиане, истинные Христиане, и в подтверждение этому они демонстрируют Евангелие. Они - духовные лица, которые не прикасаются к женщинам, которые не судят и не обрекают на смерть ни одно создание, которые не лгут и никого не грабят, в то время, как католические клирики:
«[…] отбирают у людей и присваивают десятину и первые плоды трудов, хотя они не заработали всего этого собственными руками» [2].
А еще они обрекают на смерть и страдания столько несчастных, в чем уже около 1270 года в Тулузе добрый верующий Понс де Гомервилль горько упрекал католических инквизиторов [3]. Сибилла Пейре сохранила для нас образ Жака Отье, который читал из большой книги, а его отец Пьер комментировал цитаты на окситан. Что до Пьера Маури, то он очень точно рассказывает Жаку Фурнье о своей настоящей первой встрече с Добрыми Людьми, когда он был еще молодым пастухом в Арке, в доме Пейре, скорее всего, в 1301 году:
«Раймонд Пейре взял меня за руку и сказал мне пойти вместе с ним в комнату к Монсеньору Пьеру Отье… В комнате находились еретик и Гийом Пейре, которые встали, когда мы вошли. Тогда еретик взял меня за руку и усадил рядом с собой… Он мне сказал тогда: Пьер, мне радостно видеть тебя! Мне сказали, что ты хочешь стать добрым верующим, если Бог так захочет. А я, если ты захочешь мне поверить, покажу тебе путь к Спасению Божьему, как Христос показал Своим апостолам, которые не лгали и не обманывали. И это мы придерживаемся этого пути, и я скажу тебе причину, по которой нас называют еретиками. Это потому, что мир ненавидит нас, и неудивительно, что мир нас ненавидит (1 Ио, 3:13), ибо так же он ненавидел Господа Нашего, Которого преследовал, как и апостолов Его. И мы сами ненавидимы и гонимы по причине закона Его, которого мы твердо придерживаемся… Ибо есть две Церкви: одна бежит и прощает, а другая владеет и сдирает шкуру. И только та, которая бежит и прощает, следует прямым путем апостолов, она не лжет и не обманывает. А та Церковь, которая владеет и сдирает шкуру - это Церковь Римская».
Пьер Отье убедил тогда Пьера Маури, что лучшей из двух Церквей есть та, которая бежит и прощает, и которая, таким образом, следует путем евангельской правды. И молодой пастух стал его расспрашивать:
«Если вы следуете путем правды апостолов, то почему вы не проповедуете в храмах, как это делают священники?
- Если бы мы проповедовали в храмах, как это делают священники, то Церковь Римская тут же бы нас сожгла, поскольку она питает к нам огромную ненависть.
- А почему Церковь Римская так ненавидит вас?
- Потому что если бы мы могли проповедовать публично, то Церковь Римская растеряла бы всех своих верных: люди предпочитали бы нашу веру их вере, потому что мы не говорим и не проповедуем ничего, кроме правды, а Церковь Римская говорит большую ложь…» [4].
Разумеется, далее последовал перечень этой лжи, то есть ясно видимых различных нереальных римо-католических «суеверий», как практика крещения младенцев, аргументы против которой нам уже известны.
Весьма поучительно продемонстрировать, насколько дискурс последних Совершенных, как он дошел до нас в передаче последних верующих, «накладывается» на пассаж из Книги о двух началах, схоластического катарского трактата высшего уровня, написанного двумя поколениями ранее. Стиль, несколько иронический тон и реалистический подход практически одни и те же. Вот как Джованни де Луджио, катарский итальянский доктор первой половины XIII столетия, высмеивает католические «предрассудки» о Страшном Суде, красочно рисуя картину всех народов, которые тогда соберутся перед Верховным Судией:
«Итак, там будет множество детей всех рас и возрастов, от четырех лет и даже менее, а также потрясающая воображение толпа глухих, немых, скудных умом, которые никогда не совершали покаяния и никогда не получали от Господа ни малейшей способности практиковать добродетель, и ни малейшего понимания того, что есть хорошо. Как и по какой причине Господь Наш скажет им: Придите, благословленные Отца Моего… (или)… идите от Меня, проклятые, в огонь вечный?» [5].
Разумеется, проповедь Пьера Отье - того же рода, а вдохновение последних Добрых Людей было порождено тем же, что и вдохновение альбанистских интеллектуалов XIII века: ироническая полуулыбка - это характерная черта катарского стиля. Нужно сказать, что не только доктрина, которую исповедовала и которой обучала последняя Церковь, была евангельским дуализмом высокого уровня, но, кроме того, Пьер Отье и его товарищи продемонстрировали прекрасное знание собственной классической «книжной» культуры. Они аргументировали и комментировали Писания с той же легкостью, что и их предшественники; они явно читали и изучали их трактаты… Даже если их слушатели не всегда могли следовать за их мыслью:
«Пьер сказал мне, - так свидетельствует Арнод Тиссейр, врач из Лордата, зять Пьера Отье: вот, Арнод, что сказано в Евангелии от святого Иоанна: «Вначале было Слово… Чрез Него всё стало быть, а без Него ничто стало быть…» Знаешь ли ты, что значит «Чрез Него все стало быть, а без Него ничто стало быть?»
- Эти слова означают, что все вещи созданы Богом, а без Него не создано ничего…
- Эти слова вовсе этого не означают, но означают, что все было создано Им, а также, что всё было создано без Него…
- Как Вы можете так говорить? Вы не понимаете латыни, поскольку смысл, который Вы вкладываете, противоречит словам Евангелия; и поэтому мы читаем в другом месте Писания, что Бог создал небо и землю, и море, и все, что в нем (Деян. 14:14)!
- Смысл этого отрывка следующий: без Него создано ничто, то есть все вещи созданы без Него, как я и говорил.
- Но в самом деле, мне даже не вериться, что Вы так неверно интерпретируете» [6]
Искушенный читатель не преминет узнать в аргументации Пьера Отье прямую ссылку на Анонимный трактат катаров, датируемый первыми годами XIII века и происходящий из Окситании. Он чудесным образом дошел до нас благодаря полемической книге Дюрана из Уэски [7]. Но Арнод Тиссейр явно не понял того, что «всё», созданное без Бога, - это совокупность всего, что не существует на самом деле. Иначе говоря, «универсальная категория зла», по выражению схоластического автора Книги о двух началах. И, таким образом, из этого следует, что без Бога создано ничто… По крайней мере, все это было ясно для Пьера Отье.
Даже если не углубляться в интеллектуальные дискуссии такого рода, учение последних Совершенных, как оно выглядит для нас из воспоминаний верующих, а также из формулировок, используемых самими инквизиторами для схематизации обвинений осужденных, было хорошим классическим учением самого настоящего евангельского катарского дуализма. Оно содержало образный миф о падении ангелов и вычитывало из Псалмов заключение падших ангелов в одежды из шкур («Я помещу вас в землю забвения, и вы забудете всё, что говорили и видели в Сионе! И тогда дьявол сделал им плащи, то есть тела, из земли забвения (Пс. 136:4)» - так однажды проповедовал Жак Отье для Пьера Маури [8]; и он же учил его о роли и природе Христа:
«И пришел Некто от Бога-Отца, вернувший нам память и показавший нам через Писания, которые Он принес, как мы можем достичь Спасения и как нам уйти из-под власти Сатаны. И из Его уст вышел Дух Святой, - того, Кто показал нам путь к Спасению. И Он нам также показал, с помощью Писаний, что как мы были изгнаны из рая из-за гордыни и лжи дьявола, поскольку поверили Сатане больше, чем Богу, то следует нам вернуться в небо путем смирения, истины и веры» [9].
Так говорил Жак Отье, который, если верить Сибилле Пейре, проповедовал как ангел.
Молодой нотариус из Тараскона, Пьер де Гайяк, который - большая редкость - сам написал свою исповедь в толстой книге инквизитора Жоффре д’Абли, рассказывает следующее. В собственной семье, едва он закончил обучение, находясь под влиянием своей матери дамы Гайларды, он встречал Добрых Людей. В этой исповеди он сохранил post factum прекрасный образчик христианского дискурса Пьера и Жака Отье, весьма некстати, увы, обрывающейся из-за лакуны в рукописи. Он дает нам информацию, например, об интерпретации, которую Совершенные придавали жестам Тайной Вечери Христа, и эта версия абсолютно совпадает с тем, что говорится в катарском Ритуале на окситан, датируемом XIV веком и находящемся в Дублине [10]:
Они говорят, что хлеб, положенный на алтаре и благословенный теми же словами, которые произносил Сам Христос в день вечери со Своими апостолами, не является истинным хлебом Христовым, но наоборот, это возмутительное мошенничество говорить так, ибо этот хлеб - преходящий, и он происходит и создан из преходящей основы; тогда как о хлебе, который дает Христос, сказано в Евангелии: «Берите и ешьте все это и т.д.» - это Слово Божье… Обо всем этом они заключают, что Слово Божье - это и есть хлеб, о котором говорится в Евангелии, и таким образом, Слово - это Тело Христово» [11].
Это показание также дает нам очень интересные сведения о методике, которую использовали Совершенные для евангельской аргументации крещения. При этом они не забывали делать небольшие подколки походя по поводу крестовых походов в Святую Землю, и говорить об истинном смысле креста, который стоит брать ради Христа, если кто-нибудь этого захочет:
«О походах за море они говорили, что в них нет никакой ценности, и что они вовсе никак не искупают грехи людей, ибо сказано в Евангелии: Если кто хочет следовать за Мною, отверзнись себя, возьми крест свой и следуй за Мною (Мф. 16:24; Марк 8:34; Лука 9:23). На самом деле Христос говорил так не о крестах, видимых и преходящих [12], которые крестоносцы берут, чтобы идти за море; но о кресте добрых дел и истинного покаяния и благого соблюдения Слова Божьего; ибо таков есть крест Христов, и если воистину следовать за Христом, то следует забыть себя и взять собственный крест, а не крест преходящий…» [13].
Как бы то ни было, это прекрасный урок Евангелия. Особенно со стороны ученых людей общества, которое, разумеется, могло вблизи увидеть и ощутить последствия действий таких носителей креста - крестоносцев… Однажды в Аксе Филипп д'Алайрак вздыхал, говоря Пьеру Маури, когда клирики римские продавали на улицах индульгенции от имени Папы на поход за море: «Ха! Вот как, убивая одних людей, другие люди собираются спасаться!» [14].
[1] По поводу «счастливого гуманизма окситанских катаров» не могу не посоветовать читателю прекрасную книгу Ива Рокетта Yves ROUQUETTE, Cathares, Toulouse, Loubatieres, 1991.
[2] Эта рефлексия «социального» характера принадлежит Праде Тавернье, ткачу с гор, который всю жизнь работал и знал, о чем говорит. Показания Гийома Эсканье из Акса перед Жаком Фурнье в ed.cit. Jean DUVERNOY, le Registre…, op.cit., t.2, p. 561.
[3] См. главу 23 «Жены плотников».
[4] Показания Пьера Маури перед Жаком Фурнье, op.cit., т.3, p. 924-925.
[5] Книга о двух началах, перевод Rene NELLI, Ecritures cathares, op.cit., p. 168-169.
[6] Показания Арнода Тиссейра из Лордата перед Жаком Фурнье, op.cit., т.2, p. 603. По поводу интерпретации nihil, ничто, см. Giovanni GONNET, “A propos du Nihil, une controverse…” в Heresis N 2, 1984, p.5-14; и E.U.Grosse, “Sens et portee de l’evangile de Jean pour les cathares”, in ibid, N. 10, 1988, p. 9-19.
[7] Traite cathare anonyme, перевод Rene Nelli, op.cit, p.183-203.
[8] Показания Пьера Маури перед Жаком Фурнье, op.cit., т.3, p. 931.
[9] Там же.
[10] См. Anne BRENON, “Syncretisme heretique… le Manuscrit 269 de Dublin…”, d Heresis, N 7, 1986, p. 8-23.
[11] Показания Пьера де Гайлака перед Жоффре д’Абли в Annette PALES GOBILLIARD, p.334, 336.
[12] Латинский текст говорит дословно: «которые являются только портящимися предметами». Мне кажется, что лучше так восстановить точный смысл этой формулировки: «материальные» кресты были для Совершенных плохи, поскольку они принадлежали миру visibilia и corruptibilia, вещей видимых и преходящих.
[13] Там же, р.338.
[14] Показания Пьера Маури перед Жаком Фурнье, op.cit., т.3, p. 1012.