Анн Бренон. Катарские женщины. Ч.4. 20. Окончание. Проклятые. Времена фаидитов
Времена фаидитов
После костра Монсегюра, после нескольких последних лет трагических скитаний, наступил конец великой эпохи Совершенных Женщин. Вторая половина XIII века была свидетелем их относительно быстрого исчезновения. В Лаурагэ, возле Сен-Мартен-Лаланда, и даже до самого Лаурака, Добрая Дама Гильельма де Камплонг долгое время стойко пыталась вести подпольное служение, пока ее не схватили; она была последней из великих Совершенных. Одной из последних благородных дам, принявших катарские обеты после Монсегюра, согласно традициям своего сословия, была Стефания, сестра совладельцев Шатоверден, в графстве Фуа.
Она приняла consolament посвящения из рук Арнода Прадье, диакона Ма-Сен-Пуэлль, около 1245 года. Десять лет спустя, после долгих и тяжелых ежедневных скитаний и жизни в наспех сколоченных хижинах в лесах ледяных земель д'Айю, в горах, она отреклась и исповедалась инквизитору. Арнод Прадье тоже отрекся. Под сенью стен Нарбоннского замка, с благословления Братьев-инквизиторов Тулузы, они даже должны были пожениться, чтобы доказать искренность своего обращения. Конечно, ничто не запрещает нам вообразить, что между ними и так существовала тайная склонность. Можно даже попытаться раскрасить их историю в розовые радужные тона. Возможно, даже представить себе, что у них родился ребенок, и они жили в тени инквизиторского замка, защищенные от возможной мести со стороны семей верующих, которых они выдали [1].
Серена и Агнес де Шатоверден, две свояченицы Стефании, завершили свою жизнь более достойно. Еще в начале XIV века среди верующих графства Фуа кружила благочестивая история об их счастливом конце, история, долженствующая оживить веру у последних верующих. Пойманные в Тулузе после того, как, возможно, став Совершенными, они попытались бежать в Ломбардию, Серена и Агнес предпочли дать себя сжечь, чем нарушить евангельское правило и зарезать курицу. Стоит подчеркнуть, что Серена де Шатоверден имела девичью фамилию де Мирпуа и была сестрой Пьера Роже, сеньора Монсегюра.
После Монсегюра Церковь умирала, и в этом крае не было больше живых сил, чтобы ее восстановить. Политическая власть была отныне французской и королевской до самой Тулузы. Граф Раймон VII, последний из Раймонов, умер бессильным в 1249 году, а все управление перешло к его зятю Альфонсу, брату Людовика Святого. До того власть просто принадлежала крупным офицерам Короны; все семейные кланы катарской «интеллигенции» начала века, все сеньоры и совладельцы, вассалы Тренкавелей и графов Тулузских, приняли католические порядки, или, что случалось чаще, сделались фаидитами.
Отчаяние вело в Северную Италию, где Инквизиция не пользовалась еще такой сильной поддержкой политических властей. Это было последнее видение надежды упрямых или просто скомпрометированных верующих. Иерархия окситанских Церквей смогла восстановиться, хорошо ли, плохо ли. Епископ Тулузской Церкви, Вивент, поселился в Кремоне со своим Старшим Сыном Гийомом Дельпеш. До начала XIV века Ломбардия - и даже Сицилия - представляли собой мифическую землю убежища, куда бежали простые семьи и купцы, рыцари и послушники, озабоченные своей катехизацией. Очень часто колонии окситанских беженцев жили очень плохо в итальянских городах; многие из них возвращались обратно, полностью разочарованные, и чаще всего заканчивали свою жизнь в застенках Инквизиции.
Во второй половине века группы фаидитов-рыцарей или людей более простого происхождения - лишенных собственности Инквизицией и заочно осужденных ею, все еще оказывали сопротивление, скрываясь по лесам и возле деревень довольно долгое время. Такими были, например, Аламан де Роэ, братья де Рокевилль, Пьер де Мазеролль, внук Совершенной Оды де Фанжу. Первые годы их бывшие арендаторы, зависимые от них люди, предоставляли им жилье и укрытие, прятали их, защищали - как бывший бальи Пьера де Мазеролль и его молодая жена Пьера Эрменгарда, которая будучи беременной, носила ему еду в лес. Затем время сделало свое дело. Настал террор. Многих схватили. Фаидиты организовались в вооруженные отряды. Среди них были мужественные Добрые Люди, исполненные решимости до конца нести Слово Евангелия. Некоторые из них были молодыми Совершенными, отправившимися в Италию, чтобы получить обучение и посвящение епископов в изгнании, а затем возвратившимися, чтобы реевангелизировать край.
Но это больше не были времена Совершенных Женщин. Подполье уничтожило их, с их обетами; после грязи, холода, голода и трудностей, их поглотили тюрьма или костер. Больше никакая бабушка не могла и помыслить о том, чтобы в своей семье, втайне от других, завершить свою жизнь, приняв обеты, в доме Церкви, окруженная любовью внуков и всеобщим признанием. Ни одна супруга не могла больше надеяться закончить свою жизнь на духовном пути, выдав замуж старших дочерей. Роль Совершенной исчезает, впрочем, как и она сама. Теперь раненную Церковь с обеих сторон поддерживают только плечи отчаянных Добрых Мужчин, и так будет еще около пятидесяти лет. Женщины в кругу семьи - дочери и матери - еще долго будут хранить свою веру. Верующие женщины окажутся самой верной опорой проклятых. Но уже почти ни одна женщина не попросит о consolament посвящения. Общин Совершенных Женщин отныне не будет. Как долго еще будут помнить о том, что были Добрые Дамы, которые тоже имели власть спасать души?
[1] Показания Стефании Шатоверден в реестре обращенных Совершенных, Ms 124 de la B.M. de Toulouse,. f 196 аb. См. на эту тему Анни Казенаве «Les Cathares en Catalogne et Sabarthes d’apres les registres d’Inquisition… Bulletin philologique et Historique, annee 1969, Paris, 1972, p.387-436.
После костра Монсегюра, после нескольких последних лет трагических скитаний, наступил конец великой эпохи Совершенных Женщин. Вторая половина XIII века была свидетелем их относительно быстрого исчезновения. В Лаурагэ, возле Сен-Мартен-Лаланда, и даже до самого Лаурака, Добрая Дама Гильельма де Камплонг долгое время стойко пыталась вести подпольное служение, пока ее не схватили; она была последней из великих Совершенных. Одной из последних благородных дам, принявших катарские обеты после Монсегюра, согласно традициям своего сословия, была Стефания, сестра совладельцев Шатоверден, в графстве Фуа.
Она приняла consolament посвящения из рук Арнода Прадье, диакона Ма-Сен-Пуэлль, около 1245 года. Десять лет спустя, после долгих и тяжелых ежедневных скитаний и жизни в наспех сколоченных хижинах в лесах ледяных земель д'Айю, в горах, она отреклась и исповедалась инквизитору. Арнод Прадье тоже отрекся. Под сенью стен Нарбоннского замка, с благословления Братьев-инквизиторов Тулузы, они даже должны были пожениться, чтобы доказать искренность своего обращения. Конечно, ничто не запрещает нам вообразить, что между ними и так существовала тайная склонность. Можно даже попытаться раскрасить их историю в розовые радужные тона. Возможно, даже представить себе, что у них родился ребенок, и они жили в тени инквизиторского замка, защищенные от возможной мести со стороны семей верующих, которых они выдали [1].
Серена и Агнес де Шатоверден, две свояченицы Стефании, завершили свою жизнь более достойно. Еще в начале XIV века среди верующих графства Фуа кружила благочестивая история об их счастливом конце, история, долженствующая оживить веру у последних верующих. Пойманные в Тулузе после того, как, возможно, став Совершенными, они попытались бежать в Ломбардию, Серена и Агнес предпочли дать себя сжечь, чем нарушить евангельское правило и зарезать курицу. Стоит подчеркнуть, что Серена де Шатоверден имела девичью фамилию де Мирпуа и была сестрой Пьера Роже, сеньора Монсегюра.
После Монсегюра Церковь умирала, и в этом крае не было больше живых сил, чтобы ее восстановить. Политическая власть была отныне французской и королевской до самой Тулузы. Граф Раймон VII, последний из Раймонов, умер бессильным в 1249 году, а все управление перешло к его зятю Альфонсу, брату Людовика Святого. До того власть просто принадлежала крупным офицерам Короны; все семейные кланы катарской «интеллигенции» начала века, все сеньоры и совладельцы, вассалы Тренкавелей и графов Тулузских, приняли католические порядки, или, что случалось чаще, сделались фаидитами.
Отчаяние вело в Северную Италию, где Инквизиция не пользовалась еще такой сильной поддержкой политических властей. Это было последнее видение надежды упрямых или просто скомпрометированных верующих. Иерархия окситанских Церквей смогла восстановиться, хорошо ли, плохо ли. Епископ Тулузской Церкви, Вивент, поселился в Кремоне со своим Старшим Сыном Гийомом Дельпеш. До начала XIV века Ломбардия - и даже Сицилия - представляли собой мифическую землю убежища, куда бежали простые семьи и купцы, рыцари и послушники, озабоченные своей катехизацией. Очень часто колонии окситанских беженцев жили очень плохо в итальянских городах; многие из них возвращались обратно, полностью разочарованные, и чаще всего заканчивали свою жизнь в застенках Инквизиции.
Во второй половине века группы фаидитов-рыцарей или людей более простого происхождения - лишенных собственности Инквизицией и заочно осужденных ею, все еще оказывали сопротивление, скрываясь по лесам и возле деревень довольно долгое время. Такими были, например, Аламан де Роэ, братья де Рокевилль, Пьер де Мазеролль, внук Совершенной Оды де Фанжу. Первые годы их бывшие арендаторы, зависимые от них люди, предоставляли им жилье и укрытие, прятали их, защищали - как бывший бальи Пьера де Мазеролль и его молодая жена Пьера Эрменгарда, которая будучи беременной, носила ему еду в лес. Затем время сделало свое дело. Настал террор. Многих схватили. Фаидиты организовались в вооруженные отряды. Среди них были мужественные Добрые Люди, исполненные решимости до конца нести Слово Евангелия. Некоторые из них были молодыми Совершенными, отправившимися в Италию, чтобы получить обучение и посвящение епископов в изгнании, а затем возвратившимися, чтобы реевангелизировать край.
Но это больше не были времена Совершенных Женщин. Подполье уничтожило их, с их обетами; после грязи, холода, голода и трудностей, их поглотили тюрьма или костер. Больше никакая бабушка не могла и помыслить о том, чтобы в своей семье, втайне от других, завершить свою жизнь, приняв обеты, в доме Церкви, окруженная любовью внуков и всеобщим признанием. Ни одна супруга не могла больше надеяться закончить свою жизнь на духовном пути, выдав замуж старших дочерей. Роль Совершенной исчезает, впрочем, как и она сама. Теперь раненную Церковь с обеих сторон поддерживают только плечи отчаянных Добрых Мужчин, и так будет еще около пятидесяти лет. Женщины в кругу семьи - дочери и матери - еще долго будут хранить свою веру. Верующие женщины окажутся самой верной опорой проклятых. Но уже почти ни одна женщина не попросит о consolament посвящения. Общин Совершенных Женщин отныне не будет. Как долго еще будут помнить о том, что были Добрые Дамы, которые тоже имели власть спасать души?
[1] Показания Стефании Шатоверден в реестре обращенных Совершенных, Ms 124 de la B.M. de Toulouse,. f 196 аb. См. на эту тему Анни Казенаве «Les Cathares en Catalogne et Sabarthes d’apres les registres d’Inquisition… Bulletin philologique et Historique, annee 1969, Paris, 1972, p.387-436.