Анн Бренон. Катарские женщины. Ч.4. Соседи катаров. 16. Дружественность
Дружественность
Convivensia, conviviensa. Часто используют и даже злоупотребляют этим искусственным окситанским термином - неизвестным ни «маленькому Леви», весьма серьезному словарю языка трубадуров, ни современной лингвистической Сумме, «большому Алиберу» [1], - двум Библиям окситанских студий. Термин этот используют наравне с Paratge, как один из столпов, одну из фундаментальных ценностей цивилизации Юга до французского завоевания. Но то, что нас здесь интересует - так это не заявить в очередной раз о духе толерантности, свойственном этим местам, ни продемонстрировать присутствие еврейских врачей и арабских жонглеров на улицах Тулузы, а просто подчеркнуть, как христианство катаров распространяло вокруг одну и ту же практику одной веры среди верующих, мужчин и женщин разного социального происхождения, благодаря проповедникам или у ложа больных, попросивших о consolament. Мы уже отмечали, что именно трещины и разломы в феодальной системе, стирание межсословных перегородок, позволили катаризму широко и глубоко распространиться по всему обществу. Потому что именно это было причиной, по которой сегодня можно говорить об окситанском катаризме.
Катарская Церковь должна была привлекать своими призваниями как великих дам, вроде Бланши де Лаурак, так и бедных крестьянок, как мать Понса Вигюйе из Сен-Полет. Добрые Христиане пользовались верной поддержкой как рыцаря-фаидита Аламана де Руэ, так и плотника из Одарс. Целое общество, начиная с интеллигенции, было проникнуто этим. Как в доме диакона из Лаурак в «золотой век», так и перед подпольным Совершенным, собирались богатые и бедные, знатные и простые люди. Религия была дополнительной темой для разговоров, благодаря которым в этом любознательном феодальном обществе распространялось слово и, частично, дружеские связи.
Проповеди подпольных Совершенных в домах друзей, кроме того, что были регулярными и имели воспитательный смысл, были также и настоящими событиями, скреплявшими близость и добрососедство. У каждой семьи были друзья и знакомые, иногда независимо от сословия. Около 1234 года у Гийома де Канаста в Ма-Сен-Пуэль, Бертран Марти и его товарищ могли проповедовать и перед Жорданом дю Ма, Жорданом де Кидерс и его матерью Гийометтой, Пьером Бернаром-колбасником и Раймондой, матерью Гийома Жермена [2]. Иногда церемонии такого рода превращались в настоящие собрания, а подпольный характер этих сходок ничего не отнимал от их торжественности, остававшейся абсолютно такой же, как и во время знаменитых церемоний в Фанжу и Лаурак в годы «золотого века». Множество показаний жителей Ма-Сен-Пуэль хранят память о том, как однажды, в 1233 году, в доме рыцаря Пьера де Сен-Андре, называемого Свиной Лоб, собралась целая толпа, чтобы послушать проповедь Жана Камбиаира, Старшего Сына епископа Тулузской Церкви [3].
«Там было от тридцати до сорока человек,- насчитал Гайлард Амиель, - Бернард и Жордан дю Ма, сеньоры, Гийом Гарнье и его отец-врач, и Пьер Гота старший, общественный нотариус, и Пьер Амиель, мой брат, и еще много других…»
Раймон Косиц, который тоже там был, добавляет, что еще там присутствовали Раймон д'Эн Амиель, Этьен де Розенж, Арнод Годаль, один из консулов castrum, и Бернард де Сен-Андре со своей женой Пейронной. Но сам Раймон Амиель, цитируемый выше, сказал инквизитору, что на его взгляд, в собрании присутствовало около семидесяти человек и даже больше, и сам он видел там еще третьего совладельца, Ариберта дю Ма, Рожера Сартра, городского портного, Пьера де Сан-Андре с его женой Сюзанной, Понса Барро, самого богатого человека в городе, Гийом Видаля, мужа дамы Сигуры, Гийома Гаска, ткача, и множество других… Вместе с Жаном Камбиаиром, - уточняет он, - было еще трое других еретиков, имен которых он не знал.
После поворота 1229 года и военного поражения окситанцев, несмотря на то, что в повседневную жизнь пришли требования подполья, раненое общество все еще оставалось единым, и все социальные сословия объединялись вокруг Добрых Христиан. На протяжении XIII века - мы еще будем иметь оказию рассмотреть эти события в нескольких последующих главах - мелкая южная феодальная знать, делавшаяся фаидитами, лишенная собственности, уничтожаемая вначале крестоносцами, потом инквизиторами, вынуждена была шаг за шагом отступать, оставляя простым людям последнюю верность Совершенным. Но пока эта знать могла демонстрировать желание и волю к существованию, она хранила свою веру и сопротивлялась папе и королю, в полном братском единстве со своими ремесленниками, горожанами и крестьянами, которых она же сама, несколькими столетиями ранее, вовлекла в веру катаров.
[1] Emil LEVY, Petit Dictionnaire Provencal-Francais, 3 edition, Heildelberg, 1961, и Louis ALIBERT, Dictionnaire O ccitan-Francais, Toulouse, L.E.O., 1966.
[2] Показания Гийома де Канаста в Ms 609 f 8 а.
[3] Показания Гайларда Амиеля, Раймона Косица и Раймона Амиеля в Ms 609 f 10 а-10 b.