Город-замок?
Современные медиевисты, описывая феномен, характерный для средиземноморской Европы, фактически пользуются итальянским словом incastellamento. Этот феномен, по-видимому, появился на Западе с XI века вначале в Италии и Провансе, затем в Лангедоке и Гаскони, и просуществовал до середины XIV века. Это слово практически непереводимо на французский язык. Но оно красиво звучало бы на окситан - Encastelament - если бы существовало. Это понятие, приблизительно означающее «город в стенах замка», отвечает различным типам укрепленных поселений, ядро которых составляло жилище самого сеньора.
В этом случае крестьянская деревня не прозябала, прикрепленная к пахотным землям внизу, под сенью укрепленного замка, гордо и одиноко венчающего какую-нибудь возвышенность. Здешняя деревня сама была замком на вершине холма, находиясь внутри его стен. Окситанский замок-castrum, как выражаются сами средневековые тексты, на самом деле, укрепленная бургада, а не просто укрепленный замок, известный нам из учебников истории, вроде Шато-Гайяра или Верхнего Кёнигсбурга. Понятие сastrum могло отвечать в одном случае небольшому укреплению, в другом - маленькой деревне, или, наоборот, обозначать более или менее крупный бург и даже настоящий небольшой город. Арнода де Ламот называет словом castrum, то есть «замок», свой родной город Монтобан.
Особенностью этого castrum, превратившегося в окситанском языке в термин, обозначающий феномен группового поселения, возникшего вследствие демографического развития феодальной эпохи, было то, что прежде всего то, что он строился по плану города. Чаще всего такое поселение располагалось концентрическими кругами вокруг высокого жилища сеньора, причем последний ряд домов лепился к укреплениям, или же был в них встроен. Там было еще и некое общественное пространство - площадь в современном смысле этого слова. Такой тип укрепленного поселения известен в Италии с XI века, а в Лангедоке он распространился со второй половины XII века. Он представлял собой живую сердцевину окситанского общественного устройства, излюбленное место обычного катаризма. Даже в наши дни он оставил свой след в гордых и правильных очертаниях стольких прекрасных деревень Прованса или Корбьер, мягко опоясывающих скалы и холмы своими каменными кольцами.
Конечно, такое определение слова castrum вовсе не означает, что в Окситании не существовало укрепленных замков классического типа. В местах, имеющих особое стратегическое значение, как хребет Ластурс или Пейрепертюзе, крупные средиземноморские феодалы возводили форты исключительно для военного использования.
И в Окситании были цитадели, места, где стояли гарнизоны, на месте которых, возможно, король Франции в свою очередь счел необходимым построить свою «линию Мажино»
[1] против Арагонского королевства. Именно они сегодня известны под неверным названием «катарские замки». Но эти военные поселения никогда не были местами обитания, и не стоит искать память о катарском обществе под защитой их зубцов. Иногда, как в Ластурс, под их сенью могла быть возведена укрепленная деревня, castrum, с более или менее богатыми жилищами, площадями, огородами, лавками, рынком и катарскими домами. В других местах, как в Керибюс, гражданское население, по-видимому, никогда не обитало вблизи стен
[2] Но это были исключения. Лучше мы представим себе средневековую Окситанию до французского завоевания, словно покрытую звездной глазурью красивых укрепленных деревень и даже небольших городков, гнездящихся на вершинах округлых холмов, от которых расходятся пути и дороги.
[1] Выражение Мишеля Рокбера
[2] В опустошенной и разрушенной деревне Ривьер-де-Кабарет в Ластурс (Од) в данное время проводятся раскопки Мари-Элиз Гардель, в рамках программы CNRS H 18; а в Керибюс такие раскопки проводились Мишель и Жан-Бернардом Го с 1985 по 1988 год. Результаты этих двух раскопок были опубликованы в журнале Heresis (июль 1989 года). См. также Marie-Elise GARDEL, “Le Castrum de Riviere de Cabaret” в Historiens et Archeologues, vol.2 в коллекции Heresis, 1991.