Средиземноморское общественное устройство
Во время наших путешествий в средневековый христианский мир мы уже могли выявить элементы и черты материальной и юридической культуры, свойственной средиземноморским регионам современной Франции. Обычное право романского происхождения наложило особенный отпечаток на собственно феодальное общество. Кроме того, крайняя «скудость», недостаток женских монастырей побудил женщин прибегать к оригинальным формам посвященной Богу жизни. Можно сказать, что окситанское общество феодальной эпохи имеет ярко выраженные особенности по сравнению с типичным феодальным обществом, как его обычно представляют в более северных странах. Самое интересное, что окситанское общество имело много общего в области этих самых особенностей с итальянским обществом, и, кстати, разделяло с последним склонность к катаризму. Если позаботиться о том, чтобы не смешивать здесь причины и следствия, то можно выдвинуть достаточно правдоподобную идею о том, какие именно важные факторы повлияли на то, что в Окситании, как и в Италии, укоренение катаризма было благоприятно воспринято в глубине общества.
К этим факторам относятся, прежде всего, социальные структуры, позволившие обмен идеями и мнениями между представителями разных общественных слоев. Затем - блестящая светская культура, превозносящая Любовь и балансирующая между светской игрой и духовными устремлениями. И, наконец, к этим факторам относится антиклерикализм рыцарского сословия, граничащий почти с либертинством. И, разумеется, с другой стороны, на ситуацию влияло развитие буржуазных порядков, хотя медленное и завуалированное, со своей системой ценностей, моралью, со своими политическими, городскими и финансовыми устоями.
Что касается последнего пункта, то Италия, несомненно, вырывается вперед. Во второй половине XII века тосканские, умбрийские и ломбардские города уже имели вольности, избирали городские консулаты и хвалились некоторой политической независимостью под предводительством своей бюргерской и аристократической олигархии, как правило, связанной с деловым и торговым миром. В первой половине XIII столетия конфликт гвельфов и гиббелинов - сторонников папы и сторонников императора - еще больше обострил интерес итальянских городов к политике и их стремление к независимости. Под руководством муниципалитетов из именитых людей, которые все чаще избирали себе главу (подеста), крупные итальянские города - пока в конце XIII века их не вернули к старым порядкам Карл Анжуйский и папская власть - уже понемногу ускользали из сферы притяжения феодальной системы. В разгар Средневековья они провозгласили консульский порядок светского характера, более представляющий интересы торгового и судейского сословия, чем остатков почти исчезнувшего рыцарства.
Именно в крупных гиббелинских городах - Флоренции, Ферраре, Мантуе, Вероне - и прежде всего, в недрах общества именитых людей и их буржуазной олигархии, росли и развивались итальянские симпатии к катаризму. Катаризм в Италии, без всяких сомнений, принял городской и гиббелинский облик
[1].
Наоборот, в Окситании консульская революция, как ее иногда называют, приняла менее радикальные формы. Феодальная власть успешнее сопротивлялась здесь давлению коммун и бюргерства: мы видим, что в Безье в XII веке, несмотря на народные вооруженные восстания, возглавляемые консулами, и приведшие, в конце концов, к убийству виконта Раймона в 1167 году, виконты Тренкавель без особых трудностей смогли восстановить свою сеньоральную и феодальную власть как над своими землями, так и над городскими муниципалитетами Каркассона, Безье, Альби и Лиму. В Тулузе патрициат Капитолия, несмотря на традиционную борьбу за влияние, которая с середины XII века велась им с графской властью, безраздельно встал на сторону династии Раймона при вторжении и угрозах чужеземных армий во время крестового похода против альбигойцев. Это позволило на время спасти город, графа Тулузского и надежды защитников еретиков…
В начале XIII столетия, в то время, когда военные события постепенно складывались так, что крупные окситанские княжества попадали под прямое правление короля Франции, эволюция их буржуазного, городского, консульского и торгового общества была подобна итальянской, разве что с некоторыми нюансами. Но ни один окситанский город не мог все еще соперничать, ни политически, ни экономически, с Флоренцией, Миланом, Генуей или Пизой. Окситания XIII века, в отличие от Италии, не была страной крупных городов. Это край бургад, где избранные консулы всегда должны были считаться с правами феодальных сеньоров. В отличие от итальянского катаризма, окситанский катаризм никогда не был городским феноменом. Его по-настоящему излюбленным местом был не большой город, а замок. Катарский замок? Увидим.
Нам, конечно, известно, что традиция светской культуры, восхищавшей средиземноморские общества того времени, берет начало в окситанском краю, и что итальянская цивилизация в начале XIII века, находясь под влиянием трубадуров и их Искусства Любви, пробовала сочинять стихи на языке ок. Тем не менее, сама окситанская «бургада», не говоря уже о настоящем городе, находилась под непосредственным итальянским влиянием…
[1] По поводу подробностей об итальянском обществе и связи между катарами и гиббелинами в XIII веке, я могу отослать вас к главе «Катарские Церкви Италии» в моей книге Истинный образ катаризма.