Анн Бренон. Катарские женщины. Ч.2.Средневековые женщины. 5. Пустыня Арноды. Окончание
Но и в лесном укрытии, и под крышей дружеского дома их терзал один и тот же страх, страх, ставший обычным: что их обнаружат. Они боялись ребенка, который гонит свиней за желудями и внезапно останавливается, вперив взгляд в хижину, из которой не доносится ни звука. Они боялись словоохотливой соседки, которая могла слишком быстро открыть дверь и заметить две темные фигуры на пороге комнаты. Римская Церковь возвела доносительство в систему. Старые счеты между семьями, так же, как и новые ссоры, теперь могли завершиться быстро и окончательно; особенно, когда часть конфискованного имущества того, на кого доносили, обогащала доносчика - это очень успокаивало совесть. А потом подозреваемый, чтобы оправдаться, чтобы избежать пожизненного заключения или костра за рецидив, сломанный страхом и потеряв самообладание, также начинал доносить. Арнода и Жордана, как и все изгнанники и изгнанницы, осмеливались говорить теперь только шепотом.
Но никогда они не утрачивали контакта с Церковью. Регулярно, в каком бы укрытии они ни были, к ним приходили Добрые Люди. Диакон и его товарищ их исповедовали, приносили им новости, рассказывали им о новых верных. Регулярно их поддерживали Совершенные мужчины, как и они, обреченные на бегство, - строили им новые хижины или улучшали и расширяли те, в которых они уже жили, и обменивались с ними поцелуем мира. Добрый Человек Гийом Рожер и его товарищ два месяца жили в лесах Гарригью, возле Пресервилля. Совершенный Гийом дю Ногюйе, кузен Жорданы, привел всех их в другой лес - всю группу Добрых Христиан, с которыми они делили укрытие более месяца. В лесу Авеланет они оставались еще целый год.
Они ведь знали, что Церковь, преследуемая из-за того, что является Церковью Христовой, в этом злобном мире, не может исчезнуть, пока не донесет до конца времен крещение Спасения; что из укрепленной деревни Монсегюр епископ и его Сыновья организуют и вновь посылают проповедников, и что, несмотря на опасности, им это прекрасно удается. И верующие, собиравшиеся вокруг них, были весьма ревностными. Среди них были люди скромного происхождения, как Гийом Гарнье, его братья и кузены, как семья Дорбер из местности Орен, или семья Кот из хутора Агассоль; и аристократы, разоренные войной - рыцари де Балагюйе из Пресервилля, Бернат де Годервилль и его сестра, дама Эксклармонда, Жак д'Одарс со своей женой Сибиллой и всем его большим семейством. Когда им приносили еду, обе женщины пытались отблагодарить за нее, как могли. Они пряли и шили, ведь их руки никогда не оставались без дела. Они цитировали Евангелие, передавали поцелуй мира и разделяли хлеб, приносимый им и благословляемый ими.
Оставшись одни или вместе с другими Христианами, они тщательно и неустанно соблюдали Правила справедливости и правды и предписания Евангелий. Ритуальные постные дни и три больших поста, которые они соблюдали каждый год, истощили их физические силы. Арноде было уже около сорока лет. Иногда она голодала, и головокружение замедляло ее шаг.
Они прятались в сене, в овине, когда Раймонд де Ламот пришел поговорить со своей сестрой в последний раз. Он прибыл из Монтобана со своим другом Раймоном Тиссейром. Гийом Гарен сопровождал их. Был 1239 год. Времена наступили еще более суровые, чем прежде. Раймонд де Ламот не осмеливался сказать двум Совершенным Женщинам всё, о чем думал: францисканские и доминиканские инквизиторы принялись даже за самые гордые семьи, этот край был полностью под их гнетом. Гийом Арнод из Братьев-проповедников и Этьен де Сен-Тьибери из Братьев-миноритов даже осудили и приговорили - хотя и заочно - Аламана де Руэ, верующего и защитника еретиков. Уже не стоило ждать ничего хорошего от этих бесконечных приговоров, кроме вечного заточения, костров и доносов. Не на что было надеяться. Но он не сказал им этого, а только стал настаивать на том, чтобы увести свою сестру, исхудавшую, изможденную, едва узнаваемую, в Монтобан, вести двойную жизнь.
«Если кто предстанет добровольно перед святейшим трибуналом Инквизиции еретических извращений и признается, то не только спасет свою жизнь, но, каковы бы ни были его преступления в области ереси и вальденства, с ним будут обращаться с чрезвычайным милосердием и снисхождением…»
Однако в следующем году Раймон Тренкавель, встав во главе армии энтузиастов-фаидитов, поднял на восстание земли своих предков, и осадил Каркассон, находившийся под властью королевского сенешаля. Арнода и Жордана нашли укрытие в скромных домах бургов, под защитой ремесленников, торговцев, мелких разоренных рыцарей. Они жили в Пресервилле у Арнода Бенуа, в пригороде Ланта у Гийома дель Торта, но чаще всего в Одарс - у Арнода Кольвета, у Жана Дельпеш, Понса Рибейры, у Пьера де Ривальс. Они вернулись в Ланта и жили у Угес из Канеллес или у рыцаря Раймона Азема, или на хуторе Орин у дамы Ассот…
И всегда их сопровождали или посещали верный Гийом Гарнье, и Жак д'Одарс со своей женой Сибиллой, и вся семья Ориоль, которые служили у Руэ, и Ферран дю Ногюйэ, брат Жорданы, со своей женой Виланой, Сюдры из Тарабель и Одарс. У Понса Рибейра они жили девять месяцев, и встречались там со всеми добрыми верующими из Одарс: Арнодом де Ривальс, Арнодом Кальветом с его женой Диас и сыном Жаком, потом с Сибиллой, Жаком и Арнодом д'Одарс, и Понсом из Одарс, плотником и его женой Раймондой, а еще с тремя братьями Ляглейз - Пьером, Бернардом и Гийомом, их кузеном Пьером и престарелой матерью Виланой… В следующем году, когда они шли из Пресервилля в Одарс, сопровождаемые рыцарями Раймоном и Арнодом де Балагюйе, то встретили на лугу Арнода Кальвета и Бернарда Рибейра, которые ожидали их там, и вновь отвели их к Понсу Рибейре, где они жили еще два месяца.
Однажды ночью Гайлард, экюйе покойного Раймона Унода де Ланта, отвел их в Орин в даме Ассот, его вдове. И там их встретили, как в старые добрые времена, все дамы: дама Ассот, ее мать дама Эскаррвинья, ее четыре дочери - Орбрия, Комдорс, Филиппа и Альпей, а также их старая подруга, дама Диас де Дейм. Все дамы простерлись перед ними, прося их благословления и мира Церкви Божьей. Еще много дней они жили в этом обширном поместье и множество раз встречались со старыми знакомыми - Понсом и Арнодом Сакетами, Арнодом Эстевом, рыцарем из Ланта и его кузеном из Тарабель… Они благословляли также Понса де Роквилля и его жену Жироду, и Раймона де Коссад, и Уго де ла Рок, и Жака д’Одарс, Адалаис, жену рыцаря Гийома де Руж, Альпей, жену Арнода Эстева, а также близких Диас де Дейм, девицу Пелегрину, жившую с дамой Ассот, и ее кормилицу Айенту. Вместе с совладельцами Ланта вся знать Лантарес продолжала тайно жить в вере Церкви Друзей Божьих.
Хранила ли она еще надежду, эта знать, маргинализированная французским вторжением и подчинением графа? Конечно, восстание Раймона Тренкавеля разожгло небольшой пожар, но он тут же погас. В любом случае, это показало, что все еще возможно, что еще могут придти события, способные переломить судьбу. И они прекрасно знали, что граф Тулузский не отступился, а терпеливо и умело выжидает своего часа.
Однажды в 1241 году Добрый Человек Жан Сюдр и его товарищ вновь отвели Арноду и Жордану в пригород Ланта, к Гийому дель Торту, где их ожидала Совершенная Гильельма Кайроль с двумя своими подругами. Пять Добрых Дам испытывали очень сильные чувства от того, что, собравшись вместе, они представляют Церковь, и мир их обрядов словно лучился из этого маленького дома, куда то и дело стремились верующие - вся семья дель Торт: Гийом, его двое сыновей, Раймон и Гийом, его две невестки, Азалаис и Бруна, его дочь Себелия - сейчас мы говорим Сибилла - де Канейлль; вся семья Фор: Арнод, Пьер, Гийом, Бернард и Фабрисса… Там был и Бернард де Годервилль со своей сестрой, дамой Эксклармондой, которая тоже собиралась вскоре сделаться Совершенной. Через несколько дней небольшая община разделилась. Арнода де Ламот отправилась своей дорогой, но отныне ее компаньонкой стала Гильельма Кайроль. Жордана же отправилась с другими Совершенными.
Через некоторое время Арнода и Гильельма оставили дом Угес де Канеллес, чтобы присоединиться к Доброму Человеку Гийому де Нагюйе и его товарищу, которые ожидали их за городом Ланта вместе с Бернардом Гилябертом и Пьером Фором. И Добрые Люди сопровождали их несколько дней к границам Лантарес, к хутору де Лаваль, который уже находился в Лаурагэ. У Гийома де Лаваль и его жены была еще дочь, желавшая стать Совершенной, что двое ее братьев воспринимали со смесью озабоченности и гордости. Гильельма и Арнода долго беседовали с молодой девушкой и обещали ей, что отведут ее к Добрым Людям. Чуть позже прибыл Гийом Гарнье со своим братом Арнодом и золовкой Раймондой. Они должны были провожать двух беженок дальше, в Лантарес, до хутора Сэрра, где Гийом работал погонщиком быков.
И изгнанницы отправились в Лантарес. Сопровождаемые неизвестным Добрым Человеком и Гийомом Гарнье, они вновь вернулись в лес Гарригью. Хижина, где жили раньше Арнода и Жордана, была расширена и улучшена, и теперь там обитала группа из пяти или шести Совершенных Женщин. Арнода и Гильельма недолго там пробыли: они вновь вернулись в Одарс, где пребывали у плотника Понса и его жены Раймонды целый месяц. Диакон Раймон Гросс и его товарищ приходили их исповедовать. Добрые Женщины посоветовали ему заняться дочерью Гийома де Лаваля…
И всегда этот страх быть обнаруженными. Всегда, в сердце и утробе верных этот ужас доносов…
«Предстали мы перед Богом, и перед Вами, и перед Орденом святой Церкви, чтобы получить прощение и отпущение всех грехов наших…» [1].
В мае 1242 года, когда карательная экспедиция рыцарей из Монсегюра по просьбе графа Раймона расправилась в Авиньонете с инквизиторами Гийомом Арнодом и Этьеном де Сен-Тьибери и разодрала их реестры, Арнода и Гильельма опять оказались в Одарс, у Жана Дельпеш и его жены Риксенды. Потом они переселились в дом Бернарда Дюрана, на низину, а затем вернулись к Понсу, плотнику из Одарс. Граф Тулузский наконец восстал открыто и вступил в широкий международный альянс против короля Франции. Но почти сразу же король Англии заключил сепаратный мир, и Раймон VII вынужден был вернуться к послушанию. Он снова пообещал папе и королю уничтожить ересь, но папа и король на этот раз решили не полагаться на него и созвали огромную армию крестоносцев, чтобы окружить, взять и разрушить Монсегюр.
Наступил разгар лета 1243 года. Арнода и Гильельма провели три недели в лесу возле Одарс, где верные Понс-плотник и Арнот Кальвет соорудили им шатер. Все их здешние друзья приходили, чтобы принести им провизию и получить их благословение: Понс Рибейре, Арнод и Пьер де Ривальс с женой последнего, Раймондой, Жак д'Одарс со своим сыном Арнодом, Раймон Дюран и его брат, и еще один Понс со своей женой Раймондой, и Бернард Рэг, который принес для Арноды жаровню, и Арнот Жирод, который приносил хлеб, оливковое масло и груши из своего сада. А Гийом Гарнье ушел, чтобы наняться сержантом в маленький гарнизон Монсегюра и защищать Церковь.
Лето 1243 года. Однажды ночью Добрые Люди Гийом Рожье, Гийом Пок и Понс де Балагюйе еще с двумя своими товарищами отвели Арноду и Гильельму к двум другим Совершенным беглянкам в лес. принадлежавший Раймону Эстев, совсем рядом с Сен-Фой-д’Айгрейфюй. Они тоже построили шатер, чтобы женщины могли жить там. Но в укрытии леса и в шатре они смогли прожить всего лишь три недели. Именно там их обнаружили солдаты Инквизиции и отвели в Тулузу.
Арнода еще целый год прозябала в тюрьме Инквизиции, а затем дала длинные показания перед Братом Феррье, который закончил допрашивать выживших в Монсегюре. Она подробно рассказала о своей беглой жизни, она рылась в памяти, чтобы назвать имена всех тех, кто ей помогал, прятал, считал ее Доброй Христианкой, придерживающейся благой веры - веры, в которой можно спастись. Имена всех, кто просил ее благословения:
Добрая Христианка, прошу благословления Божьего и Вашего… И молитесь за меня Богу, чтобы Он соделал из меня Доброго Христианина и привел меня к счастливому концу…»
Арнода де Ламот не достигла счастливого конца. Она отреклась, она призналась, что принадлежала к еретической вере еще за два года до того, как крестоносцы прибыли в Лангедок, что впоследствии на восемь лет она оставила эту секту, чтобы вновь вернуться к ней, и она пребывала в ней до тех пор, пока ее не схватили. В следующем, 1245 году, она все еще была жива, проведя этот год в застенках, и, получая немного хлеба и послабление режима, она вновь дала показания перед новым инквизитором, Бернардом де Ко. Но эта последняя исповедь намного короче первой. Должна ли она была добавить нечто к тому, что уже сказала? Но теперь ее воспоминания сделались неразличимыми, запутанными, смутными. Тюрьма отупляет, и Арнода, скорее всего, впала в оцепенение чрезвычайной физической усталости затравленной женщины. Гильельма Кайроль осталась верна своей вере, как и Арнода из Ла Гарда под Ланта, как и юная дочь Гийома де Лаваль, возжелавшая сделаться Христианкой в годину опасности. Все они были сожжены. Они достигли счастливого конца, который спасает душу. Как дама Осторга, как Пейронна, как Жерод и Бернард де Ламот. Впрочем, как и Гийом Гарнье, и дама Маркезия Унод де Ланта, вдова Барбавайра, и как все из Монсегюра. Счастливого конца, который спасает душу…
Что до Арноды, то она - окончательно - осталась одна. Верила ли она еще в то, что зло когда-нибудь закончится, что оно погибнет в вечности и что все души, дети Божьи, будут спасены?
[1] Речь идет о первых словах исповеди или servici, apparelhament. См. Rene NELLI, Ecritures cathares, op.cit., p. 212.