Катары: бедняки Христовы или апостолы Сатаны. Часть 1. Окончание
Архангел и дракон: у истоков христианского дуализма
РАЦИОНАЛЬНОСТЬ ЕРЕСИ
Удивительно, до какой степени все отличительные черты катаризма, известного нам по богатым и многочисленным документам XII - XIII
столетий, уже присутствуют в текстах эпохи Тысячелетия, рассказывающих нам о первых еретиках западного христианства. Эти «протокатары» существовали на маргинезе официальных структур Церкви в качестве смешанных христианских общин, преисполненных одновременно требовательности и критицизма. Члены этих общин заявляли, что живут по примеру апостолов и следуют закону Евангелия, они пытались жить настоящей аскетической жизнью и отвергали Старый Завет. Эти требовательные христиане отрицали также человеческую природу Христа и таинство евхаристии, ставшее одним из главных католических таинств. Они конкурировали с официальной Церковью и практиковали таинство спасения, отпускающее грехи через возложение рук и нисхождение Духа Святого.
Тема падения ангелов иллюстрируется в многочисленных копиях комментариев Беатуса - комментариев к Апокалипсису, очень популярных в Х-Х1 столетиях. Хвост побежденного дракона обвил третью часть звезд и увлек их за собой с неба. Духовность всех христиан того времени - а не только еретиков - складывалась под влиянием этого мифа.
Но значит ли это, что в описании религиозной практики еретиков мы видим наследие античных диссидентов, принесенное на христианский Запад какими-то далекими, пришедшими с Востока миссионерами? Нет, все было намного проще. По-видимому, эти взгляды и эта практика были окончательным плодом неустанных трудов и поисков соответствия Евангелию, охвативших религиозное сознание людей того времени - от кафедр соборов до глуши клюнийских монастырей и собраний Мира в чистом поле, где к этим поискам примешивался еще элемент народного антиклерикализма. Достаточно было раскрыть Библию и прочитать Деяния, где говорится об апостолах, которых они желали наследовать, об этой ранней Церкви, к ценностям которой они хотели вернуться, о крещении путем наложения рук, и о том, как святой Павел разбивал статуи и объявлял предрассудками «идолы народов»…
Очень рациональные, несмотря на глубокое Средневековье, еретики отбрасывали «предрассудки» официальной Церкви, как, например, культ статуй святых, ассоциируя их с идолами, которые разбивали первые христиане. С этой же точки зрения они интерпретировали Тайную Вечерю как благословление и разделение «хлеба Слова Божьего» между Христом и апостолами, не признавая, однако, чуда пресуществления.
МАНИХЕЙСКОЕ СТОЛЕТИЕ
Вряд ли следует воображать вторжение в Европу манихейцев с Востока. Сам термин «манихейцы», употребляемый хронистами, был в то время просто синонимом еретика. К тому же, по выражению Жоржа Дюби, «XI столетие является полностью и спонтанно манихейским». Это произошло из-за драматического воплощения в глазах тогдашних людей пророчеств Апокалипсиса, когда особенно популярной была тема великой битвы между архангелом Михаилом и легионами дракона, древней змеи, за стенами небесного Иерусалима. Земным воплощением этой битвы в глазах монахов того времени представлялось разделение между праведниками и слугами дьявола.
Битва архангела, защищающего небесный город от нападения дракона, или Зверя Апокалипсиса, долго и плодотворно питало романское воображение, а антагонизм между небесными созданиями и силами зла, является одним из корней христианского дуализма.
Манихейцы по интеллектуальному выбору, клюнийские монахи были полностью во власти видения мира, раздираемого безжалостной битвой между борцами за Божье дело, которыми они считали себя, и слугами зла и Антихриста, которыми они представляли своих противников - когорты врагов, этих апостолов Сатаны, этих ересиархов. Манихейцами по необходимости были крестьяне, основа христианского народа, повседневная жизнь которых была полна насилий, чинимых вооруженными бандами, и на которых все тяжелее ложилось феодальное право и повинности сеньорального порядка, иерархия которого считалась божественной.
В scriptoria аббатств монахи переписывали и украшали рисунками манускрипты с комментариями к Апокалипсису - например, Беатуса, аббата Лебана - этими мрачными и выразительными изображениями битвы архангела и дракона, а певчие на хорах пели о свете рая, недоступного обездоленным.
Дракон, «древняя Змея» Апокалипсиса, враг Божий и Града небесного, часто ассоциировался со змием, соблазнившим Еву в Книге Бытия. Обогащенные мифом о Люцифере, особенно в интерпретации Оригена и его учеников, эти идеи сделали зримым образ дьявола, широко распространенный в эпоху Тысячелетия и продолжавший развиваться в христианском воображении от Средних веков до наших дней.
Справа: ангелы и дьяволы дискутируют вокруг святого Августина, «Град Божий» которого инспирировал средневековые мечты об Иерусалиме небесном. Интересно напомнить, что сам Августин, живший в IV столетии, сначала был манихейцем, а потом обратился в христианство и в качестве Отца Церкви стал опровергать свою прежнюю веру… иногда весьма дуалистическими аргументами.
Две Церкви
ОБРАЗ НЕВЕРНОГО
Во второй половине XI века, когда писались документы о проявлениях ереси на христианском Западе, папство предприняло грегорианскую реформу (по имени папы Григория VII), чтобы освободиться из-под опеки германских императоров, попытаться вернуться к идеалам и ценностям ранней Церкви и навести порядок в священническом и монашеском чине. Евангелические стремления монахов не только спасаться отшельничеством, но и проповедовать, привели к созданию новых орденов. Так, в 1100 году Роберт де Молесме основал орден Сито. Путь к христианскому спасению открывался и для светских людей, в том числе и для женщин, через супружескую жизнь, установленную и регулируемую новым таинством брака. В то же время, в идеологии реформаторской Церкви еще более усилились манихейские тенденции.
С именем папы Григория VII (справа) связано проведение Грегорианской реформы, которая на протяжении второй половины XI века возродила духовность Церкви и реструктуризовала ее внутреннюю дисциплину. Таинства брака и исповеди, возникшие в эпоху Каролингов, приобрели теперь свою окончательную форму.
Появилась теория, оправдывающая, и даже обязывающая христианское рыцарство применять силу против врагов Бога и веры, поскольку стало считаться, что при этом не совершается никакого греха. Под конец столетия наряду с образом еретика эпохи Тысячелетия, появляется новый образ врага - мусульманин в Испании или в Святой Земле - и этих врагов можно и нужно было убивать, не нарушая евангельских заповедей. Под крики: «Сие угодно Богу!» стала активно пропагандироваться священная война, крестовый поход. Западному христианству военизированная грегорианская идеология предложила учение о двух Церквях: истинной Церкви трона святого Петра, Церкви католической и Римской, и лживой, вероломной Церкви Антихриста и врага, состоящей из неверных и еретиков. Поскольку последняя действует по дьявольскому наущению, то очень праведно и дозволено законом уничтожать ее во имя Бога. Такова роль христианского рыцарства, которую впоследствии переняла на себя Инквизиция.