Нарымская катастрофа весны 1931-лета 1932 г. по материалам СИБЛАГа ОГПУ. ч.II.
Во второй части поста я публикую сканы приложений №3 и №9 к докладу Биксона. В них содержатся уникальные сведения о движении спецпереселенцев в 1931-1932 гг. в комендатурах Сиблага ОГПУ, которые и иллюстрируют оправданность применения мной в названии постинга такого усиленного эпитета как "катастрофа". Напомню, эта статистика является редчайшим источником информации о положении в спецпоселках в 1931 г. о котором не сохранилось почти никаких данных в архивах центрального аппарата ОГПУ и комендантского отдела НКВД.
Сканы публикуются в сети впервые.
ИЗ СТАТИСТИЧЕСКИХ ПРИЛОЖЕНИЙ К ОТЧЕТНОМУ ДОКЛАДУ СИБЛага ОГПУ ОБ ИТОГАХ ХОЗЯЙСТВЕННОГО ОСВОЕНИЯ СПЕЦПЕРЕСЕЛЕНЦАМИ НАРЫМА ЗА ПЕРИОД С МАЯ 1931 ПО ИЮНЬ 1932 г. от августа 1932 г.
Источник: Государственный архив Новосибирской области. Ф.Р-47.Оп.5.Д.137.Л.58-59.
Впервые опубликовано: Спецпереселенцы в Западной Сибири. Весна 1931 - начало 1933 гг. /Сост. С.А.Красильников, ВЛ.Кузнецова, Т.Н.Осташко, Т.Ф.Павлова, Л.С.Пащенко, Р.К.Суханова. - Новосибирск, 1993.
В завершении мне хотелось бы процитировать отрывок, посвященный сюжету, из монографии д.и.н. С.А.Красильникова, одного из самых компетентных и авторитетных исследователей спецссылки:
"Операция по перемещению на Север почти 44 тыс. семей (182 327 чел.) проходила водным путем из Новосибирска, Томска, Омска в весенне-летний период 1931 г. Основная часть спецпереселенцев была переброшена в места новой дислокации 10 мая - 30 июня, а расселена по конкретным поселкам в июле-августе. Таким образом, до начала сентября 1931 г. аппарат СибЛАГа не располагал надежной статистикой о реальном положении дел в спецпереселенческих комендатурах. Данная акция своими размерами превосходила все, что предпринималось репрессивными государственными органами до и после революции на территории Нарымского края. Так, дореволюционная административная ссылка насчитывала здесь несколько тысяч человек.
В ходе весенне-летней депортации 1930 г. сюда переместили 28,4 тыс. «раскулаченных». Заброска продолжалась и в зимнее время. В результате к 1 июня 1931 г. в крае сосредоточилось 50 687 спецпереселенцев (в т. ч. крестьяне, направленные в мае вниз по Оби тотчас вслед за ледоходом). В последующем численность этой группы стала стремительно возрастать и к началу сентября 1931 г. достигла 215 261 чел., в 1932 г. она постепенно сокращалась: в январе - 195 571 чел., феврале - 191 216, марте - 189 062, апреле - 184 992, мае - 183 908, июне - 182 298 чел. Констатируя явное уменьшение общей численности спецпереселенцев (почти на 30 тыс. чел.), начальник СибЛАГа И.М. Биксон был настроен отнюдь не пессимистически. «В свете задачи колонизации громадной территории Нарыма, проведенной в минимальный промежуток времени, - отмечал он, - эта величина убыли за год не должна считаться особенно большой». В «Обобщающем отчетном докладе» содержались данные о том, из каких величин складывалась эта убыль.
Согласно статистическим выкладкам, «прибыль» складывалась из показателей «родившихся» и «возвращенных», что в сумме составляло около 10 тыс. чел. (табл. 8). «Убыль» давали умершие, бежавшие и воз¬вращенные на родину, что в сумме составляло свыше 55 тыс. (эта величина приблизительна, поскольку статистика не разъясняла, кого учи¬тывали в графе «бежавшие» - только тех, кто был пойман и возвращен, или только бежавших). Таким образом, общий показатель движения спецпереселенцев составил в течение года отрицательную величину в 45 тыс. чел., а возможно, и больше.
Расхождение между показателем общего уменьшения численности спецпереселенцев с сентября 1931 по июнь 1932 г. на 30 тыс. чел. и показателем отрицательного баланса «прибыли» и «убыли» в 45 тыс. чел. объясняется тем, что баланс рассчитывался из данных, относящихся к более длительному периоду, в т. ч. к июню - началу сентября 1931 г. (а именно он и дает превышение «убыли» над «прибылью» примерно на 12 тыс. чел.).
Представить масштабы и специфику движения спецпереселенцев, размещенных в Нарымском крае, в общем контексте «кулацкой ссылки» в стране помогает сравнение внутрирегиональных и общесоюзных данных (табл. 9). Сравнительные характеристики не претендуют на полноту, поскольку данные по Нарымскому краю отражают динамику за несколько иной отрезок времени, чем по стране в целом, а сведения по Колпашевской комендатуре, входившей в группу т. н. северных (нарымских) комендатур СибЛАГа, даны за восемь месяцев 1932 г. Вместе с тем сопоставление имеющейся информации позволяет выяснить соотношение важнейших факторов, определявших динамику движения спецпереселенцев в системе ГУЛАГа в 1931-1932 гг. Так, в статье «прибыль» доли родившихся и возвращенных из бегов по стране в целом и по Нарымскому региону значительно не различались, но в статье «убыль» расхождения между ними существенны. Комендатуры Нарымского края по показателю смертности почти вдвое превосходили комендатуры страны, но по удельному весу бежавших существенно уступали. Иначе говоря, условия, режим пребывания в Нарымских комендатурах отличался особой жестокостью. В отдельных комендатурах региона, в частности Колпашевской, смертность в отмеченный период была чрезвычайно высокой.
Функционеры СибЛАГа в своем отчете не скрывали, что «смертность особенно значительна была в первые месяцы вселения и главным образом среди детского населения и стариков». Приводились, в частности, такие цифры: только с июня по август 1931 г. умерло более 14 тыс. спецпереселенцев, среди которых доля детской смертности достигала 76 %. Однако эта ужасающая статистика в докладе чекистов получила оптимистичную окраску: «Если в среднем за месяц периода с 1 июня по 1 сентября 1931 г. умерло 3 511 чел. и в период с 1 сентября 1931 г. по 1 января 1932 г. умерло 1 875 чел., то в 1932 г. число смертей снизилось до 1 077 чел. в апреле и 1 159 чел. в мае»
Приведенный отрывок - характерный образчик манипулирования статистикой для
создания мифа о том, что снижением смертности в своей среде спецпереселенцы были обязаны в первую очередь СибЛАГу.
Следует отметить, что ведомственная (сиблаговская) статистика не была способна отразить реальный уровень смертности среди спецпереселенцев. Так, практически невозможно было учесть человеческие жертвы в пути следования крестьянских семей из мест выселения до их размещения в одном из спецпоселков. Даже переселение внутри Сибири (из южных в северные районы) продолжалось около месяца и делилось на три этапа:
1) до железнодорожного пункта и оттуда до Новосибирска, Томска, Омска,
2) из этих городов на баржах водным путем - в районы среднего и нижнего течения Оби, 3) из конкретного пункта-накопителя» - в конкретные спецпоселки по притокам Оби.
На каждом из этих трагических этапов людей подстерегала смерть, иногда запланированная репрессивными органами. Были случаи затопления барж, вмещавших от нескольких сотен до тысячи человек и т. д. На о-ве Назинском на Оби близ пос. Александрове (Томская обл.), о событиях на котором уже говорилось, в мае 1933 г. было высажено около 6 тыс. чел., а к началу вывоза по поселкам, менее чем через месяц, умерло около 2 тыс. чел.
В динамике численности спецпереселенцев отразилось явление «обратников» - лиц, «возвращенных на родину по разным причинам».
Среди «обратников» выделялись две группы: а) инвалиды и пожилые люди, передаваемые на иждивение хлопотавшим за них родственникам (около 9,5 тыс. по нарымским комендатурам с июня 1931 г. по июнь 1932 г.); б) лица, добившиеся пересмотра приговоров о высылке, - «неправильно высланные» (1,2 тыс. чел. за тот же период). В обеих группах насчитывалось 10,7 тыс. чел., или около 5 % от общей численности спецпереселенцев. Возвращение части нетрудоспособных лиц на родину вряд ли следовало интерпретировать как проявление нормального человеческого сострадания со стороны СибЛАГа. Во-первых, возвращали лишь тех, о ком настойчиво хлопотали близкие. Во-вторых, таким образом администрация освобождалась от дополнительных забот по созданию домов инвалидов (хотя их все равно позднее пришлось создавать) и от необходимости содержать нетрудоспособное население.
Особые волнения администрации были связаны с побегами, принимавшими массовый характер особенно в момент становления системы спецпоселений - «принудительно заселяемых поселков для кулаков 2-й категории». Так, по неполным данным, осенью 1930 г. из 28,4 тыс. чел., размещенных в районах Нарымского края, в бегах числилось 23,4 тыс. чел. В одну из самых страшных комендатур - Кулайскую, находящуюся на болотах на стыке Омской и Томской областей, весной 1930 г. был доставлен 8 891 чел., а в августе в ней оставалось лишь 1 246 чел. Функционеры были вынуждены признаться в «утечке людей из-за невозможных условий местности». Игнорирование при размещении спецпоселков таких факторов, как непригодность отведенных земель, отдаленность поселков от мест работы и т. д., обусловило необходимость переселить внутри комендатур примерно четверть семей и стало причиной формирования у спецпереселенцев установки на бегство. Однако не менее значительную роль играло и то, что условия труда и жизни заставляли крестьян выбирать между бегством и изнуряющим принудительным трудом в обстановке голода и эпидемий. В ответ на ужесточение режима пребывания в комендатурах весной - летом 1931 г., когда спецпоселки после реформирования карательной системы были переданы из ведения Комендантского управления НКВД СибЛАГу, участились побеги и проявления других форм сопротивления".
Цит. по Красильников С. А. Серп и Молох. Крестьянская ссылка в Западной Сибири в 1930-е годы.- М.: 2003.