Судьба в подарочной упаковке
Ну, вот и завершился кокурс "Гнутый лом в гостях у Грелки" с темой из реальности "В автомобильной пробке" на
lom_bantikom.
36-е место из 100 работ, выйдя в финал. Можно было бы и лучше, но в этом раз правили гламурные втречи в пробке в жаркий день без кондиционера опаздывая на самлет в лучшую жизнь.
Судьба в подарочной упаковке
Мой день. Это я понял сразу, как только после неосторожного движения руки с антресоли посыпался разный хлам, и вдруг блеснула пластиковая упаковка, с треском раскрылась, ударившись об пол, и из нее выкатился маленький красный «Форд Тандербёрд» 1957 года. Я замер на табуретке, сердце пропустило пару тактов, а потом ухнуло горячей волной, да так, что закружилась голова. Я осторожно слез и подошел к старому набору моделей автомобилей в толстом прозрачном пластике. Восемь ниш и только в четырех - маленькие «Форды», да пятый лежит на боку у стенки.
***
Недаром говорят «щенячий восторг»: детские радости просты и бурлят чистой природной энергией, перехлестывая через край. Четыре пацана горящими от восторга глазами смотрели на яркий нездешний подарок, в котором лежали восемь моделей автомобилей «Форд». Сережин отец служил в ГДР, на его погонах красовались три крупных звезды, и раз пять-шесть в год он приезжал домой. Сережка был поздним ребенком и получал удивительные игрушки, которые нашим папам были недоступны. Чего только стоила немецкая железная дорога со станциями, локомотивами, вагончиками, стрелками, деревьями и прочей мелочевкой, которой можно было играть днями и ночами. А разных там пожарных машин, танков, самолетов, и целые коробки солдатиков? Рай для четырех семилетних пацанов.
Мы тогда не поняли слов «ФРГ, капиталисты, Негра, Форд, по блату», но, лишь только машинки очутились в наших руках, мы попали в настоящую сказку. Это были не литые металлические штамповки, это были пластмассовые автомобильчики, где открывались двери, капот, багажник, внутри можно было рассмотреть детали передней панели. Это был набор известной западно-немецкой фирмы «Herpa». Только на первом курсе, я понял, что название фирмы, все-таки, звучит, как «Херпа», а не «Негра».
***
Я подошел к красному «Тандербёрду», присел перед ним на корточки, но не смог сразу поднять бедолагу с пола: руки вспотели и дрожали. На боку у «Форда» виднелась царапина, капот отсутствовал. Успокоившись, я осторожно взял машинку и несколько минут бездумно рассматривал. Мой день. Зажал ее в кулаке, затем встал, надел, не глядя, ботинки, взял ключи и вышел на улицу. Я шел в сторону стоянки и не замечал ни луж, ни октябрьского холода, ни мелко моросящего дождя.
***
У Сереги была своя комната. Посередине лежал ковер с непонятными узорами, который и был для нас настоящим городом с улицами и проспектами, и главной центральной площадью-клумбой. Сегодня в городе было тесно и беспокойно. По городу жужжали восемь новеньких «Фордов» и лазали на коленках большие слонопотамы, которые то и дело опрокидывали маленькие домики, пирамиды из кубиков, пластмассовые деревца и коробку с голубой наклейкой «Polizeikommissare». Вдруг образовался затор. Началась давка у железнодорожной станции:
- Серега! Проезжай!
- Би-биб!!! Чего встали?
- Вжж!! Вжж! Рыр-ррр!
- А у нас тут авария! - Серьезно ответил Сергей.
- Какая еще авария? - напирал Сашка, навалившись боком на Серегу.
- А такая. Не двигайтесь! - Сережка вскочил, быстро достал из коробки из-под телевизора пожарную машину и с разбега врезал пожаркой в стоящий первым в пробке «Форд». - Ча-ах-хрр, бубух!!
У «Спидстера» 1913 года даже отлетели передние колеса. Сашка, Женька и я замерли от испуга: сломалась новая машина! Серега с удивлением посмотрел на нас и заорал:
- Чего?! Да ну её! Быстро спасаем раненых! Спасаем пожарников! Им же еще пожар тушить!
Он всегда был таким отчаянным. Когда все уже знали про Афган и правдами-неправдами пытались откосить от армии, он сам пришел к бате и попросил ничего не предпринимать. Сашка последовал его примеру. Провожали их шумно и пьяно. Мать Серого плакала и не разговаривала с отцом. Мы с Женькой заливали липкое чувство расставания и вины самогоном. И если отличник-медалист Женька прошел в Строительный без экзаменов, то меня отмазывали и впихивали по полной программе, сняв все деньги с книжек и одолжив у знакомых. Серега об этом знал и на прощанье даже руки не подал.
***
Я не помню, как сел в свой подержанный «Фольксваген». Звук мотора вернул меня к реальности. С одной стороны, хотелось рвануть с места и гнать куда-нибудь подальше: может, пронесет и на этот раз; с другой, понимал, что от судьбы не уйдешь, поэтому сиди, прогревай двигатель. Я положил красный «Форд» на торпеду и уставился на него.
***
Сашка отслужил в десанте, но не в Афгане, а вот Серега повоевал. Демобилизовали его после операции «Магистраль» по деблокированию города Хост. Вернулся он с двумя медалями, легким ранением и небольшой контузией. Вернулся старше нас на несколько жизней. При встречах грустно так иронизировал и относился к нам, как к малолетним пацанам всё еще играющим в машинки. Но на Женькиных похоронах плакал, не стыдясь слёз, плакал, как плачут о родном, близком человеке. А через год, ранним утром в начале декабря ворвался ко мне возбужденный, напугав Ирку:
- Игорёня, ты слышал?! Про Спитак?! Собирайся. Степаныч из МЧС набирает дополнительную команду!
Я беспомощно оглянулся на жену, опустил глаза.
- Да я бы.… Понимаешь, Ирка у меня беременная….
Серега посмотрел на Иру через мое плечо, хотел что-то сказать, но передумал. Только махнул рукой с досады и загрохотал сапогами вниз по лестнице. А я еще долго стоял в проеме открытой двери, тупо рассматривая пол, пока то, что отвратительно царапало душу, не успокоилось.
Когда разбирали завал в школе, обрушилась стена, и Сергея задавило бетонной плитой. Я запил. Ирка ушла от меня через два года.
***
Я поехал. Ноги были ватными, ледяными, на спине выступал жаркий пот. Щетки плохо убирали липкую морось с лобового стекла. Только бы не врезаться в кого-нибудь или во что-нибудь. Я знал - это мой день и мне нельзя его пропустить. Мне нельзя опоздать.
***
На вечер встречи выпускников я выпросил у отца его Жигуленок «пятерку». Подъезжая к боковым воротам школы, я уже собрался с разворота, лихо так, заскочить во двор школы, но вовремя заметил пяток машин, застрявших на въезде. Постояв с минуту за новенькой «Тойотой», я начал сигналить и мигать фарами. Из иномарки вылез … Сашка! И заорал кому-то впереди:
- Это что за чмо там пробку устроило?! Двигай свою тарантайку, а то я сейчас быстро нюхалку прочищу!
Из-за капота застрявшей машины показался Серега и, широко улыбаясь, раскрыл руки для объятий:
- Не бузи, Толстый! - Серега всегда называл Сашку «Толстым», хотя тот был самым мелким из нас четверых. - У нас тут авария: какая-то сука напоила Наташку и бросила посреди дороги.
Я выскочил из машины, а тут и Женька подкатил на стареньком «Мерседесе». Господи, как было здорово, что мы снова были вместе. Наоравшись приветствий и разрулив затор и проблемы, мы потом на школьной спортивной площадке пили водку из горла и хвастались своими железными конями. Серега купил седьмую модель прямо с завода как участник боевых действий, я залил, что мне в кооперативе выдали для работы, а Сашка оказался охранником-водителем у какого-то крутикова и это была его япошка. Женька без энтузиазма сказал, что купил «Мерс» на Чернобыльские премиальные и как-то ушел от разговора.
***
Майским утром после праздников Женька поймал меня своим звонком у родителей:
- Игорь, привет. Я тебе из нашего военкомата звоню. Светка разрешила. Меня тут забрали на Припять. Там действительно что-то серьезное. Наших всех шерстят. Так что будь готов. Увидимся.
- При чем тут военкомат? - возмутился я, но трубка отозвалась лишь короткими гудками.
Как-то неприятно засосало внизу живота. Позвонил сразу Иришке, затем отцу, и, взяв родительскую заначку на черный день, пулей побежал в паспортный стол. Я уже полгода как был женат, но прописан - всё еще у родителей. Это был небольшой шанс. К трем я был как выжатый лимон, а в пять жена отпаивала меня коньяком уже по месту новой прописки - у тещи на блинах. В восемь вечера позвонила мама и сообщила, что только что за мной приезжали из военкомата, и майор был очень раздосадован, если не сказать грубее, что я там больше не живу, даже звонил куда-то, проверял, и, уходя, пообещал разобраться. Пронесло. Только вот Женькина мама, когда он умирал в больнице, позвонила мне и попросила больше к нему не ходить: «Он не хочет тебя видеть».
***
Когда я встал первым на светофоре, на въезде на Штраусбергер Плазу, меня вдруг сразу отпустило, стало легко, и я понял - здесь и скоро. Я мысленно попросил прощение у стоящих за мной водителей за пробку, которая сейчас образуется, взял в руки «Тандербёрд» и стал ему тихо шептать.
***
- Ты пойми, нам надо держаться друг за друга: двое нас осталось. У тебя в банке завязки, у меня на заводе. Если мутить, то мутить надо сейчас. Потом поздно будет. - Уговаривал меня Сашка. Даже отдал мне «негравский» набор моделей, который ему достался от Сереги.
Фактически он меня вернул к нормальной жизни. Я вышел из запоя, мы организовали фирмочку, взяли валюту, поменяли, заплатили заводу, стали ждать металл. Но, завод, сославшись на отсутствие газа, выдал товар только через полтора месяца, когда рублевые цены на него взлетели раз в пять. Так что, вместо целого состава мы получили десять вагонов и почувствовали себя неуютно. Потом приехали мальчики от банка за своими бабками. Дали неделю. Сашка умчался на завод пытаться перевести стрелки. Я же кинулся к знакомому из немецкого посольства. Была маленькая лазейка: две Германии объединялись, и можно было обзавестись липовыми бумагами восточного немца. Фатерлянд был обманчив и неприветлив. Только через год я узнал, что Сашку застрелили у подъезда нашего дома.
***
Вдали послышалась сирена приближающейся пожарной машины. Я улыбнулся. Это мой день. Разными путями люди приходят к Тебе. Я не шел, я пресмыкался, но это тоже путь. Очень трудно оставаться человеком среди людей. Наверное, поэтому Ты оставил нам лазейку: Тебя важен не путь, тебе важно раскаяние. Даже у финишной черты, даже самому страшному злодею Ты даруешь надежду. Как хочется быть снова с друзьями. Прости меня, видишь, я раскаи...
lom_bantikom.
36-е место из 100 работ, выйдя в финал. Можно было бы и лучше, но в этом раз правили гламурные втречи в пробке в жаркий день без кондиционера опаздывая на самлет в лучшую жизнь.
Судьба в подарочной упаковке
Мой день. Это я понял сразу, как только после неосторожного движения руки с антресоли посыпался разный хлам, и вдруг блеснула пластиковая упаковка, с треском раскрылась, ударившись об пол, и из нее выкатился маленький красный «Форд Тандербёрд» 1957 года. Я замер на табуретке, сердце пропустило пару тактов, а потом ухнуло горячей волной, да так, что закружилась голова. Я осторожно слез и подошел к старому набору моделей автомобилей в толстом прозрачном пластике. Восемь ниш и только в четырех - маленькие «Форды», да пятый лежит на боку у стенки.
***
Недаром говорят «щенячий восторг»: детские радости просты и бурлят чистой природной энергией, перехлестывая через край. Четыре пацана горящими от восторга глазами смотрели на яркий нездешний подарок, в котором лежали восемь моделей автомобилей «Форд». Сережин отец служил в ГДР, на его погонах красовались три крупных звезды, и раз пять-шесть в год он приезжал домой. Сережка был поздним ребенком и получал удивительные игрушки, которые нашим папам были недоступны. Чего только стоила немецкая железная дорога со станциями, локомотивами, вагончиками, стрелками, деревьями и прочей мелочевкой, которой можно было играть днями и ночами. А разных там пожарных машин, танков, самолетов, и целые коробки солдатиков? Рай для четырех семилетних пацанов.
Мы тогда не поняли слов «ФРГ, капиталисты, Негра, Форд, по блату», но, лишь только машинки очутились в наших руках, мы попали в настоящую сказку. Это были не литые металлические штамповки, это были пластмассовые автомобильчики, где открывались двери, капот, багажник, внутри можно было рассмотреть детали передней панели. Это был набор известной западно-немецкой фирмы «Herpa». Только на первом курсе, я понял, что название фирмы, все-таки, звучит, как «Херпа», а не «Негра».
***
Я подошел к красному «Тандербёрду», присел перед ним на корточки, но не смог сразу поднять бедолагу с пола: руки вспотели и дрожали. На боку у «Форда» виднелась царапина, капот отсутствовал. Успокоившись, я осторожно взял машинку и несколько минут бездумно рассматривал. Мой день. Зажал ее в кулаке, затем встал, надел, не глядя, ботинки, взял ключи и вышел на улицу. Я шел в сторону стоянки и не замечал ни луж, ни октябрьского холода, ни мелко моросящего дождя.
***
У Сереги была своя комната. Посередине лежал ковер с непонятными узорами, который и был для нас настоящим городом с улицами и проспектами, и главной центральной площадью-клумбой. Сегодня в городе было тесно и беспокойно. По городу жужжали восемь новеньких «Фордов» и лазали на коленках большие слонопотамы, которые то и дело опрокидывали маленькие домики, пирамиды из кубиков, пластмассовые деревца и коробку с голубой наклейкой «Polizeikommissare». Вдруг образовался затор. Началась давка у железнодорожной станции:
- Серега! Проезжай!
- Би-биб!!! Чего встали?
- Вжж!! Вжж! Рыр-ррр!
- А у нас тут авария! - Серьезно ответил Сергей.
- Какая еще авария? - напирал Сашка, навалившись боком на Серегу.
- А такая. Не двигайтесь! - Сережка вскочил, быстро достал из коробки из-под телевизора пожарную машину и с разбега врезал пожаркой в стоящий первым в пробке «Форд». - Ча-ах-хрр, бубух!!
У «Спидстера» 1913 года даже отлетели передние колеса. Сашка, Женька и я замерли от испуга: сломалась новая машина! Серега с удивлением посмотрел на нас и заорал:
- Чего?! Да ну её! Быстро спасаем раненых! Спасаем пожарников! Им же еще пожар тушить!
Он всегда был таким отчаянным. Когда все уже знали про Афган и правдами-неправдами пытались откосить от армии, он сам пришел к бате и попросил ничего не предпринимать. Сашка последовал его примеру. Провожали их шумно и пьяно. Мать Серого плакала и не разговаривала с отцом. Мы с Женькой заливали липкое чувство расставания и вины самогоном. И если отличник-медалист Женька прошел в Строительный без экзаменов, то меня отмазывали и впихивали по полной программе, сняв все деньги с книжек и одолжив у знакомых. Серега об этом знал и на прощанье даже руки не подал.
***
Я не помню, как сел в свой подержанный «Фольксваген». Звук мотора вернул меня к реальности. С одной стороны, хотелось рвануть с места и гнать куда-нибудь подальше: может, пронесет и на этот раз; с другой, понимал, что от судьбы не уйдешь, поэтому сиди, прогревай двигатель. Я положил красный «Форд» на торпеду и уставился на него.
***
Сашка отслужил в десанте, но не в Афгане, а вот Серега повоевал. Демобилизовали его после операции «Магистраль» по деблокированию города Хост. Вернулся он с двумя медалями, легким ранением и небольшой контузией. Вернулся старше нас на несколько жизней. При встречах грустно так иронизировал и относился к нам, как к малолетним пацанам всё еще играющим в машинки. Но на Женькиных похоронах плакал, не стыдясь слёз, плакал, как плачут о родном, близком человеке. А через год, ранним утром в начале декабря ворвался ко мне возбужденный, напугав Ирку:
- Игорёня, ты слышал?! Про Спитак?! Собирайся. Степаныч из МЧС набирает дополнительную команду!
Я беспомощно оглянулся на жену, опустил глаза.
- Да я бы.… Понимаешь, Ирка у меня беременная….
Серега посмотрел на Иру через мое плечо, хотел что-то сказать, но передумал. Только махнул рукой с досады и загрохотал сапогами вниз по лестнице. А я еще долго стоял в проеме открытой двери, тупо рассматривая пол, пока то, что отвратительно царапало душу, не успокоилось.
Когда разбирали завал в школе, обрушилась стена, и Сергея задавило бетонной плитой. Я запил. Ирка ушла от меня через два года.
***
Я поехал. Ноги были ватными, ледяными, на спине выступал жаркий пот. Щетки плохо убирали липкую морось с лобового стекла. Только бы не врезаться в кого-нибудь или во что-нибудь. Я знал - это мой день и мне нельзя его пропустить. Мне нельзя опоздать.
***
На вечер встречи выпускников я выпросил у отца его Жигуленок «пятерку». Подъезжая к боковым воротам школы, я уже собрался с разворота, лихо так, заскочить во двор школы, но вовремя заметил пяток машин, застрявших на въезде. Постояв с минуту за новенькой «Тойотой», я начал сигналить и мигать фарами. Из иномарки вылез … Сашка! И заорал кому-то впереди:
- Это что за чмо там пробку устроило?! Двигай свою тарантайку, а то я сейчас быстро нюхалку прочищу!
Из-за капота застрявшей машины показался Серега и, широко улыбаясь, раскрыл руки для объятий:
- Не бузи, Толстый! - Серега всегда называл Сашку «Толстым», хотя тот был самым мелким из нас четверых. - У нас тут авария: какая-то сука напоила Наташку и бросила посреди дороги.
Я выскочил из машины, а тут и Женька подкатил на стареньком «Мерседесе». Господи, как было здорово, что мы снова были вместе. Наоравшись приветствий и разрулив затор и проблемы, мы потом на школьной спортивной площадке пили водку из горла и хвастались своими железными конями. Серега купил седьмую модель прямо с завода как участник боевых действий, я залил, что мне в кооперативе выдали для работы, а Сашка оказался охранником-водителем у какого-то крутикова и это была его япошка. Женька без энтузиазма сказал, что купил «Мерс» на Чернобыльские премиальные и как-то ушел от разговора.
***
Майским утром после праздников Женька поймал меня своим звонком у родителей:
- Игорь, привет. Я тебе из нашего военкомата звоню. Светка разрешила. Меня тут забрали на Припять. Там действительно что-то серьезное. Наших всех шерстят. Так что будь готов. Увидимся.
- При чем тут военкомат? - возмутился я, но трубка отозвалась лишь короткими гудками.
Как-то неприятно засосало внизу живота. Позвонил сразу Иришке, затем отцу, и, взяв родительскую заначку на черный день, пулей побежал в паспортный стол. Я уже полгода как был женат, но прописан - всё еще у родителей. Это был небольшой шанс. К трем я был как выжатый лимон, а в пять жена отпаивала меня коньяком уже по месту новой прописки - у тещи на блинах. В восемь вечера позвонила мама и сообщила, что только что за мной приезжали из военкомата, и майор был очень раздосадован, если не сказать грубее, что я там больше не живу, даже звонил куда-то, проверял, и, уходя, пообещал разобраться. Пронесло. Только вот Женькина мама, когда он умирал в больнице, позвонила мне и попросила больше к нему не ходить: «Он не хочет тебя видеть».
***
Когда я встал первым на светофоре, на въезде на Штраусбергер Плазу, меня вдруг сразу отпустило, стало легко, и я понял - здесь и скоро. Я мысленно попросил прощение у стоящих за мной водителей за пробку, которая сейчас образуется, взял в руки «Тандербёрд» и стал ему тихо шептать.
***
- Ты пойми, нам надо держаться друг за друга: двое нас осталось. У тебя в банке завязки, у меня на заводе. Если мутить, то мутить надо сейчас. Потом поздно будет. - Уговаривал меня Сашка. Даже отдал мне «негравский» набор моделей, который ему достался от Сереги.
Фактически он меня вернул к нормальной жизни. Я вышел из запоя, мы организовали фирмочку, взяли валюту, поменяли, заплатили заводу, стали ждать металл. Но, завод, сославшись на отсутствие газа, выдал товар только через полтора месяца, когда рублевые цены на него взлетели раз в пять. Так что, вместо целого состава мы получили десять вагонов и почувствовали себя неуютно. Потом приехали мальчики от банка за своими бабками. Дали неделю. Сашка умчался на завод пытаться перевести стрелки. Я же кинулся к знакомому из немецкого посольства. Была маленькая лазейка: две Германии объединялись, и можно было обзавестись липовыми бумагами восточного немца. Фатерлянд был обманчив и неприветлив. Только через год я узнал, что Сашку застрелили у подъезда нашего дома.
***
Вдали послышалась сирена приближающейся пожарной машины. Я улыбнулся. Это мой день. Разными путями люди приходят к Тебе. Я не шел, я пресмыкался, но это тоже путь. Очень трудно оставаться человеком среди людей. Наверное, поэтому Ты оставил нам лазейку: Тебя важен не путь, тебе важно раскаяние. Даже у финишной черты, даже самому страшному злодею Ты даруешь надежду. Как хочется быть снова с друзьями. Прости меня, видишь, я раскаи...