Признаки заядлого графаманчега
Ну, вот, на
kolfan попал в десятку 8)) (восьмушка - моя) с расказиком "В тёмном омуте". Написал на вторую и третью темы, а именно:
Тема №2 "Игра стоит свеч"
Тема №3 "Театр в Утопии" (Жизнь в городе Утопия предельно регламентирована, расписана буквально по шагам и по репликам, и только на сцене театра люди могут некоторое время побыть сами собой...)
В тёмном омуте
«Опять эта рыба. С детства не любил Четверг. Какая гадость... Улыбайся, улыбайся. Осталось двести двадцать дней. Мне безумно нравится рыба. О, какое сладкое видЕние: громадная рыбья кость, застрявшая в горле Режиссера! Не выходи из образа! Мне безумно нравится жареная селёдка! О, и чтобы он корчился в конвульсиях, а я посмотрел прямо в его глаза, залитые страхом и отчаянием, и, как и положено по сценарию, теперь по моему сценарию... Не выходи из образа! Мне безумно нравится рыба! ... сказал с усмешкой, да, именно, с усмешкой: «Сдохни, паскуда!» О-о! Вот оно счастье. Мне безумно нравится...»
- Мм-мм, дорогая, я всегда поражаюсь, как ты безумно вкусно готовишь селёдку!
«Чёрт, по-моему, слОва «безумно» в тексте не было. Может, и не заметят, да и если заметят - это малая провинность, отделаюсь предупреждением...»
- Сегодня я приготовила её на оливковом масле, мне Петровна посоветовала...
«Можно расслабиться - её ответная реплика на три минуты и тридцать одну секунду. Да, время уже знаешь на автомате. Как много я уже прошёл: интерес, страх, гордость, апатию, раздражение, автоматизм. Дальше что? Взрыв или безумие? Похоже, я приближаюсь к последней стадии. А мне ещё надо продержаться двести двадцать дней. Много. Очень много, если учесть, что теперь каждый день, как вечность. Тарахтит. Нелегко ей тоже, смотри, как скулы подрагивают, удерживая улыбку. Третья актриса её играет, а такая же дура, как и предыдущие. Не выходи из образа! Мне безумно нравится моя жена! Интересно, а о чём она сейчас думает? Явно же ведь не о своём выдуманном папаше, который во вторую Вьетнамскую войну попал в плен и... А-аа! Наизусть, от зубов отскакивает. Сволочи! Лишь бы не сорваться, лишь бы дотянуть. А вот тогда я вам... Что, вот тогда? Предупреждали? Предупреждали. Согласился? Согласился. Подписал? Подписал. А хрен с ним. Убью. О, какое сладкое видЕние: громадная рыбья кость... Не выходи из образа! Мне безумно нравится моя жена! ... и глаза в глаза, и обязательно с усмешкой...»
- ... зелёный или чёрный?
- Нет, нет. Мне сегодня нужно быть пораньше на работе. Так что, чай уже там попью.
- Что ж ты мне вчера не сказал? Я бы подсуетилась...
«Хы-гы, попробовал бы я сказать, а уж как бы ты тогда бы суетилась, о! Главное - не засмеяться. Да, да, мерзко так захихикать, округлить безумные глаза, крепко зажать в правой руке нож, а в левой - до рвоты, до судорог надоевшую жаренную на оливковом масле, по рецепту ублюдочной Петровны, чтобы ты сдохла, паскуда, селёдку и вскочить из-за стола, опрокидывая старый скрипучий табурет, подойти медленно, неумолимо, глаза в глаза, глаза в глаза, чтоб ты обмочилась от страха... У меня будет всего минуты две: Контроллёрам ещё нужно будет выломать дверь... Не выходи из образа! Мне безумно нравится моя жена!.. и обязательно с усмешкой...»
- Устал как-то я вчера к вечеру. Забыл.
- И не говори, что-то вчера всё так непредвиденно получилось...
«Почти семь минут пока оденусь и подойду к двери. Под жужжание о непредвиденных (ага, ага, так вот по сценарию и не предвидели) обстоятельствах, которые вчерась случились. Или, может быть, нож в левой руке, а в правой - селёдку? Совсем забыл. Здесь я простой рабочий. Фрезеровщик. Не до манер. Вначале было классно: станки работают, водка пьётся, зарплата капает. А теперь на работу страшно идти: там восемь пауз без текста почти по сорок минут. И в каждой «Сдохни, паскуда!» со всех ракурсов вертится. До безумия - один шаг. А мне нельзя. Я - старожил. Вхожу в десятку претендентов. Ещё двести двадцать дней - и золотой ключик будет у меня в кармане. Пять лет. Пять миллионов. Пять лет. Пять миллионов. А вот тогда... Что, вот тогда? За всё мне ответите, за всё, вот что тогда. И обязательно с усмешкой... «Городок провинциальный». Проект века. Семь лет проекту. Я вам устрою провинциальную техасскую резню рыбьими костями. Захлебнётесь в крови, как в рыбьем жире. Проклятый Четверг. Эта жареная селёдка. Теперь до Воскресенья не успокоюсь. А ведь, братцы, это последняя неделя месяца! А что это значит? Это, друзья мои, значит, что будет Театр. Значит, надо продержаться до Воскресенья. А там уже и «глаза в глаза», и «с усмешкой», и «сдохни, паскуда» хоть немного отпустят. Иначе сорвусь, а мне нельзя».
- Ты не забыл, дорогой, что мы сегодня приглашены к Рейтузовым? На семь часов.
- Ну, что ты, конечно помню. Мы же обещали с ними расписать «Ленинградку». Всё, собирайся тоже, а то опоздаешь. Я тебе позвоню ближе к двум.
«Не слишком ли я громко хлопнул дверью? Надо держать себя в руках. Маляра в коридоре как посмотрели! Контролёры, как пить дать. Ну не может пять лет длиться вечный ремонт в доме. Двести двадцать дней. А там и вам достанется. Где же я столько рыбьих костей достану? Нет, сконцентрируйся, Режиссер, Режиссер, и глаза в глаза...»
- Чёй ты рано сегодня, Дмитрич?
- Работа... Когда вы уже закончите-то?
- А когда вы гадить в подъездах перестанете, га-га-га...
«Идёшь, идёшь, а не бежишь, сбавь шаг. Двадцать одна секунда на выход. Как говорят японцы, месть должна быть изысканной, как хорошее вино, - она вкуснее выдержанная. И обязательно с усмешкой... Пасмурно, хмуро, как и положено последней неделе Марта. Вот что молодцы - всегда знаешь, какая погода, что одевать, брать зонтик или лыжи. Но вот зазубренные разговоры о погоде достали. Сдохни, паскуда... Вот и остановка. Ты смотри: новенький Олег Петрович! М да, и полгода не продержался. Тут с этим делом быстро: сорвался, от сценария отошёл, не так сыграл, и всё - Контролёры под ручки, гуд бай, парниша, и новый актёришко-соискатель уже через пять минут на твоём месте. Ишь, глаза зыркают, внутри, небось, мандраж. Не боись, первый месяц - адаптационный, можно и заикаться, окружающие подскажут, они твою роль, как свою до оскомы знают. Зато потом - не обессудь. Пинка под зад врежут, не промахнутся. А я вот спешить не буду: медленно, глаза в глаза, не обращая внимание на булькающее кровью горло с торчащей рыбьей костью, и обязательно с довольной ухмылкой, выдерживая правильную артикуляцию - сс-дох-ни-пасс-ку-да. Не выходи из образа! Я безумно люблю погоду в конце Марта... Я безумно люблю свой автобус...»
- Доброе утро, Василий. А где же Семён? Сегодня ведь не твоя смена?
«А что это у тебя, водила-мудила, так глаз-то дёргается. Хотя, немудрено, третий год уж как всю эту тягомотину крутишь-вертишь. Что, тоже своя «Сдохни, паскуда!» начала сердце выгрызать? Видишь, проездной».
- Доброе утро, Сергей Дмитриевич. Семён приболел. Вот и попросил подменить. А вы сегодня что-то рановато, вроде на следующем круге должны садиться?
- Конец месяца. План гоним, будь он неладен.
«А то ты не знаешь. Вот и свободное местечко у окна. Удивление на автомате. Поза дремлющего шимпанзе после случки - аналогично. Семнадцать минут. Кстати, о сексе. Вот за это, паскуда Режиссер, тебе достанется отдельно. Или это Сценариста надо иметь ржавым коленвалом, чтоб у тебя яйца отсохли, дебил полововзрослый, жертва демографического взрыва? Где же ты таких убогих любительских порнофильмов насмотрелся? Я ж тебе, за такую еженедельную сцену исполнения супружеского долга, голыми руками простату вырву, через горло, в обход торчащей рыбьей кости, всенепременно с усмешкой на лице, и глаза в глаза, чтоб ты понял и прочувствовал всю эту щемящую тоску женатого мужчины. Не выходи из образа! Я безумно люблю подремать в автобусе по дороге на работу в рыбный Четверг хмурым Мартовским утром! Я безумно люблю свою жену! Я безумно люблю жареную селёдку! Двести двадцать дней. Слава Богу, в Воскресенье - Театр. Сил моих больше нет. В кого я превратился? Ведь я же любил, да ещё и как! А ведь это идея! Мамонька моя родная! И как же я это раньше-то не догадался! Вот это будет номер! Встряхнём-ка мы этот убогий провинциальный городишко. Вот это будет по-настоящему эмоциональная разгрузка. Ох, покувыркаемся на сцене на виду у всего города, оторвусь, за все эти годы, отлюблю, заласкаю, замучаю, и пусть хоть одна ханжа пикнет или вякнет: кость в горло и с ухмылкой «Сдохни, паскуда!», и глаза в глаза. Жене ничего говорить не буду. Пусть будет сюрприз...»
- Василий! Ты что, одурел! Куда гонишь!!!
- Контролёры!!! Идиот!!!
«А это что за паника? И вправду Васька с ума сошёл! Такого в сценарии не было...»
Два пожарных расчёта суетились вокруг залитого пеной, но ещё дымящегося покорёженного остова автобуса. Милиция оцепила плотным кольцом место аварии. Врачам работы не нашлось: слишком сильным был удар, да и пожар, к тому же. Трое в неброской одежде стояли неподалёку от места происшествия. Один держал какие-то листки, второй всё время поглядывал на них и сверял с данными из переносного компьютера, перебрасываясь с ним короткими фразами. Третий безучастно смотрел, как пожарные сворачивают шланги.
Вдруг человек с лэптопом хмыкнул:
- Савельев! Вот это да!
- Сергей Дмитриевич?
- Он, родимый. Не повезло. Немного не дотянул.
- Да, не вовремя у водилы катушки поехали. Аналитиков запрашивали?
- У водителя любовницу на прошлой неделе турнули. Говорят, с новой актрисулькой не сошёлся.
- Так ведь, должны были подобрать адекватную замену? Какой баран её утвердил?
Третий повернулся к ним и, откашлявшись, немного севшим голосом сказал:
- Я утвердил. Моё шоу, кого хочу, того и назначаю. А ещё раз вякнешь - вылетишь из проекта в две секунды.
Он опять закашлялся. Потом помассировал себе кадык и просипел:
- Что-то горло начало першить, как будто кость проглотил...
kolfan попал в десятку 8)) (восьмушка - моя) с расказиком "В тёмном омуте". Написал на вторую и третью темы, а именно:
Тема №2 "Игра стоит свеч"
Тема №3 "Театр в Утопии" (Жизнь в городе Утопия предельно регламентирована, расписана буквально по шагам и по репликам, и только на сцене театра люди могут некоторое время побыть сами собой...)
В тёмном омуте
«Опять эта рыба. С детства не любил Четверг. Какая гадость... Улыбайся, улыбайся. Осталось двести двадцать дней. Мне безумно нравится рыба. О, какое сладкое видЕние: громадная рыбья кость, застрявшая в горле Режиссера! Не выходи из образа! Мне безумно нравится жареная селёдка! О, и чтобы он корчился в конвульсиях, а я посмотрел прямо в его глаза, залитые страхом и отчаянием, и, как и положено по сценарию, теперь по моему сценарию... Не выходи из образа! Мне безумно нравится рыба! ... сказал с усмешкой, да, именно, с усмешкой: «Сдохни, паскуда!» О-о! Вот оно счастье. Мне безумно нравится...»
- Мм-мм, дорогая, я всегда поражаюсь, как ты безумно вкусно готовишь селёдку!
«Чёрт, по-моему, слОва «безумно» в тексте не было. Может, и не заметят, да и если заметят - это малая провинность, отделаюсь предупреждением...»
- Сегодня я приготовила её на оливковом масле, мне Петровна посоветовала...
«Можно расслабиться - её ответная реплика на три минуты и тридцать одну секунду. Да, время уже знаешь на автомате. Как много я уже прошёл: интерес, страх, гордость, апатию, раздражение, автоматизм. Дальше что? Взрыв или безумие? Похоже, я приближаюсь к последней стадии. А мне ещё надо продержаться двести двадцать дней. Много. Очень много, если учесть, что теперь каждый день, как вечность. Тарахтит. Нелегко ей тоже, смотри, как скулы подрагивают, удерживая улыбку. Третья актриса её играет, а такая же дура, как и предыдущие. Не выходи из образа! Мне безумно нравится моя жена! Интересно, а о чём она сейчас думает? Явно же ведь не о своём выдуманном папаше, который во вторую Вьетнамскую войну попал в плен и... А-аа! Наизусть, от зубов отскакивает. Сволочи! Лишь бы не сорваться, лишь бы дотянуть. А вот тогда я вам... Что, вот тогда? Предупреждали? Предупреждали. Согласился? Согласился. Подписал? Подписал. А хрен с ним. Убью. О, какое сладкое видЕние: громадная рыбья кость... Не выходи из образа! Мне безумно нравится моя жена! ... и глаза в глаза, и обязательно с усмешкой...»
- ... зелёный или чёрный?
- Нет, нет. Мне сегодня нужно быть пораньше на работе. Так что, чай уже там попью.
- Что ж ты мне вчера не сказал? Я бы подсуетилась...
«Хы-гы, попробовал бы я сказать, а уж как бы ты тогда бы суетилась, о! Главное - не засмеяться. Да, да, мерзко так захихикать, округлить безумные глаза, крепко зажать в правой руке нож, а в левой - до рвоты, до судорог надоевшую жаренную на оливковом масле, по рецепту ублюдочной Петровны, чтобы ты сдохла, паскуда, селёдку и вскочить из-за стола, опрокидывая старый скрипучий табурет, подойти медленно, неумолимо, глаза в глаза, глаза в глаза, чтоб ты обмочилась от страха... У меня будет всего минуты две: Контроллёрам ещё нужно будет выломать дверь... Не выходи из образа! Мне безумно нравится моя жена!.. и обязательно с усмешкой...»
- Устал как-то я вчера к вечеру. Забыл.
- И не говори, что-то вчера всё так непредвиденно получилось...
«Почти семь минут пока оденусь и подойду к двери. Под жужжание о непредвиденных (ага, ага, так вот по сценарию и не предвидели) обстоятельствах, которые вчерась случились. Или, может быть, нож в левой руке, а в правой - селёдку? Совсем забыл. Здесь я простой рабочий. Фрезеровщик. Не до манер. Вначале было классно: станки работают, водка пьётся, зарплата капает. А теперь на работу страшно идти: там восемь пауз без текста почти по сорок минут. И в каждой «Сдохни, паскуда!» со всех ракурсов вертится. До безумия - один шаг. А мне нельзя. Я - старожил. Вхожу в десятку претендентов. Ещё двести двадцать дней - и золотой ключик будет у меня в кармане. Пять лет. Пять миллионов. Пять лет. Пять миллионов. А вот тогда... Что, вот тогда? За всё мне ответите, за всё, вот что тогда. И обязательно с усмешкой... «Городок провинциальный». Проект века. Семь лет проекту. Я вам устрою провинциальную техасскую резню рыбьими костями. Захлебнётесь в крови, как в рыбьем жире. Проклятый Четверг. Эта жареная селёдка. Теперь до Воскресенья не успокоюсь. А ведь, братцы, это последняя неделя месяца! А что это значит? Это, друзья мои, значит, что будет Театр. Значит, надо продержаться до Воскресенья. А там уже и «глаза в глаза», и «с усмешкой», и «сдохни, паскуда» хоть немного отпустят. Иначе сорвусь, а мне нельзя».
- Ты не забыл, дорогой, что мы сегодня приглашены к Рейтузовым? На семь часов.
- Ну, что ты, конечно помню. Мы же обещали с ними расписать «Ленинградку». Всё, собирайся тоже, а то опоздаешь. Я тебе позвоню ближе к двум.
«Не слишком ли я громко хлопнул дверью? Надо держать себя в руках. Маляра в коридоре как посмотрели! Контролёры, как пить дать. Ну не может пять лет длиться вечный ремонт в доме. Двести двадцать дней. А там и вам достанется. Где же я столько рыбьих костей достану? Нет, сконцентрируйся, Режиссер, Режиссер, и глаза в глаза...»
- Чёй ты рано сегодня, Дмитрич?
- Работа... Когда вы уже закончите-то?
- А когда вы гадить в подъездах перестанете, га-га-га...
«Идёшь, идёшь, а не бежишь, сбавь шаг. Двадцать одна секунда на выход. Как говорят японцы, месть должна быть изысканной, как хорошее вино, - она вкуснее выдержанная. И обязательно с усмешкой... Пасмурно, хмуро, как и положено последней неделе Марта. Вот что молодцы - всегда знаешь, какая погода, что одевать, брать зонтик или лыжи. Но вот зазубренные разговоры о погоде достали. Сдохни, паскуда... Вот и остановка. Ты смотри: новенький Олег Петрович! М да, и полгода не продержался. Тут с этим делом быстро: сорвался, от сценария отошёл, не так сыграл, и всё - Контролёры под ручки, гуд бай, парниша, и новый актёришко-соискатель уже через пять минут на твоём месте. Ишь, глаза зыркают, внутри, небось, мандраж. Не боись, первый месяц - адаптационный, можно и заикаться, окружающие подскажут, они твою роль, как свою до оскомы знают. Зато потом - не обессудь. Пинка под зад врежут, не промахнутся. А я вот спешить не буду: медленно, глаза в глаза, не обращая внимание на булькающее кровью горло с торчащей рыбьей костью, и обязательно с довольной ухмылкой, выдерживая правильную артикуляцию - сс-дох-ни-пасс-ку-да. Не выходи из образа! Я безумно люблю погоду в конце Марта... Я безумно люблю свой автобус...»
- Доброе утро, Василий. А где же Семён? Сегодня ведь не твоя смена?
«А что это у тебя, водила-мудила, так глаз-то дёргается. Хотя, немудрено, третий год уж как всю эту тягомотину крутишь-вертишь. Что, тоже своя «Сдохни, паскуда!» начала сердце выгрызать? Видишь, проездной».
- Доброе утро, Сергей Дмитриевич. Семён приболел. Вот и попросил подменить. А вы сегодня что-то рановато, вроде на следующем круге должны садиться?
- Конец месяца. План гоним, будь он неладен.
«А то ты не знаешь. Вот и свободное местечко у окна. Удивление на автомате. Поза дремлющего шимпанзе после случки - аналогично. Семнадцать минут. Кстати, о сексе. Вот за это, паскуда Режиссер, тебе достанется отдельно. Или это Сценариста надо иметь ржавым коленвалом, чтоб у тебя яйца отсохли, дебил полововзрослый, жертва демографического взрыва? Где же ты таких убогих любительских порнофильмов насмотрелся? Я ж тебе, за такую еженедельную сцену исполнения супружеского долга, голыми руками простату вырву, через горло, в обход торчащей рыбьей кости, всенепременно с усмешкой на лице, и глаза в глаза, чтоб ты понял и прочувствовал всю эту щемящую тоску женатого мужчины. Не выходи из образа! Я безумно люблю подремать в автобусе по дороге на работу в рыбный Четверг хмурым Мартовским утром! Я безумно люблю свою жену! Я безумно люблю жареную селёдку! Двести двадцать дней. Слава Богу, в Воскресенье - Театр. Сил моих больше нет. В кого я превратился? Ведь я же любил, да ещё и как! А ведь это идея! Мамонька моя родная! И как же я это раньше-то не догадался! Вот это будет номер! Встряхнём-ка мы этот убогий провинциальный городишко. Вот это будет по-настоящему эмоциональная разгрузка. Ох, покувыркаемся на сцене на виду у всего города, оторвусь, за все эти годы, отлюблю, заласкаю, замучаю, и пусть хоть одна ханжа пикнет или вякнет: кость в горло и с ухмылкой «Сдохни, паскуда!», и глаза в глаза. Жене ничего говорить не буду. Пусть будет сюрприз...»
- Василий! Ты что, одурел! Куда гонишь!!!
- Контролёры!!! Идиот!!!
«А это что за паника? И вправду Васька с ума сошёл! Такого в сценарии не было...»
Два пожарных расчёта суетились вокруг залитого пеной, но ещё дымящегося покорёженного остова автобуса. Милиция оцепила плотным кольцом место аварии. Врачам работы не нашлось: слишком сильным был удар, да и пожар, к тому же. Трое в неброской одежде стояли неподалёку от места происшествия. Один держал какие-то листки, второй всё время поглядывал на них и сверял с данными из переносного компьютера, перебрасываясь с ним короткими фразами. Третий безучастно смотрел, как пожарные сворачивают шланги.
Вдруг человек с лэптопом хмыкнул:
- Савельев! Вот это да!
- Сергей Дмитриевич?
- Он, родимый. Не повезло. Немного не дотянул.
- Да, не вовремя у водилы катушки поехали. Аналитиков запрашивали?
- У водителя любовницу на прошлой неделе турнули. Говорят, с новой актрисулькой не сошёлся.
- Так ведь, должны были подобрать адекватную замену? Какой баран её утвердил?
Третий повернулся к ним и, откашлявшись, немного севшим голосом сказал:
- Я утвердил. Моё шоу, кого хочу, того и назначаю. А ещё раз вякнешь - вылетишь из проекта в две секунды.
Он опять закашлялся. Потом помассировал себе кадык и просипел:
- Что-то горло начало першить, как будто кость проглотил...