Ко дням рожденьям - 2
Моему лучшему другу Сергею Вишневскому посвящается.....
Вишневский самых честных правил,
Когда не в шутку припекло
Он уважать себя заставил
Хотя и было в западло.
Его пример другим наука,
Но боже мой, какая скука
Все его жалобы терпеть
Когда он начинает петь,
Что он живет в полнейшей жопе,
С тупыми рожами вокруг,
И нет хорошеньких подруг,
И как прекрасно жить в Европе.
Вздыхать и думать про себя:
«Когда же он умолкнет, бля!»
Вишневский добрый мой приятель
Он из Воронежа родОм.
Но папа северный старатель
Забрал его в Сибирь потом.
И там среди таёжныых елей
Его манеры огрубели
И малолетний сорванец
Окреп собою на конец.
Потом была холятська баня,
Политехнический хаос,
Где цилуватыся в засос
Его учила долго Таня
В параднеке на склоне дня
Слегка за шалости браня.
Когда же юности мятежной
Прошла Вишневкого пора
Послал он перестройку нежно,
Да и подался со двора.
И вот Вишневский на свободе,
Обкурен по-последней моде.
Ведь бросив пить одеколон
На Нобле поселился он.
А по-английски совершенно
Ни в зуб ногой, ни мэ ни бэ,
Он стал хвататься за любэ
И красил стены вдохновенно.
Но был умён и очень мил
Поэтому слегка запил.
Потом учился понемногу
Чему-нибудь и как нибудь,
И через годик, слава Богу,
Закончил в Линкольне свой путь.
Вишневский был, по мненью многих
(тех что встречались на дороге)
Ученый малый, но педант,
Имел он счастливый талант
Без суеты в таварной лавке
Сдавая купленный товар
Слупить себе еще навар
И менеджеров перегавкать,
Умом недюжим удивить
И за копейку удавить.
Высокой страсти не имея
Для звуков жизни не щадить,
Не мог он ямба от хорея,
Как мы ни бились, отличить.
Бранил тупых американцев
Как распоследнейших засранцев.
И был глубокий эконом,
То есть умел судить о том,
Как Билы Гейтсы богатеют,
И Буши тратят на войну,
И как же так и почему
Он миллиона не имеет.
И тут сидит он на мели
Хотя окончил КПИ.
Нет : рано чуства в нем остыли;
Ему наскучил сварки шум,
И сварщицы не долго были
Предмет его привычных дум.
Решил он Линкольна секреты
Заслать друзьям по белу свету,
Забросить в бывший СССР.
Но тут явилась ФэБэЭр.
Под белы ручки подхватили
Искали долго комромат,
Но только крепкий руский мат,
В ответ, козлюки, получили.
И взяв улики с потолка
С завода врезали пинка.
Но он не долго убивался
Провалом явки и судьбой,
За старое опять он взялся
И вот нашел завод с трубой,
Где в руководство он пробрался,
Над сварщиками измывался
Почуствовав что пришла масть
Он властью насладился всласть.
Но был ли счастлив мой Вишневский,
Женатый , в цвете лучших лет
Имея дома интернет,
Без вида из окна на Невский?
Чтож, как старуха Изергиль,
Подался в жаркий Израиль?
Священные седые волны!
О Хайфа! Нет, увижу вас
И вдохновенья снова полный
Христа услышу трубный глас!
Я негой наслажусь на воле,
Плывя в таинственной гондоле
С израйлетянкой молодой,
То говорливой, то немой.
Как быстро время пролетело
Еще я слышу ее смех,
А нужно снова в грязный цех
Вести свое с загаром тело!!
Но поц директор слишком строг
И указал мне на порог.
Деревня, где скучал Вишневский
Была прелесный уголок:
Ну не Крещатик и не Невский
Вдали от шума и дорог.
Апартмент был уединенный,
Горой от ветров огражденный
Стоял над озером. Вдали
Пред ним пестрели и цвели
Луга и нивы золотые,
Мелькали сёла; зесь и там
Стада бродили по лугам,
И от тоски здесь волки выли.
И безработный наш герой
Мечтал о жизни городской.
Придет ли час его свободы?
Пора, пора! - взывает к ней,
Бродя над озером-уродом
И манит встречных короблей.
Под ризой бурь, с волнами споря,
По вольному распутью моря
Когда ж начнет он вольный бег?
Пора покинуть скучный брег
Так неприязненной стихии
И средь полуденых зыбей,
Среди затупленных детей
Вздыхать о сумрачной России,
Где он страдал, где он любил,
Где сердце он похоронил...
12 Сентября 2003 года.
Вишневский самых честных правил,
Когда не в шутку припекло
Он уважать себя заставил
Хотя и было в западло.
Его пример другим наука,
Но боже мой, какая скука
Все его жалобы терпеть
Когда он начинает петь,
Что он живет в полнейшей жопе,
С тупыми рожами вокруг,
И нет хорошеньких подруг,
И как прекрасно жить в Европе.
Вздыхать и думать про себя:
«Когда же он умолкнет, бля!»
Вишневский добрый мой приятель
Он из Воронежа родОм.
Но папа северный старатель
Забрал его в Сибирь потом.
И там среди таёжныых елей
Его манеры огрубели
И малолетний сорванец
Окреп собою на конец.
Потом была холятська баня,
Политехнический хаос,
Где цилуватыся в засос
Его учила долго Таня
В параднеке на склоне дня
Слегка за шалости браня.
Когда же юности мятежной
Прошла Вишневкого пора
Послал он перестройку нежно,
Да и подался со двора.
И вот Вишневский на свободе,
Обкурен по-последней моде.
Ведь бросив пить одеколон
На Нобле поселился он.
А по-английски совершенно
Ни в зуб ногой, ни мэ ни бэ,
Он стал хвататься за любэ
И красил стены вдохновенно.
Но был умён и очень мил
Поэтому слегка запил.
Потом учился понемногу
Чему-нибудь и как нибудь,
И через годик, слава Богу,
Закончил в Линкольне свой путь.
Вишневский был, по мненью многих
(тех что встречались на дороге)
Ученый малый, но педант,
Имел он счастливый талант
Без суеты в таварной лавке
Сдавая купленный товар
Слупить себе еще навар
И менеджеров перегавкать,
Умом недюжим удивить
И за копейку удавить.
Высокой страсти не имея
Для звуков жизни не щадить,
Не мог он ямба от хорея,
Как мы ни бились, отличить.
Бранил тупых американцев
Как распоследнейших засранцев.
И был глубокий эконом,
То есть умел судить о том,
Как Билы Гейтсы богатеют,
И Буши тратят на войну,
И как же так и почему
Он миллиона не имеет.
И тут сидит он на мели
Хотя окончил КПИ.
Нет : рано чуства в нем остыли;
Ему наскучил сварки шум,
И сварщицы не долго были
Предмет его привычных дум.
Решил он Линкольна секреты
Заслать друзьям по белу свету,
Забросить в бывший СССР.
Но тут явилась ФэБэЭр.
Под белы ручки подхватили
Искали долго комромат,
Но только крепкий руский мат,
В ответ, козлюки, получили.
И взяв улики с потолка
С завода врезали пинка.
Но он не долго убивался
Провалом явки и судьбой,
За старое опять он взялся
И вот нашел завод с трубой,
Где в руководство он пробрался,
Над сварщиками измывался
Почуствовав что пришла масть
Он властью насладился всласть.
Но был ли счастлив мой Вишневский,
Женатый , в цвете лучших лет
Имея дома интернет,
Без вида из окна на Невский?
Чтож, как старуха Изергиль,
Подался в жаркий Израиль?
Священные седые волны!
О Хайфа! Нет, увижу вас
И вдохновенья снова полный
Христа услышу трубный глас!
Я негой наслажусь на воле,
Плывя в таинственной гондоле
С израйлетянкой молодой,
То говорливой, то немой.
Как быстро время пролетело
Еще я слышу ее смех,
А нужно снова в грязный цех
Вести свое с загаром тело!!
Но поц директор слишком строг
И указал мне на порог.
Деревня, где скучал Вишневский
Была прелесный уголок:
Ну не Крещатик и не Невский
Вдали от шума и дорог.
Апартмент был уединенный,
Горой от ветров огражденный
Стоял над озером. Вдали
Пред ним пестрели и цвели
Луга и нивы золотые,
Мелькали сёла; зесь и там
Стада бродили по лугам,
И от тоски здесь волки выли.
И безработный наш герой
Мечтал о жизни городской.
Придет ли час его свободы?
Пора, пора! - взывает к ней,
Бродя над озером-уродом
И манит встречных короблей.
Под ризой бурь, с волнами споря,
По вольному распутью моря
Когда ж начнет он вольный бег?
Пора покинуть скучный брег
Так неприязненной стихии
И средь полуденых зыбей,
Среди затупленных детей
Вздыхать о сумрачной России,
Где он страдал, где он любил,
Где сердце он похоронил...
12 Сентября 2003 года.