К юбилеям
Моим друзьям к юбилею их свадьбы
Повесть о том, как это было
Или Сага о нулевом байте.
Эпиграф
"Ты помнишь, как всё начиналось?"
Дед Макар и Зайцев.
Жили-были Саш и Маш
Крест-на-крест, как патронтаж.
Саша на Делфае ладил,
Маша вышивала гладью.
Так прошло немало вёсен...
Как-то Саша курить бросил,
И сказал он Маше строго:
"Ты пойди другой дорогой!
Этих ковриков, платочков
В доме уж - до потолочка.
Чем туда-сюда иголкой,
Ты могла бы очень ловко,
Эх, по клавишам стучать -
Базы данных создавать.
Ты не бойся, эт не страшно."
И блеснул глазами влажно.
Маша с креслица привстала,
Поклонилась и сказала:
"Милый, раз такое дело,
Я давно сказать хотела,
Только как-то не решалась -
Гнева твоего боялась.
Если помнишь, прошлым летом
Ты оставил сигареты
На работу уходя,
И потом послал меня...
Принести их очень срочно?
Я бежала тёмной ночью
В белых туфлях по брусчатке,
А потом, по стройплощадке,
Но, споткнувшись о рессору,
Растянулась вдоль забора.
И от страха-удивленья
Мне почудились виденья:
Не машины, мотоциклы,
А параметры и циклы,
Внешних функций декларанты,
Классы, модули, константы,
Кривоногие старухи
И огромнейшие мухи.
Так лежала я напрасно,
Пока чудо не угасло.
Но, с тех пор в моём сознаньи
Зародилися терзанья.
А теперь со всей душою
Тайну я свою открою."
И, вздохнувши облегчённо,
Маша Сашу увлечённо
Подхватила под локтя,
И к подвалу подведя,
Осторожно свет включила,
Дверь со скрипом отворила,
И, отбросив чемодан,
Завела его в чулан.
Там среди посуды битой,
Люстры старой и немытой,
Среди ёлочных игрушек
И разорваных подушек,
Полуржавого кларнета,
И деталей от мопеда,
За разбитым самоваром
Были три комода старых.
Маша к ним пробралась смело.
Напряглось у Саши тело,
Сердце стукнуло натужно,
Показалось - стало душно,
И сглотнув слюну сухую,
Саша замер, как статуя.
Ну, а Маша, вся сияя,
Над комодами порхая,
Сделав па, махнув руками,
Отворила их пинками.
А в комодах, божья мами,
Всё завалено платками!
И платочки в тех комодах
ВСЕ РАСШЫТЫ В ХЕКСА-КОДАХ!
Сцена тут была немая.
Со щеки слезу снимая,
Саша к Маше подбежал
И в объятиях зажал,
Горячо шепча ей в ухо:
"Ну, ты, блин, даёшь, старуха!"
Не сдержавши счастья муки,
Подхватил её на руки,
Из подвала вынес к свету.
И к своёму кабинету,
Там, где за семью замками,
Под стальными потолками,
Жил его компьютер личный,
Он принёс её публично.
Отворил стальны ворота
И скзал: "Давай, работай!
Я даю благославленье!"
Маша вся от возбужденья,
От предчувствий вся дрожа,
И от счастья чуть дыша,
Подошла к мечте желанной
(Жёлтой сборки домотканной),
Клавиш пальцами коснулась,
Засопела, улыбнулась,
К монитору прислонилась...
Так судьба её свершилась.
А свершившись - не серчала.
Это было лишь начало...
Весна 2000.
Повесть о том, как это было
Или Сага о нулевом байте.
Эпиграф
"Ты помнишь, как всё начиналось?"
Дед Макар и Зайцев.
Жили-были Саш и Маш
Крест-на-крест, как патронтаж.
Саша на Делфае ладил,
Маша вышивала гладью.
Так прошло немало вёсен...
Как-то Саша курить бросил,
И сказал он Маше строго:
"Ты пойди другой дорогой!
Этих ковриков, платочков
В доме уж - до потолочка.
Чем туда-сюда иголкой,
Ты могла бы очень ловко,
Эх, по клавишам стучать -
Базы данных создавать.
Ты не бойся, эт не страшно."
И блеснул глазами влажно.
Маша с креслица привстала,
Поклонилась и сказала:
"Милый, раз такое дело,
Я давно сказать хотела,
Только как-то не решалась -
Гнева твоего боялась.
Если помнишь, прошлым летом
Ты оставил сигареты
На работу уходя,
И потом послал меня...
Принести их очень срочно?
Я бежала тёмной ночью
В белых туфлях по брусчатке,
А потом, по стройплощадке,
Но, споткнувшись о рессору,
Растянулась вдоль забора.
И от страха-удивленья
Мне почудились виденья:
Не машины, мотоциклы,
А параметры и циклы,
Внешних функций декларанты,
Классы, модули, константы,
Кривоногие старухи
И огромнейшие мухи.
Так лежала я напрасно,
Пока чудо не угасло.
Но, с тех пор в моём сознаньи
Зародилися терзанья.
А теперь со всей душою
Тайну я свою открою."
И, вздохнувши облегчённо,
Маша Сашу увлечённо
Подхватила под локтя,
И к подвалу подведя,
Осторожно свет включила,
Дверь со скрипом отворила,
И, отбросив чемодан,
Завела его в чулан.
Там среди посуды битой,
Люстры старой и немытой,
Среди ёлочных игрушек
И разорваных подушек,
Полуржавого кларнета,
И деталей от мопеда,
За разбитым самоваром
Были три комода старых.
Маша к ним пробралась смело.
Напряглось у Саши тело,
Сердце стукнуло натужно,
Показалось - стало душно,
И сглотнув слюну сухую,
Саша замер, как статуя.
Ну, а Маша, вся сияя,
Над комодами порхая,
Сделав па, махнув руками,
Отворила их пинками.
А в комодах, божья мами,
Всё завалено платками!
И платочки в тех комодах
ВСЕ РАСШЫТЫ В ХЕКСА-КОДАХ!
Сцена тут была немая.
Со щеки слезу снимая,
Саша к Маше подбежал
И в объятиях зажал,
Горячо шепча ей в ухо:
"Ну, ты, блин, даёшь, старуха!"
Не сдержавши счастья муки,
Подхватил её на руки,
Из подвала вынес к свету.
И к своёму кабинету,
Там, где за семью замками,
Под стальными потолками,
Жил его компьютер личный,
Он принёс её публично.
Отворил стальны ворота
И скзал: "Давай, работай!
Я даю благославленье!"
Маша вся от возбужденья,
От предчувствий вся дрожа,
И от счастья чуть дыша,
Подошла к мечте желанной
(Жёлтой сборки домотканной),
Клавиш пальцами коснулась,
Засопела, улыбнулась,
К монитору прислонилась...
Так судьба её свершилась.
А свершившись - не серчала.
Это было лишь начало...
Весна 2000.