рассказ в стиле истпарт-НФ
Бухгалтер.
Рассказ-триллер.
Уток кормить Сидоров ходил в воскресенье, с утра. Утки плавали посередине небольшого пруда - или озера? - и вообще пугались людей, потому что мальчишки иногда кидали в них камнями, не исключено, что и бомжи могли рассматривать их, уток, в качестве потенциальной еды.
Но Сидорова утки знали. Потому что, когда он появлялся, утки, гогоча, сразу подплывали к нему без боязни. А некоторые даже вылезали на берег и ели кусочки из специально и загодя купленного батона прямо с рук. Не все. Некоторые, особенно уточки, так сильно не рисковали, но Сидоров и их не обижал и кидал им кусочки в воду - где утки их тут же сметали, иногда отпихивая товарок. Впрочем, обходилось без серьезных драк.
Вот и сегодня всё шло по заведенному порядку, батон уже был наполовину уничтожен утиным воинством, когда Сидоров услышал позади себя шорох автомобильных шин. Хотя езда по маленькому городскому парку на машинах была в принципе запрещена, на практике этот запрет частенько нарушался - что возмущало Сидорова, потому как по дорожкам гуляли мамы и бабушки с детками, гоняли на велосипедах подростки, но неуважение к законам, как частенько говорил сам Сидоров на работе и домашним, стало просто основой нынешней жизни. Поэтому он даже не повернул голову, чтобы посмотреть на очередного автовладельца, не уважающего правила и других, не обремененных колесами, людей. А продолжал, сидя на корточках, кидать уткам кусочки хлеба.
И как, оказалось, зря.
Потому что через несколько секунд ему в затылок уперлось что-то металлическое и холодное, а хрипловатый мужской голос сказал:
- Очень медленно поднимаемся, резких движений не делаем, руки держим перед собой.
***
Черный минивэн, на грязном полу которого Сидоров лежал, остановился, грохнула дверь, один из захватчиков грубо пихнул его ногой:
- Вылазь, приехали.
Сидоров с трудом поднялся на колени, потом, полусогнувшись, встал на ноги. Руки оставались связанными пластиковой лентой. Вылез из машины.
Минивэн стоял в каком-то глухом дворе, по неполному периметру огороженному высокой стеной из красного кирпича. Поверх стены были мотки колючей проволоки.
Железная дверь в глухой стене дома - тоже из красного кирпича - со скрипом открылась - Сидорова втолкнули туда. Внутри, в коридоре казенно-зеленого цвета, был целый ряд глухих металлических дверей с окошками. В первую же дверь Сидорова затолкали.
Это был классическая камера - четыре стены без окна и железная табуретка, приваренная к железному полу. На потолке лампочка, закрытая железной решеткой. Больше ничего.
***
Помещение, куда Сидорова впихнули через час, мало чем отличалось от тюремной камеры. Только к полу были приварены две табуретки и нечто металлическое и столообразное.
На табуретках сидели двое, очень похожие друг на дружку.
- Мне бы в туалет, - робко сказал Сидоров. - Писать очень хочется.
- ПотЕрпите, - сказал первый.
Сидоров пожал плечами.
- Советую не запираться, - сказал первый.
- А в чем? - робко поинтересовался Сидоров.
- Кто вы? - спросил второй.
- Я? Я Сидоров...
- Мы знаем ваше имя. Кто вы в системе?
- В системе? В какой системе?
- Чем вы занимаетесь? - рявкнул первый и ударил кулаком по столообразному сооружению.
- Занимаюсь? - Сидоров робко посмотрел на него. - Я бухгалтер. Работаю в "Мосгорводоканале".
- Не пудрите нам мозги... - начал первый, но второй оборвал его жестом ладони. Открыл лежавшую перед ним папку.
- 2 октября сего года ЗАО "Моссибнефть" перевело из банка "Восточный", Москва, в банк "Стратфорд Би" на Каймановых островах 112 миллионов долларов, где эти деньги в свою очередь были переведены на счета нидерландских банков по цепочке Кайманы-остров Мэн-Нидерланды.
Мы проследили все банковские операции от начала до конца с помощью специальных средств и программ, но при этом выяснили, что вся - абсолютно вся информация о денежных операциях параллельно прослеживалась какой-то третьей стороной.
- А мы - это кто? - полюбопытствовал Сидоров. - И какое это все имеет ко мне отношение?
- Мы - это мы, - сказал первый и продолжил. - Размотав длинную цепочку из экранов, файерволов, прокси-серверов и прочей компьютерной лабуды, мы выяснили, что эта информация прошла на ваш компьютер, установленный в вашем отделе "Мосгорводоканала" по адресу ул. Стромынка, дом 21, корпус 2, подъезд 1, офис 5
- Это же наш адрес! - удивился Сидоров.
- И ваш компьютер, Сидоров. Так что не стройте из себя дурачка.
Снова вступил в разговор второй:
- Нам стало интересно, Сидоров, зачем рядовому бухгалтеру Водоканала такая информация, получение которой у информационно-аналитического отдела нашей службы потребовало несколько сотен человеко-часов. И - представьте себе - обнаружилось, что это не единственный случай. Оказывается, Сидоров, на Ваш компьютер поступили данные даже о переводе денег госкорпорации "Росвооружения" на счета в Швейцарии - что является, Сидоров, информацией высшей государственной важности. Теперь, Сидоров, я повторю мой вопрос - кто вы и чем занимаетесь?
- Я бухгалтер. Просто бухгалтер. Что касается этих ваших файерволов - ничего не знаю, я в этом не разбираюсь. Какая-то ошибка. Может, случайность. А может - Сидоров даже просветлел - это троян такой. Я читал где-то. Сидит у человека в компьютере шпионская программа, делает что-то свое - а человек ничего и не знает, что у него в компьютере творится.
Мужчины переглянулись.
- Сидоров, не морочьте нам голову. Вчера ночью специалисты из нашей службы негласно проникли в вашу лавочку и вскрыли ваш компьютер. При подключении жесткого диска для копирования информации он загадочным образом самоликвидировал всю информацию. Чист. И нет никаких способов восстановить то, что на нем было.
- Ну вот, - уныло сказал Сидоров.- А у меня там по квартальному отчету все данные.
- Интересно, Сидоров, что программа, уничтожившая так лихо содержимое диска, была разработана, как мы узнали, в Массачусетском Технологическом Интституте доктором Гариком Азаряном, бывшим жителем Баку.
- И что с того?
- А вот к программе, которая отслеживает практически все финансовые транзакции, совершаевшиеся в последние несколько лет через как минимум три крупнейших российских банка - имеет явно отношение один криптограф-математик по фамилии Якобсон - бывший житель Ленинграда, а ныне сотрудник компании Google.
- Не знаю я никакого Якобсона, - сказал даже несколько сварливо Сидоров. - У меня был одноклассник по фамилии Мухаметдинов - так в нем не было ни капли татарской крови. Просто его отца, когда он остался сиротой после смерти своего отца - украинца, а мать до этого погибла в эвакуации, усыновил после войны его фронтовой друг-татарин, вот так и получился хохол Мухаметдинов. Мало ли на свете совпадений.
- Мое терпение не безгранично, Сидоров. Я повторяю свой вопрос: кто вы, каким образом на ваш компьютер поступает финансовая информация высшей категории секретности и...
И в этот момент стальная дверь пушинкой влетела в кабинет для допросов, припечатав с неприятным хрустом одного из похожих мужчин к унылой зеленой стене, вслед за дверью и грохотом в столбе пыли в комнату ворвалась группа людей в черном - с черными вязаными шапочками на головах и с оружием в руках. Второй человек - которого не расплющило дверью, успел даже встать, но тут же упал, потому что его буквально изрешетил поток пуль из оружия в руках людей в черном.
- Лежать! - заорали все они, направив автоматы на Сидорова и тот, вздохнув непритворно, покорно лег на железный пол.
***
Сидоров опять лежал на полу какой-то машины - какой - он не разглядел, потому что ему завязали глаза.
Повязку сняли только когда его ввели в огромный зал, похожий на какой-нибудь музей - с лепниной на потолке, статуями в углах и огромными витражными окнами. Посреди зала стоял диван. За диваном располагался то ли маленький бассейн, то ли большая ванна. Белая и в позолоте. А может и в золоте.
На диване сидел человек в халате. Рядом стояли мужчины в белых халатах, судя по всему - врачи.
Охранники остались стоять у дверей.
- Ну, здравствуй, Сидоров, - сказал мужчина на диване, не вставая. Во рту у мужчины оказались золотые зубы. Между ними он ковырял зубочисткой. Зубочистка была золотая.
- Здравствуйте, - вежливо сказал Сидоров.
- Давай, Сидоров, не затягивать. На кого работаешь?
- На кого? На "Мосгорводоканал".
- Шутник, - загоготал мужчина. - Настоящий шутник.
Мужчина ткнул одного из докторов, стоящих рядом с ним, кулаком в бок. Доктор сухо улыбнулся.
- Сидоров. Сейчас ты нам все-все-все расскажешь - на кого работаешь, откуда инфу получаешь, куда и кому ее передаешь. Потому что, Сидоров, у меня такие есть специально обученные люди - айболиты, которые из тебя вытянут даже то, когда ты первый раз вздрочнул. Понял, Сидоров?
- Честно говоря, не очень. Но нельзя ли мне ...эээ... в туалет. Очень...эээ... писать хочется.
Мужчина захохотал.
- Гляди-ка - сопля-соплей, а острит...
- Да нет, - заторопился Сидоров. - Действительно хочется. Очень.
- Хочется - перехочется, - философски сказал диванный сиделец. - Итак, считаю до трех, а потом тебе пИсалка может и не понадобится никогда: на кого работаешь? Раз, два, три...
Он начал делать знак своим "докторам", но в этот момент витражные стекла зала взорвались на миллионы осколков, и в них - во всех сразу - появились похожие на марсиан люди в черно-сером спецоблачении и в касках. И еще не коснувшись пола они уже открыли шквальный огонь из своих маленьких вороненых автоматов необычного вида, огонь, превративший всех, находившихся в зале - охранников, человека на диване, так называемых докторов-айболитов - в покойников. Всех, кроме Сидорова, который остался стоять посередине этого хаоса - трупы, кровь, летящий из дивана пух, пыль от расстрелянных статуй и лепнины - одиноко, как почерневшая труба над сожженной немецкими фашистами белорусской деревней.
- На пол! - раздалось многоголосое, когда утихла стрельба.
Сидоров вздохнул и покорно лег на уже не такой чистый, как во время его прихода, ковер.
***
В вертолет его внесли в буквальном смысле.
Как только дверца захлопнулась, черная машина резко набрала высоту и оставила внизу себя роскошный особняк - правда, из-за разбитых стекол уже и не так хорошо выглядящий - где вся эта кровавая драма происходила.
Во время всего полета Сидорова прижимали к полу сапогами. Реплики, которые подавали люди в спецодежде спецподразделений, были какие-то специфически жаргонные, поэтому он даже перестал пытаться вслушиваться, а только лежал, стараясь не слишком расслабиться, потому что мочевой пузырь готов был лопнуть.
Приземлились около какого-то леса. Площадка была залита прожекторами.
- Мужики, не дадите поссать - сдохну.
- Ну, ты это - не исключено и так сдо... - начал было один из отряда, но другой - похоже, старший, махнул рукой:
- Отлей!
Не отходя далеко от вертолета, залитый светом, как на съемочной площадке, под прицелами почти десятка автоматов - и при этом нисколько ничего не стесняясь, Сидоров сделал свое дело и, что парадоксально в его ситуации, испытал на секунду ощущение полного блаженства.
- Полегчало? - псевдоучастливо спросил кто-то.
- Ага. А то еще сейчас какие чечены по мою душу придут, а с ними не договоришься - дикие люди, горцы.
Это незамысловатая шутка вызывала у людей какую-то странную реакцию.
Сидорова сбили с ног, прижали к земле коленями и стволами автоматов, на затылке он вновь почувствовал холодный, тяжелый и металлический ствол.
- Откуда?
- Что - откуда?
- Откуда ты узнал про чеченов?
- Каких чеченов?
- Полчаса назад в районе Орла был посажен рейс из Грозного. В самолете пятьдесят до зубов вооруженных бойцов из охраны президента Кадырова. И знаешь, зачем они летели в Москву?
- Нет, - сказал Сидоров, хотя уже начал догадываться.
- За неким Сидоровым, бухгалтером "Мосгорводоканала".
- Мир сходит с ума, - сказал Сидоров.
***
Кто были следующие, Сидоров сначала вообще не понял. Он сидел один в какой-то казарме - ряд двухъярусных кроватей, аккуратно и единоообразно заправленные постели и тумбочки возле них, - прикованный наручниками к батарее, когда за окном вспыхнул яркий ослепительный синий свет и раздался нарастающий звук, который за несколько секунд от низкого гула превратился в резкий свист - и вдруг оборвался. Затем за окном послышалось громоподобное, явно усиленное какой-то мощной электроникой: "Кто шевельнется - прибьем на хрен!" На всякий случай он привычно лег на пол - это уже становилось привычным, хотя и несколько однообразным. Когда раздался топот шагов в проходе между кроватями, осторожно поднял голову. Вошедшие с оружием люди лиц своих не скрывали. К удивлению Сидорова, среди них - большей частью славянских лиц - был негр, узбек и даже парочка явно латиноамериканских индейцев. Во главе вошедших был немолодой человек без оружия, но в очках, похожий скорее на лектора общества "Знание", чем на боевика - а боевиков за этот день Сидоров уже навидался с лихвой.
- Здравствуйте! - сказал человек.
- Здравствуйте, - сказал Сидоров.
- Честно говоря, вы нам задали сегодня головной боли, товарищ Сидоров.
- Товарищ? - осторожно сказал Сидоров, словно пробуя это слово на вкус.
- Да, товарищ. Именно так.
- Эээ... - сказал Сидоров несколько ожидательно.
- Конечно, конечно, - сказал человек в очках. - Социализм - это учет, не так ли?
- Лучше меньше, да лучше, - автоматом отозвался Сидоров и впервые за весь день улыбнулся. - Здравствуйте, товарищи. И отстегните меня от этой долбанной кровати - ну и - дайте стакан самой что ни на есть пролетарской водки - сегодняшний день был довольно утомителен.
Все - даже негр и латиноамериканцы - засмеялись. Кто-то побежал искать в ключи от наручников, а один латиноамериканец достал из вещмешка металлическую фляжко-бутылку с надписью RON CUBANO, что по-русски значило Кубинский ром.
- Сойдет - вместо водки? - спросил он на очень хорошем русском.
- Сойдет! - сказал Сидоров.
***
Трое очень старых людей шли с охотничьими ружьями в руках по тропинке. Обслуга спецобъекта - охотничьего хозяйства "Лесное 2", куда они привыкли ездить на охоту еще при жизни Леонида Ильича, а также охранники и персональные врачи, оставалась далеко, хотя и в зоне визуального контакта.
- Придется тебе, - сказал один из стариков, обращаясь к другому. - Других вариантов нет. Мы не успеваем.
Тот, к которому обращались, тяжело вздохнул.
- Ты же знаешь, что у меня со здоровьем приключилось. В этом отпуске проклятом.
Остальные двое закивали хмуро головами.
- Не углядели, факт.
- Долго я не протяну. Чазов честно сказал - год, максимум два, - продолжил старик.
- Я понимаю, Костя. Но именно столько времени нам и нужно. Ты же сам знаешь, сколько всего нужно сделать. Партийцы из Академии Наук составили все возможные модели развития - страна рухнет. Неизбежно. Идти на установление диктатуры против воли народа мы не можем - мы же коммунисты. Один раз пришлось, но издержки такие, что до сих пор нам аукаются. При этом даже в таком случае не исключен вариант перехвата власти врагами или авантюристами. Сомнительные элементы есть везде - а некоторые - вроде бывшего посла в Канаде или руководителя контрразведки Комитета, явные предатели. Сам Комитет полностью ненадежен - от Председателя до какого-нибудь мелкого плешивого лейтенантика-делопроизводителя в каком-нибудь богом забытом гарнизоне в Группе советских войск в Германии. Любые реформы приведут к обвалу - как постепенные, так и радикальные. Теневая экономика немедленно начнет искать политический ресурс - и нет гарантии, что она его не найдет. Какой-нибудь малоизвестный секретарь провинциального обкома вполне может стать во главе антисоциалистических сил...
- Вариант "Хорёк в курятнике" - вмешался молчавший до этого третий старик, который, хотя и был в бесформенном дождевике и болотных сапогах, явно был военным.
- Вот именно, хорёк. Нео-НЭП невозможен тоже - среди 20 миллионов членов партии настоящих коммунистов ничтожное количество. Поэтому сдерживать натиск буржуазных сил мы, как тогда, уже не сможем. Нас захлестнет. Поддержки в народе у нас нет - партийцы-социологи делали честные замеры - народ не будет активно сопротивляться реставрации капитализма, особенно молодежь. Мы ее потеряли почти полностью.
- Как же так вышло? - спросил тот старик, которого назвали Костей.
- Проглядели, - жестко сказал военный.
- Ладно, сейчас не об этом речь. Сейчас речь о том, чтобы спасти и сохранить. То, что спасти можно - науку, кадры, культуру, максимально возможную территорию, с которой можно будет начать снова. Согласно прогнозам, все будет разрушено, страна распадется как минимум по административным границам союзных республик. Республики - кроме России - войдут в сферу интересов других стран. Россия станет сырьевым придатком, промышленность и НИОКР будут потеряны. Форма привязанности к Западу может быть разная - или прямое управление Запада, или латиноамериканская псевдосамостоятельность перонистского типа.
- Неужели все-таки нет других вариантов? - почти умоляюще сказал Костя. - Вот китайцы...
- Нет, - сказал старик военный. - Крутили и так и этак. У нас даже их начальные реформы - какие-то кооперативчики, западные инвестиции, совместные предприятия, свободные экономические зоны - приведут к обвалу - и экономическому и политическому. При том, что у нас живут отнюдь не китайцы.
- А зачем тогда всё?...
- Мы коммунисты, Костя. Сложить руки и смотреть, как гибнет все, что создавали начиная с Ильича, не должны. Не можем.
- И не будем.
- И не будем, - подтвердил военный. - Поэтому придется тебе. Столько, сколько продержишься.
- Ведь позор будет. Когда помру. Люди анекдоты начнут про нас сочинять... Посмешищами станем. И я первым.
- Костя, про нас уже разговора нет. Кем и чем мы останемся в памяти народа. Уже неважно. Главное - дело, которому мы служим. В краткосрочной и среднесрочной перспективе - да, очень проигрышно для нас - сказал военный. - Но зато мы выиграем время. А потом уже пусть кого угодно Генеральным ставят - хоть пятнистого говоруна-комбайнёра, хоть ленинградца. Сохраним партию, сохраним советские мозги - сохраним и будущее. Неизбежно - через двадцать или даже больше лет - народ капитализмом наестся - и тогда не нужно будет начинать совсем с нуля.
Снова вмешался другой старик:
- И, конечно, когда начнется растащиловка народного имущества - контролировать до копейки - куда что уходит. То, что сожрут что-то, на шлюх спустят, на казино и прочее - жаль, конечно, ну, они заплатят потом за каждый потраченный рубль или доллар, а не они - так их детки-наследнички, но главное - чтобы партия знала, где что в какой стране в каком банке на каком счете лежит - чтобы, когда придется снова восстанавливать народное хозяйство, опять не пришлось картины старых голландцев и бриллианты из Алмазного фонда продавать.
- И поставить на это дело самых добросовестных товарищей, конечно, - добавил военный.
***
Старик вошел в квартиру. Детей еще не было - заседание ЦК закончилось рано, и они еще были на работе. Дома была только жена, Анна.
Она стояла в коридоре и с тревогой смотрела на мужа.
- Что решили?
- Избрали. Меня. Генеральным. Единогласно, - сказал старик.
Жена заплакала, обняла мужа, сквозь слезы стала повторять:
- Что же ты сделал?... Зачем ты пошел на это? Ну, зачем?
- Так надо, Анечка. К сожалению, так надо*.
***
Сидоров сидел на лавочке перед небольшим дачным домиком в Дальнем Подмосковье. Издалека показалась машина - много повидавшая на своем веку "девятка". Она остановилась прямо напротив домика, из нее вышел уже знакомый Сидорову человек в очках, похожий на лектора из общества "Знание".
Человек молча пожал руку Сидорову, сел рядом.
- Что решил ЦК?
- Шуму много. Нужно вас, товарищ Сидоров, перебрасывать за рубеж.
Сидоров вздохнул.
- Жаль.
- Жаль. Но ничего не поделаешь. Можете выбирать. Например, в Америку. В Колумбийском университете есть ячейка Партии, наши товарищи, математические экономисты, занимаются моделированием будущего социалистического общества.
- Ну, какой же из меня экономист?
- Тогда поближе. СНГ не подходит - там Вас могут найти. Не хотите, например, в Финляндию? Там есть наши люди - проверенные и надежные товарищи - и Россия рядом.
- Там язык уж больно трудный. Да и что я делать буду - я же без работы не могу.
- Будете зарабатывать - как сейчас говорят - в бизнесах - небольшие деньги для легально действующих компартий и левых организаций - понемногу и осторожно мы стараемся помогать им всем, хотя толку от этого и немного.
- А нельзя как-то в Ликвидационную Комиссию все-таки? Помогать... чистить? Мне ведь даже больно думать, что столько мерзости в бывших республиках Союза выплыло наверх - сами знаете, сколько через меня информации проходило...
Человек в очках не отвечал. Снял очки. Протер их носовым платком. Сидоров осторожно продолжил:
- Я тут по радио слышал - вора в законе крупного убили. Наши?
- Товарищ Сидоров, но вы же знаете - не могу я вам ничего сказать.
- Я понимаю.
- Спасибо, что понимаете. Но в общих чертах: да, товарищи из Ликвидкома делают и будут делать ту минимально необходимую работу, чтобы страна не превратилась в безнадежную криминальную клоаку, которая тогда уже окончательно будет потеряна для дела социализма.
- Ладно, - продолжил он. - А сейчас я вас хочу познакомить с вашей преемницей.
Он махнул рукой. Из "девятки" выскочила молодая девушка с ноутбуком под мышкой. Быстро подошла к лавочке.
Сидоров встал.
- Вот, товарищ Сидоров, это товарищ Надежда. Передадите ей все дела - а потом займемся вашим трудоустройством.
Сидоров внимательно оглядел девушку.
- Завидую я вам, Надя. Увидите возвращение социализма.
- Товарищ Сидоров, вы тоже его увидите. И потом, после изгнания буржуазии, получите звание Героя социалистического труда - за ваш вклад в дело сохранения народного имущества.
Девушка смотрела на него восхищенно и была очень даже симпатичненькая.
Сидоров махнул рукой:
- Да ну, бросьте, что вы! Какой там герой, право. Я же не один работал. И вообще - я человек простой. Просто бухгалтер. Из ОБХСС**.
---
Примечания:
* Данный эпизод подтверждается воспоминаниями жены К.У. Черненко Анной Дмитриевной.
** ОБХСС - Отдел по борьбе с хищениями социалистической собственности - образован 16 марта 1937 года приказом НКВД № 0018 в составе Главного управления милиции НКВД СССР - ОБХСС ГУМ НКВД СССР.
В Положении об ОБХСС говорится, что подразделение создаётся «для обеспечения борьбы с хищениями социалистической собственности в организациях и учреждениях государственной торговли, потребительской, промысловой и индивидуальной кооперации, заготовительных органах и сберкассах, а также для борьбы со спекуляцией».
Рассказ-триллер.
Уток кормить Сидоров ходил в воскресенье, с утра. Утки плавали посередине небольшого пруда - или озера? - и вообще пугались людей, потому что мальчишки иногда кидали в них камнями, не исключено, что и бомжи могли рассматривать их, уток, в качестве потенциальной еды.
Но Сидорова утки знали. Потому что, когда он появлялся, утки, гогоча, сразу подплывали к нему без боязни. А некоторые даже вылезали на берег и ели кусочки из специально и загодя купленного батона прямо с рук. Не все. Некоторые, особенно уточки, так сильно не рисковали, но Сидоров и их не обижал и кидал им кусочки в воду - где утки их тут же сметали, иногда отпихивая товарок. Впрочем, обходилось без серьезных драк.
Вот и сегодня всё шло по заведенному порядку, батон уже был наполовину уничтожен утиным воинством, когда Сидоров услышал позади себя шорох автомобильных шин. Хотя езда по маленькому городскому парку на машинах была в принципе запрещена, на практике этот запрет частенько нарушался - что возмущало Сидорова, потому как по дорожкам гуляли мамы и бабушки с детками, гоняли на велосипедах подростки, но неуважение к законам, как частенько говорил сам Сидоров на работе и домашним, стало просто основой нынешней жизни. Поэтому он даже не повернул голову, чтобы посмотреть на очередного автовладельца, не уважающего правила и других, не обремененных колесами, людей. А продолжал, сидя на корточках, кидать уткам кусочки хлеба.
И как, оказалось, зря.
Потому что через несколько секунд ему в затылок уперлось что-то металлическое и холодное, а хрипловатый мужской голос сказал:
- Очень медленно поднимаемся, резких движений не делаем, руки держим перед собой.
***
Черный минивэн, на грязном полу которого Сидоров лежал, остановился, грохнула дверь, один из захватчиков грубо пихнул его ногой:
- Вылазь, приехали.
Сидоров с трудом поднялся на колени, потом, полусогнувшись, встал на ноги. Руки оставались связанными пластиковой лентой. Вылез из машины.
Минивэн стоял в каком-то глухом дворе, по неполному периметру огороженному высокой стеной из красного кирпича. Поверх стены были мотки колючей проволоки.
Железная дверь в глухой стене дома - тоже из красного кирпича - со скрипом открылась - Сидорова втолкнули туда. Внутри, в коридоре казенно-зеленого цвета, был целый ряд глухих металлических дверей с окошками. В первую же дверь Сидорова затолкали.
Это был классическая камера - четыре стены без окна и железная табуретка, приваренная к железному полу. На потолке лампочка, закрытая железной решеткой. Больше ничего.
***
Помещение, куда Сидорова впихнули через час, мало чем отличалось от тюремной камеры. Только к полу были приварены две табуретки и нечто металлическое и столообразное.
На табуретках сидели двое, очень похожие друг на дружку.
- Мне бы в туалет, - робко сказал Сидоров. - Писать очень хочется.
- ПотЕрпите, - сказал первый.
Сидоров пожал плечами.
- Советую не запираться, - сказал первый.
- А в чем? - робко поинтересовался Сидоров.
- Кто вы? - спросил второй.
- Я? Я Сидоров...
- Мы знаем ваше имя. Кто вы в системе?
- В системе? В какой системе?
- Чем вы занимаетесь? - рявкнул первый и ударил кулаком по столообразному сооружению.
- Занимаюсь? - Сидоров робко посмотрел на него. - Я бухгалтер. Работаю в "Мосгорводоканале".
- Не пудрите нам мозги... - начал первый, но второй оборвал его жестом ладони. Открыл лежавшую перед ним папку.
- 2 октября сего года ЗАО "Моссибнефть" перевело из банка "Восточный", Москва, в банк "Стратфорд Би" на Каймановых островах 112 миллионов долларов, где эти деньги в свою очередь были переведены на счета нидерландских банков по цепочке Кайманы-остров Мэн-Нидерланды.
Мы проследили все банковские операции от начала до конца с помощью специальных средств и программ, но при этом выяснили, что вся - абсолютно вся информация о денежных операциях параллельно прослеживалась какой-то третьей стороной.
- А мы - это кто? - полюбопытствовал Сидоров. - И какое это все имеет ко мне отношение?
- Мы - это мы, - сказал первый и продолжил. - Размотав длинную цепочку из экранов, файерволов, прокси-серверов и прочей компьютерной лабуды, мы выяснили, что эта информация прошла на ваш компьютер, установленный в вашем отделе "Мосгорводоканала" по адресу ул. Стромынка, дом 21, корпус 2, подъезд 1, офис 5
- Это же наш адрес! - удивился Сидоров.
- И ваш компьютер, Сидоров. Так что не стройте из себя дурачка.
Снова вступил в разговор второй:
- Нам стало интересно, Сидоров, зачем рядовому бухгалтеру Водоканала такая информация, получение которой у информационно-аналитического отдела нашей службы потребовало несколько сотен человеко-часов. И - представьте себе - обнаружилось, что это не единственный случай. Оказывается, Сидоров, на Ваш компьютер поступили данные даже о переводе денег госкорпорации "Росвооружения" на счета в Швейцарии - что является, Сидоров, информацией высшей государственной важности. Теперь, Сидоров, я повторю мой вопрос - кто вы и чем занимаетесь?
- Я бухгалтер. Просто бухгалтер. Что касается этих ваших файерволов - ничего не знаю, я в этом не разбираюсь. Какая-то ошибка. Может, случайность. А может - Сидоров даже просветлел - это троян такой. Я читал где-то. Сидит у человека в компьютере шпионская программа, делает что-то свое - а человек ничего и не знает, что у него в компьютере творится.
Мужчины переглянулись.
- Сидоров, не морочьте нам голову. Вчера ночью специалисты из нашей службы негласно проникли в вашу лавочку и вскрыли ваш компьютер. При подключении жесткого диска для копирования информации он загадочным образом самоликвидировал всю информацию. Чист. И нет никаких способов восстановить то, что на нем было.
- Ну вот, - уныло сказал Сидоров.- А у меня там по квартальному отчету все данные.
- Интересно, Сидоров, что программа, уничтожившая так лихо содержимое диска, была разработана, как мы узнали, в Массачусетском Технологическом Интституте доктором Гариком Азаряном, бывшим жителем Баку.
- И что с того?
- А вот к программе, которая отслеживает практически все финансовые транзакции, совершаевшиеся в последние несколько лет через как минимум три крупнейших российских банка - имеет явно отношение один криптограф-математик по фамилии Якобсон - бывший житель Ленинграда, а ныне сотрудник компании Google.
- Не знаю я никакого Якобсона, - сказал даже несколько сварливо Сидоров. - У меня был одноклассник по фамилии Мухаметдинов - так в нем не было ни капли татарской крови. Просто его отца, когда он остался сиротой после смерти своего отца - украинца, а мать до этого погибла в эвакуации, усыновил после войны его фронтовой друг-татарин, вот так и получился хохол Мухаметдинов. Мало ли на свете совпадений.
- Мое терпение не безгранично, Сидоров. Я повторяю свой вопрос: кто вы, каким образом на ваш компьютер поступает финансовая информация высшей категории секретности и...
И в этот момент стальная дверь пушинкой влетела в кабинет для допросов, припечатав с неприятным хрустом одного из похожих мужчин к унылой зеленой стене, вслед за дверью и грохотом в столбе пыли в комнату ворвалась группа людей в черном - с черными вязаными шапочками на головах и с оружием в руках. Второй человек - которого не расплющило дверью, успел даже встать, но тут же упал, потому что его буквально изрешетил поток пуль из оружия в руках людей в черном.
- Лежать! - заорали все они, направив автоматы на Сидорова и тот, вздохнув непритворно, покорно лег на железный пол.
***
Сидоров опять лежал на полу какой-то машины - какой - он не разглядел, потому что ему завязали глаза.
Повязку сняли только когда его ввели в огромный зал, похожий на какой-нибудь музей - с лепниной на потолке, статуями в углах и огромными витражными окнами. Посреди зала стоял диван. За диваном располагался то ли маленький бассейн, то ли большая ванна. Белая и в позолоте. А может и в золоте.
На диване сидел человек в халате. Рядом стояли мужчины в белых халатах, судя по всему - врачи.
Охранники остались стоять у дверей.
- Ну, здравствуй, Сидоров, - сказал мужчина на диване, не вставая. Во рту у мужчины оказались золотые зубы. Между ними он ковырял зубочисткой. Зубочистка была золотая.
- Здравствуйте, - вежливо сказал Сидоров.
- Давай, Сидоров, не затягивать. На кого работаешь?
- На кого? На "Мосгорводоканал".
- Шутник, - загоготал мужчина. - Настоящий шутник.
Мужчина ткнул одного из докторов, стоящих рядом с ним, кулаком в бок. Доктор сухо улыбнулся.
- Сидоров. Сейчас ты нам все-все-все расскажешь - на кого работаешь, откуда инфу получаешь, куда и кому ее передаешь. Потому что, Сидоров, у меня такие есть специально обученные люди - айболиты, которые из тебя вытянут даже то, когда ты первый раз вздрочнул. Понял, Сидоров?
- Честно говоря, не очень. Но нельзя ли мне ...эээ... в туалет. Очень...эээ... писать хочется.
Мужчина захохотал.
- Гляди-ка - сопля-соплей, а острит...
- Да нет, - заторопился Сидоров. - Действительно хочется. Очень.
- Хочется - перехочется, - философски сказал диванный сиделец. - Итак, считаю до трех, а потом тебе пИсалка может и не понадобится никогда: на кого работаешь? Раз, два, три...
Он начал делать знак своим "докторам", но в этот момент витражные стекла зала взорвались на миллионы осколков, и в них - во всех сразу - появились похожие на марсиан люди в черно-сером спецоблачении и в касках. И еще не коснувшись пола они уже открыли шквальный огонь из своих маленьких вороненых автоматов необычного вида, огонь, превративший всех, находившихся в зале - охранников, человека на диване, так называемых докторов-айболитов - в покойников. Всех, кроме Сидорова, который остался стоять посередине этого хаоса - трупы, кровь, летящий из дивана пух, пыль от расстрелянных статуй и лепнины - одиноко, как почерневшая труба над сожженной немецкими фашистами белорусской деревней.
- На пол! - раздалось многоголосое, когда утихла стрельба.
Сидоров вздохнул и покорно лег на уже не такой чистый, как во время его прихода, ковер.
***
В вертолет его внесли в буквальном смысле.
Как только дверца захлопнулась, черная машина резко набрала высоту и оставила внизу себя роскошный особняк - правда, из-за разбитых стекол уже и не так хорошо выглядящий - где вся эта кровавая драма происходила.
Во время всего полета Сидорова прижимали к полу сапогами. Реплики, которые подавали люди в спецодежде спецподразделений, были какие-то специфически жаргонные, поэтому он даже перестал пытаться вслушиваться, а только лежал, стараясь не слишком расслабиться, потому что мочевой пузырь готов был лопнуть.
Приземлились около какого-то леса. Площадка была залита прожекторами.
- Мужики, не дадите поссать - сдохну.
- Ну, ты это - не исключено и так сдо... - начал было один из отряда, но другой - похоже, старший, махнул рукой:
- Отлей!
Не отходя далеко от вертолета, залитый светом, как на съемочной площадке, под прицелами почти десятка автоматов - и при этом нисколько ничего не стесняясь, Сидоров сделал свое дело и, что парадоксально в его ситуации, испытал на секунду ощущение полного блаженства.
- Полегчало? - псевдоучастливо спросил кто-то.
- Ага. А то еще сейчас какие чечены по мою душу придут, а с ними не договоришься - дикие люди, горцы.
Это незамысловатая шутка вызывала у людей какую-то странную реакцию.
Сидорова сбили с ног, прижали к земле коленями и стволами автоматов, на затылке он вновь почувствовал холодный, тяжелый и металлический ствол.
- Откуда?
- Что - откуда?
- Откуда ты узнал про чеченов?
- Каких чеченов?
- Полчаса назад в районе Орла был посажен рейс из Грозного. В самолете пятьдесят до зубов вооруженных бойцов из охраны президента Кадырова. И знаешь, зачем они летели в Москву?
- Нет, - сказал Сидоров, хотя уже начал догадываться.
- За неким Сидоровым, бухгалтером "Мосгорводоканала".
- Мир сходит с ума, - сказал Сидоров.
***
Кто были следующие, Сидоров сначала вообще не понял. Он сидел один в какой-то казарме - ряд двухъярусных кроватей, аккуратно и единоообразно заправленные постели и тумбочки возле них, - прикованный наручниками к батарее, когда за окном вспыхнул яркий ослепительный синий свет и раздался нарастающий звук, который за несколько секунд от низкого гула превратился в резкий свист - и вдруг оборвался. Затем за окном послышалось громоподобное, явно усиленное какой-то мощной электроникой: "Кто шевельнется - прибьем на хрен!" На всякий случай он привычно лег на пол - это уже становилось привычным, хотя и несколько однообразным. Когда раздался топот шагов в проходе между кроватями, осторожно поднял голову. Вошедшие с оружием люди лиц своих не скрывали. К удивлению Сидорова, среди них - большей частью славянских лиц - был негр, узбек и даже парочка явно латиноамериканских индейцев. Во главе вошедших был немолодой человек без оружия, но в очках, похожий скорее на лектора общества "Знание", чем на боевика - а боевиков за этот день Сидоров уже навидался с лихвой.
- Здравствуйте! - сказал человек.
- Здравствуйте, - сказал Сидоров.
- Честно говоря, вы нам задали сегодня головной боли, товарищ Сидоров.
- Товарищ? - осторожно сказал Сидоров, словно пробуя это слово на вкус.
- Да, товарищ. Именно так.
- Эээ... - сказал Сидоров несколько ожидательно.
- Конечно, конечно, - сказал человек в очках. - Социализм - это учет, не так ли?
- Лучше меньше, да лучше, - автоматом отозвался Сидоров и впервые за весь день улыбнулся. - Здравствуйте, товарищи. И отстегните меня от этой долбанной кровати - ну и - дайте стакан самой что ни на есть пролетарской водки - сегодняшний день был довольно утомителен.
Все - даже негр и латиноамериканцы - засмеялись. Кто-то побежал искать в ключи от наручников, а один латиноамериканец достал из вещмешка металлическую фляжко-бутылку с надписью RON CUBANO, что по-русски значило Кубинский ром.
- Сойдет - вместо водки? - спросил он на очень хорошем русском.
- Сойдет! - сказал Сидоров.
***
Трое очень старых людей шли с охотничьими ружьями в руках по тропинке. Обслуга спецобъекта - охотничьего хозяйства "Лесное 2", куда они привыкли ездить на охоту еще при жизни Леонида Ильича, а также охранники и персональные врачи, оставалась далеко, хотя и в зоне визуального контакта.
- Придется тебе, - сказал один из стариков, обращаясь к другому. - Других вариантов нет. Мы не успеваем.
Тот, к которому обращались, тяжело вздохнул.
- Ты же знаешь, что у меня со здоровьем приключилось. В этом отпуске проклятом.
Остальные двое закивали хмуро головами.
- Не углядели, факт.
- Долго я не протяну. Чазов честно сказал - год, максимум два, - продолжил старик.
- Я понимаю, Костя. Но именно столько времени нам и нужно. Ты же сам знаешь, сколько всего нужно сделать. Партийцы из Академии Наук составили все возможные модели развития - страна рухнет. Неизбежно. Идти на установление диктатуры против воли народа мы не можем - мы же коммунисты. Один раз пришлось, но издержки такие, что до сих пор нам аукаются. При этом даже в таком случае не исключен вариант перехвата власти врагами или авантюристами. Сомнительные элементы есть везде - а некоторые - вроде бывшего посла в Канаде или руководителя контрразведки Комитета, явные предатели. Сам Комитет полностью ненадежен - от Председателя до какого-нибудь мелкого плешивого лейтенантика-делопроизводителя в каком-нибудь богом забытом гарнизоне в Группе советских войск в Германии. Любые реформы приведут к обвалу - как постепенные, так и радикальные. Теневая экономика немедленно начнет искать политический ресурс - и нет гарантии, что она его не найдет. Какой-нибудь малоизвестный секретарь провинциального обкома вполне может стать во главе антисоциалистических сил...
- Вариант "Хорёк в курятнике" - вмешался молчавший до этого третий старик, который, хотя и был в бесформенном дождевике и болотных сапогах, явно был военным.
- Вот именно, хорёк. Нео-НЭП невозможен тоже - среди 20 миллионов членов партии настоящих коммунистов ничтожное количество. Поэтому сдерживать натиск буржуазных сил мы, как тогда, уже не сможем. Нас захлестнет. Поддержки в народе у нас нет - партийцы-социологи делали честные замеры - народ не будет активно сопротивляться реставрации капитализма, особенно молодежь. Мы ее потеряли почти полностью.
- Как же так вышло? - спросил тот старик, которого назвали Костей.
- Проглядели, - жестко сказал военный.
- Ладно, сейчас не об этом речь. Сейчас речь о том, чтобы спасти и сохранить. То, что спасти можно - науку, кадры, культуру, максимально возможную территорию, с которой можно будет начать снова. Согласно прогнозам, все будет разрушено, страна распадется как минимум по административным границам союзных республик. Республики - кроме России - войдут в сферу интересов других стран. Россия станет сырьевым придатком, промышленность и НИОКР будут потеряны. Форма привязанности к Западу может быть разная - или прямое управление Запада, или латиноамериканская псевдосамостоятельность перонистского типа.
- Неужели все-таки нет других вариантов? - почти умоляюще сказал Костя. - Вот китайцы...
- Нет, - сказал старик военный. - Крутили и так и этак. У нас даже их начальные реформы - какие-то кооперативчики, западные инвестиции, совместные предприятия, свободные экономические зоны - приведут к обвалу - и экономическому и политическому. При том, что у нас живут отнюдь не китайцы.
- А зачем тогда всё?...
- Мы коммунисты, Костя. Сложить руки и смотреть, как гибнет все, что создавали начиная с Ильича, не должны. Не можем.
- И не будем.
- И не будем, - подтвердил военный. - Поэтому придется тебе. Столько, сколько продержишься.
- Ведь позор будет. Когда помру. Люди анекдоты начнут про нас сочинять... Посмешищами станем. И я первым.
- Костя, про нас уже разговора нет. Кем и чем мы останемся в памяти народа. Уже неважно. Главное - дело, которому мы служим. В краткосрочной и среднесрочной перспективе - да, очень проигрышно для нас - сказал военный. - Но зато мы выиграем время. А потом уже пусть кого угодно Генеральным ставят - хоть пятнистого говоруна-комбайнёра, хоть ленинградца. Сохраним партию, сохраним советские мозги - сохраним и будущее. Неизбежно - через двадцать или даже больше лет - народ капитализмом наестся - и тогда не нужно будет начинать совсем с нуля.
Снова вмешался другой старик:
- И, конечно, когда начнется растащиловка народного имущества - контролировать до копейки - куда что уходит. То, что сожрут что-то, на шлюх спустят, на казино и прочее - жаль, конечно, ну, они заплатят потом за каждый потраченный рубль или доллар, а не они - так их детки-наследнички, но главное - чтобы партия знала, где что в какой стране в каком банке на каком счете лежит - чтобы, когда придется снова восстанавливать народное хозяйство, опять не пришлось картины старых голландцев и бриллианты из Алмазного фонда продавать.
- И поставить на это дело самых добросовестных товарищей, конечно, - добавил военный.
***
Старик вошел в квартиру. Детей еще не было - заседание ЦК закончилось рано, и они еще были на работе. Дома была только жена, Анна.
Она стояла в коридоре и с тревогой смотрела на мужа.
- Что решили?
- Избрали. Меня. Генеральным. Единогласно, - сказал старик.
Жена заплакала, обняла мужа, сквозь слезы стала повторять:
- Что же ты сделал?... Зачем ты пошел на это? Ну, зачем?
- Так надо, Анечка. К сожалению, так надо*.
***
Сидоров сидел на лавочке перед небольшим дачным домиком в Дальнем Подмосковье. Издалека показалась машина - много повидавшая на своем веку "девятка". Она остановилась прямо напротив домика, из нее вышел уже знакомый Сидорову человек в очках, похожий на лектора из общества "Знание".
Человек молча пожал руку Сидорову, сел рядом.
- Что решил ЦК?
- Шуму много. Нужно вас, товарищ Сидоров, перебрасывать за рубеж.
Сидоров вздохнул.
- Жаль.
- Жаль. Но ничего не поделаешь. Можете выбирать. Например, в Америку. В Колумбийском университете есть ячейка Партии, наши товарищи, математические экономисты, занимаются моделированием будущего социалистического общества.
- Ну, какой же из меня экономист?
- Тогда поближе. СНГ не подходит - там Вас могут найти. Не хотите, например, в Финляндию? Там есть наши люди - проверенные и надежные товарищи - и Россия рядом.
- Там язык уж больно трудный. Да и что я делать буду - я же без работы не могу.
- Будете зарабатывать - как сейчас говорят - в бизнесах - небольшие деньги для легально действующих компартий и левых организаций - понемногу и осторожно мы стараемся помогать им всем, хотя толку от этого и немного.
- А нельзя как-то в Ликвидационную Комиссию все-таки? Помогать... чистить? Мне ведь даже больно думать, что столько мерзости в бывших республиках Союза выплыло наверх - сами знаете, сколько через меня информации проходило...
Человек в очках не отвечал. Снял очки. Протер их носовым платком. Сидоров осторожно продолжил:
- Я тут по радио слышал - вора в законе крупного убили. Наши?
- Товарищ Сидоров, но вы же знаете - не могу я вам ничего сказать.
- Я понимаю.
- Спасибо, что понимаете. Но в общих чертах: да, товарищи из Ликвидкома делают и будут делать ту минимально необходимую работу, чтобы страна не превратилась в безнадежную криминальную клоаку, которая тогда уже окончательно будет потеряна для дела социализма.
- Ладно, - продолжил он. - А сейчас я вас хочу познакомить с вашей преемницей.
Он махнул рукой. Из "девятки" выскочила молодая девушка с ноутбуком под мышкой. Быстро подошла к лавочке.
Сидоров встал.
- Вот, товарищ Сидоров, это товарищ Надежда. Передадите ей все дела - а потом займемся вашим трудоустройством.
Сидоров внимательно оглядел девушку.
- Завидую я вам, Надя. Увидите возвращение социализма.
- Товарищ Сидоров, вы тоже его увидите. И потом, после изгнания буржуазии, получите звание Героя социалистического труда - за ваш вклад в дело сохранения народного имущества.
Девушка смотрела на него восхищенно и была очень даже симпатичненькая.
Сидоров махнул рукой:
- Да ну, бросьте, что вы! Какой там герой, право. Я же не один работал. И вообще - я человек простой. Просто бухгалтер. Из ОБХСС**.
---
Примечания:
* Данный эпизод подтверждается воспоминаниями жены К.У. Черненко Анной Дмитриевной.
** ОБХСС - Отдел по борьбе с хищениями социалистической собственности - образован 16 марта 1937 года приказом НКВД № 0018 в составе Главного управления милиции НКВД СССР - ОБХСС ГУМ НКВД СССР.
В Положении об ОБХСС говорится, что подразделение создаётся «для обеспечения борьбы с хищениями социалистической собственности в организациях и учреждениях государственной торговли, потребительской, промысловой и индивидуальной кооперации, заготовительных органах и сберкассах, а также для борьбы со спекуляцией».