про югославскую модель
Левая альтернатива югославской модели реального социализма.
Катрин САМАРИ / Catherine SAMARY
Югославский опыт привлекает внимание потому, что этот первый опыт разрыва с Советской, сталинистской системой. Существует огромная разница между китайским вариантом разрыва и югославским. Если Китай рвал с советской системой, это происходило под лозунгом «Назад к Сталину», против режима Н. Хрущева, то югославы рвали с Советским Союзом, в конце 1940-х гг., это был разрыв со И. Сталиным под лозунгом обращения к К. Марксу. Поскольку официальной концепцией югославской модели, югославских коммунистов было обращение к К. Марксу, то подчеркивалось, что марксизм основан на построении снизу, марксизм не основан на этатизме, основан на самоуправлении. В то же время, было бы неверно утверждать, что руководство Югославской компартии на деле совершило полноценный разрыв со сталинизмом. И тут важно объяснить, почему это не так, почему разрыва со сталинизмом на деле не было.
Первое, что следует отметить, это то, что в Югославии в 1940-е гг. действительно произошла социальная революция, основанная на массовом движении крестьян, и в меньшей степени рабочих, просто потому, что их было меньше. Эта революция происходила в форме вооруженной борьбы с итало-германской оккупацией и фашизмом. И во главе этой борьбы действительно оказалась Коммунистическая партия Югославии, которая с одной стороны совершила разрыв со старой системой, и в то же время, бросила вызов советскому господству в регионе. В силу того, что КПЮ пришла к власти в Югославии в результате революции, советские войска не контролировали эту территорию, здесь не было прямого военного контроля, военного присутствия, в отличие от других стран региона. Руководство югославской компартии стремилось к тому, чтобы удерживать власть в своих руках, поддерживая максимально дружеские отношения с Советским Союзом, но не подчиняясь Советскому Союзу. Необходимо отметить, что, осуществив разрыв с целым рядом советских черт, Югославия не отменила такую важную советскую характеристику, как однопартийность. Это была однопартийная модель. Важно понимать сочетание этих черт, когда мы говорим о югославском обществе. С одной стороны, происходил реальный социальный прогресс в положении рабочих и крестьян, но в то же время, сохранялась однопартийная диктатура.
Эту двойственность нужно учитывать, когда мы говорим о самоуправлении в рамках югославской модели. С одной стороны, это был опыт самых широких слоев населения в принятии решений, касающихся их общей судьбы, опыт вовлечения в управление. Но, в то же время, самые важные решения не передавались «на откуп» органам самоуправления, но оставались в руках партийного руководства и спускались сверху. Но сами формы партийного контроля за общественной жизнью были другими по сравнению с теми, что существовали в Советском Союзе. Это давало уникальные возможности для развития социального движения, для интеллектуальной жизни. Это очень интересный опыт.
Уже то, что существовала эта ограниченная возможность самоуправления, и то, что на уровне официальной идеологии, подчеркивалась освободительная сущность марксизма, оставляло возможность для радикальной критики, направленной против однопартийной системы, и в том числе, против бюрократии. Один тот факт, что процесс принятия решений был в значительной мере децентрализован, способствовал более свободному обсуждению важных проблем среди интеллигенции и среди рабочих.
Если мы хотим более конкретно говорить о югославском опыте, нужно выделять два периода. Первый период начинается на рубеже 1940-х - 1950-х гг. Он начинается разрывом со сталинским Советским Союзом и введением самоуправленческой реформы. Он длится до середины 1960-х гг. Для второго периода (1950-е - первая половина 1960-х гг.) характерно сочетание самоуправления на местном уровне, на уровне предприятий, с централизованным планированием на всех более высоких уровнях.
В рамках этой системы развивались два типа конфликтов, вызванных социальны неравенством. С одной стороны, это конфликты между более богатыми республиками и менее развитыми, поскольку нельзя забывать, что Югославия, это федерация. С другой стороны, это конфликты, возникавшие уже на уровне предприятий.
В 1965 году, в условиях экономического роста, в благоприятной экономической обстановке, был начат следующий раунд реформ рыночного социализма (рыночно-социалистических реформ). В первую очередь, говоря об этой реформе, следует отметить, что она проходила под давлением более богатых республик (Хорватия, Словения), которые стремились к децентрализованной системе управления экономикой, стремились к тому, чтобы свести к минимуму перераспределение ресурсов между республиками. Фактически они стремились к трансформации Югославии из федерации в конфедерацию.Здесь возникает два вопроса. С одной стороны, это справедливо поднимавшийся вопрос о демократическом контроле над планированием, с другой стороны, это проблема обеспечения социального равенства, которая в этом контексте, выглядит иначе.
Другой важный аспект, связанный с этой реформой, это вопрос соотношения централизованного планирования и самоуправления на уровне предприятий. И эта реформа рыночно-социалистическая была представлена как увеличивающая права самоуправления предприятий. Фактически, предложенная модель выглядела так: увеличить права самоуправления предприятий, а координацию между предприятиями предоставить рынку. То есть, сократить роль бюрократии и увеличить роль рынка. Такой вариант тоже мог приобрести сторонников.
На самом деле уже в период до 1968 г. эта реформа привела к целому ряду новых социальных противоречий. С одной стороны обострилась борьба республик за расширение своих прав, и обострилась борьба тех частей федерации, которые не пользовались правами республик. Такая часть республики Сербия, как Косово, где большую часть населения составляют албанцы, стала требовать повышения своего статуса, предоставления статуса республики. На уровне экономики происходил рост неравенства. Одни предприятия, в условиях рыночной конкуренции друг с другом, становились богаче, а другие рыночное состязание проигрывали. Так же усилилось давление извне на предприятия, чтобы они становились конкурентоспособными, что создавало массу проблем для самоуправленческой системы, и входило в противоречия с ее основными принципами и идеалами.
Можно видеть, что в этот период происходит рост неравенства между республиками, между предприятиями, в этом контексте развивается массовое студенческое движение за самоуправление на уровне учебных заведений. В то же время происходит целая волна забастовок. Это ярко демонстрирует тот факт, что и внутри предприятий происходит социальное расслоение. Управленческий аппарат, формально подконтрольный коллективу, всё больше отрывается от него, занимая особое положение. То же происходит и с банковской системой. Банковская система оказывается в положении над трудовыми коллективами, именно в условиях рыночно-социалистической системы. Подводя итоги этим годам, нужно сказать, что происходит рост социального расслоения, неравенства и безработицы.
Обрисовав ситуацию, мы должны перейти к социальным и политическим движениям, к тем требованиям, которые они выдвигали.
Прежде всего следует отметить возникновение независимых профсоюзов, которые формируются вне системы официальных профсоюзов, выполнявших в Югославии, как и в других странах реального социализма, роль «приводного ремня». Именно как альтернатива этим старым профсоюзам, возникают новые, независимые объединения.
Как раз в этот период, партийное руководство, пытавшееся проводить новую политику, поощряло официальные профсоюзы к тому, чтобы они были больше похожи на профсоюзы, то есть, были более независимы. Позднее этот эксперимент свернули, но в 1960-е гг. была именно такая линия. Есть хороший пример, который может продемонстрировать двойственную политику титовского руководства в отношении профсоюзов, хотя это уже не 1960-е гг., но тем не менее. Когда в Польше возникло движение «Solidarność», Югославия была единственной страной в социалистическом лагере, которая признала «Solidarność». И даже делегация СКЮ присутствовала на съезде «Solidarność». Но, когда документы «Solidarność» стали распространять в Югославии на сербском языке, то распространители (и документы) были арестованы. Вот границы свободы. Одновременно, официальные профсоюзы побуждались быть более независимыми и более похожими на профсоюзы, а независимые профсоюзы подвергались репрессиям.
Переходя к политической, интеллектуальной жизни в те же годы, следует отметить группу журнала «Praxis». Прежде всего, говоря об этой группе, нужно заметить, что им на протяжении ряда лет удавалось проводить в Югославии международные встречи представителей разных направлений марксизма. Туда попадали даже некоторые троцкисты, в том числе такие известные люди как Эрнест Мандель, Тарик Али. На этих встречах происходила достаточно свободная дискуссия по вопросам самоуправления. И дискуссия была достаточно критичной, в том числе и по отношению к югославской системе. В частности, подвергался достаточно последовательной критике югославский рыночный социализм. В частности говорилось о том, что для того, чтобы выйти из противоречия между самоуправлением и планом, нужно не уничтожать планирование, а нужно его демократизировать.
Югославская модель сама подталкивала к обсуждению на этих встречах с одной стороны отчуждения труда (рабочего класса), как отчуждения рыночной стихией, так и отчуждения, осуществляемого бюрократическим аппаратом. Искались пути к тому, чтобы на всех уровнях принятия решений рабочие сами могли быть хозяевами в обществе. То есть, это была критика существовавшей системы слева, на основе основополагающих идей и ценностей марксизма. Вырабатывались конкретные предложения. Например, модель самоуправленческих собраний всех уровней, вплоть до уровня федерации. Предлагались модели, позволяющие вовлечь в принятие решений и потребителей, а не только самих работников. Особенно это касалось того, что называют социальной сферой, и прежде всего медицины.
В то же время, жесткой критике подвергались те слои общества, условно называваемые «красной буржуазией», которые все больше власти брали именно в условиях рыночной системы. Речь идет об управленческом аппарате формально самоуправляемых предприятий и о банковском аппарате. Кульминацией этого брожения стали массовые студенческие выступления в июне 1968 г. То есть, в Югославии июнь, это как Красный май во Франции, тоже с захватом университетских зданий и распространением литературы французской левой. Это движение 1968 г. в Югославии было изначально интернационалистским, оно вдохновлялось теми же идеями и образами, которые были характерны для западных левых: антиимпериалистическая борьба в Латинской Америке, выступления против американской агрессии во Вьетнаме, образ Че Гевары. То есть, предельно левое, антикапиталистическое интернационалистское движение.
Таким образом, в Югославии мы видим очень большой уровень развития социального, политического и левого движения. При этом данные политические силы были чётко оформлены и организованы. Тем не менее, оно потерпело поражение. И это тот вопрос, который нужно обсуждать. Самое очевидное - движение было просто подавлено коммунистической партии и властью. Но это подавление тоже носило достаточно специфический характер. Прямое физическое подавление сочеталось с определенными уступками.
Нужно также отметить, что движение в Югославии с точки зрения мировой общественности, было в определенной мере отодвинуто на задний план Пражской весной. Белград был фактически заслонен Прагой. В июне развивается движение в Югославии, а уже в августе происходит интервенция войск ОВД в Прагу, и это конечно заслоняет всё. Важно отметить, что в августе 1968 г. югославское руководство выступает против советской интервенции в Чехословакию. Стоит вспомнить, что в 1956 г., когда были Венгерские события, югославское руководство не выступало против. Еще нужно отметить, что в Албании, соседней с Югославией стране, не вполне демократической, руководство тоже заклеймило советское вторжение в Чехословакию. События в Чехословакии были очень искусно использованы югославским руководством с тем, чтобы сплотить вокруг себя население под угрозой возможной интервенции. С одной стороны, они использовали эту ситуацию, чтобы сблизиться с албанским руководством, а с другой стороны, идти на определенные уступки косовским албанцам и достичь определенного смягчения в этом вопросе.
В то же время один за другим были брошены в тюрьму лидеры профсоюзного и студенческого движения, были ликвидированы независимые профсоюзы. В то же время, титовским руководством была провозглашена так называемая культурная революция, понятно по аналогии с чем. И на этой волне в 1973-1974 гг. проводится конституционная реформа. В ходе этой реформы в югославское государственное устройство внесено много изменений, которые содержались в требованиях левой оппозиции. То есть, наряду с репрессиями, частично удовлетворялись требования оппозиции. Были расширены права самоуправления, и не только на уровне предприятий. Вводились элементы горизонтальной координации между предприятиями, что ограничивало права технократов и банковской системы. Но в то же время, когда эти права на бумаге вводились, силы, которые смогли бы обеспечить проведение этих реформ в жизнь, подвергались репрессиям.
Говоря о СКЮ в этот период, нужно отметить, что она все более и более разъедается коррупцией. На смену демократическому самоуправлению все больше приходит национализм и коррупция. И это было поражение движения, происходившего в мировом контексте.
В заключение следует отметить, что поражение югославского движения было не кризисом самоуправления, и тем более, не кризисом социализма, а было кризисом той системы, которая применила репрессии и подавила самоуправление.
Научный альманах "Варианты". Социально-гуманитарные исследования. № 1. М., 2009, С. 71-76.
источник
Катрин САМАРИ / Catherine SAMARY
Югославский опыт привлекает внимание потому, что этот первый опыт разрыва с Советской, сталинистской системой. Существует огромная разница между китайским вариантом разрыва и югославским. Если Китай рвал с советской системой, это происходило под лозунгом «Назад к Сталину», против режима Н. Хрущева, то югославы рвали с Советским Союзом, в конце 1940-х гг., это был разрыв со И. Сталиным под лозунгом обращения к К. Марксу. Поскольку официальной концепцией югославской модели, югославских коммунистов было обращение к К. Марксу, то подчеркивалось, что марксизм основан на построении снизу, марксизм не основан на этатизме, основан на самоуправлении. В то же время, было бы неверно утверждать, что руководство Югославской компартии на деле совершило полноценный разрыв со сталинизмом. И тут важно объяснить, почему это не так, почему разрыва со сталинизмом на деле не было.
Первое, что следует отметить, это то, что в Югославии в 1940-е гг. действительно произошла социальная революция, основанная на массовом движении крестьян, и в меньшей степени рабочих, просто потому, что их было меньше. Эта революция происходила в форме вооруженной борьбы с итало-германской оккупацией и фашизмом. И во главе этой борьбы действительно оказалась Коммунистическая партия Югославии, которая с одной стороны совершила разрыв со старой системой, и в то же время, бросила вызов советскому господству в регионе. В силу того, что КПЮ пришла к власти в Югославии в результате революции, советские войска не контролировали эту территорию, здесь не было прямого военного контроля, военного присутствия, в отличие от других стран региона. Руководство югославской компартии стремилось к тому, чтобы удерживать власть в своих руках, поддерживая максимально дружеские отношения с Советским Союзом, но не подчиняясь Советскому Союзу. Необходимо отметить, что, осуществив разрыв с целым рядом советских черт, Югославия не отменила такую важную советскую характеристику, как однопартийность. Это была однопартийная модель. Важно понимать сочетание этих черт, когда мы говорим о югославском обществе. С одной стороны, происходил реальный социальный прогресс в положении рабочих и крестьян, но в то же время, сохранялась однопартийная диктатура.
Эту двойственность нужно учитывать, когда мы говорим о самоуправлении в рамках югославской модели. С одной стороны, это был опыт самых широких слоев населения в принятии решений, касающихся их общей судьбы, опыт вовлечения в управление. Но, в то же время, самые важные решения не передавались «на откуп» органам самоуправления, но оставались в руках партийного руководства и спускались сверху. Но сами формы партийного контроля за общественной жизнью были другими по сравнению с теми, что существовали в Советском Союзе. Это давало уникальные возможности для развития социального движения, для интеллектуальной жизни. Это очень интересный опыт.
Уже то, что существовала эта ограниченная возможность самоуправления, и то, что на уровне официальной идеологии, подчеркивалась освободительная сущность марксизма, оставляло возможность для радикальной критики, направленной против однопартийной системы, и в том числе, против бюрократии. Один тот факт, что процесс принятия решений был в значительной мере децентрализован, способствовал более свободному обсуждению важных проблем среди интеллигенции и среди рабочих.
Если мы хотим более конкретно говорить о югославском опыте, нужно выделять два периода. Первый период начинается на рубеже 1940-х - 1950-х гг. Он начинается разрывом со сталинским Советским Союзом и введением самоуправленческой реформы. Он длится до середины 1960-х гг. Для второго периода (1950-е - первая половина 1960-х гг.) характерно сочетание самоуправления на местном уровне, на уровне предприятий, с централизованным планированием на всех более высоких уровнях.
В рамках этой системы развивались два типа конфликтов, вызванных социальны неравенством. С одной стороны, это конфликты между более богатыми республиками и менее развитыми, поскольку нельзя забывать, что Югославия, это федерация. С другой стороны, это конфликты, возникавшие уже на уровне предприятий.
В 1965 году, в условиях экономического роста, в благоприятной экономической обстановке, был начат следующий раунд реформ рыночного социализма (рыночно-социалистических реформ). В первую очередь, говоря об этой реформе, следует отметить, что она проходила под давлением более богатых республик (Хорватия, Словения), которые стремились к децентрализованной системе управления экономикой, стремились к тому, чтобы свести к минимуму перераспределение ресурсов между республиками. Фактически они стремились к трансформации Югославии из федерации в конфедерацию.Здесь возникает два вопроса. С одной стороны, это справедливо поднимавшийся вопрос о демократическом контроле над планированием, с другой стороны, это проблема обеспечения социального равенства, которая в этом контексте, выглядит иначе.
Другой важный аспект, связанный с этой реформой, это вопрос соотношения централизованного планирования и самоуправления на уровне предприятий. И эта реформа рыночно-социалистическая была представлена как увеличивающая права самоуправления предприятий. Фактически, предложенная модель выглядела так: увеличить права самоуправления предприятий, а координацию между предприятиями предоставить рынку. То есть, сократить роль бюрократии и увеличить роль рынка. Такой вариант тоже мог приобрести сторонников.
На самом деле уже в период до 1968 г. эта реформа привела к целому ряду новых социальных противоречий. С одной стороны обострилась борьба республик за расширение своих прав, и обострилась борьба тех частей федерации, которые не пользовались правами республик. Такая часть республики Сербия, как Косово, где большую часть населения составляют албанцы, стала требовать повышения своего статуса, предоставления статуса республики. На уровне экономики происходил рост неравенства. Одни предприятия, в условиях рыночной конкуренции друг с другом, становились богаче, а другие рыночное состязание проигрывали. Так же усилилось давление извне на предприятия, чтобы они становились конкурентоспособными, что создавало массу проблем для самоуправленческой системы, и входило в противоречия с ее основными принципами и идеалами.
Можно видеть, что в этот период происходит рост неравенства между республиками, между предприятиями, в этом контексте развивается массовое студенческое движение за самоуправление на уровне учебных заведений. В то же время происходит целая волна забастовок. Это ярко демонстрирует тот факт, что и внутри предприятий происходит социальное расслоение. Управленческий аппарат, формально подконтрольный коллективу, всё больше отрывается от него, занимая особое положение. То же происходит и с банковской системой. Банковская система оказывается в положении над трудовыми коллективами, именно в условиях рыночно-социалистической системы. Подводя итоги этим годам, нужно сказать, что происходит рост социального расслоения, неравенства и безработицы.
Обрисовав ситуацию, мы должны перейти к социальным и политическим движениям, к тем требованиям, которые они выдвигали.
Прежде всего следует отметить возникновение независимых профсоюзов, которые формируются вне системы официальных профсоюзов, выполнявших в Югославии, как и в других странах реального социализма, роль «приводного ремня». Именно как альтернатива этим старым профсоюзам, возникают новые, независимые объединения.
Как раз в этот период, партийное руководство, пытавшееся проводить новую политику, поощряло официальные профсоюзы к тому, чтобы они были больше похожи на профсоюзы, то есть, были более независимы. Позднее этот эксперимент свернули, но в 1960-е гг. была именно такая линия. Есть хороший пример, который может продемонстрировать двойственную политику титовского руководства в отношении профсоюзов, хотя это уже не 1960-е гг., но тем не менее. Когда в Польше возникло движение «Solidarność», Югославия была единственной страной в социалистическом лагере, которая признала «Solidarność». И даже делегация СКЮ присутствовала на съезде «Solidarność». Но, когда документы «Solidarność» стали распространять в Югославии на сербском языке, то распространители (и документы) были арестованы. Вот границы свободы. Одновременно, официальные профсоюзы побуждались быть более независимыми и более похожими на профсоюзы, а независимые профсоюзы подвергались репрессиям.
Переходя к политической, интеллектуальной жизни в те же годы, следует отметить группу журнала «Praxis». Прежде всего, говоря об этой группе, нужно заметить, что им на протяжении ряда лет удавалось проводить в Югославии международные встречи представителей разных направлений марксизма. Туда попадали даже некоторые троцкисты, в том числе такие известные люди как Эрнест Мандель, Тарик Али. На этих встречах происходила достаточно свободная дискуссия по вопросам самоуправления. И дискуссия была достаточно критичной, в том числе и по отношению к югославской системе. В частности, подвергался достаточно последовательной критике югославский рыночный социализм. В частности говорилось о том, что для того, чтобы выйти из противоречия между самоуправлением и планом, нужно не уничтожать планирование, а нужно его демократизировать.
Югославская модель сама подталкивала к обсуждению на этих встречах с одной стороны отчуждения труда (рабочего класса), как отчуждения рыночной стихией, так и отчуждения, осуществляемого бюрократическим аппаратом. Искались пути к тому, чтобы на всех уровнях принятия решений рабочие сами могли быть хозяевами в обществе. То есть, это была критика существовавшей системы слева, на основе основополагающих идей и ценностей марксизма. Вырабатывались конкретные предложения. Например, модель самоуправленческих собраний всех уровней, вплоть до уровня федерации. Предлагались модели, позволяющие вовлечь в принятие решений и потребителей, а не только самих работников. Особенно это касалось того, что называют социальной сферой, и прежде всего медицины.
В то же время, жесткой критике подвергались те слои общества, условно называваемые «красной буржуазией», которые все больше власти брали именно в условиях рыночной системы. Речь идет об управленческом аппарате формально самоуправляемых предприятий и о банковском аппарате. Кульминацией этого брожения стали массовые студенческие выступления в июне 1968 г. То есть, в Югославии июнь, это как Красный май во Франции, тоже с захватом университетских зданий и распространением литературы французской левой. Это движение 1968 г. в Югославии было изначально интернационалистским, оно вдохновлялось теми же идеями и образами, которые были характерны для западных левых: антиимпериалистическая борьба в Латинской Америке, выступления против американской агрессии во Вьетнаме, образ Че Гевары. То есть, предельно левое, антикапиталистическое интернационалистское движение.
Таким образом, в Югославии мы видим очень большой уровень развития социального, политического и левого движения. При этом данные политические силы были чётко оформлены и организованы. Тем не менее, оно потерпело поражение. И это тот вопрос, который нужно обсуждать. Самое очевидное - движение было просто подавлено коммунистической партии и властью. Но это подавление тоже носило достаточно специфический характер. Прямое физическое подавление сочеталось с определенными уступками.
Нужно также отметить, что движение в Югославии с точки зрения мировой общественности, было в определенной мере отодвинуто на задний план Пражской весной. Белград был фактически заслонен Прагой. В июне развивается движение в Югославии, а уже в августе происходит интервенция войск ОВД в Прагу, и это конечно заслоняет всё. Важно отметить, что в августе 1968 г. югославское руководство выступает против советской интервенции в Чехословакию. Стоит вспомнить, что в 1956 г., когда были Венгерские события, югославское руководство не выступало против. Еще нужно отметить, что в Албании, соседней с Югославией стране, не вполне демократической, руководство тоже заклеймило советское вторжение в Чехословакию. События в Чехословакии были очень искусно использованы югославским руководством с тем, чтобы сплотить вокруг себя население под угрозой возможной интервенции. С одной стороны, они использовали эту ситуацию, чтобы сблизиться с албанским руководством, а с другой стороны, идти на определенные уступки косовским албанцам и достичь определенного смягчения в этом вопросе.
В то же время один за другим были брошены в тюрьму лидеры профсоюзного и студенческого движения, были ликвидированы независимые профсоюзы. В то же время, титовским руководством была провозглашена так называемая культурная революция, понятно по аналогии с чем. И на этой волне в 1973-1974 гг. проводится конституционная реформа. В ходе этой реформы в югославское государственное устройство внесено много изменений, которые содержались в требованиях левой оппозиции. То есть, наряду с репрессиями, частично удовлетворялись требования оппозиции. Были расширены права самоуправления, и не только на уровне предприятий. Вводились элементы горизонтальной координации между предприятиями, что ограничивало права технократов и банковской системы. Но в то же время, когда эти права на бумаге вводились, силы, которые смогли бы обеспечить проведение этих реформ в жизнь, подвергались репрессиям.
Говоря о СКЮ в этот период, нужно отметить, что она все более и более разъедается коррупцией. На смену демократическому самоуправлению все больше приходит национализм и коррупция. И это было поражение движения, происходившего в мировом контексте.
В заключение следует отметить, что поражение югославского движения было не кризисом самоуправления, и тем более, не кризисом социализма, а было кризисом той системы, которая применила репрессии и подавила самоуправление.
Научный альманах "Варианты". Социально-гуманитарные исследования. № 1. М., 2009, С. 71-76.
источник