Пакт Молотова-Риббентропа: 10 причин не переживать за судьбу Польши. Часть №4
Причина №10. Несостоявшиеся Бонапарты.
Но может быть упрямство Польши и самоубийственная внешняя политика, помноженная на зоологическую ненависть к СССР имела под собой определенные основания в виде военной мощи, с помощью которой она могла подтвердить правильность выбранного курса. Давайте посмотрим, ведь это, по сути, последнее оправдание, которым могут прикрыться те, кто привел польский народ на бойню. Итак, отказавшись от помощи СССР (который естественным образом не стал дожидаться у моря погоды, а заключил свой пакт с Гитлером и на время решил свои проблемы за счет Запада и Польши), Польша оказалась перед необходимостью военным путем защитить свои интересы.
Впрочем, генерал Кутшеба признавал, что Польша уступает Германии в отношении своей военной мощи. Что касается французской помощи, то он относился к ней трезво, считая, что Польша в течение первых 6-8 недель, даже при оказании Францией активной военной помощи в полном объеме, будет предоставлена сама себе.
http://militera.lib.ru/memo/german/manstein/02.html
То есть, еще до войны, польские генералы понимали, что помощь от Франции придет не скоро, но все равно поддерживали курс на отказ от помощи СССР, который мог оказать куда как большую помощь Польше. Само собой, такое понимание со стороны поляков означает, что они планировали продержаться достаточно продолжительное время, против вермахта веря в мощь своих вооруженных сил. Практика показала, что они жестоко заблуждались, как впрочем, и в других вопросах. Обратимся к мнению немецкого фельдамаршала Эриха фон Манштейна, которого многие современники и историки называли (и не без основания) лучшим германским стратегом второй мировой войны.
Эрих фон Манштейн, один из лучших полководцев нацисткой Германии.
Развертывание польской армии в 1939 г., которое имело целью прикрыть все, включая район коридора и выдающуюся вперед Познанскую провинцию, при учете описанных выше возможностей Германии и ее превосходства в военной мощи могло лишь привести к поражению.
Ответ, который должна была дать Польша, по моему [35] мнению, был ясным. Польское командование должно было в первую очередь стремиться к тому, чтобы при всех обстоятельствах польская армия могла бы выстоять до тех пор, пока наступление западных держав не вынудило бы Германию оттянуть свои главные силы с польского театра военных действий. Даже если казалось, что вначале с потерей промышленных районов исключается возможность ведения длительной войны, следовало учесть, что сохранение польской полевой армии создавало возможность их возвращения в дальнейшем. Но, ни при каких обстоятельствах нельзя было допускать, чтобы польская армия была окружена западнее Вислы или по обе стороны от нее. Для Польши единственный выход заключался в том, чтобы выиграть время.
Главные силы польской армии не должны были, как это произошло в 1939 г., сосредоточиваться вблизи границы; их сосредоточение должно было происходить на таком удалении от нее, чтобы можно было своевременно установить направление главного удара германской армии. При этом было бы важно обойтись в районе коридора и в Познанской провинции по возможности меньшими силами, чтобы главные силы сосредоточить на силезском направлении, откуда ожидался главный удар, и чтобы иметь, прежде всего, достаточные оперативные резервы. Если бы в Польше слишком долго не лелеяли планов наступления на Германию, то усиленные бывшие немецкие укрепления вдоль Вислы, на рубеже Грауденц (Грудзёнз) - Торн (Торунь), по крайней мере, задержали бы соединение немецких сил, наступающих из Померании и Восточной Пруссии; в результате укрепления Познанского района также была бы ограничена свобода маневра немецких сил в этой провинции.
Никто не возьмется утверждать, что таким путем Польша в конце концов могла бы избежать поражения, если - как [37] это имело место - западные державы оставили бы Польшу в полном одиночестве. Но во всяком случае описанный выше план не дал бы опрокинуть польскую армию в пограничной полосе, что привело к тому, что польское командование не смогло обеспечить ни организованного сопротивления на Висленской дуге, ни отхода армии за рубеж упомянутых выше рек для организации стабильной обороны.
Наши войска в 1940 г. захватили во Франции письмо, с которым генерал Гамелен, главнокомандующий войсками союзников на западе, 10 сентября 1939 г. обратился к польскому военному атташе в Париже. Письмо представляет собой, очевидно, ответ на польский запрос, когда же будет оказана эффективная помощь Польше. Генерал Гамелен пишет по этому поводу для передачи маршалу Рыдз-Смиглы:
«Более половины наших кадровых дивизий на северо-востоке принимают участие в боях. С момента перехода границы немцы оказывают нам упорное сопротивление. Тем не менее, мы продвинулись вперед. Однако мы ведем позиционную войну с противником, подготовившимся к обороне, а я не имею еще всей необходимой артиллерии... С начала кампании начались действия авиации во взаимодействии с операциями наземных сил. У нас сложилось впечатление, что против нас действует значительная часть немецкой авиации.
Поэтому я считаю, что выполнил досрочно мое обещание начать главными силами наступление на 15 день после [38]первого дня объявления мобилизации во Франции. Я не мог сделать большего».
Следовательно, Польша действительно имела в руках обещание французской стороны. Вопрос состоял только в том, могло ли польское военное командование удовлетвориться обещанием «начать наступление» главными силами только на 15 день. События, во всяком случае, показали, что это обещание отнюдь не обеспечивало Польше быстрой и эффективной помощи.
Поражение Польши было неизбежным следствием иллюзий, которые питали в Варшаве относительно действий союзников, а также переоценки собственных сил с точки зрения возможности оказания длительного сопротивления.
Символичное фото, дорога к мировой войне открывается в Польше.
Как видим, видный немецкий стратег, находил несостоятельным военные усилия Польши по поддержанию своих амбиций. Более того, он отметил и факты наступательной группировки поляков, то есть иллюзии о «походе на Берлин» витали в польских головах даже в роковом для них сентябре 1939 года.
Наряду с этим Польша, полагавшаяся на союз с Францией в годы военной слабости Германии (и Советского Союза), видно, слишком долго предавалась мечтам о возможности наступления на Германию. Одни собирались внезапно напасть на изолированную Восточную Пруссию или - как это пропагандировал польский союз инсургентов - на немецкую Верхнюю Силезию, другие - даже предпринять марш на Берлин, будь то» по кратчайшему пути через Познань и Франкфурт на Одере или, после захвата Верхней Силезии, путем нанесения удара западнее Одера на столицу империи.
Правда, подобные мечтания стали беспочвенными уже в [31] результате строительства немецких укреплений на дуге Одер - Варта, а позже - в результате вооружения Германии. Однако агрессивные планы такого рода еще не совсем исчезли из голов польских политических и военных деятелей, так как они надеялись на одновременное французское наступление на западе. Во всяком случае, описанный выше план развертывания польской армии, хотя он вначале и был рассчитан в общих чертах на оборону, допускал предположение о том, что он оставляет одновременно открытой возможность на более поздней стадии - как только придет на помощь Франция - начать наступление.
Интересным в этой связи является секретное сообщение, которое мы получили незадолго до начала войны, о том, что поляки якобы собираются предпринять наступление. Оно поступило из источника, который считался до тех пор весьма надежным, от лица, находившегося в непосредственном окружении президента Польши, маршала Рыдз-Смиглы, главнокомандующего польской армией. В сообщении говорилось, что поляки собираются начать наступление, развернув крупные силы в Познанской провинции. Самым примечательным, однако, было то, что эти [32] планы, как сообщалось, якобы были разработаны по предложению или требованию Великобритании! В сложившейся тогда обстановке это известие показалось нам весьма неправдоподобным. Правда, позднее мы получили подтверждение, что поляки действительно сосредоточили сравнительно крупные силы в Познанской провинции, хотя удар немецкой армии на Познань был бы для них наименее опасным. Познанской армии суждено было закончить свое существование в сражении на берегах Бзуры.
При известном желании, из этих данных предоставляемых Манштейном можно развить целую теорию в духе «Ледокола», мол, агрессивная Польша готовилась напасть на Германию в 1939 году, а Гитлер ее упредил на пару недель. Но это, ни к чему, налицо явная профнепригодность высокопоставленных польских военных ответственных за разработку планов защиты своей страны. В результате, политические заблуждения польского руководства наложились на многочисленные ошибки польского генералитета, что привело к столь стремительному краху «восточноевропейской гиены».
Но защитники «польской гордости» могут гневно возразить, если бы не «предательский удар в спину» со стороны СССР, тогда бы Польша показала бы немцам кузькину мать. Так ли это на самом деле. Смотрим опять же у Манштейна и держим в голове дату 17 сентября (день, когда Советский Союз начал забирать то, что Польша отобрала у него в 1921 году).
15 сентября занятием Лемберга (Львова) и Перемышля преследование было в основном завершено, хотя в этом районе и восточнее Сана еще велись бои на уничтожение оставшихся здесь польских частей.
Общая картина такова:
тяжелые пограничные бои и вслед за тем стремительное преследование разбитого противника силами 14 армии в Галиции, которое вывело ее к Лембергу (Львов) и за рубеж реки Сан;
прорыв 10 армии к Висле и сражение с попавшим в окружение противником у Радома;
сражение на Бзуре, во время которого силами 8 и 10 армий под непосредственным руководством штаба группы армий была разгромлена крупнейшая группировка противника;
наступление на Варшаву и, наконец, заключительные бои, явившиеся следствием затяжки переговоров о заключении соглашения между руководящими политическими деятелями Германии и вступившими, между тем, в восточную Польшу Советами, которые 17 сентября 1939 г. перешли польскую границу.
Как видим, с точки зрения Манштейна, вступление на территорию Польши Красной Армии приходится на период, когда идут уже заключительное бои и итог компании ясен. Таким образом можно констатировать, что Советский Союз к непосредственному поражению Польши никакого отношения не имеет, в поражении виновато политическое и военное руководство страны, которые привели Польшу к печальному исходу, а позднее пытались представить главными виновниками «коварных большевиков» и «медлительных французов».