Освоение степной целины в 19 веке
Новоузенский уезд относительно недавно был золотым местом для переселения. Еще до сих пор жители уезда помнят свой Тамбов, свою Калугу, Тулу, Орел и т. д. В этом смысле уезд может быть учителем наших дней, учителем того, как не нужно переселять. Двигался народ на широкую пашню, на девственную ниву бесконечной степи; становился хуторами, поселками; нигде нет преграды, нигде нет запрета - где хочешь паши, сей; по 5 к. за десятину плата была. Пришлые рабочие руки плыли и шли без удержа, но закон редкому позволил остаться тут хозяином. Из тысячи десяток укоренился обладателем степи, 900 работали у него. Колонист русский и немец одинаково обращались в господ и, загребая жар чужими руками, засевали сотни десятин на душу. Пришлые вспашут, скосят и уйдут. Урожай - хлеба девать некуда; продают за бесценок, потому что население редко, потребление местное ничтожно, расстояния длинны, провоз дорог. Неурожай - пришлые с голода помирают, местные жители пособия просят. Земли, вспаханные чужими руками в необъятном количестве, не знают ни хорошего плуга, ни доброй работы. Некогда заняться ими; чужие руки дороги - скорей, скорей, да побольше десятин - вот был и есть девиз местного земледелия. Народ попал на эту ширь из тесноты; из ржаной бедности прямо в пшеничный рай. Бросьте же в него камнем за то, что он не берег землю, живо истощил свой богатый надел, превратив его в негодный песок, и не смекнул о завтрашних порядках. А порядки эти вот какие настали. Сегодня везде земля задаром раздавалась; мужик и конца не видел новям. Не велика беда, рассуждал он, что здесь истощу почву - на жизнь хватит и внукам останется - по 5 к. можно платить. И вдруг нескончаемая казенная новь стала делиться. Десятки, сотни тысяч, миллионы десятин ее отошли в частное, пожалованное владение. Окружили эти владения мужика; казна стала бедна землей и начала отдавать ее с торгов. Сунется мужик с своего уже никуда не годного, хотя и обширного надела вправо - частный владелец; влево - казенный арендатор-купец. Таким-то манером ценность земли выросла в иных местах ровно в сто и двести раз. Мужик из господина обратился в фермера. Надел не родит; абсолютно, безвыходно необходимо для мужика снимать чужую землю. Частные владельцы и арендаторы целыми государствами распоряжаются, по количеству находящихся в их власти десятин. Кому заботиться об этакой громадине? Частные владельцы даже не видели ни разу своих даровоприобретенных королевств, арендаторы через 6-10 лет должны возвратить чужую землю. У тех и других в мыслях одна дума: «Как бы побольше сегодня получить». Чтоб мужик дороже дал, ему новь да новь преподносят, все лучшие места отдают без отдыха в аренду… Истощилась живо и у них земля. Были леса крестьянские и казенные, были ручьи, были реки. Мужицкая нужда тотчас вырубила общественные; три четверти казенных лесов исчезли еще живее на пожалованных королевствах. Жгучее степное солнце воспользовалось неурядицей и отняло у степи ручьи и реки, превратив их то в солончак, то в чахлое болото. Степной ветер сослужил и свою службу: не задерживаемый ни деревом, ни крепостью исчезнувшей девственной почвы, сталь он подымать столпом песок и покрыл им нивы, луга и села… Вот хоть бы с. Дьяково. Еще не старые в нем люди помнят кругом леса осиновые, березовые и дубовые, в которых водились дикие яблони, ежевика, костяника и черемуха, из зверей - лось, зебр и лисица, из птиц - тетерев и куропатка. А теперь? О, теперь шагом едешь и шагом выезжаешь из Дьякова по глубоко песчаной дороге, среди голых бугров и котловин передвижного песку… Азартная игра землей продолжается, и чем меньше осталось неистощенного природного капитала, тем азартнее игра и все больше и больше творит она несчастных банкометов. Выше и выше гонят цену на землю арендаторы и владельцы; круче и круче попадается мужик в риск и долги; все меньше и меньше у него остается и от великих урожаев; нет у него денег для доброй рабочей наемной силы; нанимает он ее и велит: «Родимые, хоть кое-как, да скорее, побольше засейте, потому что я столько заплатил, столько задолжал, что если Бог не пошлет урожая на сорока десятинах на душу, то и кормиться будет нечем!»
...на великом просторе, на полуобитаемом пустыре степей мужику-земледельцу тесно. Небо шлет жару и не дает дождя; плохой урожай ростит долг; долги и недавние обильные жатвы толкают мужика засевать больше и больше; безденежье уменьшает мужицкие средства и скот; без капитала и с малым количеством скота работа становится все хуже и хуже; неоплатный долг прежних лет, долг по казенным ссудам и частному кредиту отнимает у крестьянина всякий критерий деньгам и ценам - он охотно, хотя и невольно, соглашается увеличить до безобразия плату за арендуемые им земли…
Вот где наглядное доказательство, чего здесь требует земля: у Дегтярева три десятины, заливаемые весной водами Еруслана. Вода на этой ниве постояла только недельку; пахал он ее по общемужицкому способу, называемому «допотопным»; стояла эта нива, как и вся самарская степь, под тем же бездождным небом, жгучим солнцем и горячим ветром, но влага внутри спасла пашню: каждая десятина в этот неурожайный год дала до семидесяти пудов прекрасного зерна! Ключ найден и ларчик открылся: нужна не поливка, нужна для почвы внутренняя влага, чтоб противостоять засухам. Будем искать еще подтверждения разгадке.
- Прежде, - рассказывают старожилы, - киргизы тут везде запруды делали; до сих пор остатки их работ кой-где видны…
«Запруд» - это вал, загораживающий сток весенних вод и собирающий их в широко разливающийся бассейн. Местность, степь, как я рассказывал выше, вполне благоприятствует этим работам. Отлогие холмы, широкие долины - сама природа указывает: «Тут загороди, не давай уходить воде…»
- Нет ли и теперь где-нибудь таких запруд?
- Есть, - отвечают, - две-три…
Лучшая запруда устроена крупным местным землевладельцем Чингиз-Ханом. Он не жалел ни труда, ни денег. Киргизский князь явился учителем цивилизаторов, а соседние с его землей волости пугались, смотря на его работы: «Потопит он нас!» Но вот ханская запруда готова. Как ни бесснежна зима, но в весенние месяцы собираются воды, заливают луга, пашни и нивы хана, достается чуточка их и на долю соседних крестьян. Кругом нет сена, а у них и у хана трава каждый год на загляденье - и густа, и мягка, и высока. Кругом полный неурожай, у хана запасы хлеба неистощимы.
- Нет ли еще где такого примера?
В с. Савинках да в слободе Малые Узени тоже есть кой-какие запруды, и тоже не знают они, что такое бескормица для великих помощников крестьянина - коня, коровы и овцы.
Донельзя странен вид сел на голодной территории. Словно тут был неприятель и только что ушел, разорив, обезлюдив село, отняв у его жителей всякую работу. Вот ряд домов с остовом балок вместо крыши; солома снята и давно скормлена скоту. Вот полуразобранный плетневый забор - его сожгли за недостатком кизяка: голодный скот мало давал топлива в прошлую холодную зиму. Вот там и тут хаты с затворенными и заколоченными перекладиной ставнями. У иных приступок под окнами кем-то разобран и земля сочится из него, как внутренности из раны… Это избы тех несчастных-счастливцев, которые успели бежать на чужую сторону от голода на родине. Вон на площадке среди изб палая лошадь; ее рвет и ест целая стая псов. «Собаки-то нонеча тоже голодают - пусть подкрепятся маленько», - рассуждает село и не убирает падаль. У домов в уголке тени сидят по два, по три мужика; сидят, лениво протянув ноги - работать нечего; кой-где на завалинках бабы с малыми ребятами на руках - прясть нечего. Вон и кабак; двери настежь; упитое лицо целовальника на крыльце; видно, и у него нет ни гостей, ни торговли. Эти забитые и заколоченные хаты, эти разобранные крыши, безделье мужика, пустота на улицах и ни звука, ни звука во всем громадном селе - производят впечатление до такой степени тяжелое, что не забыть его, кажется, никогда!
А. Н. Молчанов. По России. - СПб., 1884
Источник
Я вижу следующие причины неудач:
1. Переселялись скорее всего те, у кого дела в средней полосе шли не очень.
2. Без дерева (строительный материал, топливо, элемент ландшафта) очень трудно. Сложно сказать, что важнее: лес или земля.
3. Бизнес с оборотом денег в условиях скачущих цен (на зерно, землю, скот, топливо, рабочие руки) рискован. Прибавить к этому рискованность самого земледелия, и получаем гарантированное прогорание. Здесь хорошо себя чувствуют только игроки на разнице цен (купцы, кулаки). В средней полосе стабильность выше, но и возможностей меньше (меньше земли, она менее плодородная, хлеб дорог, скот дёшев, в миру всегда прокормишься).
...на великом просторе, на полуобитаемом пустыре степей мужику-земледельцу тесно. Небо шлет жару и не дает дождя; плохой урожай ростит долг; долги и недавние обильные жатвы толкают мужика засевать больше и больше; безденежье уменьшает мужицкие средства и скот; без капитала и с малым количеством скота работа становится все хуже и хуже; неоплатный долг прежних лет, долг по казенным ссудам и частному кредиту отнимает у крестьянина всякий критерий деньгам и ценам - он охотно, хотя и невольно, соглашается увеличить до безобразия плату за арендуемые им земли…
Вот где наглядное доказательство, чего здесь требует земля: у Дегтярева три десятины, заливаемые весной водами Еруслана. Вода на этой ниве постояла только недельку; пахал он ее по общемужицкому способу, называемому «допотопным»; стояла эта нива, как и вся самарская степь, под тем же бездождным небом, жгучим солнцем и горячим ветром, но влага внутри спасла пашню: каждая десятина в этот неурожайный год дала до семидесяти пудов прекрасного зерна! Ключ найден и ларчик открылся: нужна не поливка, нужна для почвы внутренняя влага, чтоб противостоять засухам. Будем искать еще подтверждения разгадке.
- Прежде, - рассказывают старожилы, - киргизы тут везде запруды делали; до сих пор остатки их работ кой-где видны…
«Запруд» - это вал, загораживающий сток весенних вод и собирающий их в широко разливающийся бассейн. Местность, степь, как я рассказывал выше, вполне благоприятствует этим работам. Отлогие холмы, широкие долины - сама природа указывает: «Тут загороди, не давай уходить воде…»
- Нет ли и теперь где-нибудь таких запруд?
- Есть, - отвечают, - две-три…
Лучшая запруда устроена крупным местным землевладельцем Чингиз-Ханом. Он не жалел ни труда, ни денег. Киргизский князь явился учителем цивилизаторов, а соседние с его землей волости пугались, смотря на его работы: «Потопит он нас!» Но вот ханская запруда готова. Как ни бесснежна зима, но в весенние месяцы собираются воды, заливают луга, пашни и нивы хана, достается чуточка их и на долю соседних крестьян. Кругом нет сена, а у них и у хана трава каждый год на загляденье - и густа, и мягка, и высока. Кругом полный неурожай, у хана запасы хлеба неистощимы.
- Нет ли еще где такого примера?
В с. Савинках да в слободе Малые Узени тоже есть кой-какие запруды, и тоже не знают они, что такое бескормица для великих помощников крестьянина - коня, коровы и овцы.
Донельзя странен вид сел на голодной территории. Словно тут был неприятель и только что ушел, разорив, обезлюдив село, отняв у его жителей всякую работу. Вот ряд домов с остовом балок вместо крыши; солома снята и давно скормлена скоту. Вот полуразобранный плетневый забор - его сожгли за недостатком кизяка: голодный скот мало давал топлива в прошлую холодную зиму. Вот там и тут хаты с затворенными и заколоченными перекладиной ставнями. У иных приступок под окнами кем-то разобран и земля сочится из него, как внутренности из раны… Это избы тех несчастных-счастливцев, которые успели бежать на чужую сторону от голода на родине. Вон на площадке среди изб палая лошадь; ее рвет и ест целая стая псов. «Собаки-то нонеча тоже голодают - пусть подкрепятся маленько», - рассуждает село и не убирает падаль. У домов в уголке тени сидят по два, по три мужика; сидят, лениво протянув ноги - работать нечего; кой-где на завалинках бабы с малыми ребятами на руках - прясть нечего. Вон и кабак; двери настежь; упитое лицо целовальника на крыльце; видно, и у него нет ни гостей, ни торговли. Эти забитые и заколоченные хаты, эти разобранные крыши, безделье мужика, пустота на улицах и ни звука, ни звука во всем громадном селе - производят впечатление до такой степени тяжелое, что не забыть его, кажется, никогда!
А. Н. Молчанов. По России. - СПб., 1884
Источник
Я вижу следующие причины неудач:
1. Переселялись скорее всего те, у кого дела в средней полосе шли не очень.
2. Без дерева (строительный материал, топливо, элемент ландшафта) очень трудно. Сложно сказать, что важнее: лес или земля.
3. Бизнес с оборотом денег в условиях скачущих цен (на зерно, землю, скот, топливо, рабочие руки) рискован. Прибавить к этому рискованность самого земледелия, и получаем гарантированное прогорание. Здесь хорошо себя чувствуют только игроки на разнице цен (купцы, кулаки). В средней полосе стабильность выше, но и возможностей меньше (меньше земли, она менее плодородная, хлеб дорог, скот дёшев, в миру всегда прокормишься).