К истории одного старого владения на Покровке
Вводные условияВремя действия: 1730-1740-е годы.
Место действия: Москва, четная сторона Покровки в пределах Белого города, почти у самых ворот.
Главное действующее лицо: Мария Кантемир, дочь молдавского господаря Дмитрия Кантемира, сестра Антиоха Кантемира.
Информация к размышлениюМария Кантемир, точно умница и, возможно, красавица, к середине 1720-х годов лишилась двух самых главных мужчин в ее жизни: отца и возлюбленного, т.е. Д.К. Кантемира и Петра I Алексеевича соответственно. Самостоятельное житье молодой одинокой женщины с пикантным бэкграундом протекало сначала в Петербурге, потом в первопрестольной. Миновало царствование Екатерины I, быстро сошел со сцены Петр II. В 1730 году уже при следующей императрице Марии Дмитриевне было пожаловано фрейлинское место, но при переезде двора Анны Иоанновны на невские берега не самой яркой свитской даме было позволено остаться в Москве.
Примерно в это время, т.е. не ранее 1725 и не позднее 1730 года, Мария Кантемир приобрела пустырь на Покровке в приходе церкви Троицы на Грязех. На этом участке, соседствовавшем с владениями братьев хозяйки, к началу 1733 года была построена небольшая скромная усадьба: « Все русские удивляются моему образу жизни и утверждают, что у меня много денег. Если-б это было на самом деле так, я воздвигла бы себе каменныя палаты. Но все-таки я, благодаря Богу, здорова, имею что есть да пить, имею квартиру; кроме того, у меня строятся два домика. Слуг у меня двадцать человек, а разъезжаю я шестеркой для поддержания своего достоинства» (цит. по: Майков Л. Княжна Мария Кантемирова // Русская старина, 1897. Т. 089. Вып. 1-3. С. 413).
Есть большая вероятность, что к возведению как минимум флигеля этой усадьбы причастен первый архитектор Петербурга Доминико Трезини.
Вот что через несколько лет, 21 августа 1737 года, писала княжна Мария своему брату Антиоху: « Наша Покровка была объята пламенем отовсюду; наконец, огонь охватил и мой дом, проникнув на чердак, выходивший в сад против дома Долгоруких. В миг вспыхнули и самые дома. Слуги мои вне себя кидались туда-сюда; но я - верьте мне - даже не смутилась и уговаривала их не плакать, так как дом ведь не ихний и, как деревянный, должен был сгореть рано или поздно, а убыток весь понесу я одна. Впрочем, и они порядком-таки поплатились, потому что остались в том лишь, что на них было. После того, как сгорел дом, я поблагодарила господина Трезина за постройку каменного флигеля: вы знаете, что по этому поводу он прожужжал мне уши своими восклицаниями: «Известь и крупный песок!» Благодаря тому я спасла все свое имущество: там хранились у меня все драгоценности и книги, которые вы мне подарили; спасены и вещи обоих братьев. Только, выходя из дома, я не подумала о том, что в этом флигеле дверь и окна не обмазаны глиной, и что рядом с ними находится не оконченная постройка без окон и дверей. Нужно приписать чуду, что они не затлелись; там стояли шкафы и столы брата Сережи. Господь и икона Божией Матери сохранили их невредимыми, несмотря на то, что возле находился подвал, а в нем 500 ведер вина, половина которого принадлежала вам. Этот подвал выгорел до-тла. Все, что было в сарае: кареты, коляски мои и братьев, ваши коляска и сани, словом - все, что было в каменных постройках, спасено; за то из мелочей домашнего обихода не уцелело ничего. Весь убыток простирается до 2.000 рублей, кроме дома. Благодарю Всевышнего за все. Не думайте, чтоб я сильно горевала. Но мни жаль брата Сережи, у которого уничтожен огнем хороший, недавно отстроенный дом. Печалит меня также погибель моего сада: теперь придется опять ждать лет пять, пока не вырастет снова красивая и тенистая аллея, какая у меня была там. Во время этого пожара лишилась я милой собачки Перлы и двух кошек, и верьте мне, - я больше сожалела о них, чем о своем доме. Горькими слезами оплакала я их роковую кончину» (цит. по: Майков Л. Княжна Мария Кантемирова // Русская старина, 1897. Т. 090. Вып. 4-6. С. 428-429).
Таким образом, мы имеем следующие описательные позиции:
- на участке к 1737 году располагались деревянный главный дом, каменный флигель, каменный сарай (или это лишь иначе названный флигель?), некая еще незавершенная постройка и погреб, а также сад с аллеей;
- с чердака главного дома был виден сад напротив дома Долгоруковых, причем речь здесь идет отнюдь не о знаменитых палатах с современным адресом Колпачный переулок, д. 6, стр. 2, а о каком-то соседнем здании;
- Д.Трезини (а он действительно в 1730-1731 годах вынужденно пребывал в Москве) строил либо надзирал за возведением каменного флигеля;
- во владении Сергея (Сербана) Кантемира к 1737 году был отстроен «хороший» дом.
После случившегося бедствия Мария Дмитриевна быстро отстроилась. Как пишет ее биограф Леонид Майков, «с замечательной энергией принялась княжна Мария исправлять ущербы, причиненные ея хозяйству этим пожаром. …она в течение первых двух месяцев после пожара успела выстроить себе новую каменную кладовую, погреб, конюшню и даже деревянный дом» (Там же. С. 429).
Где же располагалась усадьба Марии Кантемир? Вот эта местность на Мичуринском плане 1739 года:
А вот эти же места на Горихвостовском плане 1768 года, т.е. составленном уже после кончины Марии Кантемир в 1757 году:
Не будучи, конечно, специалистом по московской исторической топографии, предположу, что сейчас это примерно район строений дома № 4/17 по Покровскому бульвару, хотя в литературе встречается иная локализация - Покровский бульвар, дом 6/20, стр. 2 (на него указывает синяя стрелка на скриншоте):
Интересно, сохранился ли хотя бы фундамент трезиниевского флигеля в составе подвала одного из ныне стоящих домов? Вряд ли ответ на этот вопрос будет когда-либо дан…