"Ритуал. Oдин чудовищный социальный опыт." Веллер жгёт, как обычно
Левые, либерал-социалисты - повторяю: не путать с либералами, которые за свободу; либерал-социалисты - это совсем другое - они однако совершеннейшие ритуалопоклонники. Что означает «ритуалопоклонник»? Прежде всего, самый понятный пример. Вот имеется педофил, который надругался над ребенком и убил его. Собирается толпа и говорит, что вот его сейчас нужно разорвать на части. Собираются граждане сознательные, продвинутые, современные вполне и говорят: «Ни в коем случае! Для этого у нас есть суд». Вот в данном случае суд - это ритуал. Они не думают, о том, что юстиция означает - справедливость, они не думают о том, что справедливость первична, а суд вторичен, ибо справедливость - это понятие это одно из важнейших, из главных, из несущих моральных измерений существования социума. А суд - это некий институт, достаточно условный несовершенный, созданный для того, чтобы эту справедливость приводить в действие. Но, поскольку на каждый чих на наздравствуешься с точностью, то суд сплошь и рядом бывает не совсем справедлив, не говоря о том, что он бывает управляем. Поэтому, если этого педофила разорвут на части на месте - это будет справедливо, правильно и хорошо. И чтобы все знали и не повадно было, и вообще - святое дело.
Когда говорят: «Вы преступники, вы совершили самосуд» - что значит «само»? С чего вы взяли, что этот ритуал, он выше сущности? С чего вы взяли, что форма важнее содержания? Вот это ритуалопоклонничество, оно захватило абсолютно всё. Один из глобальных случаев ритуала идолопоклонничества - идут президенты и премьеры разных стран по улицам Парижа: «Мы все - «Шарли Эбдо»!» Банда идиотов! То есть это не больше, чем пустой ритуал. Вместо того, чтобы хотя бы вышвырнуть из Франции всех переселенцев, которые, так или иначе, на заметке у криминальной полиции, хотя бы преступников все вон… я не говорю, повесить, я не говорю на каторгу в Кайенну, я говорю - выкинуть вон туда, откуда они приехали - те, кто уже замешан в криминале. А они идут и говорят: «Нет-нет. Они не заставят нас изменить нашим ценностям». Заставят, еще как заставят. Вы во Франции уже сколько - второй год живете в условиях чрезвычайного положения? Собираетесь пуленепробиваемую стену ставить стеклянную высокую вокруг Эйфелевой башни? Получите ваши свободы!
Вот тот знаменитый опыт с мышами - сейчас не буду пересказывать - «Вселенная-25», где им дали всего-всего. В идеальных условиях они стали подыхать. Это стали мыши-эгоисты, мыши-индивидуалисты, мыши-гомосексуалисты, мыши, которые не хотели охранять самок, мыши, которые не хотели спариваться, мыши, которые не хотели размножаться, это самцы, которые ухаживали за собой и хотели совершать акты с самцами, а потом все они сдохли. Я не говорю, что это про людей. Нет-нет, пока - про мышей. Но это именно то, что происходит везде.
Это еще хотят деньги давать на жизнь. Вот в Швейцарии хватило ума - они отказались от этого минимума: каждом, я не помню, поскольку, по-моему речь шла о 600 швейцарских франков. А вот просто так, за то что ты есть. Это поможет человеку и экономике. Они сказали: «Нет-нет, спасибо, не надо». То есть делать что-то надо.
Теперь в Финляндии хотят поставит опыт: давать им, по-моему по 600 или сколько-то то евро - но они вообще на полном социале будут, но еще по 600 евро, по-моему, двум тысячам человек, - посмотреть, как они будут жить.
Это будет конец. Это будет вырождение, это будет цивилизация вырождающихся дармоедов, а посередине будут бегать активисты и кричать, что «вы все - дерьмо первый сорт, а первый сорт - это вот эти экономические переселенцы». Вот, понимаете, какая история.
Среди прочих был в США произведен один чудовищный социальный опыт. Его нельзя назвать чудовищным… Как всегда, намерения были очень хорошие. Когда в 50-е годы в Штатах стали отменять сегрегацию, обводить интеграцию, а то и даже во время Второй мировой войны чернокожие и белокожие служили в армии отдельно: черные части, белые части. Если в кино показывают вместе - это все пропаганда, знаете ли, голливудская.
Так вот один японский архитектор… как звали нашего архитектора дай бог памяти - Минору Ямасаки звали этого славного человека. В городе Сент-Луисе - в Сент-Луисе очень много чернокожих - он спроектировал, пробил и был построен такой замечательный комплекс из 33-х 11-этажных зданий. Все это на площади около 25 гектар, помнится. Там было около 3-х тысяч квартир. Квартиры были небольшие, но это были очень здраво, очень хорошо, очень современно спроектированные здания. Небольшие квартиры, но на каждом втором или на третьем этаже большой такой коридор, галерея для прогулок, для общения; комнаты для прачечных, комнаты для отдыха, комнаты для игр детей на этих этажах. Лифт ходит останавливаясь не на каждом этаже, а только на этих - через этаж или два. Все было очень экономично. Мусоропровод был не на каждом этаже, а только на этих, общественных. А кругом были зеленые всякие полосы насаждений, все как полагалось. Потом детские площадки сделали.
И там должны были жить не очень имущие белые и черные, вместе в одном районе и дружить. И вот их поселили. И белые стали оттуда довольно быстро съезжать, потому что оказалось, что белым семьям не нравится, когда девушек насилуют в лифтах; белым семьям не нравится, когда юношам вышибают в подъезде зубы, выясняя, кто самый крутой в этом доме. Белые как-то все оттуда стянулись, а, наоборот, приезжали черные.
Те черные, которые хотели работать, которые были устроены на приличной работе, которые хотели учиться как-то, они тоже оттуда стали съезжать. А вот те, которые не хотели делать ничего, они туда тянулись. В 1954 году этот комплекс был открыт. Через 10 лет это было страшное, криминальное, трущобное гетто Сент-Луиса, самый грязный, вонючий, разбитый район. То есть там все эти дизайнерские фонарики, светильники, лампочки - все это разбивалось к чертовой матери! Там стояли такие антивандальные светильники, чтобы кирпичом нельзя было разбить эту толстую металлическую сетку, внутри которой была лампочка и так далее.
Потом они отказались платить за квартиру. Туда отказалась ехать полиция, потому что полицию били. А если в ответ била полиция, то возбуждали дело за чрезмерное применение силы и выходили на демонстрацию «Сволочи полицейские против чернокожих! Расисты!» Потом стала отказываться ездить скорая помощь, потому что она вообще не могла защитить себя. Оттуда свалили все дворники, потому что их били, а работать там было невозможно. Все это стало вонять. Им попробовали повысить квартплату - они перестали платить вообще.
В одном из этих огромных корпусов лопнула канализация. Туда невозможно было войти. В результате через 20 лет опыт прикрыли. Их стали расселять, дома стали взрывать. Место все это разровняли бульдозерами. Одну половину засадили ромашками, а на другой половине сделали не то базу отдыха, не комплекс спортивных сооружений и тому подобное.
То, о чем писали Стругацкие: «Свалить изобилие на потомственного раба - не получится никакого коммунизма». Вот, понимаете, это очень как-то неполиткорректно, что произошло, но произошло именно так.
Так вот, что касается Минору Ямасаки, у него был еще один знаменитый проект - это Башни-близнецы Всемирного торгового центра. У человека была несчастная судьба. И вот эту судьбу можно рассматривать как нечто такое в чем отражается наша эпоха.
Когда говорят: «Вы преступники, вы совершили самосуд» - что значит «само»? С чего вы взяли, что этот ритуал, он выше сущности? С чего вы взяли, что форма важнее содержания? Вот это ритуалопоклонничество, оно захватило абсолютно всё. Один из глобальных случаев ритуала идолопоклонничества - идут президенты и премьеры разных стран по улицам Парижа: «Мы все - «Шарли Эбдо»!» Банда идиотов! То есть это не больше, чем пустой ритуал. Вместо того, чтобы хотя бы вышвырнуть из Франции всех переселенцев, которые, так или иначе, на заметке у криминальной полиции, хотя бы преступников все вон… я не говорю, повесить, я не говорю на каторгу в Кайенну, я говорю - выкинуть вон туда, откуда они приехали - те, кто уже замешан в криминале. А они идут и говорят: «Нет-нет. Они не заставят нас изменить нашим ценностям». Заставят, еще как заставят. Вы во Франции уже сколько - второй год живете в условиях чрезвычайного положения? Собираетесь пуленепробиваемую стену ставить стеклянную высокую вокруг Эйфелевой башни? Получите ваши свободы!
Вот тот знаменитый опыт с мышами - сейчас не буду пересказывать - «Вселенная-25», где им дали всего-всего. В идеальных условиях они стали подыхать. Это стали мыши-эгоисты, мыши-индивидуалисты, мыши-гомосексуалисты, мыши, которые не хотели охранять самок, мыши, которые не хотели спариваться, мыши, которые не хотели размножаться, это самцы, которые ухаживали за собой и хотели совершать акты с самцами, а потом все они сдохли. Я не говорю, что это про людей. Нет-нет, пока - про мышей. Но это именно то, что происходит везде.
Это еще хотят деньги давать на жизнь. Вот в Швейцарии хватило ума - они отказались от этого минимума: каждом, я не помню, поскольку, по-моему речь шла о 600 швейцарских франков. А вот просто так, за то что ты есть. Это поможет человеку и экономике. Они сказали: «Нет-нет, спасибо, не надо». То есть делать что-то надо.
Теперь в Финляндии хотят поставит опыт: давать им, по-моему по 600 или сколько-то то евро - но они вообще на полном социале будут, но еще по 600 евро, по-моему, двум тысячам человек, - посмотреть, как они будут жить.
Это будет конец. Это будет вырождение, это будет цивилизация вырождающихся дармоедов, а посередине будут бегать активисты и кричать, что «вы все - дерьмо первый сорт, а первый сорт - это вот эти экономические переселенцы». Вот, понимаете, какая история.
Среди прочих был в США произведен один чудовищный социальный опыт. Его нельзя назвать чудовищным… Как всегда, намерения были очень хорошие. Когда в 50-е годы в Штатах стали отменять сегрегацию, обводить интеграцию, а то и даже во время Второй мировой войны чернокожие и белокожие служили в армии отдельно: черные части, белые части. Если в кино показывают вместе - это все пропаганда, знаете ли, голливудская.
Так вот один японский архитектор… как звали нашего архитектора дай бог памяти - Минору Ямасаки звали этого славного человека. В городе Сент-Луисе - в Сент-Луисе очень много чернокожих - он спроектировал, пробил и был построен такой замечательный комплекс из 33-х 11-этажных зданий. Все это на площади около 25 гектар, помнится. Там было около 3-х тысяч квартир. Квартиры были небольшие, но это были очень здраво, очень хорошо, очень современно спроектированные здания. Небольшие квартиры, но на каждом втором или на третьем этаже большой такой коридор, галерея для прогулок, для общения; комнаты для прачечных, комнаты для отдыха, комнаты для игр детей на этих этажах. Лифт ходит останавливаясь не на каждом этаже, а только на этих - через этаж или два. Все было очень экономично. Мусоропровод был не на каждом этаже, а только на этих, общественных. А кругом были зеленые всякие полосы насаждений, все как полагалось. Потом детские площадки сделали.
И там должны были жить не очень имущие белые и черные, вместе в одном районе и дружить. И вот их поселили. И белые стали оттуда довольно быстро съезжать, потому что оказалось, что белым семьям не нравится, когда девушек насилуют в лифтах; белым семьям не нравится, когда юношам вышибают в подъезде зубы, выясняя, кто самый крутой в этом доме. Белые как-то все оттуда стянулись, а, наоборот, приезжали черные.
Те черные, которые хотели работать, которые были устроены на приличной работе, которые хотели учиться как-то, они тоже оттуда стали съезжать. А вот те, которые не хотели делать ничего, они туда тянулись. В 1954 году этот комплекс был открыт. Через 10 лет это было страшное, криминальное, трущобное гетто Сент-Луиса, самый грязный, вонючий, разбитый район. То есть там все эти дизайнерские фонарики, светильники, лампочки - все это разбивалось к чертовой матери! Там стояли такие антивандальные светильники, чтобы кирпичом нельзя было разбить эту толстую металлическую сетку, внутри которой была лампочка и так далее.
Потом они отказались платить за квартиру. Туда отказалась ехать полиция, потому что полицию били. А если в ответ била полиция, то возбуждали дело за чрезмерное применение силы и выходили на демонстрацию «Сволочи полицейские против чернокожих! Расисты!» Потом стала отказываться ездить скорая помощь, потому что она вообще не могла защитить себя. Оттуда свалили все дворники, потому что их били, а работать там было невозможно. Все это стало вонять. Им попробовали повысить квартплату - они перестали платить вообще.
В одном из этих огромных корпусов лопнула канализация. Туда невозможно было войти. В результате через 20 лет опыт прикрыли. Их стали расселять, дома стали взрывать. Место все это разровняли бульдозерами. Одну половину засадили ромашками, а на другой половине сделали не то базу отдыха, не комплекс спортивных сооружений и тому подобное.
То, о чем писали Стругацкие: «Свалить изобилие на потомственного раба - не получится никакого коммунизма». Вот, понимаете, это очень как-то неполиткорректно, что произошло, но произошло именно так.
Так вот, что касается Минору Ямасаки, у него был еще один знаменитый проект - это Башни-близнецы Всемирного торгового центра. У человека была несчастная судьба. И вот эту судьбу можно рассматривать как нечто такое в чем отражается наша эпоха.