Валенки и другие кустарные изделия. Часть 2
Завершаю публикацию рассказа моего отца о приработках, которыми занимался его отец и мой дед Александр Дмитриевич Павлов в советское время.
Начало здесь
https://chugaylo.livejournal.com/408784.html
«Наш отец никогда не бездельничал и презирал лодырей. Вернувшись инвалидом без носа с фронта в 1944 году, он стал искать приработок к пенсии и я, тогда шестилетний ребенок, помню, как он с напарником изготовлял деревянные бельевые прищепки. Самое трудное в прищепке - стальные пружины, и они сумели наладить их нелегальное производство на заводе. Эта работа закончилась, по-видимому, после нашего отъезда в Ивановскую область на новое место работы отца в качестве следователя после окончания им и его братом Иваном Дмитриевичем, тоже инвалидом войны, раненым в ногу, юридической школы.
А мне на всю жизнь запомнился эпизод на рынке в Подольске. Я, как всегда, сижу на чемодане с валенками и слышу звук милицейского свистка, крики, а мимо пробегает молодой мужик, кричит: «Дурак, скотина, получай!» и бьет себя изо всей силы по лицу - вероятно, в порядке самокритики, - а за ним милиционер…
Когда я в 1957 году уехал в институт, отцу помогал мой брат Вячеслав.
Производство валенок наша промышленность наладила быстро, но это были жесткие, несгибаемые изделия и плохо «приминались» к ноге, к тому же тяжелые. А для детей родители, конечно, искали ручную валку. Отец обеспечивал своими валенками и детей и внуков, а также соседей и родственников. Когда родители получили другую квартиру, а сарай снесли, то он продолжил работать до 60 лет и приспособил для этого сарай на участке своей сватьи - матери снохи (жены младшего сына Вячеслава), на станции Весенняя. А потом там же наладил выделку овечьих шкур.
Отец очень сожалел, что мы с братом не хотим заняться валенками, чтобы иметь надежный доход, и до конца хранил изготовленные им колодки. За сырьем (шерстью и шкурками) для своих изделий он ездил на поездах и автобусах в очень дальние места. Шерсть не всякая подходила, кажется, только осенней стрижки, так как она хорошо «садится» при стирке. И должна быть чистой от колючек, а шкуры без дырок от вредителей.
Что касается овечьих шкур, то отец купил за деньги у знакомого скорняка рецепт их выделки, закупил химикаты, меня понуждал искать их в магазинах Москвы, и освоил изготовление очень крепких, не линяющих шкур. Труд по производству валенок и шкур очень тяжелый и вредный, так как применяют химические вещества, всегда высокая влажность и очень большие нагрузки на руки, а испарения повреждали лёгкие.
Здоровье моего отца стало ухудшаться и при обследовании в санатории врач предупредил, что сердце слабое, и он может умереть от инфаркта. Отец ушел на пенсию в 58 лет как инвалид, мы с женой Галей уговаривали его оставить свой «бизнес» и придумали, как его отвлечь. Я стал жаловаться, что на своей работе устаю, так как не бываю на воздухе, и мне нужен садовый участок, а тебе как участнику войны положено иметь землю. И сработало. Однажды он сообщает, что недалеко от Климовска дали землю под участки, и власти по его заявке, которую он подавал раньше, готовы включить в товарищество.
Так он стал «землевладельцем» и вопреки прогнозу врача прожил активно до 84 лет, без инфаркта. А когда он мне предложил стать совладельцем участка, я отказался, ссылаясь, что далеко живу. Так у него появилось 5 соток и много забот, которые отвлекли от прежних вредных для здоровья занятий.
Землю дали далеко от его дома: надо дойти с один километр до автобуса, ехать 40 минут и около двух километров идти лесом и полем к участку, который он, шутя, называл «фазендой». И он решил купить мотоцикл.
Шутил: «Отпущу бороду, буду ехать, а борода развивается». Мотоцикл купил в военторге войсковой части, где служил младший сын, но ездить не смог, так как один глаз был слепым от глаукомы. Добился места под гараж в двух километрах от дома и стал его строить. Тогда кирпич, балки и уголки из железа, ворота покупать приходилось с большим трудом. Часть кирпича отец добывал, выламывая из брошенных зданий и заборов. В гараж он сумел заказать металлический контейнер с люком, который называл «кессон». Опустил в вырытый котлован, сделав его погребом, с полками, куда опускал лестницу. Сверху было утепление от морозов.
По примерной оценке за свою «нелегальную» деятельность отец с семьей изготовил более 2 тысяч пар валенок, обеспечил себя и родных шестью дубленками и двумя кожаными пальто из шкурок собственной выделки. Средства от продажи валенок позволили ему поддерживать бюджет семьи, несколько раз съездить самому и с мамой в санатории, помочь мне учиться в институте и сыграть студенческую свадьбу в 1961 году с регистрацией в Дворце бракосочетания на улице Грибоедова в Москве на третий день после его открытия. На эти средства и мой брат - курсант военного училища, справил свадьбу. И в дальнейшем отец помогал нам нести тяготы быта тех сложных времен практически до своих последних дней».
Начало здесь
https://chugaylo.livejournal.com/408784.html
«Наш отец никогда не бездельничал и презирал лодырей. Вернувшись инвалидом без носа с фронта в 1944 году, он стал искать приработок к пенсии и я, тогда шестилетний ребенок, помню, как он с напарником изготовлял деревянные бельевые прищепки. Самое трудное в прищепке - стальные пружины, и они сумели наладить их нелегальное производство на заводе. Эта работа закончилась, по-видимому, после нашего отъезда в Ивановскую область на новое место работы отца в качестве следователя после окончания им и его братом Иваном Дмитриевичем, тоже инвалидом войны, раненым в ногу, юридической школы.
А мне на всю жизнь запомнился эпизод на рынке в Подольске. Я, как всегда, сижу на чемодане с валенками и слышу звук милицейского свистка, крики, а мимо пробегает молодой мужик, кричит: «Дурак, скотина, получай!» и бьет себя изо всей силы по лицу - вероятно, в порядке самокритики, - а за ним милиционер…
Когда я в 1957 году уехал в институт, отцу помогал мой брат Вячеслав.
Производство валенок наша промышленность наладила быстро, но это были жесткие, несгибаемые изделия и плохо «приминались» к ноге, к тому же тяжелые. А для детей родители, конечно, искали ручную валку. Отец обеспечивал своими валенками и детей и внуков, а также соседей и родственников. Когда родители получили другую квартиру, а сарай снесли, то он продолжил работать до 60 лет и приспособил для этого сарай на участке своей сватьи - матери снохи (жены младшего сына Вячеслава), на станции Весенняя. А потом там же наладил выделку овечьих шкур.
Отец очень сожалел, что мы с братом не хотим заняться валенками, чтобы иметь надежный доход, и до конца хранил изготовленные им колодки. За сырьем (шерстью и шкурками) для своих изделий он ездил на поездах и автобусах в очень дальние места. Шерсть не всякая подходила, кажется, только осенней стрижки, так как она хорошо «садится» при стирке. И должна быть чистой от колючек, а шкуры без дырок от вредителей.
Что касается овечьих шкур, то отец купил за деньги у знакомого скорняка рецепт их выделки, закупил химикаты, меня понуждал искать их в магазинах Москвы, и освоил изготовление очень крепких, не линяющих шкур. Труд по производству валенок и шкур очень тяжелый и вредный, так как применяют химические вещества, всегда высокая влажность и очень большие нагрузки на руки, а испарения повреждали лёгкие.
Здоровье моего отца стало ухудшаться и при обследовании в санатории врач предупредил, что сердце слабое, и он может умереть от инфаркта. Отец ушел на пенсию в 58 лет как инвалид, мы с женой Галей уговаривали его оставить свой «бизнес» и придумали, как его отвлечь. Я стал жаловаться, что на своей работе устаю, так как не бываю на воздухе, и мне нужен садовый участок, а тебе как участнику войны положено иметь землю. И сработало. Однажды он сообщает, что недалеко от Климовска дали землю под участки, и власти по его заявке, которую он подавал раньше, готовы включить в товарищество.
Так он стал «землевладельцем» и вопреки прогнозу врача прожил активно до 84 лет, без инфаркта. А когда он мне предложил стать совладельцем участка, я отказался, ссылаясь, что далеко живу. Так у него появилось 5 соток и много забот, которые отвлекли от прежних вредных для здоровья занятий.
Землю дали далеко от его дома: надо дойти с один километр до автобуса, ехать 40 минут и около двух километров идти лесом и полем к участку, который он, шутя, называл «фазендой». И он решил купить мотоцикл.
Шутил: «Отпущу бороду, буду ехать, а борода развивается». Мотоцикл купил в военторге войсковой части, где служил младший сын, но ездить не смог, так как один глаз был слепым от глаукомы. Добился места под гараж в двух километрах от дома и стал его строить. Тогда кирпич, балки и уголки из железа, ворота покупать приходилось с большим трудом. Часть кирпича отец добывал, выламывая из брошенных зданий и заборов. В гараж он сумел заказать металлический контейнер с люком, который называл «кессон». Опустил в вырытый котлован, сделав его погребом, с полками, куда опускал лестницу. Сверху было утепление от морозов.
По примерной оценке за свою «нелегальную» деятельность отец с семьей изготовил более 2 тысяч пар валенок, обеспечил себя и родных шестью дубленками и двумя кожаными пальто из шкурок собственной выделки. Средства от продажи валенок позволили ему поддерживать бюджет семьи, несколько раз съездить самому и с мамой в санатории, помочь мне учиться в институте и сыграть студенческую свадьбу в 1961 году с регистрацией в Дворце бракосочетания на улице Грибоедова в Москве на третий день после его открытия. На эти средства и мой брат - курсант военного училища, справил свадьбу. И в дальнейшем отец помогал нам нести тяготы быта тех сложных времен практически до своих последних дней».