Прочитанное за лето с хвостиком
1. «Измеряя мир». Д.Кельман
Художественное осмысление биографий двух выдающихся немецких ученых: Александра фон Гумбольта - исследователя Южной Америки (лучшие страницы книги - о его беспримерном путешествии в поисках канала между Ориноко и Амазонкой), беспокойного, вечно куда-то устремляющегося, занятого сразу несколькими делами, и Карла Гаусса - знаменитого математика - кропотливого, въедливого домоседа.
Написано в стиле, напоминающем Барикко в «Море-океане».
«Долгое время Гаусс полагал, что люди прикидываются, словно в театре, или следуют некоему ритуалу, который обязывает их говорить или действовать лишь после некоторого раздумья. Иногда он к этому приспосабливался, но чаще это его раздражало. Далеко не сразу он понял, что люди нуждаются в этих паузах. Почему они думали так медленно, так мучительно тяжко?»
Некоторый десяток страниц посвящен путешествию пожилого уже Гумбольта по России. Написано живо, с доброй толикой печальной иронии.
2. «Похождения бравого солдата Швейка». Я.Гашек
Дважды в течение жизни принимался за этот роман и не осиливал. Теперь я нашел мотивацию, надеясь, что легендарная безмятежность, свойственная главному герою, по мере чтения будет волшебным образом переходить на меня. Увы, этого не произошло, но о потраченном на байки Швейка времени я не жалею.
Замечу еще, что антивоенная, антиклерикальная и антиимперская заряженность Швейка вдруг стала очень злободневной - он снова воюет своим здравым смыслом против посягательств власти навязать свое видение мира - где война - это не так уж страшно, в ней можно найти даже что-то героическое, где у большой страны есть право диктовать свою волю странам маленьким, а у церкви право потворствовать всем затеям власть имущих, какими бы сомнительными они ни были.
В общем, на несколько месяцев уходящего года Швейк мне телевизор заменил.
3. «Женщины». Ч.Буковски
Буковски знакомил меня со своими женщинами, а я знакомился с ним, поскольку раньше его не читал. Что сказать, тип, выведенный в романе и, вероятно, во многом списанный Буковски с самого себя - Генри Чинаски - не слишком приятный - отъявленный эгоист, алкоголик, циник, но есть в этом персонаже что-то привлекательное, какое-то человеческое обаяние. Не даром женщины его так любили (судя по книге), да и он к ним относился с максимально возможной для алкоголика и эгоиста (а кто без греха?) заботой и честностью.
И у него было два веских предмета для гордости: на жизнь он зарабатывал стихами, периодически выступая перед публикой за деньги, и те же стихи приводили к нему женщин много моложе его.
Мало какой автор может померится с Буковски степенью откровенности - и в части описания событий, и собственной реакции рассказчика на них.
4. «Стоянка человека». Ф.Искандер
Этот сборник повестей и рассказов Искандера как-то сам отыскался на книжной полке через несколько дней после смерти автора и полетел с нами в Черногорию, где я читал его на пляже своим девушкам, усиливая целительный эффект от летнего отдыха. Особенно это касается «Созвездия Козлотура», чтение которого неизменно приводит меня в состояние легкой эйфории, вызывает ощущение беспричинной радости бытия.
А может быть, мне просто близок этот стиль - когда страницы, вызывающие смех, чередуются с размышлениями о сущности каких-либо явлений? Перелистывал сейчас книгу и наткнулся на одно из них, которое заканчивается фразой «любовь - это высшая форма заинтересованности».
И соглашусь с многомудрой evrica_taurica - Виктор Максимович Карташов, герой повести «Стоянка человека», положивший жизнь на сооружение махолета, работающего на мускульной силе пилота, чтобы открыть человеку путь к свободе - один из самых привлекательных образов, созданных в русской литературе.
5. «Свидание с Бонапартом». Б.Окуджава
Исторический роман Окуджавы посвящен нашествию Наполеона на Россию, хотя временной период, им охваченный, гораздо шире - от марта 1801 года (описываются народные ликования по случаю известия о смерти Павла I) до июня 1827 года (уже после декабристского восстания).
Рассказчиков в романе четверо, самая яркая, на мой вкус, часть - первая - написана от лица генерал-майора в отставке Николая Петрович Опочинина. Читать его записки - истинное наслаждение, проза, вдруг начинающая рифмоваться, яркий, слегка старомодный язык, чего стоят хотя бы описания музыкальных инструментов из его дворового оркестра:
«5. Флейта-пикколо. Когда внезапно обрывается густое и плавное течение звуков в оркестре, тогда в паузе возникает её свист, холодный, упрямый, презрительный, резкий и столь требовательный, что люди кидаются друг к другу, но не за теплом, не с любовью, а чтобы, соблюдая строй, фрунт и ранжир, маршировать, выставив хищные подбородки и заострив жестокие лица, стараясь быть похожими один на другого…»
Печальная история о благородных и бесстрашных людях.
6. «Твой девятнадцатый век». Н.Эйдельман
После Окуджавы захотелось прочесть что-нибудь документальное о той поре. В этой книге 10 историй о людях 19-го века, начиная с декабриста Михаила Лунина и заканчивая Марией Каспаровной Рейхель - близким другом и помощником Александра Герцена. Есть здесь и анекдотическая история о попытках Пушкина продать бронзовую статую Екатерины Второй, принадлежавшую семье Гончаровых (по этой канве Леонид Зорин написал пьесу «Медная бабушка»). Среди героев Эйдельмана не только люди «прогрессивные», но и, например, генерал Дубельт - глава тайной полиции при Николае Первом.
Рассказ Эйдельман строит изощренно - окуная читателя в историю из современности, показывая, как эта история открывается нам - иногда самым неожиданным образом - через изучение архивов.
7. «Ребекка». Дафна Дюморье
Удивительная книга, неспешная, подробная, отвлекающаяся на какие-то бесконечные фантазии рассказчицы (отдельная интрига - как же зовут эту особу, от неведомого имени которой ведется повествование?), но к финалу так расходящаяся, что невозможно оторваться - дальше, Дафна, дальше! И она ведет читателя и - что самое интересное - героев своего романа от одного открытия к другому, каждый раз переворачивая всё с ног на голову и вызывая желание поскорее узнать, как же всё устроилось? И над всем этим незримо парит и беззвучно хохочет исключительная в своей дьявольской цельности Ребекка.
Обратите внимание также на необычную структуру романа, построенного по принципу известной присказки: «У попа была собака…».
8. «Дорога уходит в даль». А.Бруштейн
Знаменитая, как оказалось, книга, написанная в глубокие советские годы, но узнал я о ней совсем недавно из радиопередач Дмитрия Быкова. Он её сравнивает с «Убить пересмешника». Сходство, безусловно, есть, поскольку в обоих случаях в центре внимания автора отношения дочери и отца, показывающего своей ежедневной жизнью пример, каким человеком нужно быть, чтобы потом не было стыдно за бесцельно прожитые годы. Но различий гораздо больше.
Бруштейн рассказывает почти автобиографично о жизни своей семьи в провинциальном губернском городке (Вильно) в конце 19-го века, и рассказывает так увлекательно, живо, весело, эмоционально, что читать - одно удовольствие. Попутно читатель узнает много подробностей важных исторических событиях тех лет, о реальных исторических фигурах, а также о развитии революционного движения - это в книге тоже есть, разгон демонстраций, тайные типографии, репрессии в отношении бунтарского студенчества, но всё это подается изнутри, по-человечески с небольшим примесом пафоса.
Главное достоинство трилогии - её язык, там каждый персонаж говорит на собственном языке, можно лингвистические исследования проводить - так всё индивидуально и выпукло. Книга большая, но стоящая того, чтобы её прочесть.
Художественное осмысление биографий двух выдающихся немецких ученых: Александра фон Гумбольта - исследователя Южной Америки (лучшие страницы книги - о его беспримерном путешествии в поисках канала между Ориноко и Амазонкой), беспокойного, вечно куда-то устремляющегося, занятого сразу несколькими делами, и Карла Гаусса - знаменитого математика - кропотливого, въедливого домоседа.
Написано в стиле, напоминающем Барикко в «Море-океане».
«Долгое время Гаусс полагал, что люди прикидываются, словно в театре, или следуют некоему ритуалу, который обязывает их говорить или действовать лишь после некоторого раздумья. Иногда он к этому приспосабливался, но чаще это его раздражало. Далеко не сразу он понял, что люди нуждаются в этих паузах. Почему они думали так медленно, так мучительно тяжко?»
Некоторый десяток страниц посвящен путешествию пожилого уже Гумбольта по России. Написано живо, с доброй толикой печальной иронии.
2. «Похождения бравого солдата Швейка». Я.Гашек
Дважды в течение жизни принимался за этот роман и не осиливал. Теперь я нашел мотивацию, надеясь, что легендарная безмятежность, свойственная главному герою, по мере чтения будет волшебным образом переходить на меня. Увы, этого не произошло, но о потраченном на байки Швейка времени я не жалею.
Замечу еще, что антивоенная, антиклерикальная и антиимперская заряженность Швейка вдруг стала очень злободневной - он снова воюет своим здравым смыслом против посягательств власти навязать свое видение мира - где война - это не так уж страшно, в ней можно найти даже что-то героическое, где у большой страны есть право диктовать свою волю странам маленьким, а у церкви право потворствовать всем затеям власть имущих, какими бы сомнительными они ни были.
В общем, на несколько месяцев уходящего года Швейк мне телевизор заменил.
3. «Женщины». Ч.Буковски
Буковски знакомил меня со своими женщинами, а я знакомился с ним, поскольку раньше его не читал. Что сказать, тип, выведенный в романе и, вероятно, во многом списанный Буковски с самого себя - Генри Чинаски - не слишком приятный - отъявленный эгоист, алкоголик, циник, но есть в этом персонаже что-то привлекательное, какое-то человеческое обаяние. Не даром женщины его так любили (судя по книге), да и он к ним относился с максимально возможной для алкоголика и эгоиста (а кто без греха?) заботой и честностью.
И у него было два веских предмета для гордости: на жизнь он зарабатывал стихами, периодически выступая перед публикой за деньги, и те же стихи приводили к нему женщин много моложе его.
Мало какой автор может померится с Буковски степенью откровенности - и в части описания событий, и собственной реакции рассказчика на них.
4. «Стоянка человека». Ф.Искандер
Этот сборник повестей и рассказов Искандера как-то сам отыскался на книжной полке через несколько дней после смерти автора и полетел с нами в Черногорию, где я читал его на пляже своим девушкам, усиливая целительный эффект от летнего отдыха. Особенно это касается «Созвездия Козлотура», чтение которого неизменно приводит меня в состояние легкой эйфории, вызывает ощущение беспричинной радости бытия.
А может быть, мне просто близок этот стиль - когда страницы, вызывающие смех, чередуются с размышлениями о сущности каких-либо явлений? Перелистывал сейчас книгу и наткнулся на одно из них, которое заканчивается фразой «любовь - это высшая форма заинтересованности».
И соглашусь с многомудрой evrica_taurica - Виктор Максимович Карташов, герой повести «Стоянка человека», положивший жизнь на сооружение махолета, работающего на мускульной силе пилота, чтобы открыть человеку путь к свободе - один из самых привлекательных образов, созданных в русской литературе.
5. «Свидание с Бонапартом». Б.Окуджава
Исторический роман Окуджавы посвящен нашествию Наполеона на Россию, хотя временной период, им охваченный, гораздо шире - от марта 1801 года (описываются народные ликования по случаю известия о смерти Павла I) до июня 1827 года (уже после декабристского восстания).
Рассказчиков в романе четверо, самая яркая, на мой вкус, часть - первая - написана от лица генерал-майора в отставке Николая Петрович Опочинина. Читать его записки - истинное наслаждение, проза, вдруг начинающая рифмоваться, яркий, слегка старомодный язык, чего стоят хотя бы описания музыкальных инструментов из его дворового оркестра:
«5. Флейта-пикколо. Когда внезапно обрывается густое и плавное течение звуков в оркестре, тогда в паузе возникает её свист, холодный, упрямый, презрительный, резкий и столь требовательный, что люди кидаются друг к другу, но не за теплом, не с любовью, а чтобы, соблюдая строй, фрунт и ранжир, маршировать, выставив хищные подбородки и заострив жестокие лица, стараясь быть похожими один на другого…»
Печальная история о благородных и бесстрашных людях.
6. «Твой девятнадцатый век». Н.Эйдельман
После Окуджавы захотелось прочесть что-нибудь документальное о той поре. В этой книге 10 историй о людях 19-го века, начиная с декабриста Михаила Лунина и заканчивая Марией Каспаровной Рейхель - близким другом и помощником Александра Герцена. Есть здесь и анекдотическая история о попытках Пушкина продать бронзовую статую Екатерины Второй, принадлежавшую семье Гончаровых (по этой канве Леонид Зорин написал пьесу «Медная бабушка»). Среди героев Эйдельмана не только люди «прогрессивные», но и, например, генерал Дубельт - глава тайной полиции при Николае Первом.
Рассказ Эйдельман строит изощренно - окуная читателя в историю из современности, показывая, как эта история открывается нам - иногда самым неожиданным образом - через изучение архивов.
7. «Ребекка». Дафна Дюморье
Удивительная книга, неспешная, подробная, отвлекающаяся на какие-то бесконечные фантазии рассказчицы (отдельная интрига - как же зовут эту особу, от неведомого имени которой ведется повествование?), но к финалу так расходящаяся, что невозможно оторваться - дальше, Дафна, дальше! И она ведет читателя и - что самое интересное - героев своего романа от одного открытия к другому, каждый раз переворачивая всё с ног на голову и вызывая желание поскорее узнать, как же всё устроилось? И над всем этим незримо парит и беззвучно хохочет исключительная в своей дьявольской цельности Ребекка.
Обратите внимание также на необычную структуру романа, построенного по принципу известной присказки: «У попа была собака…».
8. «Дорога уходит в даль». А.Бруштейн
Знаменитая, как оказалось, книга, написанная в глубокие советские годы, но узнал я о ней совсем недавно из радиопередач Дмитрия Быкова. Он её сравнивает с «Убить пересмешника». Сходство, безусловно, есть, поскольку в обоих случаях в центре внимания автора отношения дочери и отца, показывающего своей ежедневной жизнью пример, каким человеком нужно быть, чтобы потом не было стыдно за бесцельно прожитые годы. Но различий гораздо больше.
Бруштейн рассказывает почти автобиографично о жизни своей семьи в провинциальном губернском городке (Вильно) в конце 19-го века, и рассказывает так увлекательно, живо, весело, эмоционально, что читать - одно удовольствие. Попутно читатель узнает много подробностей важных исторических событиях тех лет, о реальных исторических фигурах, а также о развитии революционного движения - это в книге тоже есть, разгон демонстраций, тайные типографии, репрессии в отношении бунтарского студенчества, но всё это подается изнутри, по-человечески с небольшим примесом пафоса.
Главное достоинство трилогии - её язык, там каждый персонаж говорит на собственном языке, можно лингвистические исследования проводить - так всё индивидуально и выпукло. Книга большая, но стоящая того, чтобы её прочесть.