Краденое "солунце", или Метод фантазии. Ч. 1.
К тому выводу, что для творений, вышедших из под ржавого пера «писателя тысячелетия» - Чудинова, самое достойное место - помойка, я пришел примерно через 45 секунд знакомства с его опусом «Идея эволюционного словаря» (Нерезиновая: «Вульва вторая © Альва Первая», 2006), причем 30 из них я разглядывал обложку. Конечно, так сказать, я сужу со своей профессиональной колокольни (правда, не бью в набат), но даже учитывая этот момент, мне трудно вообразить себе тип читателя, кого подобный «шедевр» мог заинтересовать, пленить так, чтобы он (читатель) еще и требовал продолжения этой порнографии. Об общих характеристиках «профессионального» оформления чудиновских работ в области языка у нас еще будет отдельный разговор, а сегодня я приглашаю читателя провести анализ одной словарной статьи из вышеупомянутой книженции, а именно, э-Чу-мологии слова солнце.
О качестве принципов подбора материала и организации его «цепочек» мы сегодня говорить не будем - это общий вопрос отдельная комедия (у Чудинова в книге есть «теоретическая» часть), а мы нынче займемся частностями. Прежде всего предлагаю изучить саму э-Чу-мологическую статью: здесь, а я ее целиком цитировать не буду - только нужные мне фрагменты. В каждой подобной словарной статье в этой книге просто бьют по глазам такие грубейшие ляпы (наряду с мелкими), откровенная глупость и подлая ложь, что по каждому одному пункту приговор всему чудиновскому творению очевиден (заметив одно, остальное можно просто не читать). Смертельно наказать преступника более чем единожды невозможно, однако, с одной стороны, в связи с усилением финансирования зондергруппы, нам надо себя как-то оправдывать, с другой стороны, полное отсутствие у Чудинова совести и готовность врать до гробовой доски дает ему дополнительные жизни и порцию бонусных очков. Итак, приступим к подсчету и комментариям ляпов (конечно, в пределах разумного). Как всегда, по пунктам (а их будет больше десятка!):
0. Так как для словарной статьи СОЛНЦЕ у Чудинова отсутствует подраздел «Эпиграфические доказательства» (где приводятся результат чтения псевдоинскрипций для «подтверждения» якобы праформ), что может говорить, что на тот момент он еще не прочел слово СОЛУНЦЕ где-нибудь на какашках мамонта на «штукатурке» из палеолита, это полностью опредмечивает наш с ним разговор, который при наличии таких «доказательств» был бы, соответственно, беспредметным (парадокс, правда?). Вот et tu, Brute и ты, Вонидуч, попался на кабинетной этимологии™ (устроим соревнование?), и теперь мы спросим с тебя по всем правилам.
1. «СОЛНЦЕ. 1) ЛунА - 2) сО-лунА - 3) сОлуна - 4) сОлунце - 5) сОлънце - 6) сОлнце - 7) сОнце.» [Идея, 42]
Перед нами т. наз. «эволюционная цепочка», звенья которой, по мнению Чудинова, отражают этапы возникновения и развития в русском языке (sic!) слова солнце. Из всех этапов согласиться можно только с двумя последними и их последовательностью - это отражено в памятниках письменности русского языка хронологически: солнце, потом сонце - уже отражающее реальное живое произношение (не будем уточнять, где и когда, потому что это верно) [1]. Нас более интересует древний этап, и первый вопрос к Чудинову (а отвечать-то нам) будет о том, откуда взялись первые пять звеньев. Из каких источников? Притом Чудинов описал их с такой подробностью - аж до информации о двух ударениях в одном слове! Помимо каких-то выдуманных им мифологических экскурсов, никаких других доказательств, например, необходимого научного лингвистического аппарата - фонетических параллелей - нет. Конечно, фонетические и словообразовательные процессы могут и без иллюстративности оказаться верными, но...
Наш язык имеет более чем тысячелетнюю письменную историю, и целесообразнее всего просто необходимо проследить историю нужного слова (в нашем случае - солнце) по письменным (явно [2] написанным) памятникам. В качестве справочной литературы очень удобно использовать исторические словари (1, 2), а также древнейшие формы слова отмечаются во всех серьезных этимологических словарях: Преображенский, Фасмер, Цыганенко, Черных, а тж. ЕСУМ. И что же мы узнаем из этих источников? Форма солнце действительно возникает после падения редуцированных (причем в исторический период - конец 11-начало 12 вв.), но не так, как «умо»-зрительно представляет себе Чудинов, а из древнерусской формы сълньце (произв. прил. сълньчь, сълньчьнъ), строго следуя закону падения и прояснения сверхкратких в истории русского языка. Редуцированный [ь] перед слогом с гласным полного образования [е] закономерно выпадает. Третий же от конца редуцированный (к тому же подударный) перед слогом с утраченным сверхкратким закономерно (благодаря своему непереднерядному тембру) проясняется в [о] (но сравните прилагательное солнечный < сълньчьныи, где [ь] перед слогом с [ы] падает; предшествующий же [ь] проясняется в [е]; а [ъ] все равно проясняется в [о], так как стоит под ударением). Рядом с др.-рус. формами часто можно найти очень близкие старославянские - ср. ст.-сл. слъньце. При этом древнерусская форма по отношению к старославянской признается несколько более архаичной: в ст.-сл. корневая гласная [ъ] уже утрачена, а написание редуцированного Ъ (или Ь) после Л (как и после Р) указывает лишь на слоговой характер (соответствующего) плавного. В ст.-сл. памятниках встречается написание Л, Р и без редуцированных, так же, как и, например, в современном чешском, словацком, сербскохорватском, словенском языках. Во всех курсах по истории русского языка и по старославянскому судьба сочетаний плавных с редуцированными изучается в отдельном порядке. Праславянская [ъ] (и ст.-слав., и др.-рус.) в данном случае отражает индоевр. *ŭ и передает древнейший корень / основу *sŭl- на нулевой ступени огласовки. В древнейших восточнославянских памятниках мы встретим именно форму сълньце (я исключаю случаи с титловым сокращением, которому это слово постоянно подвергалось, а также несокращенную ст.-слав. форму) и близкие ей фонетически (вышеуказ.) производные (цитирую лишь два примера с сълнце): «Да тако ми разумеваи правьдьное сълньце къ вьсѣмъ равьно акы Б҃а приходяшта» (τῆς δικαιοσύνης ἥλιον) Изб. Св. 1073 694 [ИСРЯ, 26, 130].
«Нас ради Христе <…> на крьстъ въшьдыи, его же видѣвъ, сълньце и луна свѣтъ съкры и страхъмъ земля колѣбаашеся» (Стихирарь, 13 об., 12 век) [ИСРЯ, вып. 26, 129].
Из вышеуказанной литературы Чудинов читал соответствующий материал в одном лишь (!!!!) словаре Фасмера, да и там проигнорировал и древнерусскую и старославянскую формы. Заметьте, не соотнес со своими и не опротестовал (да и глупо протестовать против явных надписей), а просто проигнорировал. Зато присоединил свой довесок из пяти звеньев, взятый не из реальной истории русского языка, а из какого-то параллельного мира (без доказательной базы - фонетических параллелей и противоречивый в отношении фонетических законов истории русского языка) - игнорирование реально зафиксированных форм снимает с этой цепочки статус гипотетичности и переводит в разряд фантазий. Нет никакой доказательной базы и в его писульке про «Говнослов Корнеслов», на которую он ссылается в «Идее» как «(ЧУД с. 18)» (это вообще такой полет мальчишеской фантазии, который просто не описать и Толкиену). Так что этимология Чудинова гораздо более кабинетна, чем этимология от «официальной» науки.
Значение фактического материала для гуманитарной науки Чудинов, конечно же, понимает, иначе не выдумывал бы свои «неявные надписи» и не затыкал бы ими в свое оправдание все дыры и щели в собственном творчестве. Но злостное игнорирование необходимых источников и первоисточников это уже грех не только против науки (даже в отместку за его непризнание «официальной» наукой нельзя игнорировать явные надписи), а и против разума. Предвижу, например, такой «аргумент» со стороны Чудинова, что, дескать, древнерусский язык - молодой по отношению к современному говору Московии русскому языку (такое у него уже было с древненовгородским), но вы, дорогие читатели, и сами посмеетесь над таким полоумным аргументом (Чудинов и внука своего будет убеждать, что тот - его дед… или прадед; см. еще эпиграф).
Поскольку уже только по этому пункту мы не нашли у Чудинова никакого научного метода (а с этого я начал не случайно: обращение к историческим источникам - обязательный шаг в подобного рода исследовании), продолжать вопрос о его этимологии слова солнце я справедливо считаю просто излишним. Поэтому прощаюсь с вами, дорогие читатели. До скорых встреч!
Что? Что вы говорите? Я вам обещал продемонстрировать более десятка ляпов и к тому же несколько очень жирных и сокрушительных? Разве не хватило одного единственного? Мне казалось, что я дошел до грани sapienti sat. Ну хорошо, хорошо: вы просто предпочитаете узнать много волнующего и интересного из творчества Чудинова, чтобы не повторять чужих ошибок. Понял, извините. Ну пока я вам оставлю еще несколько пунктиков, и если на сей раз будет недостаточно, тогда в следующий раз, так уж и быть, разберем почти все целиком.
2. Фонетика. «Переход 4-5 - [солунце > солънце] редукция корневого гласного звука У до Ъ [Идея, 42-43]» - это просто форменные ЛПП собачья чушь, ложь, ну или, если хотите, просто фантазия автора «Идеи» (вот именно поэтому я настаивал на фонетических параллелях - а их, как ни крути, у него просто нет; напомню, что здесь их тоже нет - одна бессистемная игра внешних созвучий). Гласная [у] в др.-рус. слове луна - долгая, дифтонгического происхождения, а [ъ], например, в слове сълньце (насколько я понял, Чудинов в своем солънце предлагает ту же гласную, только между л и н), как я уже говорил, происходит из краткого монофтонга *ŭ (и раньше в праслав. она так и звучала). Эта краткая *ŭ сохраняется в этом корне в древних германских языках: гот. sunnō, англосакc. sunne, др.-исл. sunna ‘солнце’ [3]. В славянских языках в однокоренных словах *ŭ и *ъ находятся в апофонических (аблаутных) соотношениях, однако апофония (не путать с апофения) редукцией не является (а в поздний исторический лишь а, о, е (после твердых) в заударном положении редуцируются в ъ), поскольку это не фонетическое развитие, а историческое чередование, выражающее формо- и словообразовательные отношения. К тому же, форма *сълъньце (в др.-рус. и праслав. между согл. l и n нет никакого гласного «зазора»!) нигде не зафиксирована.
3. Фонетика и словообразование. Приставка «совместности» со- по происхождению явный старославянизм, т.е. книжная. Это школьная программа («со- на месте русского с-»), которую Чудинов, видимо, плохо знает. Так уж вышло, что старославянская по происхождению приставка «совместности действия, состояния, положения» [БТСРЯ, 1223] в русском языке не только обрусела, но и специализировала свое значение (соавтор, собрат, собутыльник, содружество, соратник, сотворчество). Но и как старославянизм она все равно происходит из съ- (но проясняется раньше и во всех условиях). Тут я, как вы поняли, просто указываю на невежественность Чудинова, потому что самой идее о фонетическом совпадении приставки со- / съ- и начала слова солнце / сълньце это не противоречит.
4. Фонетика и словообразование. С учетом вышеизложенного можно констатировать (не без натяжки), что форма *солунце могла быть произведена только в поздний исторический период, фактически - в современном русском языке. Если бы она была древнерусской (в том облике, в каком нам предлагает пожилой исследователь) то группа УН+Ц дала бы сначала *носовой У (*ǫ)+ Ц, а после (уже в исторический период) У-чистое + Ц, потому что
5. Чудинов не знает, что суффикс -ц- еще в исторический период имел вид -ьц-: сълньце; вот почему беглый «ерик» проясняется в производном солнечный (ср. еще сердце - сердец). Чудинову надо было предложить хотя бы *солуньце. Впрочем, и это так же было бы неправдой.
Ну а об остальных ляпах, -- а их еще немало - поговорим в следующий раз.
Продолжение следует (список использованной литературы приведу тогда же).
[1] Процессов-то там на самом деле побольше: отвердение [ц’] > [ц], редукция конечного гласного [е] и притом, в связи с отвердевшим [ц], по закону сочетаемости РЯ в [ъ].
[2] Только пусть Чудинов не думает, что я также признаю неявно написанные памятники.
[3] Что интересно, Миклошич [Miklosich EW, 334] предлагал для германских языков исходное *sulno / *sulna (> sunno, sunna), как и слав. *sŭlno. Но не учел тот факт, что группа -ln- дает в герм. -ll-. Ср. рус. полный и англ. full (нем. voll), рус. волна и нем. Welle, рус. вóлна ‘шерсть’ и нем. Wolle.
О качестве принципов подбора материала и организации его «цепочек» мы сегодня говорить не будем - это общий вопрос отдельная комедия (у Чудинова в книге есть «теоретическая» часть), а мы нынче займемся частностями. Прежде всего предлагаю изучить саму э-Чу-мологическую статью: здесь, а я ее целиком цитировать не буду - только нужные мне фрагменты. В каждой подобной словарной статье в этой книге просто бьют по глазам такие грубейшие ляпы (наряду с мелкими), откровенная глупость и подлая ложь, что по каждому одному пункту приговор всему чудиновскому творению очевиден (заметив одно, остальное можно просто не читать). Смертельно наказать преступника более чем единожды невозможно, однако, с одной стороны, в связи с усилением финансирования зондергруппы, нам надо себя как-то оправдывать, с другой стороны, полное отсутствие у Чудинова совести и готовность врать до гробовой доски дает ему дополнительные жизни и порцию бонусных очков. Итак, приступим к подсчету и комментариям ляпов (конечно, в пределах разумного). Как всегда, по пунктам (а их будет больше десятка!):
0. Так как для словарной статьи СОЛНЦЕ у Чудинова отсутствует подраздел «Эпиграфические доказательства» (где приводятся результат чтения псевдоинскрипций для «подтверждения» якобы праформ), что может говорить, что на тот момент он еще не прочел слово СОЛУНЦЕ где-нибудь на какашках мамонта на «штукатурке» из палеолита, это полностью опредмечивает наш с ним разговор, который при наличии таких «доказательств» был бы, соответственно, беспредметным (парадокс, правда?). Вот et tu, Brute и ты, Вонидуч, попался на кабинетной этимологии™ (устроим соревнование?), и теперь мы спросим с тебя по всем правилам.
1. «СОЛНЦЕ. 1) ЛунА - 2) сО-лунА - 3) сОлуна - 4) сОлунце - 5) сОлънце - 6) сОлнце - 7) сОнце.» [Идея, 42]
Перед нами т. наз. «эволюционная цепочка», звенья которой, по мнению Чудинова, отражают этапы возникновения и развития в русском языке (sic!) слова солнце. Из всех этапов согласиться можно только с двумя последними и их последовательностью - это отражено в памятниках письменности русского языка хронологически: солнце, потом сонце - уже отражающее реальное живое произношение (не будем уточнять, где и когда, потому что это верно) [1]. Нас более интересует древний этап, и первый вопрос к Чудинову (а отвечать-то нам) будет о том, откуда взялись первые пять звеньев. Из каких источников? Притом Чудинов описал их с такой подробностью - аж до информации о двух ударениях в одном слове! Помимо каких-то выдуманных им мифологических экскурсов, никаких других доказательств, например, необходимого научного лингвистического аппарата - фонетических параллелей - нет. Конечно, фонетические и словообразовательные процессы могут и без иллюстративности оказаться верными, но...
Наш язык имеет более чем тысячелетнюю письменную историю, и целесообразнее всего просто необходимо проследить историю нужного слова (в нашем случае - солнце) по письменным (явно [2] написанным) памятникам. В качестве справочной литературы очень удобно использовать исторические словари (1, 2), а также древнейшие формы слова отмечаются во всех серьезных этимологических словарях: Преображенский, Фасмер, Цыганенко, Черных, а тж. ЕСУМ. И что же мы узнаем из этих источников? Форма солнце действительно возникает после падения редуцированных (причем в исторический период - конец 11-начало 12 вв.), но не так, как «умо»-зрительно представляет себе Чудинов, а из древнерусской формы сълньце (произв. прил. сълньчь, сълньчьнъ), строго следуя закону падения и прояснения сверхкратких в истории русского языка. Редуцированный [ь] перед слогом с гласным полного образования [е] закономерно выпадает. Третий же от конца редуцированный (к тому же подударный) перед слогом с утраченным сверхкратким закономерно (благодаря своему непереднерядному тембру) проясняется в [о] (но сравните прилагательное солнечный < сълньчьныи, где [ь] перед слогом с [ы] падает; предшествующий же [ь] проясняется в [е]; а [ъ] все равно проясняется в [о], так как стоит под ударением). Рядом с др.-рус. формами часто можно найти очень близкие старославянские - ср. ст.-сл. слъньце. При этом древнерусская форма по отношению к старославянской признается несколько более архаичной: в ст.-сл. корневая гласная [ъ] уже утрачена, а написание редуцированного Ъ (или Ь) после Л (как и после Р) указывает лишь на слоговой характер (соответствующего) плавного. В ст.-сл. памятниках встречается написание Л, Р и без редуцированных, так же, как и, например, в современном чешском, словацком, сербскохорватском, словенском языках. Во всех курсах по истории русского языка и по старославянскому судьба сочетаний плавных с редуцированными изучается в отдельном порядке. Праславянская [ъ] (и ст.-слав., и др.-рус.) в данном случае отражает индоевр. *ŭ и передает древнейший корень / основу *sŭl- на нулевой ступени огласовки. В древнейших восточнославянских памятниках мы встретим именно форму сълньце (я исключаю случаи с титловым сокращением, которому это слово постоянно подвергалось, а также несокращенную ст.-слав. форму) и близкие ей фонетически (вышеуказ.) производные (цитирую лишь два примера с сълнце): «Да тако ми разумеваи правьдьное сълньце къ вьсѣмъ равьно акы Б҃а приходяшта» (τῆς δικαιοσύνης ἥλιον) Изб. Св. 1073 694 [ИСРЯ, 26, 130].
«Нас ради Христе <…> на крьстъ въшьдыи, его же видѣвъ, сълньце и луна свѣтъ съкры и страхъмъ земля колѣбаашеся» (Стихирарь, 13 об., 12 век) [ИСРЯ, вып. 26, 129].
Из вышеуказанной литературы Чудинов читал соответствующий материал в одном лишь (!!!!) словаре Фасмера, да и там проигнорировал и древнерусскую и старославянскую формы. Заметьте, не соотнес со своими и не опротестовал (да и глупо протестовать против явных надписей), а просто проигнорировал. Зато присоединил свой довесок из пяти звеньев, взятый не из реальной истории русского языка, а из какого-то параллельного мира (без доказательной базы - фонетических параллелей и противоречивый в отношении фонетических законов истории русского языка) - игнорирование реально зафиксированных форм снимает с этой цепочки статус гипотетичности и переводит в разряд фантазий. Нет никакой доказательной базы и в его писульке про «Говнослов Корнеслов», на которую он ссылается в «Идее» как «(ЧУД с. 18)» (это вообще такой полет мальчишеской фантазии, который просто не описать и Толкиену). Так что этимология Чудинова гораздо более кабинетна, чем этимология от «официальной» науки.
Значение фактического материала для гуманитарной науки Чудинов, конечно же, понимает, иначе не выдумывал бы свои «неявные надписи» и не затыкал бы ими в свое оправдание все дыры и щели в собственном творчестве. Но злостное игнорирование необходимых источников и первоисточников это уже грех не только против науки (даже в отместку за его непризнание «официальной» наукой нельзя игнорировать явные надписи), а и против разума. Предвижу, например, такой «аргумент» со стороны Чудинова, что, дескать, древнерусский язык - молодой по отношению к современному говору Московии русскому языку (такое у него уже было с древненовгородским), но вы, дорогие читатели, и сами посмеетесь над таким полоумным аргументом (Чудинов и внука своего будет убеждать, что тот - его дед… или прадед; см. еще эпиграф).
Поскольку уже только по этому пункту мы не нашли у Чудинова никакого научного метода (а с этого я начал не случайно: обращение к историческим источникам - обязательный шаг в подобного рода исследовании), продолжать вопрос о его этимологии слова солнце я справедливо считаю просто излишним. Поэтому прощаюсь с вами, дорогие читатели. До скорых встреч!
Что? Что вы говорите? Я вам обещал продемонстрировать более десятка ляпов и к тому же несколько очень жирных и сокрушительных? Разве не хватило одного единственного? Мне казалось, что я дошел до грани sapienti sat. Ну хорошо, хорошо: вы просто предпочитаете узнать много волнующего и интересного из творчества Чудинова, чтобы не повторять чужих ошибок. Понял, извините. Ну пока я вам оставлю еще несколько пунктиков, и если на сей раз будет недостаточно, тогда в следующий раз, так уж и быть, разберем почти все целиком.
2. Фонетика. «Переход 4-5 - [солунце > солънце] редукция корневого гласного звука У до Ъ [Идея, 42-43]» - это просто форменные ЛПП собачья чушь, ложь, ну или, если хотите, просто фантазия автора «Идеи» (вот именно поэтому я настаивал на фонетических параллелях - а их, как ни крути, у него просто нет; напомню, что здесь их тоже нет - одна бессистемная игра внешних созвучий). Гласная [у] в др.-рус. слове луна - долгая, дифтонгического происхождения, а [ъ], например, в слове сълньце (насколько я понял, Чудинов в своем солънце предлагает ту же гласную, только между л и н), как я уже говорил, происходит из краткого монофтонга *ŭ (и раньше в праслав. она так и звучала). Эта краткая *ŭ сохраняется в этом корне в древних германских языках: гот. sunnō, англосакc. sunne, др.-исл. sunna ‘солнце’ [3]. В славянских языках в однокоренных словах *ŭ и *ъ находятся в апофонических (аблаутных) соотношениях, однако апофония (не путать с апофения) редукцией не является (а в поздний исторический лишь а, о, е (после твердых) в заударном положении редуцируются в ъ), поскольку это не фонетическое развитие, а историческое чередование, выражающее формо- и словообразовательные отношения. К тому же, форма *сълъньце (в др.-рус. и праслав. между согл. l и n нет никакого гласного «зазора»!) нигде не зафиксирована.
3. Фонетика и словообразование. Приставка «совместности» со- по происхождению явный старославянизм, т.е. книжная. Это школьная программа («со- на месте русского с-»), которую Чудинов, видимо, плохо знает. Так уж вышло, что старославянская по происхождению приставка «совместности действия, состояния, положения» [БТСРЯ, 1223] в русском языке не только обрусела, но и специализировала свое значение (соавтор, собрат, собутыльник, содружество, соратник, сотворчество). Но и как старославянизм она все равно происходит из съ- (но проясняется раньше и во всех условиях). Тут я, как вы поняли, просто указываю на невежественность Чудинова, потому что самой идее о фонетическом совпадении приставки со- / съ- и начала слова солнце / сълньце это не противоречит.
4. Фонетика и словообразование. С учетом вышеизложенного можно констатировать (не без натяжки), что форма *солунце могла быть произведена только в поздний исторический период, фактически - в современном русском языке. Если бы она была древнерусской (в том облике, в каком нам предлагает пожилой исследователь) то группа УН+Ц дала бы сначала *носовой У (*ǫ)+ Ц, а после (уже в исторический период) У-чистое + Ц, потому что
5. Чудинов не знает, что суффикс -ц- еще в исторический период имел вид -ьц-: сълньце; вот почему беглый «ерик» проясняется в производном солнечный (ср. еще сердце - сердец). Чудинову надо было предложить хотя бы *солуньце. Впрочем, и это так же было бы неправдой.
Ну а об остальных ляпах, -- а их еще немало - поговорим в следующий раз.
Продолжение следует (список использованной литературы приведу тогда же).
[1] Процессов-то там на самом деле побольше: отвердение [ц’] > [ц], редукция конечного гласного [е] и притом, в связи с отвердевшим [ц], по закону сочетаемости РЯ в [ъ].
[2] Только пусть Чудинов не думает, что я также признаю неявно написанные памятники.
[3] Что интересно, Миклошич [Miklosich EW, 334] предлагал для германских языков исходное *sulno / *sulna (> sunno, sunna), как и слав. *sŭlno. Но не учел тот факт, что группа -ln- дает в герм. -ll-. Ср. рус. полный и англ. full (нем. voll), рус. волна и нем. Welle, рус. вóлна ‘шерсть’ и нем. Wolle.