ПАРАДЖАНОВ Сергей Иосифович (часть 2)

[andrey_g]

В октябре 1981 года Параджанов оказался в Москве у своих знакомых. Несмотря на то, что те обставили приезд Параджанова всеми необходи­мыми мерами предосторожности, старались дер­жать его в секрете, это не помогло. Вскоре о том, что Параджанов гостит в столице, стало известно многим, в том числе главному режиссеру Театра на Таганке Юрию Любимову. И он пригласил Парад­жанова к себе в театр, на генеральный прогон спектакля «Владимир Высоцкий». Так как с покой­ным поэтом и артистом Параджанова при его жизни связывали дружеские отношения, отказаться от этого приглашения он посчитал неэтичным.




На этом прогоне присутствовали многие деяте­ли литературы и искусства, а также представители Министерства культуры и органов КГБ. Когда спек­такль закончился, началось его бурное обсужде­ние, в которое свою лепту внес и Параджанов. Выйдя на сцену, он весьма толково разобрал все сильные и слабые стороны постановки, дал режис­серу несколько дельных советов. Однако в конце выступления не сдержался. «Юрий Петрович, - об­ратился он к Любимову, - вы сильно не расстра­ивайтесь. Если вас за этот спектакль выгонят с ра­боты, то вы не пропадете. К примеру, я уже не­сколько лет сижу без работы и - ничего. Живу, как видите. Правда, мне помогает сам папа римский, который посылает мне алмазы, а я их продаю...»

После этих слов в зале возникло оживление, ко­торое вдохновило Параджанова на еще более сме­лые заявления. Короче, он разошелся не на шутку и принялся костерить, на чем свет стоит советскую власть, называя ее фашистской. Мол, лучшие люди отечества гниют в тюрьмах и лагерях, а «пыжико­вые шапки с Лубянки» никак не могут успокоить­ся - даже сюда, в театр, заявились. Естественно, что после такого выступления пребывание Парад­жанова на свободе вновь оказалось под вопросом.

Москва потребовала от Тбилиси «разобраться» с Параджановым. Грузинские власти отреагирова­ли на это весьма оперативно. На режиссера вновь завели уголовное дело - теперь его обвиняли в даче взятки. Причем повод к этому обвинению он вновь дал сам.



Его племянник Георгий не сумел сдать экзамены в театральный институт (в сочине­нии о Павке Корчагине допустил аж 63 граммати­ческие ошибки), и Параджанову пришлось искать возможность пропихнуть родственника в вуз по другим каналам. В итоге он подарил председателю приемной комиссии фамильное кольцо с брилли­антом, и парня зачислили в институт. Но Параджа­нов допустил непростительную глупость: стал чуть ли не на всех углах склонять институтских мздоим­цев. Естественно, вскоре об этом стало известно органам, и они проверили информацию. Так всплы­ло дело о взятке. А затем была проведена успеш­ная операция по выведению Параджанова на чис­тую воду. Сначала милиционеры сняли показания с Георгия, а затем показали протокол этого допроса Параджанову. При этом следователь намекнул ре­жиссеру, что может замять дело всего лишь за 500 рублей. Параджанов не почувствовал в этом пред­ложении никакого подвоха и согласился заплатить отступного. 11 февраля 1982 года он запечатал день­ги в конверт и отправился к аптеке возле Александ­ровского сада, где у него была назначена встреча со следователем. Там его и арестовали. В тот же день в его доме был произведен обыск, во время которого милиционеры перевернули все вверх дном - искали мифические драгоценности. Прав­да, неизвестно какие: то ли отца Параджанова, то ли папы римского: Естественно, ничего они не на­шли. Но суд над Параджановым состоялся. Он про­ходил в тбилисском Доме искусств через год после ареста Параджанова (все это время тот сидел в следственном изоляторе). Режиссеру дали пять лет тюрьмы, но условно. На смягчение приговора подействовало то, что за подсудимого заступились его друзья, в частности поэтесса Белла Ахмадулина. Она была в хороших отношениях с руководите­лем Грузии Эдуардом Шеварднадзе и написала ему письмо с просьбой посодействовать смягче­нию наказания для Параджанова. Мол, второго срока в лагере он не переживет. И письмо возыме­ло действие.

Рассказывает Д. Шевченко:  «Грозный поначалу суд, получив новое указание из столицы, в одноча­сье изменил тон. Прокурор в перерыве между заседаниями подошел к Параджанову и на ухо сообщил, что срока не будет. «Только, пожалуйста, Сер­гей, не устраивайте публичного спектакля». Но тот не послушал.  Перед объявлением оправдательного пригово­ра Параджанов вдруг потребовал слова и заявил, что милиционер, охраняющий его, разительно по­хож на Наполеона. «Ну-ка, сделай голову так, а те­перь руки. Наполеон!» Судья обиделся. «Принеси­те килограмм лаврового листа, - потребовал Па­раджанов. - И белую простыню». - «Зачем?» - «Вы вылитый Нерон». По залу прошелся смешок. Покончив с Нероном и Наполеоном, этот обличи­тель «советского фашизма» вдруг заговорил о том, что он - настоящий ленинец и единственный ре­жиссер, который может снять достойный фильм о вожде, великом мученике.  Затем началось несусветное. Слово взяла мать Гарика, Анна Параджанова, и потребовала объяс­нить ей, зачем у брата в комнате произвели обыск. Ведь он недавно освободился, приехал из лагеря в кирзе и бушлате, денег ни гроша. Пятьсот рублей, которые фигурировали в деле, дала ему она. «Он - нищий. У него даже белья собственного нет. Сере­жа носит фланелевые трусы покойной нашей мате­ри Сиран...» Зал замер.  «Что ты несешь, - взорвался Параджанов, - ведь в зале женщина, за которой я ухаживаю...»

Самое удивительное, что спустя каких-нибудь два года Параджанову разрешили вернуться в кинематограф. И произошло это в той же Грузии. Стоит отметить, что незадолго до этого Параджа­нов обратился к первому секретарю ЦК КП Арме­нии Демирчяну с просьбой разрешить ему снять в Армении народный эпос «Давид Сасунский», но тот ему в просьбе отказал. Вот тогда руку помощи режиссеру протянули со студии «Грузия-фильм». В итоге вместе с известным актером Додо Аба­шидзе Параджанов снял свой третий шедевр - фильм «Легенда о Сурамской крепости». В основу фильма была положена старинная грузинская легенда о том, как некий юноша по имени Зураб дал согласие замуровать себя в стену Сурамской кре­пости, чтобы она смогла выстоять против натиска врага.

Премьера нового фильма Параджанова состоялась в марте 1985 года. Однако, как и ранее, про­кат фильма оказался мизерным - было отпечатано всего лишь 57 копий, которые не собрали и полу­миллиона зрителей. За пределами отечества фильм имел гораздо больший успех, он был удостоен при­зов на фестивалях в Трое, Ситсехе, Безансоне, Сан-Пауло.



Благодаря фантастическому успеху фильма за рубежом Параджанову впервые удалось побывать за границей. В феврале 1988 года он отправился в Голландию, в Роттердам, где чествовали двадцать лучших режиссеров мира, «надежду XXI века». Параджанов пробыл за границей всего три дня, одна­ко успел многое. По словам очевидцев, он накупил на барахолке столько диковинных вещей (жестя­ные коробки с картинками, бесчисленные рамки для фото, коллажи и картины, фарфоровые рамоч­ки, лампы, подсвечники и т. д. и т. п.), что их при­шлось поднимать на двух лифтах. Весь этот скарб Параджанов затем привез в Москву, на квартиру своих старых знакомых Катанянов, чтобы оттуда уже везти в Тбилиси. И там произошла неприятная история. В день отъезда, пакуя вещи в чемоданы и ящики, Параджанов умыкнул и несколько раритет­ных вещей хозяев квартиры. Причем, судя по все­му, умыкнул преднамеренно, пользуясь случаем. В. Катанян позднее напишет, что Параджанов, с достоинством пройдя огонь и воду, третьего испытания - медными трубами - не выдержал. Мол, слава сломила его - он решил, что теперь ему до­зволено все.



Вообще многим людям за свою жизнь Параджа­нов сделал больно. Один из его коллег на вопрос «что такое зло?» даже ответил: «Зло - это Парад­жанов». Он даже сестре своей так и не простил того, что она ослушалась родительского слова и вышла замуж за парикмахера. На похоронах зятя Параджанов устроил настоящий спектакль. Он загримировал покойника под императора Фердинан­да: закрутил усы, нарумянил щеки, в одну руку вло­жил горящую свечу, в другую - гранат. Сестру об­лачил в цветастый балахон, сшитый из ковра, на голову водрузил подушку и в таком виде усадил возле гроба. Гости, увидевшие это, были в ужасе и на протяжении всего действа не притрагивались к еде.



В последние несколько лет своей жизни Параджанов продолжал активно работать в кино. В 1986 году он снял документальный фильм «Арабески на тему Пиросмани», а два года спустя - художественный фильм «Ашик-Кериб», в основу которого была положена одноименная поэма М. Ю. Лермон­това. Последняя работа режиссера была показана в 1988 году на фестивале в Венеции.  Газета «Монд» по этому поводу писала:  «Лучшей витрины перестройки в советском кинематографе, чем фильмы «Ашик-Кериб» Сергея Параджанова и «Маленькая Вера» Василия Пичула, на фестивале в Венеции трудно было желать...

В «Ашик-Керибе» перед нами парад икон и миниатюр, одухотворенный народными традициями творчества. Рассказанные Лермонтовым приклю­чения «странствующего трубадура», проходящего через тысячу испытаний, чтобы найти свою воз­любленную, в переложении кинематографиста-жи­вописца, который свою камеру уподобил кисти, превращаются в изысканные картины, божествен­ные откровения,-тайный смысл которых доступен лишь посвященным. Как и его ленты, сам Параджа­нов в жизни задрапирован с ног до головы пестры­ми тканями, ювелирными украшениями. Поисти­не - передвижное произведение искусства. Но он поражает гостей фестиваля в Венеции не только внешним видом, но и откровенностью своих выска­зываний. В свои 64 года он наконец очутился в Западной Европе. Вчера - Голландия, сегодня - Ве­неция, а завтра его ждут в Нью-Йорке и Париже...»

В 1989 году Параджанов приступил к работе над очередным фильмом - «Исповедь», который должен был стать автобиографическим. Однако снять его Параджанов так и не успел.  В мае в Тбилиси умерла сестра Параджанова Анна.  Спустя несколько месяцев после смерти се­стры у Параджанова обнаружили рак легкого. В ок­тябре его привезли в Москву и положили в Пиро­говку. Ему сделали операцию, удалили легкое, но его состояние не улучшилось. Тогда друзья посо­ветовали лечь в известную клинику в Париже (три года назад в ней лежал коллега Параджанова - Андрей Тарковский). Однако дни Параджанова бы­ли сочтены.



17 июля 1990 года он вернулся на ро­дину - правда, не в Тбилиси, а в Ереван, - где спустя три дня скончался.



25 июля Параджанов был погребен в Пантеоне гениев армянского духа, рядом с Арамом Хачатуряном, Вильямом Сарояном и другими деятелями искусства, литературы и нау­ки республики.

Автор: Федор Раззаков

ИСТОРИЯ О РЕЖИССЕРЕ ПАРАДЖАНОВЕ И ЧЛЕНЕ КПСС

В тюрьме его били. Некоторые уголовники считали, что он специально сидит, чтобы "снять киношку про тюрьму". У него была "грязная", практически не оставлявшая шансов выжить, или, точнее, выжить по-человечески, статья - гомосексуализм (не единственный пункт обвинительного заключения, по фантастичности своей достойного Параджанова; чего в нем только не значилось - от хищений народного имущества и злоупотребления служебным положением до антиобщественного поведения и тунеядства). И тем не менее с такой "опускаемой" статьей Параджанов вскоре приобрел авторитет. Как стало известно на зоне, в одном из пунктов того самого обвинительного заключения, значилось, что "режиссер Сергей Параджанов изнасиловал члена КПСС". К Параджанову явилась представительная делегация влиятельных урок, ему были принесены, заверения в глубоком почтении со следующей формулировкой: "Мы коммуняк всегда на словах имели, а ты - на деле!". Вдохновленный таким признанием, Параджанов вскоре превратил этот пункт своей "обвиниловки" в целый эпос: он утверждал, что всю жизнь мстил большевикам и лично изнасиловал триста членов КПСС. После второй посадки его исключили из Союза кинематографистов. При аресте исчезло семнадцать его сценариев. Часть была конфискована органами, видимо, из тех соображений, что "надо знать своих врагов". Часть заботливо прибрали к рукам друзья - "сохранить для Сережи". "Великий Сережа", как называл Параджанова другой великий Сережа, Герасимов, ни одного из "сохраненных" сценариев не увидел... под своей фамилией. Друзья, друзья...

ИСТОРИЯ О СВОБОДЕ ХУДОЖНИКА

На зоне у него отняли карандаши. Он "прятал сценарии в уме" - говорил, что за год собрал в "надежном месте" наброски ста сценариев. "Я забыл больше, чем вы будете знать".  Отняли карандаши - стал собирать крышки от молочных бутылок (молоко выдавали туберкулезникам), придумал технику гравировки фольги. Фольгу заливал смолой, и получались "талеры Параджанова" - с изображением Петра I, Хмельницкого, Пушкина, Гоголя. Пару таких "талеров" тюремные власти изъяли из обращения, отправили на психиатрическую экспертизу в Москву - хотели докапать, что он сумасшедший. Из Москвы пришел ответ: "Талантливый, очень".  Я составляю коллекцию забавных историй из его жизни. Наверное, это глупо. Потому что самая богатая коллекция его жизни была составлена не из призов международных кинофестивалей, хотя таковая имелась. И не из предметов антиквариата, хотя таковая тоже была собрана им, и не однажды, чтобы быть подаренной "с гениального плеча" или украденной под шумок очередного ареста. "Самая богатая коллекция" составлена была из НЕпоставленных фильмов, НЕутвержденных сценариев, НЕзаконченных съемок... Неснятая автобиографическая "Исповедь", например. Параджанов о Параджанове - можно только пытаться представить себе, что это был бы за фильм. Одной из новелл этой "Исповеди" должна была стать…

ИСТОРИЯ БАБУШКИНОЙ ШУБЫ

"У моей бабушки была шуба. При большевиках бабушкину шубу прятали от НКВД, потому что шуба была настоящая, французская, из щипаного котика. Во время нэпа дедушка купил, ее у хозяина табачной фабрики. При Советской власти бабушка надевала ее два раза. Первый раз это случилось однажды ночью, когда пошел снег, дедушка разбудил ее, говорит: "Встань, надень шубу - смотри, какой снег идет!". Бабушка встала, надела шубу на ночную рубашку и простояла в ней на пороге, обнявшись с дедом, всю ночь. Так и помню это утро: бабушка стоит на пороге в мокрой шубе... А второй раз она надела шубу на похороны дедушки. Он умер в августе. Соседи сказали ей: "Надень шубу". Окружили ее, смотрели на шубу, смотрели на деда в гробу и хором плакали".  Пытаться представить себе, что это был бы за фильм, глупо. До конца жизни он мечтал экранизировать "Слово о полку Игореве". А что это был бы за фильм!  ...Вторично "откинувшись", Параджанов поселился в Киеве. Социальная реабилитация протекала молниеносно, именно такими темпами Параджанов имел свойство обрастать друзьями и наживать врагов. Последние чаще всего были многочисленнее и целеустремленнее первых. С киевским периодом связана целая коллекция причуд Параджанова, в краткий срок сделавших его чуть ли не главной болью местных партийных "голов". Так что подлинным украшением моей коллекции является...

ИСТОРИЯ О ТОМ, КАК ПАРАДЖАНОВ НЕ СТАЛ ЛАУРЕАТОМ ЛЕНИНСКОЙ ПРЕМИИ

Режиссер Григорий Рошаль пригласил Параджанова на роль Маркса. Факт сам по себе фантасмагорический, но факт. "Внешнее сходство, темперамент, фактурность". В общем Рошаль был уверен, что это в десятку. Параджанова вызвали на съемки в Москву. Для начала он наехал на нескольких друзей, пытаясь распознать розыгрыш. Когда убедился, что это не бред, по крайней мере не его собственный, - показывал телеграмму с вызовом на съемки всем: вот, дескать, что в жизни бывает! Но согласия все-таки не давал. Рошаль наседал: "У нас к роли Маркса будет принципиально иной драматургический подход, понимаешь?! Никакой иконы! Веселый, умный человек, весь земной, из мяса и крови, с бурлящей энергией в жилах! Ты понимаешь, Сережа, что это такое?". Параджанов: "Да, понимаю, это Ленинская премия". Рошаль, смутившись: "Ну, заранее так не говорят, не принято. Но, разумеется, фильм не останется незамеченным, а уж исполнитель главной роли...". Любопытно отметить, что роль Энгельса в этом фильме должен был играть Андрей Миронов. Вот были бы основоположники!  ...Параджанов приезжает в Москву. Пробы. Рошаль немного взволнован, но держится бодро - уверен, что "худсовет будет потрясен сходством". В остальном дает "Марксу" полную свободу: "Ты же сам режиссер! Сочини мизансцену. Вот тебе гусиное перо, стол, керосиновая лампа, тетрадь. Пиши, размышляй, делай что хочешь". - "А с юмором можно?" - "Именно с юмором, молодец! Ну, начали".

...Параджанов-Маркс склонился над тетрадью. Рука с гусиным пером сама собой выводит: "Пролетарии всех..." Он задумывается: всех ли? Нет, ошибки нет, именно всех. Всех, совершенно точно. Всех, всех, ошибки быть не может! Хотя... Что-то его тревожит. Пером он почесывает бороду справа, все сильнее и сильнее. Опять задумывается. "Пролетарии всех стран..." Но что им делать, пролетариям? Что?! Может быть, может... объединяться? То же бешеное раздражение в районе левой щеки, почти до полной истерики. Минута просветления. Да, по-видимому, ничего другого им не остается - только объединяться. Да, да, пусть объединяются! Пускай! Теперь уже обе щеки в огне, "Маркс" отбрасывает перо, пальцами как попало вычесывает что-то в распахнутую тетрадь и начинает давить - пальцами, страницами...

В павильоне полное молчание, только шуршит камера - оператор забыл выключить. У Рошаля на глазах слезы. Придя в себя, он говорит: "Отснятое смыть, не проявляя. Негодяя в машину и на вокзал!".

В это время Параджанов, конечно, занимался не только тем, что пробовался на роль единственного подлинного марксиста. В Киеве снимал сам, точнее, пробовал снимать. Условия работы были обеспечены обычные - невыносимые. Ни одного пропущенного сценария без дюжины "кастраций" в каждом абзаце. Разгон нескольких съемочных групп.

ИСТОРИЯ ОБ ОСТРОМ ГЛАЗЕ ПАРАДЖАНОВА

Началась она с того, что Параджанов однажды зашел на почту и дал телеграмму следующего содержания:  "Москва. Кремль. Косыгину. Поскольку я являюсь единственным безработным кинорежиссером в Советском Союзе, убедительно прошу отпустить меня в голом виде через советско-иранскую границу, возможно, стану родоначальником в иранском кино. Параджанов". Косыгин не ответил. Хотя, думаю, обалдел, и сильно. В ЦК КПУ из обалдевшего Кремля поступил сигнал, что-то вроде: "Вы что там, совсем о...ли?!". В эти же дни Параджанова пригласили как консультанта по шумному делу о перекупке ценностей. Суммы в деле фигурировали по тем временам межгалактические. Следователь: "Вы знаток ювелирного искусства, коллекционер, эксперт. Не могли бы вы сказать, кто мог быть покупателем этих драгоценностей?" - "Запросто, - улыбается Параджанов, - если вам, то запросто". - "Кто?!" - следователь уже мысленно сверлит на погонах дырки для новых звездочек. "Мадам Шелест (жена первого секретаря ЦК КПУ. - Д. И.)", - отвечает Параджанов. Говорят, следователь орал как новорожденный.  На следующий день Параджанова вызвали на ковер. Огромный кабинет. Обещающая гром и молнии тишина. Хмуро, не поднимая глаз, хозяин кабинета спросил: "Ну, с чем пришли?" - "С нежностью", - ответил Параджанов, трогательно хлопая ресницами. "Что-что?" - хозяин оторвал глаза от государственных бумаг и выпучил их на гостя. "Дело в том, что на ручке вашего кабинета изображена лира, - горячо объяснил Параджанов. - Следовательно, вы художник в душе. А художник всегда поймет художника!" Хозяин кабинета встал, прошел к двери, осмотрел ручку, хмыкнул, почесал мощный затылок и восхищенно сказал: "Сколько здесь сижу, не замечал! Острый глаз, черт!".  Встреча эта, как говорят, закончилась обещанием первого лица всячески поддержать "единственного безработного режиссера в Советском Союзе", помочь ему и словом и делом, и так далее и тому подобное. На деле были фильмы на полке, проваленные сценарии, разгромные статьи. Закрыли "Киевские фрески" - "по причине хiмерности и сюрреалистычности", как написала украинская пресса. Параджанов мстил как умел - "сюрреалистычно".



ИСТОРИЯ О НОВОГОДНЕМ ВИЗИТЕ РОДНОГО БРАТА ПАРАДЖАНОВА В ТЮРЬМУ

Заключенный Параджанов редко получал письма от многочисленных, в условиях воли, друзей, приятелей и учеников. Зато с пугающей тюремные власти регулярностью приходили международные депеши от некоего Ф. Феллини. Содержание депеш: "Волнуюсь за твою судьбу, ты ведь великий человек, держись" - и так далее. Накануне Нового года вызывает начальник тюрьмы Параджанова и спрашивает: кто, дескать, таков, этот Ф. Феллини? Чего это, собственно, он так расписался из своей заграницы? Демонстрирует Параджанову очередную весточку: "Поздравляю с наступающим... надеюсь на скорую встречу". "Это как же, интересно, понимать, что гражданин Феллини скоро увидит гражданина Параджанова?" - "А-а, Федор! - с умилением отвечает Параджанов. - Так это мой родной брат. Да, в Италии живет. Вышло так, бабушка наша была итальянской революционеркой-народницей и даже стреляла в жандармов, проходу им не давала: увидит жандарма - бах, значит, бах! Еще октябренком попал Федор к бабушке, да так и остался на воспитание, старушка родню упросила, ведь умирала долго, в муках, от радикулита, полученного на каторгах. И фамилия у Феди в честь бабушки - Феллини, это по-итальянски значит несломленная. Хочет Федор приехать - брата с Новым годом поздравить, ведь сколько же лет не виделись (пошла слеза), а также с лекциями о праздновании Новою года трудящимися Италии. Так что думайте: нужна вам лекция от братской Италии, которая позволит нашей с вами родной тюрьме прославиться как, значит, наиболее грамотно построившей празднование Нового года, или не нужна?!" Голова начальника тюрьмы, конечно, пошла кругом, и очень сильно, но он виду не подал. И вышестоящему начальству сигнализировал примерно следующее: "Изыскана возможность празднования Нового года путем приезда итальянского просветработника, товарища Федора Феллини, родного брата заключенного Параджанова. Просим разрешить". - "Необходимо согласовать", - ответили сверху. Запрос пошел выше. Много выше! Чуть ли не московский начальник тюрем всея Руси, увидев слова "товарищ Федор Феллини", заподозрил неладное.  Его выпустили через одиннадцать месяцев, "условно освободили". Луи Арагон от Международного комитета по освобождению Параджанова (был такой комитет, возмутилась мировая общественность: сколько же раз вы думаете сажать режиссера мировой величины?!) уломал Брежнева, и тот дал добро на освобождение. Параджанова не могли отыскать в зонах чуть не полгода. Он был уже не Параджанов, а некий зек номер такой-то. Часто перебрасывали из тюрьмы в тюрьму, "затирали". "Самое страшное, - говорил Параджанов, - когда тебя за ногу тихо будят ночью. Значит, переводят в другую зону".  О зоне Параджанов рассказывал охотно, утверждал, что "зековский опыт надо передавать коллегам". Пригодится то есть. Тарковскому он сказал: "Тебе, чтобы стать великим, надо отсидеть хотя бы года два. Без этого нельзя стать великим русским режиссером".  ...Последние несколько лет он болел, постоянно и тяжело. Как говорят, изменился - стал закрытее, злее. Он имел на это моральное право. Всегда.

"Мною всю жизнь движет зависть. Я завидовал красивым - и стал обаятельным, я завидовал умным - и стал неожиданным". Завидовал талантливым - и стал гениальным. Сергей Параджанов умер в 1990 году в Ереване от рака.

Есть такая грузинская пословица: "Сумасшедший - свободен". Она очень бы понравилась "великому Сереже". Наверняка.

ДОКУМЕНТАЛЬНЫЙ ФИЛЬМ О СЕРГЕЕ ПАРАДЖАНОВЕ

You can watch this video on www.livejournal.com

Использованные материалы:

Материалы сайта www.peoples.ru

Текст статьи «Сергей Иосифович Параджанов», автор Ф.Раззаков

Текст статьи «Завидовал талантливым - стал гением», автор Д.Иванов

ФИЛЬМОГРАФИЯ

Режиссёрские работы

• 1954 - Андриеш

• 1958 - Первый парень

• 1961 - Украинская рапсодия

• 1962 - Цветок на камне

• 1964 - Тени забытых предков

• 1969 - Цвет граната

• 1984 - Легенда о Сурамской крепости

• 1988 - Ашик-кериб

• 1990 - Исповедь (фильм не окончен, оригинальный негатив включён в фильм "Параджанов: Последняя весна")

Сценарии

• 1964 - Тени забытых предков

• 1965 - Исповедь

• 1969 - Цвет граната

• 1989 - Этюды о Врубеле

• 1990 - Лебединое озеро. Зона (совместно с Ю. Ильенко)



9 января 1924 го­да - 21 июля 1990 года