Дюжина любимых романов
Некоторое время тому назад я опубликовал список дюжины любимых рассказов. Пришло время поделиться романами. Правда, необходимо пояснить: я намеренно не стал включать в список книги, которые и так всем известны. При всей моей нежной любви к романам Булгакова, Воннегута, братьев Стругацких. Не будет здесь и классики, хотя, к примеру, «Герой нашего времени» или «Мёртвые души» - одни из любимых моих книг.
Список, тем не менее, получился достаточно спонтанным и неожиданным: сам удивляюсь. Опять же, возьмись я за этот список в другое время, он явно мог бы быть другим.
Итак:
1. Виктор Тихомиров. «Золото на ветру». «Митьку» Виктору Тихомирову удалось сочинить едва ли не идеальный роман. Плотно нашпигованный персонажами и событиями, написанный невероятно легко и очаровательно, роман с первого прочтения стал частью меня. А уж созданный в романе образ Котовского настолько выпукл и зрим, что выглядит куда убедительнее своего реального прототипа. Любимая фраза: «Кораблей в порту было великое множество...»
2. Николай Носов. «Незнайка на Луне». Это, конечно же, никакая не детская классика, это просто классика сама по себе. Один из лучших романов, признаться в любви к которому - в удовольствие.
3. Джон Кеннеди Тул. «Сговор остолопов». Ещё одна книга, впечатавшаяся прямо в сердце. Ни с чем не сравнимый Новый Орлеан. Игнациус Райли - тридцатилетний толстяк, умница и нелепый бунтарь, в смешной шапочке, заполняющий своими мыслями множество блокнотов. Трогательная и смешная книжка о странном одиночке и не менее странном мире. У книжки говорящий эпиграф: «Когда на свете появляется истинный гений, вы можете узнать его вот по этому признаку: все остолопы вступают против него в сговор. Джонатан Свифт.»
4. Чарлз Буковски «Женщины». Вот автор, который как никто другой умеет ставить съехавшую крышу на место. Отрезвлять, лишать иллюзий, давать по башке, засовывать кусок мороженого мяса за шкирку. А там выкручивайтесь как знаете.
5. Харуки Мураками. «Хроники заводной птицы». Трудно выбрать, что из народного японского писателя России Мураками мне нравится больше. Здесь и трилогия о Человеке-Овце, и романтичный «Норвежский лес», и «Кафка на пляже»... Пусть будут «Хроники». Магия Мураками: высказать всё, оставив самое главное между строк. И этот лёгкий сквозняк от недосказанности, от неопределённости, так и подталкивает от одной книге к другой.
6. Вадим Шефнер. «Лачуга должника». Так уж исторически сложилось, что Шефнера я читаю (точнее - перечитываю), когда бываю болен. Терапевтическое свойство прозы Шефнера - сильнее любых антибиотиков. Не случайно сборник, в котором я впервые прочитал «Лачугу» назывался «Сказки для взрослых». Сказки и есть: добрые, мудрые, смешные, искренние. А четверостишия вдоволь рассыпанные по роману - русский ответ Омару Хайяму:
Мирно текла деловая беседа,
Пахло ромашками с луга…
Два людоеда в процессе обеда
Дружески съели друг друга.
7. Луи де Берньер. Трилогия, состоящая из книг с длинными названиями (которые сами по себе - как музыка): «Война и причиндалы Дона Эммануэля», «Синьор Виво и наркобарон», «Беспокойный отпрыск кардинала Гусмана». Я не совсем понимаю термин «магический реализм», которым часто «награждают» романы Берньера, но мистика здесь - органична и необходима. Просто потому, что Латинская Америка (где происходят события трилогии) - дикое варево христианства и язычества, из которого может произрасти всё, что угодно… Что угодно и произрастает: проза Берньера шире и ярче любых определений: на одной странице - фарс и трагедия, детектив и жгучая мелодрама, саркастический памфлет и древняя легенда. А в середине, вокруг чего всё и вертится - великая любовь… И разве может быть иначе? На мой взгляд, Луи де Берньер - один из лучших современных писателей. Нобелевский комитет явно смотрит куда-то не туда.
8. Джим Додж. «Не сбавляй оборотов. Не гаси огней». Дорожные истории - моя слабость. И персонаж романа Доджа катит на своём кадиллаке через всю страну и жаль только одного: все дороги когда-то заканчиваются. Запах именно этой дороги, её звуки, шум, музыка, разговоры, свет фар и чудовищная акустическая система - с тобой навсегда...
9. Карел Чапек. «Война с саламандрами». Прочитанный первый раз лет в четырнадцать, роман захватил своей историей о том, как на далёких островах были открыты саламандры. Затем люди увидели в саламандрах дешевую рабочую силу, а потом саламандры, достигнув человеческого уровня развития, провозглашают независимость. Это уже потом для меня в романе проступил весь его антифашистский подтекст, и сегодняшняя актуальность. Когда говорят «антиутопия», я сначала вспоминаю о «Войне с саламандрами», а уже потом о «1984» Оруэлла.
10. Юрий Коваль. «Суер-Выер. Главная книга автора «Приключений Васи Куролесова», «Пяти похищенных монахов», «Самой лёгкой лодки в мире». Бороздит моря-океаны фрегат «Лавр Георгиевич» с капитаной Суером-Выером в поисках острова истины. А вместе с ним доблестный боцман Чугайло и мичман Хренов. И открываются новые острова, среди которых Остров теплых Щенков, и Остров неподдельного счастья и много других островов. Сам автор говорил: «Я думаю, что я написал вещь, равную по рангу и Рабле, и Сервантесу, и Свифту. Но могу и ошибаться же...». Не ошибался.
11. Артуро Перес-Реверте. «Баталист». Ещё один автор, у кого тоже трудно выбрать. Это мог бы быть и «Клуб Дюма», и приключения Капитана Алатристе. Но «Баталист» - одна из самых пронзительных и страшных книг о войне. Будни военного журналиста, и что происходит с душой человека после войны. Читать «Баталиста» - порой непросто, как непросто смотреть военную хронику, как непросто понять человека, на фоне богатого жизненного опыта которого, твоя жизнь - вечерняя велосипедная прогулка вдоль побережья.
12. Владимир Войнович «Москва 2042». Классический сатирический роман. Который вдруг и сейчас оказывается мучительно актуальным. Хотя, казалось бы, нет никакого СССР, нет прототипа одного из главных героев романа, почти не осталось ничего, чтобы связывало наше сегодня с романом. Но вдруг увидишь, как нынешние правители стоят на церковной службе, так сразу отца Звездония и вспомнишь. Не знаю, как там в мире, но в России точно история ничего никому не учит. Но любим мы эту книжку не только за то, что она смешная, точная, проницательная. Написана книга столь блистательно и ярко, что оказывается вне времени.