Ле Гофф Ж. Другое Средневековье
Ле Гофф Ж. Другое Средневековье. Время, труд и культура Запада. Серия: Другая история. Екатеринбург. Уральский ун-т 2002г. 328 с. Издательский переплет, Увеличенный формат.
Вся нынешняя европейская цивилизация, включая нашу страну, имеет свои корни в эпохе, тысячу лет владевшую западной частью Евразии. Средневековье, одновременно привлекательное и отталкивающее, вроде бы близкое и в тоже время далёкое, всегда привлекало внимание, порождало представления и мифы. В конце концов, когда Умберто Эко говорил о том, что впереди нас ждёт новое Средневековье, он имел в виду не историческую эпоху, а некий ассоциативный ряд, который вызывает у адресата интуитивный образ.
Когда этот самый человек, в культурном коде которого заложена некая база, думает об этой эпохе, первым делом он видит замок. Феодальный замок, рыцари, лорды, вассалы, бушующие кровавые битвы и буйные пиры, тараны, бьющие в крепостные ворота и тонкие извивы дипломатии, чопорные церковные соборы и распущенный двор понтификов Патримония, вереницы молчаливых монахов и прекрасные литургии в обрамлении грегорианских хоралов и прекрасных витражей. Этот ряд хорошо знаком нам по литературе, фильмам, играм - всем проявлениям человеческого искусства.
Но это не всё.
Существует другое средневековье. Средневековье «безмолвствующего большинства», массы людей, которые, налегая на рукоятки плуга или сохи, старательно вспарывали покров почвы, бросая туда ценные семена и кормя своим трудом себя и многих других.
Другое средневековье людей, живущих по своим законам, поклоняющихся неким иным силам, нежели было положено церковью, живущих далёким эхом ушедшей эпохи простых как стрела условно-языческих вер.
Другое средневековье тех, кто без устали трудился над своим ремеслом, неважно, ковал он мечи или делал коралловые пуговицы, постоянно отвоёвывая у своей эпохи собственное социальное «Я».
Певцом «другого средневековья» стал Жак Ле Гофф (1924-2014), стремящийся вскрыть основы странного и противоречивого мира, находящегося между античностью и Новым временем. Велик и многообразен охват взора французского историка, но общая канва одна - понимание скрытых механизмов человеческого поведения и выверты социальной и индивидуальной психологии человека, миры представлений и восприятий, миры чувств и воображения. Ле Гофф пытается докопаться до пластов архаичной психологии, пытаясь понять строй мыслей людей прошлого, неосознанное, повседневное, автоматизированное - то, что зовётся вульгаризированным ныне понятием mentalites. Ле Гофф, опираясь на это понятие, развивал мысль о большой устойчивости психологических структур масс, и выдвинул теорию о «Долгом Средневековье», длящемся до начала XIX в. и скреплённом единым мышлением. В его толковании «Средневековье» со своим особенным менталитетом является ещё одним «другим» - другой цивилизацией, живущей своей жизнью и по своим законам.
Именно поэтому сборник собственных статей, вышедший в 1977 г. он называет «Pour un autre Moyen Age», то есть - «Другое средневековье». С первого взгляда довольно сложно определить, что же объединяет их весьма разнообразную тематику, однако Ле Гофф уже в предисловии даёт две фундаментальные, с его точки зрения, «скрепы» - Время и Труд, точнее, их восприятие. На первый взгляд подобные конструкции вызывают определённый скепсис, да и на второй тоже, однако французский историк подводит под свои рассуждения интересную аргументацию.
Труд и время - здесь Ле Гофф пытается работать в редком жанре «экономической антропологии», стремясь понять, что же изменилось в сознании человека Средневековья, постепенно вызвавшего экономический взрыв на западной окраине Евразии? Изначально отношение к труду, связанному с сельским хозяйством, было достаточно предвзятым («Крестьяне и сельское общество в литературе раннего Средневековья (V-VI века)»), и воспринимался как необходимая деятельность на фоне образов молящегося духовенства и воюющей прослойки будущих феодалов. Постепенно это отношение меняется, поскольку утвердившаяся негласно система Tripartitio ставит laborares - трудящихся - в качестве одного из базовых «разрядов» общества («Замечание о трехчленном обществе, монархической идеологии и экономическом пробуждении в христианстве IX-XII веков»), несмотря на то, что они считаются достаточно тёмным и враждебным элементом. Перемены настают с ростом городов, развитием ремесла и торговли («Честные и бесчестные профессии на средневековом Западе»). Купцы отстаивают своё место в этом мире, борясь с осуждением торговли со стороны церкви, и, фактически, выходят из их мира.
Главной категорией становится Время («Средневековье: время церкви и время купца»). Время считалось собственностью Бога, и, следовательно, за него отвечала церковь. Купцы же отвергают этот принцип, выйдя за рамки освящённого времени, создав своё, «секуляризировав» его, отмеряя его по своему («Время труда в период «кризиса» XIV века: от средневекового времени к времени современному»). И символом этого процесса стали башенные часы.
Помимо магистрального направления своих исследований, Ле Гофф включил в свой сборник и другие статьи. Скажем, несколько работ по истории средневековых университетов, зарождению их как особой корпорации («Как осознавал себя средневековый университет?»), их внутреннему функционированию («Расходы в Падуанском университете в XV веке»), и внешним взаимоотношениям с государственной властью, которая часто держала университет под своим крылом («Университеты и государственная власть в Средние века и эпоху Возрождения»). В общем, эти статьи продолжают тему классической монографии Ле Гоффа «» ().
Отдельно историк пытается проследить отдельные черты простонародной культуры, показать её глубокие корни, восходящие к древнейшим временам и базовым культурным кодам. Наиболее ярким примером служит статья «Церковная культура и культура фольклорная в Средние века: св. Марцелл Парижский и дракон», показывающую различие между церковной агиографией и фольклорными элементами легенды о парижском драконе, и связи последней с древними индоевропейскими традициями. Тем же задачам отвечает изучение сюжета о женитьбе на женщине-змее, довольно популярный и в фольклорной, и в письменной традиции («Мелюзина - прародительница и распахивающая новь»).
Мелкой россыпью также представлены более общие работы, скажем, по истории средневекового рыцарского символизма («Символический ритуал вассалитета»), культуре восприятия снов («Средневековый Запад и Индийский океан: волшебный горизонт грез»), представления о «autre» на средневековом Востоке в Европе («Средневековый Запад и Индийский океан: волшебный горизонт грез»), и несколько других работ теоретического характера.
…Хотя, пожалуй, лучше всего Ле Гоффа позволяет понять его обзор творчества великого французского историка Жана Мишле («Средние века Мишле»), одного из первых, кто провозгласил важность «другого». Познание Средневековье - это познание и себя, и иного, поиск своих корней и поиск «инакого» в прошлом, изучение истории как части своего общества, и, следовательно, самого себя. Наши предки, жизней которых мы касаемся, были похожи на нас, но являлись несколько… иными. Причудливая цепь изменений привела в конечном счёте к нам, современникам, сформировала нас, дала нам душу. Прикасаясь к прошлому, мы понимаем самих себя, и тех, кто жил до нас. Мы боремся с прошлым, и воспеваем его, меняемся, собирая осколки дивно прекрасного зеркала. Несколько перефразируя Ле Гоффа, можно сказать: «Средневековье - это они, и это мы».
Все мы стоим на плечах гигантов.
В общем, это неплохой сборник, с помощью которого вы сможете понять, что история - куда более многомерная наука, чем принято считать у обывателя, и многие вещи в нём помогут взглянуть на привычные и знакомые, казалось бы, эпохи с неожиданной перспективы, и в самом деле увидеть «другое средневековье».