С драматургией мне странно. Не могу приспособиться читать её глазами. Не вижу той самой коробочки с бегающими внутри человечками, про которую писал Булгаков. Вижу текст, и больше ничего
( Read more... )
Надо же. А мне Бомарше реабилитировали только Моцарт и Россини, мне чудовищно с ним скучно, как на плохом уроке литературы, не верю ничему. То ли дело Шекспир, весь неправильный и живой, у него верю даже в нелепости и нарочитости.
Шекспиру верю безоговорочно - но верю именно СЛОВУ, которое у него и в начале, и в конце Творения. Супротив его Слова даже переводчики бессильны (дед бил - не разбил; баба била - не разбила). А Бомарше я не верю, когда он СОЧИНЯЕТ. Всем ясно, что того, что описано в "Преступной матери", не было никогда. А "Женитьба Фигаро" - сама жизнь; если настоящего, живого человека поставить в такие обстоятельства, он именно так и будет действовать и так себя вести. Никакого авторского насилия над персонажами.
Я поверила в раскаяние Графа только у Моцарта. В пьесе это риторика, хотя, возможно, именно это он и написал -- а мне просто интереснее, когда по-настоящему.
Я верю как раз в человеческое: в то, что Лир шляпу замечает, в нежеланную и нелепую влюблённость Оселка, в тихое неодобрение Горацио.
А мне его поведение кажется совершенно есественным. Как ещё будет вести себя на людях человек, которого выставили на посмешище перед всем домом, перед прислугой и домочадцами?
Но он по-своему умён и не мстителен; он нашёл в себе силы для публичного признания вины, достаточно сдержанного, чтобы не унизиться окончательно и выйти из положения, боее или менее сохранив лицо. И видно, что эта история, конечно, не изменит его в корне, но что-то в нём всё-таки сдвинулось, и это "что-то" в его случае - очень много.
Я у Шекспира никого не вижу, когда читаю, но слышу всех, различаю по голосам. Театр говорящих теней. Мне это не мешает. Это не значит, что персонажи "плоские", они вполне живые ходят где-то там, не перед глазами, а мне только тени и видны. У Чехова герои постоянно меняют и голоса, и обличье, я их к середине пьесы узнавать перестаю. А когда читаю Бомарше, вижу именно театр - декорации, костюмы. Как будто по-настоящему сидела в зрительном зале и смотрела пьесу. Никакой реальной обстановки никогда себе не представляю - ни настоящего замка, ни настоящего сада. Его персонажи так и живут среди декораций. Как ни странно, верить в их "настоящесть" это тоже не мешает.
"Театр гогворящих теней" - это же, наверное, идеальная вещь с точки зрения драматургии. Можно облечь эти тени в любую плоть, сути это не изменит. Ну, да, Лир должен быть стар, но будет он громоздким бородатым монументом или хрупким безбородым Ярветом - совершенно не важно.
"Театр говорящих теней" - это же, наверное, идеальная вещь с точки зрения драматургии.
Не мог не вспомнить:
«Говоря проще, она была задумана как пьеса для двух действующих лиц, двух теней, движущихся в «тусклой тьме», изредка прорежаемой лучом света; в этой тьме слышны соответствующие действию звуки, а в конце - пение. На сцене эта пьеса, разумеется, никогда не ставилась». Дж.Р.Р.Толкин. Возвращение Бьортнота, сына Бьортхельма.
Не, это мне приятно :):) А так - увы, это совсем не моя тема. Я пытаюсь понять, но... *вздыхает* ну что делать, если мне вполне хватает диалогов и ремарок, чтобы увидеть живого человека?(( А Бомарше я люблю, так что присоединяюсь к каждому слову! ;)
Comments 57
и очень точно
Reply
Reply
То ли дело Шекспир, весь неправильный и живой, у него верю даже в нелепости и нарочитости.
Reply
А Бомарше я не верю, когда он СОЧИНЯЕТ. Всем ясно, что того, что описано в "Преступной матери", не было никогда. А "Женитьба Фигаро" - сама жизнь; если настоящего, живого человека поставить в такие обстоятельства, он именно так и будет действовать и так себя вести. Никакого авторского насилия над персонажами.
Reply
Я верю как раз в человеческое: в то, что Лир шляпу замечает, в нежеланную и нелепую влюблённость Оселка, в тихое неодобрение Горацио.
Reply
Но он по-своему умён и не мстителен; он нашёл в себе силы для публичного признания вины, достаточно сдержанного, чтобы не унизиться окончательно и выйти из положения, боее или менее сохранив лицо.
И видно, что эта история, конечно, не изменит его в корне, но что-то в нём всё-таки сдвинулось, и это "что-то" в его случае - очень много.
А Вы думаете, Горацио НЕ одобряет, да?
Reply
Reply
Reply
Reply
Reply
У Чехова герои постоянно меняют и голоса, и обличье, я их к середине пьесы узнавать перестаю.
А когда читаю Бомарше, вижу именно театр - декорации, костюмы. Как будто по-настоящему сидела в зрительном зале и смотрела пьесу. Никакой реальной обстановки никогда себе не представляю - ни настоящего замка, ни настоящего сада. Его персонажи так и живут среди декораций. Как ни странно, верить в их "настоящесть" это тоже не мешает.
Reply
Про Чехова и Бомарше - согласна абсолютно.
Reply
Не мог не вспомнить:
«Говоря проще, она была задумана как пьеса для двух действующих лиц, двух теней, движущихся в «тусклой тьме», изредка прорежаемой лучом света; в этой тьме слышны соответствующие действию звуки, а в конце - пение. На сцене эта пьеса, разумеется, никогда не ставилась».
Дж.Р.Р.Толкин. Возвращение Бьортнота, сына Бьортхельма.
Reply
Не пойму, чьи уши оттуда торчат - Вагнера или Метерлинка, но знакомо до судороги в ноге.
Reply
Reply
Reply
А так - увы, это совсем не моя тема. Я пытаюсь понять, но... *вздыхает* ну что делать, если мне вполне хватает диалогов и ремарок, чтобы увидеть живого человека?((
А Бомарше я люблю, так что присоединяюсь к каждому слову! ;)
Reply
Поистине, ты - лучший из читателей.
Если что-нибудь напишу, первым делом отправлю тебе.
Reply
Leave a comment