Личное открытие
Иногда и по телевизору можно ловить настояшие перлы.
Для кого-то, может, знакомое имя, а для меня - открытие. Чудная поэтесса
Зузанна Гинчанка (Зузанна Полина Гинцбург) (1917-1944)
Была легендой предвоенной литературной Варшавы, автором поэтического сборника "О кентаврах"(1936), сотрудницей журнала "Шпильки", создательницей радиопрограмм.
Родилась в Киеве в состоятельной еврейской семье. Росла и воспитывалась в Ровно, у своей бабушки. Очень рано решила стать польской поэтессой. В 1934 году получила награду на поэтическом конкурсе, а её стихотворение "Грамматика" было напечатано в "Wiadomościach Literackich".
Начало Второй Мировой войны прервало столь удачное начало поэтической карьеры. Поэтесса оказалась во Львове. Когда же в 1941 году Львов был оккупирован немцами, Зузанну , как еврейку, выдала квартирная хозяйка. В последнюю минуту ей удалось сбежать. Эти трагичные события она описала в своём наиболее известном стихотворении "Non omnis moriar".
Потом она укрывалась в околицах Кракова, и в самом Кракове, но и здесь скорей всего на неё донесли. Арестовали её и расстреляли перед самым освобождением, в 1944 году. Было ей 27 лет. После войны о ней практически забыли.
(перевод мой, не судите строго - старалась как можно ближе к оригиналу, но и намёк на рифму чтоб был )
NON OMNIS MORIAR
Non omnis moriar - мои великие владения
луга моих скатертей, крепости шкафов неприступных
простыни мои необъятные, драгоценные постели
и платья, яркие платья останутся тут
не оставляю никаких наследников
так пусть вещи жидовские твоя рука ощупает,
Хоминова-львовянко, отважная женщина,
проворная доносчица и мать фольксдойча.
Пусть тебе и всем твоим служат - по что чужому?
Близкие мои, не соблазны это, не пустое слово
Помню о вас - вы же, когда шли облавы,
тоже обо мне вспомнили. Вот и помяните,
Друзья, при чарке, выпейте за мою смерть,
а ваше богатство:
За пледы, гобелены, миски, подсвечники
Пейте всю ночь,
потом с рассветом
начните искать сокровищ, злата
в диванах, коврах, матрасах, канапах
И будет спориться ваша работа -
клубы конского волоса и водорослей,
тучи с распоротых подушек, перин облака
вдруг крыльями обернутся, прильнув к вашим рукам,
А кровь моя с пухом слепившись белым
В ангелов вас, окрылённых, вдруг переменит
Non omnis moriar - moje dumne włości,
Łąki moich obrusów, twierdze szaf niezłomnych,
Prześcieradła rozległe, drogocenna pościel
I suknie, jasne suknie pozostaną po mnie.
Nie zostawiłam tutaj żadnego dziedzica,
Niech więc rzeczy żydowskie twoja dłoń wyszpera
Chominowo, lwowianko, dzielna żono szpicla,
Donosicielko chyża, matko folksdojczera.
Tobie, twoim niech służą, bo po cóż by obcym.
Bliscy moi - nie lutnia to, nie puste imię.
Pamiętam o was, wyście, kiedy szli szupowcy,
Też pamiętali o mnie. Przypomnieli i mnie.
Niech przyjaciele moi siądą przy pucharze
I zapiją mój pogrzeb i własne bogactwo:
Kilimy i makaty, półmiski, lichtarze-
Niech piją noc całą, a o świcie brzasku
Niech zaczną szukać cennych kamieni i złota
W kanapach, materacach, kołdrach i dywanach.
O, jak będzie się palić w ręku im robota,
Kłęby włosia końskiego i morskiego siana,
Chmury rozprutych poduszek i obłoki pierzyn
Do rąk im przylgną, w skrzydła zmienią ręce obie;
To krew moja pakuły z puchem zlepi świeżym
I uskrzydlonych nagle w aniołów przemieni.
Zuzanna Ginczanka (c)