Встреча с И.Стрелковым в Санкт-Петербурге 07.04.2016 г. (Текстовка 1/5)
Стрелков в Санкт-Петербурге, ВИДЕО, 07.04.16 г.
Несмиян А.: Давайте начнем. Меня зовут Анатолий Несмиян. Я хочу представить здесь Игоря Ивановича Стрелкова, Андрея Разумовского. По поводу ведения данного собрания: мне кажется, что логичнее всего предоставить слово Игорю Ивановичу, на сколько он сочтет нужным.
0.56
Стрелков И.И.: Наверное, сделаем таким образом. Долго говорить не буду, я просто обозначу, для чего, мы, собственно приехали, и после этого мы быстро, оперативно перейдем к вопросам, и вы сможете спросить, что именно вас интересует. Прошу, единственное, когда мы перейдем к части вопросов, задавать их как можно более конкретно. Желательно, не больше двух за один раз, иначе мне придется долго вспоминать, какие вопросы были заданы, и, по возможности, без риторики, то есть, если кто-то хочет озвучить собственные политические позиции и нас раскритиковать, то это можно, наверное, сделать в другом каком-то Движении, в другом помещении.
1.44
Конкретные причины нашего приезда сюда, как членов Комитета 25 января, и я, и Андрей, являемся учредителями, одними из учредителей данного Комитета, - ознакомить Санкт-Петербург с нашими задачами. Санкт-петербургскую общественность, патриотическую, как я понимаю. Объяснить, что мы хотим, для чего, что ждем, на что рассчитываем. В последнее время привык отвечать на предметные вопросы, в начале я медленно «раскручиваюсь», но ничего, постепенно язык развяжется, буду говорить более свободно - все-таки не до конца привык еще выступать перед большими аудиториями - не в качестве наблюдателя из угла зала, а в качестве публичного спикера.
2.48
Что мы из себя представляем. Во-первых, мы не партия, и партией никогда не будем. Мы представляем из себя зачаток, подчеркиваю, именно зародыш альянса всех патриотических направлений, нацеленного на возвращение нашей стране суверенитета, реального суверенитета во всех сферах - экономической, политической, внешнеполитической жизни, на поднятие хотя бы вопроса о воссоединении России, воссоединении расколотой России на части. Вернее, из частей воссоздание целого, как это принято сейчас говорить, русской ирреденты, и просто обозначение на политическом поле идеи справедливости, которая просто по факту отсутствует на фоне всеобщего лицемерия, захлестнувшего нашу политическую жизнь и сделало ее подобием плохого, дурного балагана.
Хочу еще раз подчеркнуть, многие, уже, наверное, читали и слышали в моих предыдущих выступлениях - мы не претендуем, на самом деле, на то, чтобы стать исключительными… Условно говоря, вождизмом мы не страдаем. Мы отлично понимаем, что сейчас не обладаем ни необходимыми ресурсами, ни известностью, ни какими-то возможностями для проникновения на центральные СМИ, ни в телевизор. Фактически, наша деятельность пока, по большей части, сосредотачивается исключительно в интернете. И поэтому у нас нет амбиций, по крайней мере, пока нет амбиций, провозгласить себя единственной третьей силой, которая существует.
Но мы ставим флаг. Просто ставим флаг и обозначаем эти позиции, которые никто более не решается озвучить вот уже многие, многие годы. Почему мы это делаем? Потому что считаем, что если дальше мы будем молчать, сочинять сами для себя хитрые планы Путина и не только Путина, и ожидать, что сверху выпадет манна небесная, и нас всех спасет, что Бог пошлет нам царя, мировую революцию - кому что нравится, каждый может выбирать, и само собой все образуется - то мы опять окажемся в проигравших.
5.40
Собственно, и сейчас мы оказались - мы - я говорю, - патриоты, оказались полностью вытеснены за пределы любого политического поля. Мы наблюдаем, как страна продолжает деградировать, как она продолжает разрушаться. Мы видим, что если те тенденции, которые сейчас развиваются, дойдут до своего логического завершения, мы получим повторение событий 91 года в ухудшенном варианте. Если мы будем об этом молчать - ну что ж, возможно, мы физически, как индивиды, и уцелеем, и даже, может быть, кто-то и преуспеет. Но если мы позиционируем себя как патриоты, мы молчать права не имеем, это подлость. Поэтому сейчас Комитет выступает как своего рода авангард, сейчас мы идем в атаку, которая многим кажется абсолютно бессмысленной, безнадежной, бестолковой даже в какой-то степени. Я слышал такого рода критику, и читаю ее регулярно: «да что вы можете сделать, да против вас вся система, да никому в нашей стране ничего не нужно, всем на все наплевать». Но вот нам не наплевать.
6.47
За нами не стоит ни спонсоров, которые нам дают какие-то средства. Средства Комитета сейчас, не буду оперировать цифрами, но это копейки в районе двух средних зарплат, даже не московских. За нами нет административного ресурса, никто нас, на самом деле, не поддерживает. Ни официально, ни неофициально, ни из администрации президента, ни из каких-то политических партий и движений, ни из силовых структур. Но мы все равно пойдем. И мы надеемся, что наше дело не будет бесполезным. Хотя бы потому, что флаг мы поднимем. Уже подняли. По той истерике, которую устроили в отношении нас в интернете, мы видим, что, значит, противник видит за нами потенциал, и стремится его уничтожить в зародыше.
7.47
Что мы ждем от вас? Если можно так отделить вас от нас, конечно. Мы ждем поддержки, причем поддержки любой. Мы ждем притока людей в Комитет, которые не побоятся открыто сказать, что они члены Комитета. Хочу сразу сказать, что на одного вступившего приходится девять человек, которые говорят: вы все правильно говорите. Мы полностью с вами согласны, но по причине того, что сейчас состоим на государственной службе, состоим в средствах массовой информации, можем потерять в бизнесе, - давайте мы будем вас консультировать, давайте, мы не будем с вами официально общаться, будем общаться закулисно. Мы соглашаемся. Но нам нужна и публичная поддержка, нам нужно, чтобы люди смело говорили, зная, что за этим может последовать, что они согласны с нашим мнением. Это необходимо.
8.46
Коротко остановлюсь на том, что нам грозит. Нам грозит практически все. Может, у меня в этом отношении «выигрышная» позиция, потому, что мне-то вообще терять нечего. Если в стране победят либералы образца 91 года, в лучшем случае, я доеду до Киева. В лучшем случае, меня там приговорят к пожизненному заключению. Не так-то просто будет, как говорится, «скрутить ласты», но кто знает, как говорится. Поэтому мне терять абсолютно нечего. Меня напугать абсолютно невозможно ничем. Все виды шантажа, которые были, они так или иначе, использованы.
Те товарищи, которые вошли в Комитет, они тоже, как минимум, понимают, что власть может, которая состоит в значительной степени из либералов, и даже ультра-либералов, может с нами расправиться в любой момент. Но, тем не менее, не боятся с нами работать. Вот такой контингент нам нужен везде. Нам нужны соратники, на которых можно будет опереться. Но не только те, которые могут заявлять, но которые умеют что-то делать, как-то работать. К сожалению, как показал мой опыт в Движении «Новороссия», на девять говорящих приходится один, который может и хочет что-то делать. И делает. Подтверждает свои слова делом.
Нам, конечно, нужна и финансовая поддержка. Без нее мы ничего не сможем сделать. Нам нужна административная поддержка со стороны тех чиновников, которые сейчас повесили себе шоры на глаза, в том числе и со стороны чиновников правоохранительных органов, у которых шоры самые плотные, которые понимают, к чему катится страна, но убаюкивают себя рассуждениями о том, что «наверху все видно», и мы как-нибудь проскочим ужиком между Сциллой и Харибдой, и все у нас будет замечательно и хорошо.
11.00
В общем, Санкт-Петербург, как второй по значению город в стране, вторая столица, для нашего Комитета потенциально является второй главной опорой. Поэтому мы сюда и приехали, поэтому собираемся отвечать на ваши вопросы. Давайте их задавать уже. Конкретно спрашивайте, а я буду конкретно отвечать. Я иногда буду передавать слово Анатолию Эль-Мюриду, если считаю, что он лучше ответит, иногда - Андрею Разумовскому, поскольку он является одним из технических организаторов нашего Комитета. Вопросы можно задавать по любой сфере - как организационной, так и идеологической, по поводу наших тактических взглядов, воззрений, по поводу того, что мы говорим. И внешнеполитических, внутриполитических, экономических. Еще, как уже неоднократно говорил, я на вопросы, связанные с военной тайной и государственной, отвечать просто не буду. То есть, если вы задаете вопросы, а я на них не отвечаю - знайте, я на них просто не могу ответить. На остальные я все постараюсь сказать максимально откровенно. Давайте начнем.
12.36
Вопрос: Игорь Иванович, у меня вот какой вопрос, точнее, не один. Летом 14 года был услышан ваш призыв к добровольцам, чтобы все шли на выручку Донбассу. Наш отряд начал свое формирование сразу, летом 14 года. Не только питерские ребята, а со всей России, с Казахстана, Белоруссии. Все подтянулись к вам на помощь. Это был июль месяц 14 года. Мы стали ощущать на себе прессинг, сразу, как пересекли ленту.
Нас сразу же перехватил «Оплот», и уже тогда, когда они узнали, что мы идем к вам, было заявлено прямым текстом - и Стрелков, и вы - будем вас зачищать всех… Была представлена альтернатива - в Торезе мы натолкнулись на подразделение «Оплота» - нам сказали - зачистим Стрелка, зачистим и вас, выбирайте.
После этого было все равно принято решение идти к вам на Донецк. Один из очень известных командиров «Оплота» сказал - да, я Стрелкову очень завидую, что к нему идут такие парни. После чего дал нам железо - автоматы, и мы пошли дальше - пробиваться. Попадали в засады, нас отказывались выводить, но мы в конце концов пришли на Донецк. Вопрос. Прийти мы пришли. Вы позвали - мы пришли. Но вас нет, не было тогда.
Стрелков И.И.: в какое время?
- Это были 20-е числа июля.
Стрелков И.И.: То есть как это меня не было?
- Вы были, но найти вас уже тогда было невозможно. Во всяком случае, у нас это не получилось. Потом вы пропали, и мы даже не знали, где вы. Несколько месяцев…
Стрелков И.И.: Вопрос?
- Мы считали себя стрелковцами. И считаем стрелковцами до сих пор. С этим пониманием мы до Дебальцева дошли. Почему не было никакого объявления, что произошло? Мы понимаем, что вы не просто так ушли. Но по сути, мы как должны это расценивать - что вы нас бросили? Это первый вопрос.
15.00
Второй вопрос. Понятно, что вы ушли не просто так. Было сделано, наверное, вам предложение, от которого нельзя было отказаться. Но почему люди из вашего ближайшего окружения, здоровые, не раненые, потекли вслед за вами? Почему наши раненые все бойцы…
Стрелков И.И.: Попрошу конкретно называть фамилии.
- Иванов.
Стрелков И.И.: Дальше.
- Почему наши раненые все ребята возвращались из госпиталей хромые, покалеченные, глухие, слепые - возвращались в строй, а почему эти…
Стрелков И.И.: Извините, начну отвечать, потому что здесь много вопросов. Коротко: в каком подразделении вы были 20 июля? В какой роте, каком батальоне, кто был командиром?
- Имперский легион, охрана Первого донецкого госпиталя Скифа.
Стрелков И.И.: Это замечательно. Дело в том, что к охране Первого донецкого госпиталя я с уважением отношусь. Но это все-таки не боевое подразделение. Кстати, в госпитале я бывал и…
- В последующем это Первый Славянский батальон.
Стрелков И.И.: Я понимаю. Возможно, это был Первый Славянский, но я считаю предъявлять претензии бойцам моего штаба могут только те, кто служил в боевых подразделениях на тот момент.
Коротко, я начну отвечать со второго вопроса. Игорь Борисович Иванов, к тому моменту, когда вы прибыли, был переведен в Штаб, он был переведен в начале июля. В течение, как минимум, трех недель, он находился на передовой, участвуя в боях как командир отделения, непосредственно в Николаевке, где пробыл три дня в окружении, во время боев в Николаевке, после этого прорывался через Семеновку на Краматорск, самостоятельно с группой бойцов. После этого в районе Моспино находился на передовой в должности заместителя командира роты, и только после этого был переведен в штаб бригады, в штаб ополчения в Донецк, где выполнял обязанности начальника Особого отдела. После чего, извините, после визита господина Кургиняна, мне пришлось его отстранить от этой должности, он продолжал выполнять различные работы по штабу.
Иванов
Поэтому я считаю, что критиковать господина Иванова надо, ну, все-таки людям, которые видели его в бою. А он в боях был. Причём, бои за Николаевку были самыми жестокими и серьезными за время всей Славянской осады, ну, может быть, бои под Ямполем, разве что сравнимы. Ну я отвечу на вопрос, что касается Иванова.
Иванову вообще не было сделано предложений. Иванов был уволен Захарченко вместе с целым рядом офицеров моего штаба, спустя неделю, две, три - процесс происходил достаточно быстро. В течение месяца были уволены все офицеры моего штаба, которые не захотели присягнуть лично Захарченко. Лично присягнуть - вы понимаете, да? Взять у него денег, лизнуть ему одно место, которое страшно он любит, как этим заниматься, и встроиться в его криминальные схемы. Присягнуть Захарченко означало присягнуть Суркову. Это, в отличие от вас, рядовых бойцов, члены моего штаба отлично понимали. До вас это не доводили. Потому что вам это было не нужно, рядовым бойцам на фронте. Зачем вам было знать, какие интриги и какие проблемы происходят у нас.
5.34
По той же самой причине, и я не мог даже отдать приказ, публичный приказ, который как положено, надо было отдавать командующему при оставлении своего поста, и который должен быть зачитан во всех батальонах, ротах, батареях… Именно по политическим соображениям. Да, я уходил… практически, мне поставили условие - или я ухожу, или ополчение не получит необходимой поддержки. Я не знаю, как бы вы поступили на моем месте. У меня была возможность арестовать всех - и Захарченко, и Бородая, и Антюфеева - всю эту компашку, но я не мог тогда гарантировать, что это не привело бы к поражению ДНР и ЛНР. Не привело бы к тому, что мы остались без поддержки и были разгромлены, уничтожены.
А какая ситуация на фронте, я прекрасно представлял. И вы не знаете, что начиная со 2-3 августа Славянская бригада не получала ничего в плане боевого обеспечения - ни снарядов, ни патронов, ни оружия, ни боеприпасов. В отличие от «Оплота» и «Востока». Ну, естественно, они тоже перестали получать, когда 6-7 августа Донецк был полностью окружен, когда в районе Миусинска перерезали последнюю дорогу.
Когда доблестные казаки Козицына удрали в полном составе и пришлось наскребать две роты, неполных, и бросать их в Красный Луч и Миусинск, чтобы хотя бы пробить дорогу Мы еле смогли пробиться. А дальнейшее, я думаю, вы сами знаете, что там происходило.
Поэтому, прежде, чем ставить упреки мне и сотрудникам моего штаба, хотя бы необходимо знать, что вообще происходило. Я был готов остаться там в любом качестве: в качестве командира батальона, командира роты, в качестве рядового бойца - мне не было предоставлено такой возможности. И то, что в меня сейчас плюют в интернете все, кому не лень, обвиняя в том, что я сбежал из Донецка - я заранее знал, что так и будет. Я знал, что обвинения последуют. Но я сделал свой выбор. Так было необходимо, я до сих пор уверен, что все сделал правильно.
7.49 (21.15)
Несмиян А.: Я был в Донецке как раз в двадцатых числах, в течение часа, максимум, полутора часов после приезда в Донецк я попал уже к Игорю Ивановичу. Так что, где он находился - в этом секрета никакого не было. Это первое.
Второе. По поводу скудости запаса я могу подтвердить. На моих глазах Игорь Иванович лично, как командующий, распределял штучно единичные «Утёсы», которые были на складе, там их было три или четыре «Утёса», на всё ополчение. На моих глазах заместитель Игоря Ивановича «Хмурый» распределял два ящика гранат для выполнения какой-то конкретной задачи. То есть, это тоже говорит только о том, что снабжение в те дни - последние дни - оно, действительно, было не просто на ноле, а на складах не было ничего.
Теперь по поводу Красного Луча. Именно в этот день я выезжал, выходил из Донецка, и я видел даже не две роты, там было, по военным меркам два взвода, не больше. Приехали две машины, и они попытались пробить эту дорогу на Красный Луч. Они её пробили, мы проскочили, и за нами сразу же закрылась эта дорога. Это я всё наблюдал своими глазами.
9:24
Вопрос: Основные цели и задачи Комитета - раз. Второе: как бы вы хотели, чтобы изменилась внешняя политика России, и какой бы вы видели экономику России, если бы могли поменять это?
Стрелков И.И.: Задачи Комитета, действительно, очень амбициозны, как я уже сказал - это создать некую третью силу. Как у нас с этим ситуация, я думаю, все уже читали, а кто не читал - скажу, так, своими глазами.
На наш взгляд, существуют сейчас две силы: это официальная власть и находящаяся в конгломерате с ней ультралиберальная оппозиция.
Причём, и власть, и оппозиция - очень сложно понять, где проходит граница между ними. Настолько они переплетены, представители из ультралиберального лагеря вполне комфортно себя чувствуют во власти: Греф, Чубайс - это всё чиновники, они из власти не уходили, а представители власти нормально сотрудничают с ультралиберальной оппозицией. Как вам известно, «Эхо Москвы» входит в Газпром, а уж говорить, что Миллер не во власти - я думаю, это вообще смешно. То есть, эти два лагеря переплетены.
Либералы совершенно откровенно готовятся взять власть, после того, как они говорят, режим падёт. То есть, в качестве режима они рассматривают только Путина и его ближайшее окружение. И после этого они у нас планируют провести ещё одну попытку, ещё один забег по граблям - провести ультралиберальные реформы, полностью по методичкам Запада. То есть, окончательно лишить Россию даже видимости суверенитета (собственно, и так его нет, но хотя бы видимость остаётся) и полностью ликвидировать саму возможность его восстановления.
11:36
Ну, так вот, мы и стремимся создать Комитет, мы выступаем с идеей, вносим эту идею, вносим знамя третьей силы. Мы не собираемся свергать власть в союзе с либералами, ни поддерживать власть в её гибельной политике, которая заключается сейчас в лавировании, качелях туда-сюда. Главная задача власти сейчас - сохранить саму себя. Никакой другой задачи у неё, на самом деле, нет. Все призывы, я считаю, патриотического движения к власти, все надежды на неё оказались битыми. Мы это наблюдаем постоянно.
Патриоты сейчас размазаны между двумя лагерями, если они вообще интересуются политической жизнью и как-то в ней участвуют. Те, которые при власти, они находятся на третьих-седьмых-десятых-восемнадцатых ролях. Им дают слово - где-то, на задворках - только тогда, когда они согласны поддерживать власть безоговорочно и петь ей дифирамбы. Другая часть ультра-националистов, ультра-патриотов, таких, допустим, как Борис Миронов, она, фактически, выступает за свержение этой власти, в союзе с либералами или, по крайней мере, не противодействуя им.
А нам нужен свой собственный лагерь. Своё знамя. В таком качестве стремится выступить Комитет.
13:07
Что касается экономики и внешней политики… Если бы у нас была команда, как это принято говорить, «освобождённых работников»… Помните, как в советское время - освобождённые комсомольские и партийные работники на каждом предприятии. Но у нас, к сожалению, технических работников, которые постоянно работают в Комитете, всего два, у кого нет других серьёзных дел, нет забот о заработке хлеба насущного.
Поэтому формулировка наших общих позиций идёт достаточно медленно. Моя личная позиция заключается, конечно, в том, чтобы у нас был суверенитет и экономический, и финансовый, и внешне-, и внутриполитический. И она, в общем-то, общая, Комитета. То есть, мы должны чётко обозначить Россию как суверенную страну, не подчиняющуюся никаким западным командам, никакому международному праву, если оно противоречит российскому.
14:12
Экономика, я полагаю - моё личное мнение - должна быть смешанной. Я полагаю, что в чём-то мы должны вернуться и к вариантам до 91-го года. В чём-то - развить нормально и частное предпринимательство, в первую очередь, среднее и мелкое.
Но, в первую очередь, мы должны создать такие условия в стране, чтобы наша экономика развивалась не в области превращения её окончательно в одну гигантскую трубу по выкачиванию ресурсов и обслуживающий персонал вокруг этой трубы. А чтобы у нас возродилось реальное производство, чтобы оно развивалось и имело перспективы. Чтобы у нас возродилась наука, образование, культура, медицина.
Россия должна вернуть себе статус великой державы не только в хотелках наших властей и в болтовне по телевизору, а в реальности, потому что иначе не будет будущего ни в каком плане. Мы уже превратились в сырьевую колонию, и не хотим в этом себе признаться. Это так. Но у нас ещё есть путь назад, но его необходимо пройти.
15:23
Во внешней политике - я уже сказал, необходимо добиваться воссоединения русского народа, воссоединения большой России. Но в каких это будет формах, будет ли это унитарное государство, или это будет союзное государство, или федерация… Мне бы, конечно, хотелось унитарное государство. Но мы же все не безответственные идеалисты, которым главное - крикнуть, проорать, прокукарекать, а там хоть трава не расти.
Мы все понимаем, насколько всё сложно, насколько за двадцать пять лет навалено баррикад, особенно за последние годы, особенно на Украине. Где провалено всё, что только можно было провалить. Бездарно и безнаказанно. Мы понимаем, что, если говорить об этом объединении, будет, наверное, оптимальным достигать такого мнения, при котором будет пролито как можно меньше крови.
В общем, об этом можно говорить часами. И моё личное мнение не всегда совпадает с мнением других членов Комитета, поскольку у нас есть и правые, и левые, и монархисты, и националисты, и коммунисты есть. И у каждого свой взгляд на то, как в идеале должна выглядеть страна, её внешняя, внутренняя политика, экономика. Вот мы все ищем консенсус, поскольку у нас у всех одна цель - чтобы страна вообще была, потому что, если так дальше пойдёт - её не будет.
Как ни замораживай ситуацию… Чем дольше она будут замораживаться, нынешняя ситуация, тем страшнее будет обвал. В прошлом веке мы уже два раза обвалились, все знают результат. Но мы не революционеры, как таковые. И не контрреволюционеры. Мы просто себя пытаемся позиционировать как структура, которая - действительно, пожарная команда, добровольная народная дружина. Которая в случае обвала попытается повернуть ситуацию в то русло, какое, на наш взгляд, необходимо, чтобы сохранить страну и народ. Ну, может быть, Андрей добавит что-то?
17:37
Разумовский А.: Я скажу несколько слов, которые, возможно, в определённой степени повлияют на модальность разговора, потому что здесь звучали вопросы, что такое Комитет. Игорь Иванович сказал, что Комитет - это заявка, это претензия на создание третьей силы. И третья сила постулируется нами, исходя из тех неординарных, чрезвычайных вызовов, которые перед страной стоят. Если бы все, кто на сегодня собрался в Комитете, могли бы с полной уверенностью ответить на большую часть вопросов, из которых состоят эти вызовы, - это было бы, как минимум, очень самонадеянно с нашей стороны.
Поэтому, помимо претензии на третью силу, Комитет ещё пытается решить целый ряд, на мой взгляд, очень важных задач. Одна из этих задач - создание экспертной и дискуссионной площадки по обсуждению всех тех проблем, которые на сегодня стоят перед нашим обществом, перед нашим государством. Потому что, какие бы умные люди ни собрались, каждый по отдельности не в состоянии ответить на все вопросы. Будь то экономика, будь то внутренняя, внешняя политика, будь то социальная проблематика, и прочее, и прочее.
19:00
Поэтому мы, в рамках непосредственно Комитета, создаём - и у себя в центре, и стараемся, чтобы это происходило на местах - соответствующие экспертные группы. У нас они называются подкомитеты. В рамках этих экспертных групп и идёт сначала артикулирование существующих проблем, мы их просто проговариваем. Потом мы пытаемся дать свои рецепты (***) и, если возможно, на перспективу выработать программу. А чаще всего речь будет идти, скорее всего, о программах, потому что, применительно к той же самой экономике, даже исходя из того, что у нас собрались люди самых различных идеологических предпочтений, одна программа не возникнет, их возникнет несколько. Но лучше иметь несколько программ, лучше иметь несколько сценариев, чем не иметь ни одного.
Поэтому одна из важнейших задач Комитета - это задача интеллектуальной работы. Это создание образа, публичного, который крайне необходим. Почему - потому что риторика, громкая риторика, громкие заявления - это замечательно, это хорошо. Но необходимо доказывать свой, в том числе, интеллектуальный потенциал, который внутри патриотического движения, внутри патриотов, безусловно, есть. Его необходимо реализовать.
20:35
Вопрос: У меня сегодня тройной праздник. У меня сегодня день рождения, сегодня Благовещение, и третье - сегодня день провозглашения Донецкой Народной республики. Сегодня два года Донецкой Народной республике. Я депутат был первого революционного созыва, старейший.
У меня такой вопрос к Вам, Игорь Иванович. Когда вы входили 12 числа в Славянск, то вам поддержку оказывал Верховный, ну, тогда назывался Народный совет. То есть, мы организовали в ночь штурм прокуратуры, милиции, и так далее. Таким образом, обеспечили вам беспрепятственный проход. Потом, 26 апреля, именно я поставил вопрос о назначении Вас руководителем…
Вопрос: почему Вы за время своей работы в Донецке ни разу не посетили Народный, а потом - Верховный Совет ДНР? С отчётом, с докладом…
Второй вопрос. Я потом с Ивановым работал. Я давал несколько представлений на награждение тех товарищей, которые штурмовали прокуратуры участвовали в Карловских событиях, и так далее. Ни одного моего представления не было рассмотрено. Вот как можно дальше (***), если не опираться на народный…
23:43
Стрелков И.И.: Я отвечу более широко, может быть. Проблема заключается в том, что у меня было очень много дел помимо выступлений перед верховными советами. Если у бездельников в вашем «Белом доме» - я имею в виду, кто сидел в правительстве, и так далее - хватало времени перед вами выступать и отчитываться, у меня не хватало времени ни на что. Как Вы слышали, уже, оказывается, меня там потеряли. Мне просто не хватало времени на то, чтобы ездить, перед верховными советами выступать. Извините, я должен был ездить ещё по подразделениям и смотреть, что там реально происходит. Потому что связи не было вообще, с подразделениями. Приходилось как на собаках, как в Первую мировую войну, кататься. Это что касается, почему я не был не ваших мероприятиях.
Что касается представлений, то никогда не считал возможным награждать за то, что не видел сам. Я не знаю, кто чем отличился. Даже когда людей представляют к наградам за Славянск, за Донецк, я требую подтверждения, я требую свидетельств командиров, и только когда убеждаюсь, что человек действительно делал то, что он про себя говорит, только тогда выписываю награду, в рамках своей компетенции, если считаю это возможным. А награждать за мероприятия, которых я не видел, которыми не руководил и в которых не участвовал, я, извините, не могу. Это всё.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
