Комариные хроники (1)
На протяжении хроник эта книга была мне источником смелости и руководством к действию - О действии благодати Божией в современном мире, Казимирчак-Полонская. Со страхом говорю, что мне довелось испытать (конечно, в масштабе своей маленькой судьбы), то о чем писала монахиня Елена.
Июнь.
Страшная ссора с моей маленькой дочерью. Она и сын говорят, что хотят жить с отцом, а я могу быть свободна. Они уезжают. Я ложусь лицом вниз и каменею на долгие часы. Камнем легче не сойти с ума. Встаю в здравом рассудке собранная и спокойная. За эти часы я перестаю быть матерью своей дочери. Требующей любви, злобной, истеричной, раненой матерью. Я встаю другом, спокойным и старшим. Это станет началом наших новых радостных и мирных отношений. Но это будет позже. Пока я спокойно и собранно зову на себя смерть и темноту.
И темнота пришла.
Июль.
Редкие визитами у одинокой старушки, Галины Леопольдовныhttp://chertopolokh.livejournal.com/48128.htm. У нее новая сиделка, таджичка Бирахмона - величественная женщина пятидесяти лет. Достоинством и покоем веет от нее. Старушка полюбила ее всей душой и теперь все разговоры только о ней, о дорогой Белиберде (только так старушка смогла запомнить ее имя). Каждую минуту Галина Леопольдовна зовет свою любимую, держит за руки и говорит, о счастье, которое ее наконец постигло среди этих черных лет.
От меня старушка требует теперь только одного: продать ее вторую квартиру. Ее деньги совсем вышли - а надо лечить сестру Валентину, себя, платить сиделке, покупать неисчислимое количество лекарств. К тому же старушка верит, что как только в ее руках окажутся миллионы, к ней придет тот настоящий врач, который поставит на ноги Валентину, а ее избавит от ежедневной грызущей боли в суставах. Валентина умерла еще в марте, в больнице. Никто не нашел в себе мужества сказать ей об этом. Ради Валентины еще бьется ее упрямое заботливое сердце. Галина Леопольдовна думает, что Петя, старинный друг семьи, отвез ее в санаторий, поправляться от воспаления легких, с которым ее забрали в последнюю больницу.
Каждую неделю Галина Леопольдовна снаряжает "Белиберду" с сумками с фруктами и икрой к сестре. Бирахмона делает вид, что берет деньги и уходит дремать на скамейку в парк. Тяжела любовь Галины Леопольдовны - она не отпускает от себя сиделку днем и раз восемь поднимает ее за ночь, чтобы держать за руки, жаловаться, стонать и говорить о любви.
Продавать квартиру я каждый раз отказывалась наотрез. Для меня и с тысячью рублей в своем кошельке управиться невозможно: то потеряю, то забуду где, всеми деньгами в семье ведает Алеша, а тут чужие опасные миллионы. К тому же я знала, что прежде Галина Леопольдовна поручила продажу Пете, посулив награду в миллион. Но прошел уже больше полугода, а Петя все твердил, что покупателей нет и не предвидится. Стенала, убивалась бедная старушка, металась истерзанным телом по ночной постели: но до июля дело так и сдвинулось с мертвой точки: ни у Пети, ни в ее уговорах меня.
Но в июле у меня все еще опрокинутое сердце. Которому хочется бури и беды, чтобы приглушить боль. А в один вечер Бирахмона, воспитанная в строгой мусульманской вере, как она говорит.ю "перед лицом Аллаха" смиренно переносящая тяготы жизни с глубоко больной и рыдающей день и ночь хозяйкой, твердо посмотрела мне в лицо и сказала:
"Ира, вот вы говорите, что вы верите. Как же перед лицом вашего Бога вы можете стоять в стороне и смотреть как человек, который верит только вам, гибнет?"
Стыд и гордость взметнулись в моем сердце.
- Хорошо. Продам я вам вашу квартиру.
Продолжение следует. Надеюсь.
Июнь.
Страшная ссора с моей маленькой дочерью. Она и сын говорят, что хотят жить с отцом, а я могу быть свободна. Они уезжают. Я ложусь лицом вниз и каменею на долгие часы. Камнем легче не сойти с ума. Встаю в здравом рассудке собранная и спокойная. За эти часы я перестаю быть матерью своей дочери. Требующей любви, злобной, истеричной, раненой матерью. Я встаю другом, спокойным и старшим. Это станет началом наших новых радостных и мирных отношений. Но это будет позже. Пока я спокойно и собранно зову на себя смерть и темноту.
И темнота пришла.
Июль.
Редкие визитами у одинокой старушки, Галины Леопольдовныhttp://chertopolokh.livejournal.com/48128.htm. У нее новая сиделка, таджичка Бирахмона - величественная женщина пятидесяти лет. Достоинством и покоем веет от нее. Старушка полюбила ее всей душой и теперь все разговоры только о ней, о дорогой Белиберде (только так старушка смогла запомнить ее имя). Каждую минуту Галина Леопольдовна зовет свою любимую, держит за руки и говорит, о счастье, которое ее наконец постигло среди этих черных лет.
От меня старушка требует теперь только одного: продать ее вторую квартиру. Ее деньги совсем вышли - а надо лечить сестру Валентину, себя, платить сиделке, покупать неисчислимое количество лекарств. К тому же старушка верит, что как только в ее руках окажутся миллионы, к ней придет тот настоящий врач, который поставит на ноги Валентину, а ее избавит от ежедневной грызущей боли в суставах. Валентина умерла еще в марте, в больнице. Никто не нашел в себе мужества сказать ей об этом. Ради Валентины еще бьется ее упрямое заботливое сердце. Галина Леопольдовна думает, что Петя, старинный друг семьи, отвез ее в санаторий, поправляться от воспаления легких, с которым ее забрали в последнюю больницу.
Каждую неделю Галина Леопольдовна снаряжает "Белиберду" с сумками с фруктами и икрой к сестре. Бирахмона делает вид, что берет деньги и уходит дремать на скамейку в парк. Тяжела любовь Галины Леопольдовны - она не отпускает от себя сиделку днем и раз восемь поднимает ее за ночь, чтобы держать за руки, жаловаться, стонать и говорить о любви.
Продавать квартиру я каждый раз отказывалась наотрез. Для меня и с тысячью рублей в своем кошельке управиться невозможно: то потеряю, то забуду где, всеми деньгами в семье ведает Алеша, а тут чужие опасные миллионы. К тому же я знала, что прежде Галина Леопольдовна поручила продажу Пете, посулив награду в миллион. Но прошел уже больше полугода, а Петя все твердил, что покупателей нет и не предвидится. Стенала, убивалась бедная старушка, металась истерзанным телом по ночной постели: но до июля дело так и сдвинулось с мертвой точки: ни у Пети, ни в ее уговорах меня.
Но в июле у меня все еще опрокинутое сердце. Которому хочется бури и беды, чтобы приглушить боль. А в один вечер Бирахмона, воспитанная в строгой мусульманской вере, как она говорит.ю "перед лицом Аллаха" смиренно переносящая тяготы жизни с глубоко больной и рыдающей день и ночь хозяйкой, твердо посмотрела мне в лицо и сказала:
"Ира, вот вы говорите, что вы верите. Как же перед лицом вашего Бога вы можете стоять в стороне и смотреть как человек, который верит только вам, гибнет?"
Стыд и гордость взметнулись в моем сердце.
- Хорошо. Продам я вам вашу квартиру.
Продолжение следует. Надеюсь.