«ЮП» проанализировала, как пьесы попадают в челябинские театры
Эта октябрьская неделя в культурном аспекте привычно насыщенная. В Камерном театре - премьера спектакля «Пленные духи» по пьесе братьев Пресняковых. Также вчера в ЧГАКИ состоялась премьера вербатим-проекта «Смешанные чувства», режиссером которого выступила Елена Калужских - руководитель мастерской новой пьесы «Бабы» (ЧГАКИ). Театральная жизнь в Челябинске кипит.
Но людям, не связанным с театральным процессом, не всегда понятно, как она устроена. «ЮП» заглянула за занавес и попыталась в разговоре с действующими лицами разобраться в том, как устроена внутренняя кухня театров.
ДРАМТЕАТР
Текст должен поразить, удивить, возбудить режиссерскую мысль
Марина Глуховская, главный режиссер театра драмы имени Наума Орлова, номинант премии «Золотая маска»:
- Спрашиваете, как пьеса попадает в театр? Если говорить о классических произведениях, то что тут искать - они все на виду. Выбор пьесы зависит от репертуарной политики театра. Если же говорить о современной драматургии, то тут пьесы приходят в театр совершенно разными путями.
Есть довольно большая категория драматургов, которые присылают пьесы сами. Чаще всего их работы не принимаются к постановке, потому что не каждый пишущий человек - драматург. Графоманов очень много, найти хороший текст среди гор бумажного и электронного мусора нелегко. Чаще всего это заслуга неравнодушного завлита.
Бывают счастливые случаи. Несколько лет назад в Саратове проездом у родственников гостила девушка-драматург Екатерина Ткачева, студентка литинститута. Она просто зашла в Саратовский академический театр и оставила на вахте пьесу, попросив ее передать завлиту. Завлит пакет вскрыла, начала читать пьесу, и она ей понравилась. Пьеса тут же попала на стол к режиссеру. В результате в театре появился спектакль «Немного о лете». Правда, такие истории случаются редко.
Сейчас, слава богу, современные пьесы издают центры современной драматургии, театры проводят читки, есть фестивали современной драматургии - например, «Любимовка» в Москве, где драматурги с артистами и режиссерами представляют эскизы спектаклей, а потом все желающие могут принять участие в обсуждении. Сейчас, мне кажется, процесс общения современных драматургов с режиссерами и с театрами налажен вполне прилично.
Как попала пьеса «Август. Округ Осэйдж» в Челябинский театр драмы? Это как раз тот случай, когда пьесу специально искать не надо, она сама находит себе место. Такие пьесы отрывают с руками, театры соревнуются за право первой постановки. Автор - Трейси Леттс - лауреат Пулитцеровской премии. И редкий режиссер не хотел бы с этим текстом поработать. Поэтому, когда Георгий Цхвирава ее предложил, театр, конечно, согласился.
Как я решаю, какую пьесу буду ставить, а какую нет? В этом случае собственный вкус и интерес к теме играют для меня определяющее значение. Есть много хороших, крепко сделанных пьес, затрагивающих проблемы, которые мне, например, неинтересны. Вообще, текст, когда ты с ним встречаешься, должен поразить, удивить, возбудить режиссерскую мысль. Иногда, чтобы проверить свои ощущения по поводу пьесы, которая мне нравится, я даю ее почитать людям, чье мнение мне интересно. Если их мнение с моим совпадает, то меня это только радует. Значит, я не ошиблась. Это означает, что передо мной тот самый материал, который достоин воплощения.
НХТ
Автор находит режиссера
- Дело, наверное, не в пьесах, а в авторах, - рассказывает художественный руководитель НХТ Евгений Гельфонд. - И мне кажется, что не режиссер находит автора, а автор находит режиссера.
Например, у нас сейчас готовится к постановке пьеса Жан-Клода Грюмбера «Земля обетованная». Если честно, я ее ставить не собирался, но прошла читка, и эта пьеса каким-то образом поселилась во мне, стала во мне жить. Я все время возвращался к ней мыслями, и в конце концов возникло ее сценическое решение. Схожим образом, кстати, случились постановки по произведениям Достоевского и Шукшина. Так что, наверное, надо ставить тех авторов, которых ты уже не можешь не поставить (улыбается).
Помимо этого отбором пьес для театра, разумеется, занимается его завлит - в случае НХТ Майя Брандесова. «Среди пьес, поставленных по моему предложению, - «Под крышами Парижа». Впервые я увидела этот спектакль на сцене в Уфе, сразу же заказала пьесу во французском центре, и когда мы ее в НХТ посмотрели, то поняли, что она нам совершенно подходит», - говорит Майя Ридовна.
По словам Евгения Гельфонда, с инсценируемым текстом приходится работать по-разному: «Существуют определенные режиссерские методики: разбор пьесы, ее анализ. Актерам же я предлагаю погрузиться в материал. Принимаю от них заявки на то, какие бы роли они хотели исполнить. Конечно, я сам могу распределить роли, но мне интересно посмотреть, как произойдет взаимодействие текста с артистом без моего участия. Актеры ставят этюды, и во время проб происходит отбор исполнителей на роль. Дальше уже начинается репетиционный период».
- Чем интересно работать с классическими произведениями, тем, что классика на то и классика, что она никогда не базируется на каких-то бытовых историях, - продолжает худрук. - Это всегда история бытийная, в которую заложен метафизический смысл, где имманентное соединяется с трансцендентным. Взять романы Достоевского - тех же «Бесов». В них всегда присутствует многосюжетность, происходит столкновение идей.
- Я тоже не улавливаю в Достоевском никакой архаики, - соглашается Майя Ридовна. - Даже иногда думаешь, как Федор Михайлович мог такое написать, не пройдя Вторую мировую войну, Сталина, Гитлера, и всего того ужаса, что случился позднее.
По мнению Евгения Гельфонда, такой подход не всегда встретишь в современной драматургии, хотя, бесспорно, и в ней тоже есть хорошие вещи: «Когда-то у нас в театре шел спектакль «Чморик». Сейчас идут «Божьи коровки возвращаются на землю» по Василию Сигареву. Сигарев вообще очень талантливый драматург. Видно, что все, о чем он пишет, это действительно отболевшее. Я вижу в нем мощный культурный и духовный багаж. При этом его пьесы достаточно просты, они не пестрят какой-то изысканной формой и поддаются классическому разбору». Кроме того, замечает Майя Ридовна, Сигарев блестящий комедиограф: «Мне кажется, в его лице мы еще обретем нового Мольера».
КАМЕРНЫЙ ТЕАТР
Умонастроения очень быстро меняются
Ирина Камоцкая, завлит Камерного театра:
- Камерный театр всегда имел особый интерес к современной драматургии. С другой стороны - театр не может жить только ею, равно как и только классикой. Репертуар должен быть взвешенным. Взвешенным, в том числе, с точки зрения умонастроений зрительного зала. А эти умонастроения очень быстро меняются. И то, что, скажем, хочу видеть в театре я, может в корне не совпадать с тем, что хотят видеть зрители.
Я вот смотрю на своих студентов, на современную молодежь и вижу, что они хотели бы увидеть в театре. Они бы хотели увидеть что-то светлое, оптимистическое, дающее надежду, а это абсолютно расходится с направлением, в котором двигается новая драма. Как сгармонизировать настроение зрительного зала и то, что нам дает современная драматургия - одна из задач, которые приходится решать. Плюс надо учесть интересы режиссера, особенности состава труппы. То есть влияет масса разных факторов на выбор пьес.
Когда я пришла работать в театр завлитом, у меня было оптимистическое настроение, стремление не делать репертуарных ошибок. Но это, увы, невозможно. Настолько много вещей приходится учитывать, что где-нибудь да ошибешься. Как случилась постановка «Пленных духом»? Знаете, бывает, берешь пьесу, и она настолько захватывает и восхищает. Так было с этим текстом. А бывает, что текст просто читать невозможно. Всегда по-разному.
Еще лет 20 назад работа завлита была сущей мукой. Остро стоял вопрос: где искать пьесы? Сейчас другая проблема: как из всего этого многообразия текстов что-то выбрать. Есть, например, несколько сайтов, на которых выкладываются пьесы, - в Челябинске это, например, сайт театра-студии «У Паровоза». Затем публикуются итоги многочисленных драматургических конкурсов. Ежегодно это сотни пьес. Помимо этого есть журнал «Современная драматургия».
Я никогда не считала, сколько пьес мне приходится читать ежегодно, в силу просто того, что не все пьесы получается дочитать до конца. Ты начинаешь читать, и что-то тебе подсказывает, что не стоит это доводить до финала. Какую пьесу предложить театру, подсказывает все-таки интуиция. При этом до последнего присутствует страх: совпадет эта пьеса с настроением зрителей или нет.
ТЕАТР "БАБЫ"
Пьеса должна быть умной
Елена Калужских, руководитель мастерской новой пьесы «Бабы» (ЧГАКИ):
- Уже на этапе создания театра «Бабы» я отдавала себе отчет в том, что первая проблема, с которой мы можем столкнуться, это проблема, связанная с репертуаром. Ведь мы заявляемся как мастерская новой пьесы. А что такое новая пьеса? Это пьеса, действие которой происходит здесь и сейчас. Следуя этой концепции, мы в какой-то степени стали ее заложниками. Поскольку мы ставим только новые пьесы, то напрямую работаем с современными драматургами - с тем же Максимом Курочкиным, например. В свое время, когда мы взяли его «Истребитель класса Медея», он написал нам: «Бабы», только вам «Медею» и играть. Все остальные способы - компромисс».
Пьес читаю в большом количестве, потому что присылают много материала. Как у Маяковского, приходится пробираться сквозь «тысячи тонн словесной руды» (улыбается). Что нравится? Нравится то, что соответствует моему способу мышления, моему видению и ощущению театра на сегодняшний день. Например, сейчас я работаю над постановкой спектакля «Хаос» по пьесе финского драматурга Мика Мюллюахо, премьера которой состоится в ноябре. Произведение очень интересное, работающее на стыке каких-то абсолютно смешных и абсолютно взрывных психологических ситуаций.
Я беру пьесу только тогда, когда она меня трогает, цепляет. Пьеса должна быть умной. Мне, например, очень нравятся работы Кэрил Черчил - это и «Количество», и «TopGirls». Это те пьесы, в которых есть загадка. К ним нужно подобрать особый ключик, они тебе не сразу открываются. Мне нравится, когда я читаю какую-нибудь пьесу, но еще не могу сформулировать, что мне в ней нравится. Я начинаю задавать себе вопросы, возвращаться к тексту. Это меня заводит, сразу хочется броситься в работу.
Мои отношения с вербатимом (документальный театр) начались в начале двухтысячных годов в московском «Театре.doc». До сих пор, я считаю, что чем проще вербатим по форме, тем лучше. Ему не нужны навороченные декорации. Простота всегда гениальна.
Но знаете, чтобы делать вербатим, нужно иметь определенную смелость. Нужно иметь склонность к эксперименту, потому что эксперимент, тем и эксперимент, что ты до конца не знаешь, хорошо он закончится или плохо. Эксперимент предполагает провал в том числе. Наверное, страх провала не дает заниматься вербатимом - как один из вариантов.
27 октября 2012 г.
Подготовил Евгений Ткачев
Но людям, не связанным с театральным процессом, не всегда понятно, как она устроена. «ЮП» заглянула за занавес и попыталась в разговоре с действующими лицами разобраться в том, как устроена внутренняя кухня театров.
ДРАМТЕАТР
Текст должен поразить, удивить, возбудить режиссерскую мысль
Марина Глуховская, главный режиссер театра драмы имени Наума Орлова, номинант премии «Золотая маска»:
- Спрашиваете, как пьеса попадает в театр? Если говорить о классических произведениях, то что тут искать - они все на виду. Выбор пьесы зависит от репертуарной политики театра. Если же говорить о современной драматургии, то тут пьесы приходят в театр совершенно разными путями.
Есть довольно большая категория драматургов, которые присылают пьесы сами. Чаще всего их работы не принимаются к постановке, потому что не каждый пишущий человек - драматург. Графоманов очень много, найти хороший текст среди гор бумажного и электронного мусора нелегко. Чаще всего это заслуга неравнодушного завлита.
Бывают счастливые случаи. Несколько лет назад в Саратове проездом у родственников гостила девушка-драматург Екатерина Ткачева, студентка литинститута. Она просто зашла в Саратовский академический театр и оставила на вахте пьесу, попросив ее передать завлиту. Завлит пакет вскрыла, начала читать пьесу, и она ей понравилась. Пьеса тут же попала на стол к режиссеру. В результате в театре появился спектакль «Немного о лете». Правда, такие истории случаются редко.
Сейчас, слава богу, современные пьесы издают центры современной драматургии, театры проводят читки, есть фестивали современной драматургии - например, «Любимовка» в Москве, где драматурги с артистами и режиссерами представляют эскизы спектаклей, а потом все желающие могут принять участие в обсуждении. Сейчас, мне кажется, процесс общения современных драматургов с режиссерами и с театрами налажен вполне прилично.
Как попала пьеса «Август. Округ Осэйдж» в Челябинский театр драмы? Это как раз тот случай, когда пьесу специально искать не надо, она сама находит себе место. Такие пьесы отрывают с руками, театры соревнуются за право первой постановки. Автор - Трейси Леттс - лауреат Пулитцеровской премии. И редкий режиссер не хотел бы с этим текстом поработать. Поэтому, когда Георгий Цхвирава ее предложил, театр, конечно, согласился.
Как я решаю, какую пьесу буду ставить, а какую нет? В этом случае собственный вкус и интерес к теме играют для меня определяющее значение. Есть много хороших, крепко сделанных пьес, затрагивающих проблемы, которые мне, например, неинтересны. Вообще, текст, когда ты с ним встречаешься, должен поразить, удивить, возбудить режиссерскую мысль. Иногда, чтобы проверить свои ощущения по поводу пьесы, которая мне нравится, я даю ее почитать людям, чье мнение мне интересно. Если их мнение с моим совпадает, то меня это только радует. Значит, я не ошиблась. Это означает, что передо мной тот самый материал, который достоин воплощения.
НХТ
Автор находит режиссера
- Дело, наверное, не в пьесах, а в авторах, - рассказывает художественный руководитель НХТ Евгений Гельфонд. - И мне кажется, что не режиссер находит автора, а автор находит режиссера.
Например, у нас сейчас готовится к постановке пьеса Жан-Клода Грюмбера «Земля обетованная». Если честно, я ее ставить не собирался, но прошла читка, и эта пьеса каким-то образом поселилась во мне, стала во мне жить. Я все время возвращался к ней мыслями, и в конце концов возникло ее сценическое решение. Схожим образом, кстати, случились постановки по произведениям Достоевского и Шукшина. Так что, наверное, надо ставить тех авторов, которых ты уже не можешь не поставить (улыбается).
Помимо этого отбором пьес для театра, разумеется, занимается его завлит - в случае НХТ Майя Брандесова. «Среди пьес, поставленных по моему предложению, - «Под крышами Парижа». Впервые я увидела этот спектакль на сцене в Уфе, сразу же заказала пьесу во французском центре, и когда мы ее в НХТ посмотрели, то поняли, что она нам совершенно подходит», - говорит Майя Ридовна.
По словам Евгения Гельфонда, с инсценируемым текстом приходится работать по-разному: «Существуют определенные режиссерские методики: разбор пьесы, ее анализ. Актерам же я предлагаю погрузиться в материал. Принимаю от них заявки на то, какие бы роли они хотели исполнить. Конечно, я сам могу распределить роли, но мне интересно посмотреть, как произойдет взаимодействие текста с артистом без моего участия. Актеры ставят этюды, и во время проб происходит отбор исполнителей на роль. Дальше уже начинается репетиционный период».
- Чем интересно работать с классическими произведениями, тем, что классика на то и классика, что она никогда не базируется на каких-то бытовых историях, - продолжает худрук. - Это всегда история бытийная, в которую заложен метафизический смысл, где имманентное соединяется с трансцендентным. Взять романы Достоевского - тех же «Бесов». В них всегда присутствует многосюжетность, происходит столкновение идей.
- Я тоже не улавливаю в Достоевском никакой архаики, - соглашается Майя Ридовна. - Даже иногда думаешь, как Федор Михайлович мог такое написать, не пройдя Вторую мировую войну, Сталина, Гитлера, и всего того ужаса, что случился позднее.
По мнению Евгения Гельфонда, такой подход не всегда встретишь в современной драматургии, хотя, бесспорно, и в ней тоже есть хорошие вещи: «Когда-то у нас в театре шел спектакль «Чморик». Сейчас идут «Божьи коровки возвращаются на землю» по Василию Сигареву. Сигарев вообще очень талантливый драматург. Видно, что все, о чем он пишет, это действительно отболевшее. Я вижу в нем мощный культурный и духовный багаж. При этом его пьесы достаточно просты, они не пестрят какой-то изысканной формой и поддаются классическому разбору». Кроме того, замечает Майя Ридовна, Сигарев блестящий комедиограф: «Мне кажется, в его лице мы еще обретем нового Мольера».
КАМЕРНЫЙ ТЕАТР
Умонастроения очень быстро меняются
Ирина Камоцкая, завлит Камерного театра:
- Камерный театр всегда имел особый интерес к современной драматургии. С другой стороны - театр не может жить только ею, равно как и только классикой. Репертуар должен быть взвешенным. Взвешенным, в том числе, с точки зрения умонастроений зрительного зала. А эти умонастроения очень быстро меняются. И то, что, скажем, хочу видеть в театре я, может в корне не совпадать с тем, что хотят видеть зрители.
Я вот смотрю на своих студентов, на современную молодежь и вижу, что они хотели бы увидеть в театре. Они бы хотели увидеть что-то светлое, оптимистическое, дающее надежду, а это абсолютно расходится с направлением, в котором двигается новая драма. Как сгармонизировать настроение зрительного зала и то, что нам дает современная драматургия - одна из задач, которые приходится решать. Плюс надо учесть интересы режиссера, особенности состава труппы. То есть влияет масса разных факторов на выбор пьес.
Когда я пришла работать в театр завлитом, у меня было оптимистическое настроение, стремление не делать репертуарных ошибок. Но это, увы, невозможно. Настолько много вещей приходится учитывать, что где-нибудь да ошибешься. Как случилась постановка «Пленных духом»? Знаете, бывает, берешь пьесу, и она настолько захватывает и восхищает. Так было с этим текстом. А бывает, что текст просто читать невозможно. Всегда по-разному.
Еще лет 20 назад работа завлита была сущей мукой. Остро стоял вопрос: где искать пьесы? Сейчас другая проблема: как из всего этого многообразия текстов что-то выбрать. Есть, например, несколько сайтов, на которых выкладываются пьесы, - в Челябинске это, например, сайт театра-студии «У Паровоза». Затем публикуются итоги многочисленных драматургических конкурсов. Ежегодно это сотни пьес. Помимо этого есть журнал «Современная драматургия».
Я никогда не считала, сколько пьес мне приходится читать ежегодно, в силу просто того, что не все пьесы получается дочитать до конца. Ты начинаешь читать, и что-то тебе подсказывает, что не стоит это доводить до финала. Какую пьесу предложить театру, подсказывает все-таки интуиция. При этом до последнего присутствует страх: совпадет эта пьеса с настроением зрителей или нет.
ТЕАТР "БАБЫ"
Пьеса должна быть умной
Елена Калужских, руководитель мастерской новой пьесы «Бабы» (ЧГАКИ):
- Уже на этапе создания театра «Бабы» я отдавала себе отчет в том, что первая проблема, с которой мы можем столкнуться, это проблема, связанная с репертуаром. Ведь мы заявляемся как мастерская новой пьесы. А что такое новая пьеса? Это пьеса, действие которой происходит здесь и сейчас. Следуя этой концепции, мы в какой-то степени стали ее заложниками. Поскольку мы ставим только новые пьесы, то напрямую работаем с современными драматургами - с тем же Максимом Курочкиным, например. В свое время, когда мы взяли его «Истребитель класса Медея», он написал нам: «Бабы», только вам «Медею» и играть. Все остальные способы - компромисс».
Пьес читаю в большом количестве, потому что присылают много материала. Как у Маяковского, приходится пробираться сквозь «тысячи тонн словесной руды» (улыбается). Что нравится? Нравится то, что соответствует моему способу мышления, моему видению и ощущению театра на сегодняшний день. Например, сейчас я работаю над постановкой спектакля «Хаос» по пьесе финского драматурга Мика Мюллюахо, премьера которой состоится в ноябре. Произведение очень интересное, работающее на стыке каких-то абсолютно смешных и абсолютно взрывных психологических ситуаций.
Я беру пьесу только тогда, когда она меня трогает, цепляет. Пьеса должна быть умной. Мне, например, очень нравятся работы Кэрил Черчил - это и «Количество», и «TopGirls». Это те пьесы, в которых есть загадка. К ним нужно подобрать особый ключик, они тебе не сразу открываются. Мне нравится, когда я читаю какую-нибудь пьесу, но еще не могу сформулировать, что мне в ней нравится. Я начинаю задавать себе вопросы, возвращаться к тексту. Это меня заводит, сразу хочется броситься в работу.
Мои отношения с вербатимом (документальный театр) начались в начале двухтысячных годов в московском «Театре.doc». До сих пор, я считаю, что чем проще вербатим по форме, тем лучше. Ему не нужны навороченные декорации. Простота всегда гениальна.
Но знаете, чтобы делать вербатим, нужно иметь определенную смелость. Нужно иметь склонность к эксперименту, потому что эксперимент, тем и эксперимент, что ты до конца не знаешь, хорошо он закончится или плохо. Эксперимент предполагает провал в том числе. Наверное, страх провала не дает заниматься вербатимом - как один из вариантов.
27 октября 2012 г.
Подготовил Евгений Ткачев