Есть только миг/конкурс историй
После полудня Исабель сидит у камина, - между висящим на стене огнетушителем и массивным столом, покрытым простой белой скатертью.
Здесь, в придорожной таверне "У Чаты", она коротает долгие зимние вечера.
Зал, как правило, пуст, ну, или почти пуст.
Чата - дочь, - большая, добродушная, с улыбкой, которая не забывается ни через день, ни через два, и всякий, кто побывал здесь однажды, возвращается.
Сколько помню себя, вижу это приземистое здание с распахнутой дверью, деревянные ставни, балки, поддерживающие черепичную крышу, мужчин у стойки бара, огни окрестных деревушек, - дорога вьется дальше, в горы, но Исабель, не двигаясь, смотрит на пылающий огонь.
Уже ночь, Чата, это ночь? - вопрошает она , склонив седую свою голову, - это ночь? Уже ночь, - да, это ночь, мама, - отвечает Чата терпеливо, - у нее много дел, - обслужить редких посетителей, подбросить дров, приготовить "уно кортадо и кон лече", посплетничать с помощницей, круглолицей дылдой, улыбка которой, впрочем, отличается тем же радушием и веселостью - уже ночь, - отвечает она, протирая бокалы, разливая вино, раскладывая домашние колбаски, нашпигованные всякой всячиной, - в горах темнеет рано, и ночь начинается с заходом солнца, еще одна ночь, - холодная и в то же время жаркая, - она бежит по тропинке, совсем еще девочка, - и голос у нее детский, немного капризный, тонкий, - уже ночь, да? Это ночь?
Еще ночь, но уже утро, и снег на вершинах гор, а внизу, в долине, цветет миндаль, - низкорослые деревца ползут вдоль склона, цепляясь за колючий кустарник, - уже ночь, мама? ночь? - всхлипывает она, приподнимаясь на постели - ей семь, всего только семь, - как страшно, мама, как страшно, - короткий, как озарение, как вспышка, сон, - зимний вечер, закрытые ставни, камин и воспоминания о будущем, которое, несомненно, прекрасно, - долгий-долгий путь туда, наверх, где запах вереска и меда и облака касаются вершин
фото автора
Андалусия, Игуалеха, февраль 2014
Здесь, в придорожной таверне "У Чаты", она коротает долгие зимние вечера.
Зал, как правило, пуст, ну, или почти пуст.
Чата - дочь, - большая, добродушная, с улыбкой, которая не забывается ни через день, ни через два, и всякий, кто побывал здесь однажды, возвращается.
Сколько помню себя, вижу это приземистое здание с распахнутой дверью, деревянные ставни, балки, поддерживающие черепичную крышу, мужчин у стойки бара, огни окрестных деревушек, - дорога вьется дальше, в горы, но Исабель, не двигаясь, смотрит на пылающий огонь.
Уже ночь, Чата, это ночь? - вопрошает она , склонив седую свою голову, - это ночь? Уже ночь, - да, это ночь, мама, - отвечает Чата терпеливо, - у нее много дел, - обслужить редких посетителей, подбросить дров, приготовить "уно кортадо и кон лече", посплетничать с помощницей, круглолицей дылдой, улыбка которой, впрочем, отличается тем же радушием и веселостью - уже ночь, - отвечает она, протирая бокалы, разливая вино, раскладывая домашние колбаски, нашпигованные всякой всячиной, - в горах темнеет рано, и ночь начинается с заходом солнца, еще одна ночь, - холодная и в то же время жаркая, - она бежит по тропинке, совсем еще девочка, - и голос у нее детский, немного капризный, тонкий, - уже ночь, да? Это ночь?
Еще ночь, но уже утро, и снег на вершинах гор, а внизу, в долине, цветет миндаль, - низкорослые деревца ползут вдоль склона, цепляясь за колючий кустарник, - уже ночь, мама? ночь? - всхлипывает она, приподнимаясь на постели - ей семь, всего только семь, - как страшно, мама, как страшно, - короткий, как озарение, как вспышка, сон, - зимний вечер, закрытые ставни, камин и воспоминания о будущем, которое, несомненно, прекрасно, - долгий-долгий путь туда, наверх, где запах вереска и меда и облака касаются вершин
фото автора
Андалусия, Игуалеха, февраль 2014