К воссозданию русской идентичности (2)
Окончание. Начало здесь.
Новороссийская модель
Прошлое Новороссии - это краткая, но очень бурная история впечатляющего развития. Это цивилизационный скачок от Дикого поля к современному индустриально развитому обществу всего за двести лет. Исторически Русь - лесная. Новороссия - это степная Русь, потому она и новая. Это огромная линия степи от Дуная и до азиатских пределов. В наши дни она занимает территорию нескольких государств, но основное внимание приковано именно к украинской её части.
Новороссия прошла три стадии заселения: 1) казачью, 2) раннюю имперскую, когда её заселяли сельские колонисты и припортовые торговцы, а также всевозможные мещане новых городов, 3) индустриальную (рабочую) миграцию конца XIX - XX вв. Все три волны переселений обеспечили абсолютное господство в ней русской культуры и русского языка. «Украиной» Новороссию стали называть впервые только большевики. И массовое украинское самосознание жителей Новороссии - это наследие коммунистической власти и только.
Исторически Новороссия - это органическая часть Российской империи, то есть того большого пространства, без которого она до сих пор немыслима. Империя - это в некотором смысле родина новороссов. Поэтому неудивительно, что украинствующая независимая Украина не смогла «переварить» Новороссию и откровенно отторгает её и на культурном, и на политическом уровне. Так, и электоральная граница Украины совпадает с границей Новороссии, то есть с границей Леса и Степи. Украина отвергает всё её прошлое, всю её историю как чуждую. Хороший пример - с попытками переименования улиц новороссийских городов, например ул. Советской в Херсоне. Раньше она была Дворянской, и это название ей так и не решились вернуть.
Ключом ко всей Новороссии является Крым. Так было изначально: Новороссия началась с присоединения Крыма в 1783 г. Так оно и сейчас. И в наши дни Крым - это регион, где сохранилась преобладающая русская идентичность. И в современных обстоятельствах он быстро перешёл к России. Теперь России принадлежит ключевая область Новороссии, что не может не сказываться в дальнейшем на её положении и развитии. Новороссийская идентичность сейчас только появляется, есть лишь первые попытки её сформулировать. И несомненно, она должна быть - и уже таковой становится - частью общерусского самосознания.
Судьба Новороссии - это и вопрос о современном казачестве, как на Украине, так и в России. Это вопрос о том, каким оно станет по обе стороны границы. И не стоит искусственно отделять развитие украинской Новороссии от её российской части - история у этих земель схожая и проблемы во многом тоже схожие. Кроме того, Новороссия - это и судьба Приднестровья, а во многом и всей Бессарабии. И сейчас очень много зависит от местной интеллигенции: каким она захочет увидеть свой край, какую идеологию его будущего она создаст.
Центральная историческая фигура Новороссии - это, несомненно, князь Григорий Александрович Потёмкин. Фактически, он её создатель. А потому и идеологические истоки края нужно тоже искать именно в его деятельности. Потёмкин и план подчинения Крыма разработал, и флот черноморский создал. Он проделал колоссальную работу по освоению новых земель. Приглашал и расселял колонистов, закладывал и строил города, разводил леса и виноградники, всего за несколько лет наладил полноценную жизнь нового края.
Потёмкин фактически является и автором исторической концепции Новороссии. Он находил два её начала: первое - в греческо-византийской культуре (что проявилось в активном использовании греческой топонимики), и второе - древнерусские корни, завязанные на принятии христианства Владимиром. Всё это он подчёркивал и своей деятельностью, и тем, как он устроил путешествие императрицы Екатерины Великой, какие представления давал ей и её спутникам. Думаю, что всё это актуально и в наши дни. Он же заложил и специфически имперский облик края. Основание и строительство Екатеринослава было представлено как параллель с основанием Петром Первым Санкт-Петербурга, а Екатерина представала как продолжательница дела Петра на южных рубежах Империи.
Миф о «потёмкинских деревнях», распространённый впоследствии в Европе, был нужен, чтобы заронить недоверие к сведениям о блистательном заселении и развитии Новороссии. Это был миф о призрачности русской силы, хрупкости русского влияния. И всё же я воспользуюсь этим выражением - «потёмкинские деревни» - чтобы описать то, что можно сейчас видеть в Новороссии. Я бы назвал это «потёмкинской украинизацией». Современный Киев пытается создать параллельную реальность и заставить приезжих поверить в неё. Вывески и рекламные щиты на языке, на котором почти никто не разговаривает; официальные мероприятия, идеологически и даже эстетически краю чуждые. Вместо мифических «потёмкинских деревень» Киев возводит в Новороссии «потёмкинскую Украину», некую бутафорию, в которую сам же пытается поверить. Однако всё это лишь подталкивает к развитию те национальные процессы, которые неизбежно отделяют гуманитарное пространство этого региона от остальной Украины.
Малороссийская модель
В последнее время на Украине стали всё чаще встречаться случаи позиционирования себя как «малороссов». Это свойственно обыкновенно представителям интеллигенции, которые разочарованы в украинском национализме, но ищут пути выражения своего местного патриотизма. Возвращение к малорусской идентичности вполне закономерно, так как она присутствует и в украинской идеологии в качестве негативного самосознания: украинец противопоставляется малороссу как национально-сознательный человек имперскому провинциалу. Заложенный в украинстве отказ от русскости предполагает процесс, который обыкновенно описывается именно как переход от малоросса к украинцу. Соответственно, в сознание закладывается и обратная модель: в случае сознательного отказа от украинской «свидомости», естественно осознать себя малороссом, но уже в положительном смысле. Малорусская идентичность настолько значима для описания современных идеологических расхождений в украинском обществе, что даже президент В.Ющенко в речи 9 декабря 2009 г. объявил малороссов своими «противниками». Можно сказать, что под малороссийским в украинском дискурсе чаще всего подразумевается всё то, что выражает специфический набор комплексов, свойственный носителям украинской идентичности.
Понятие «Малая Россия» известно из греческой церковной переписки ещё с XIV века. Однако малорусская (малороссийская) идентичность начала складываться лишь в самом конце XVI - в XVII веке. Различение «Малой» и «Великой» России многократно встречается в текстах, написанных ведущими православными авторами того времени - Иоанном Вишенским и Захарией Копыстенским. Эта идентичность постепенно распространялась, но всегда была свойством лишь верхушки общества, и не входила в противоречие с общерусским самосознанием. Применительно к XVIII веку можно говорить о широком распространении малороссийской идентичности среди высшего слоя Гетманщины. Борьба местных дворян, в основном потомков казацкой старшины, за восстановление своих автономных сословных прав после ликвидации Гетманщины сделала это самоназвание ещё более актуальным. На этой же основе стало зарождаться украинофильское движение, лидерам которого было свойственно говорить о своей малороссийскости.
Можно сказать, что именно украинофилы создали Малороссию как национальный проект. Вот, например, как различал русскую и малороссийскую составляющую своей идентичности один из зачинателей этого движения, проф. Михаил Максимович. Он писал в переписке с Погодиным: «люблю Малороссию, люблю язык её народа, и песни его, и историю … люблю наш первопрестольный Киев больше, чем ты, это также естественно: ибо, питая к нему любовь общерусскую, и ближайшую к нему любовь - малороссийскую, - я люблю его ещё как родину моего рода»[6]. Для Николая Костомарова важно было утвердить значительную роль Малой Руси в общерусской истории и культуре, сложносочинённый характер русского народа: «Малорусы же никогда не были покорены и присоединены к России, а издревле составляли одну из стихий, из которых складывалось русское государственное тело»[7]. Пантелеймон Кулиш так писал о своих впечатлениях о львовском униатском соборе св.Юра: «История разделившейся Руси томила меня в обители Св. Юра больше, нежели в самом городе. … “Это не русская церковь, - думал я, … это костёл, в котором метириесают полурусские священнослужители: это Ляхи в православном облачении. Вот чего домогались в Брест-Литовском паписты от наших предков! Они хотели уподобить всю Малороссию Польше и навсегда оторвать нас от великого Русского Мира”»[8].
К началу ХХ века слово «малоросс» стало самоназванием русофильски настроенной части общественности, и особенно это было актуально для Галиции. «Малороссы» оппонировали «украинцам», и для того времени это различение между идентитарными проектами было сродни партийному. Тогда же в Российской империи активно заявил о себе молодой русский национализм, причём в первую очередь именно на землях нынешней Украины. Примечательно, что русские националисты здесь осознавали себя в то же время и малороссами. Есть все основания полагать, что из украинофильского движения выросло не столько даже украинство, сколько местный русский национализм. Основным выразителем этих взглядов был Киевский клуб русских националистов.
Малорусская идентичность при этом оставалась именно свойством верхних слоёв общества. Вот что писал один из основателей Клуба А.И.Савенко: «В настоящее время малороссийский крестьянин совершенно не знает слово “малоросс”. Если вы спросите малоросса о его национальном происхождении, он всегда и неизменно отвечает: “Я - русский”. Представление о полном единстве русского народа глубоко внедрилось в умы южноруссов»[9]. Малорусская идентичность в те годы господствовала во всей культурной элите региона. Вот, например, что писал тогда проф. Т.Локоть: «Я как сын малорусской ветви русского народа, люблю все малорусское: и живую малорусскую речь (но не "украинскую", в которой так много искусственного и не малорусского), и малорусскую природу, и самое важное - малорусский народ»[10].
Носители малорусской идентичности были физически истреблены в годы Первой Мировой и Гражданской войн, и после большевиками. В советские годы определение себя малороссом было запрещено. Уже во время первой всесоюзной переписи населения в 1926 г. все, назвавшие себя малороссами, были записаны украинцами. Однако эта идентичность вновь становится актуальной. Приобрели большую известность тексты публициста Олеся Бузины, настаивающего на своём малорусском определении: «Давно пора вернуть Малороссии историческую память, самосознание и, не побоюсь этого слова, автономию, которой она исторически обладала»[11].
В уже упомянутой моей статье 2004 года я предлагал развивать на Украине как раз малорусский проект как способный поломать разделение электорального поля на две примерно равных половины и привлечь к Юго-Востоку также и Центр. С тех пор был издан целый ряд статей, посвящённых развитию этого проекта[12]. Однако в настоящее время, по-моему, можно уже определённо сказать, что идентитарного большинства в старых границах Украины не сложилось. Центр всё более тяготеет к Западу, а Юго-Восток становится всё менее украинским и постепенно вовлекается в весьма перспективный проект создания Новороссии. И всё же представляется, что и малорусский проект имеет своё будущее. Более того, он становится лишь актуальнее в новых условиях краха государственности, построенной на утверждении украинства. В случае отделения Юго-Востока значительная часть общества Центральной Украины может отвернуться от «западенства» как от идеологии, виновной в развале страны. Кроме того, малорусскость может оказаться привлекательной для немалой части общества новороссийских областей, которая прежде была втянута в украинский национальный проект и не отождествляет себя с Новороссией.
Восточноукраинская (советская) идентичность по-прежнему очень сильна. У её носителей иная историческая память, особенно по ХХ веку, чем у западенцев. Иная и культурная и религиозная комплиментарность. Иной менталитет - более связанный с традициями городской жизни. Иной и опыт контактов с русскими Центральной России. Здесь с трудом прививается русофобия - а без неё невозможно стать сознательным украинцем. Всё это даёт основания считать, что малороссийский проект имеет довольно благодатную социальную среду для распространения.
Важнейшей чертой украинского «национализма восточного обряда»[13] должно стать Православие, то есть общая лояльность к канонической церкви - УПЦ(МП). Это свойство может объединять Центральную Украину с Новороссией. Если для современного украинского проекта характерно отрицание православной идентичности в пользу «вообще христианской», объединяющей православных с униатами и различного рода раскольниками, то при конструировании малорусского самосознания важнейшая роль должна быть отведена большой истории борьбы с насаждением унии и отождествлению себя с византийской цивилизационной общностью.
Важное место также должно занимать наследие казацкого прошлого. История Гетманщины, местного автономизма, бывшего в своё время источником украинофильской мысли, несомненно может быть идентитарным маркером малороссийского самосознания. В XIX веке было написано немало «Историй Малороссии» - произведений, не всегда значимых с научной точки зрения, однако формирующих идентичность. Их можно переиздавать, использовать разработанные в них исторические схемы для новых сочинений, учебных пособий. Нужно возродить сам дискурс исторических описаний, который в них содержится, систему идентитарных понятий. Одновременно важно донести до сознания общества, что казацкое прошлое - оно именно малороссийское, к галичанам никакого отношения не имеющее. Малорусский проект должен притязать на полноту этого наследия. Украинство имеет на него несопоставимо меньше прав. Весь символический комплекс, связанный с казачеством, должен работать именно на самоопределение малороссов и их отделение от западенцев. При этом казачество - это то, что будет сближать малорусское самосознание с Новороссией и южными регионами Российской Федерации.
Украинофильство XIX века, будучи частью народнических умонастроений, было склонно к отрицанию всей городской культуры Малороссии в пользу сельской (плебейской, как выражался М.Драгоманов). Это стало залогом слабости всей идеологической конструкции, определило её враждебность к общерусскому наследию как якобы ненародному. Местная городская культура - вся русскоязычная и основанная на многовековой местной традиции - была признана не национальной не только как городская, но и как «общеимперская», общерусская. Городская культура Киева или Чернигова мало чем отличалась от культуры городских центров Великороссии, в чём тогда усматривали опасность общерусской стандартизации. При воссоздании малорусской идентичности очень важно уйти от этой однобокости. Новый национальный проект должен быть не сельским, а городским и иметь инновационный, современный, ориентированный на будущее характер, что вполне соответствует уровню развития местной индустрии и социальной сферы. Сейчас большинство населения Центральной Украины - городское, и именно это является причиной сохранения широкого использования русского языка.
Важнейшей чертой малорусского самосознания должно также стать принятие русского языка как национального наравне с украинским. Даже политически украинствующий Киев остаётся по преимуществу русскоязычным городом. Литературная норма русского языка во многом создавалась именно здесь, в Киеве. Постулирование национального характера русского языка, того, что малороссы имеют на него равные с великорусами права - должно быть одной из основ всего проекта. Соответственно, Н.В.Гоголь как гармоничный выразитель малороссийскости, может занять здесь центральное место в пантеоне «великих своих». Использование общего литературного языка с соседями не ново, на этом основан, например, австрийский национальный проект. Было бы также полезным создавать местную норму украинского языка, очищая его от полонизмов и специфически галичанских словечек.
Масштабная нациотворческая работа требует создания столь же масштабной инфраструктуры. Нужны кафедры в университетах и целые институты, занятые изучением культурного наследства региона и описанием его в понятиях, свободных от украинского национализма. Нужно проводить большие общественно-просветительские кампании по дискредитации украинской модели истории, развенчиванию её мифов, высмеиванию нелепых трактовок в украинских учебниках и прочих сочинениях. Украинский национализм по своей природе радикален, а потому богат фантазийными эксцессами. Нужно формировать сеть неправительственных организаций, задействованных в раскрутке нового самосознания как на информационном, так и на организационном уровне.
* * *
Оба национальных проекта - новороссийский и малороссийский - имеют общим знаменателем русскую идентичность. Причём для новороссийского проекта она может быть даже приоритетной, для малороссийского - скорее «фоновой». Однако есть смысл в формулировании и того общего, что есть у этих двух моделей на уровне Украины. История русского самосознания в этих землях даёт для этого достаточный материал. Это южнорусская идентичность.
Николай Костомаров выделял в статье «Две русских народности» отдельно северорусскую и южнорусскую ветви[14], что вошло в традицию украинофильской мысли. Возможно, модель особого южнорусского самосознания может оказаться даже более привлекательной, чем, например, малорусского, так как не имеет мнимо уменьшительного значения. Есть пример большого проекта, имя которому было дано схожим образом - югославский. Его слабым местом было то, что в одну общность объединяли очень разные по культуре и исторической памяти народы. Здесь же есть общее языковое и культурное пространство. Единственное, что нужно местному русскому самосознанию - это фиксация его своеобразия в сравнении с русскостью средней России. Но очень важно, чтобы местное самосознание структурировалось не как часть украинского пространства (Юго-Восток Украины), а как часть русского (Южная Русь). Кроме того, модель «я южнорус» может быть неплохо скоррелирована с осознанием казачьих корней. Казачество Украины имеет гораздо больше общего с казаками России, чем с западенцами.
На Украине необходимо создать информационную среду презентации и активного соперничества различных национальных проектов, идентитарных моделей. Главное, чтобы появилась альтернатива украинству. А предпочтительный вариант выработается в ходе живой общественной дискуссии и конкуренции. Тяжелейший кризис, а то и крах украинской государственности, который мы сейчас наблюдаем, обязывает заинтересованные центры силы к проведению здесь активной политики идентичности, направления национальных процессов.
Статья написана для журнала «Вопросы национализма» 2014, №2(18).
Примечания
[1] Неменский О.Б. Недоукраинцы или новый народ? // Русский журнал. Декабрь 2014. URL: http://old.russ.ru/culture/20041229_nem.html
[2] См.: Неменский О.Б. Восточнославянский этнический сепаратизм: Русины и казаки // Актуальные проблемы Европы. Сб. науч. трудов ИНИОН РАН. М., 2009. № 3. Сепаратизм в современной Европе.
[3] Сидор Д. Притеснянская (Подкарпатская) Русь - чудом уцелевший осколок Святой ПраРуси // Русин: Международный исторический журнал. 2005, № 2, с. 126 - 127.
[4] См. об этом: Неменский О.Б. «Чтобы быть Руси без Руси»: Украинство как национальный проект // Вопросы национализма, 2011, №1(5).
[5] Костомаров Н.И. Две русские народности // Основа. Южно-русский литературно-учёный вестник. 1861, №3, с. 33.
[6] Максимович М.А. Ответные письма к М.П.Погодину // Максимович М.А. Собрание сочинений. Т. III: Языкознание. История словесности. Киев, 1880. С. 250.
[7] Костомаров Н.И. Украинофильство. С.330.
[8] Кулиш П.А. Владимирия (1894) // Київська старовина, 1998, №1.
[9] Савенко А.И. Заметки // Киевлянин. 1908. № 134.
[10] Локоть Т. Как быть с украинством // Голос Москвы. 1911. № 277. С. 2. Цитата по: Котенко А., Мартынюк О., Миллер А. «Малоросс»: эволюция понятия до Первой мировой войны // Новое литературное обозрение, 2011, №108.
[11] Бузина О. Воскрешение Малороссии // Сегодня.ua, декабрь 2009. URL: http://www.segodnya.ua/ukraine/ictorii-ot-olecja-buziny-vockreshenie-maloroccii.html
[12] См., например: Джадан И. После инаугурации. Теория национального строительства для Юго-Востока Украины // Русский журнал, январь 2005. URL: http://old.russ.ru/culture/20050121_j.html ; Бутаков Я. Проект Русь-Украина. Возможно ли возрождение малороссийской идентичности? // RPMonitor.ru и Русская линия, сентябрь 2007. URL: http://rusk.ru/st.php?idar=23720 ; Миллер А. Дуализм идентичностей на Украине // Отечественные записки, № 1 (34) 2007; Ярёменко Н. Я - малоросс, этим горжусь! // Одна Родина. Декабрь 2008. URL: http://odnarodyna.com.ua/content/ya-maloross-etim-gorzhus ; Марчуков А. Малорусский проект: о решении украинско-российского национального вопроса // Regnum, 23.11.2011. URL: http://www.regnum.ru/news/1470788.html и др.
[13] Выражение, употреблённое осенью 2004 г. П.Святенковым, см.: Святенков П. Национализм восточного обряда // Агентство политический новостей, сентябрь 2004. URL: http://www.apn.ru/publications/article1107.htm
[14] Костомаров Н.И. Две русские народности // Основа. Южно-русский литературно-учёный вестник. 1861, №3, с. 33.
Новороссийская модель
Прошлое Новороссии - это краткая, но очень бурная история впечатляющего развития. Это цивилизационный скачок от Дикого поля к современному индустриально развитому обществу всего за двести лет. Исторически Русь - лесная. Новороссия - это степная Русь, потому она и новая. Это огромная линия степи от Дуная и до азиатских пределов. В наши дни она занимает территорию нескольких государств, но основное внимание приковано именно к украинской её части.
Новороссия прошла три стадии заселения: 1) казачью, 2) раннюю имперскую, когда её заселяли сельские колонисты и припортовые торговцы, а также всевозможные мещане новых городов, 3) индустриальную (рабочую) миграцию конца XIX - XX вв. Все три волны переселений обеспечили абсолютное господство в ней русской культуры и русского языка. «Украиной» Новороссию стали называть впервые только большевики. И массовое украинское самосознание жителей Новороссии - это наследие коммунистической власти и только.
Исторически Новороссия - это органическая часть Российской империи, то есть того большого пространства, без которого она до сих пор немыслима. Империя - это в некотором смысле родина новороссов. Поэтому неудивительно, что украинствующая независимая Украина не смогла «переварить» Новороссию и откровенно отторгает её и на культурном, и на политическом уровне. Так, и электоральная граница Украины совпадает с границей Новороссии, то есть с границей Леса и Степи. Украина отвергает всё её прошлое, всю её историю как чуждую. Хороший пример - с попытками переименования улиц новороссийских городов, например ул. Советской в Херсоне. Раньше она была Дворянской, и это название ей так и не решились вернуть.
Ключом ко всей Новороссии является Крым. Так было изначально: Новороссия началась с присоединения Крыма в 1783 г. Так оно и сейчас. И в наши дни Крым - это регион, где сохранилась преобладающая русская идентичность. И в современных обстоятельствах он быстро перешёл к России. Теперь России принадлежит ключевая область Новороссии, что не может не сказываться в дальнейшем на её положении и развитии. Новороссийская идентичность сейчас только появляется, есть лишь первые попытки её сформулировать. И несомненно, она должна быть - и уже таковой становится - частью общерусского самосознания.
Судьба Новороссии - это и вопрос о современном казачестве, как на Украине, так и в России. Это вопрос о том, каким оно станет по обе стороны границы. И не стоит искусственно отделять развитие украинской Новороссии от её российской части - история у этих земель схожая и проблемы во многом тоже схожие. Кроме того, Новороссия - это и судьба Приднестровья, а во многом и всей Бессарабии. И сейчас очень много зависит от местной интеллигенции: каким она захочет увидеть свой край, какую идеологию его будущего она создаст.
Центральная историческая фигура Новороссии - это, несомненно, князь Григорий Александрович Потёмкин. Фактически, он её создатель. А потому и идеологические истоки края нужно тоже искать именно в его деятельности. Потёмкин и план подчинения Крыма разработал, и флот черноморский создал. Он проделал колоссальную работу по освоению новых земель. Приглашал и расселял колонистов, закладывал и строил города, разводил леса и виноградники, всего за несколько лет наладил полноценную жизнь нового края.
Потёмкин фактически является и автором исторической концепции Новороссии. Он находил два её начала: первое - в греческо-византийской культуре (что проявилось в активном использовании греческой топонимики), и второе - древнерусские корни, завязанные на принятии христианства Владимиром. Всё это он подчёркивал и своей деятельностью, и тем, как он устроил путешествие императрицы Екатерины Великой, какие представления давал ей и её спутникам. Думаю, что всё это актуально и в наши дни. Он же заложил и специфически имперский облик края. Основание и строительство Екатеринослава было представлено как параллель с основанием Петром Первым Санкт-Петербурга, а Екатерина представала как продолжательница дела Петра на южных рубежах Империи.
Миф о «потёмкинских деревнях», распространённый впоследствии в Европе, был нужен, чтобы заронить недоверие к сведениям о блистательном заселении и развитии Новороссии. Это был миф о призрачности русской силы, хрупкости русского влияния. И всё же я воспользуюсь этим выражением - «потёмкинские деревни» - чтобы описать то, что можно сейчас видеть в Новороссии. Я бы назвал это «потёмкинской украинизацией». Современный Киев пытается создать параллельную реальность и заставить приезжих поверить в неё. Вывески и рекламные щиты на языке, на котором почти никто не разговаривает; официальные мероприятия, идеологически и даже эстетически краю чуждые. Вместо мифических «потёмкинских деревень» Киев возводит в Новороссии «потёмкинскую Украину», некую бутафорию, в которую сам же пытается поверить. Однако всё это лишь подталкивает к развитию те национальные процессы, которые неизбежно отделяют гуманитарное пространство этого региона от остальной Украины.
Малороссийская модель
В последнее время на Украине стали всё чаще встречаться случаи позиционирования себя как «малороссов». Это свойственно обыкновенно представителям интеллигенции, которые разочарованы в украинском национализме, но ищут пути выражения своего местного патриотизма. Возвращение к малорусской идентичности вполне закономерно, так как она присутствует и в украинской идеологии в качестве негативного самосознания: украинец противопоставляется малороссу как национально-сознательный человек имперскому провинциалу. Заложенный в украинстве отказ от русскости предполагает процесс, который обыкновенно описывается именно как переход от малоросса к украинцу. Соответственно, в сознание закладывается и обратная модель: в случае сознательного отказа от украинской «свидомости», естественно осознать себя малороссом, но уже в положительном смысле. Малорусская идентичность настолько значима для описания современных идеологических расхождений в украинском обществе, что даже президент В.Ющенко в речи 9 декабря 2009 г. объявил малороссов своими «противниками». Можно сказать, что под малороссийским в украинском дискурсе чаще всего подразумевается всё то, что выражает специфический набор комплексов, свойственный носителям украинской идентичности.
Понятие «Малая Россия» известно из греческой церковной переписки ещё с XIV века. Однако малорусская (малороссийская) идентичность начала складываться лишь в самом конце XVI - в XVII веке. Различение «Малой» и «Великой» России многократно встречается в текстах, написанных ведущими православными авторами того времени - Иоанном Вишенским и Захарией Копыстенским. Эта идентичность постепенно распространялась, но всегда была свойством лишь верхушки общества, и не входила в противоречие с общерусским самосознанием. Применительно к XVIII веку можно говорить о широком распространении малороссийской идентичности среди высшего слоя Гетманщины. Борьба местных дворян, в основном потомков казацкой старшины, за восстановление своих автономных сословных прав после ликвидации Гетманщины сделала это самоназвание ещё более актуальным. На этой же основе стало зарождаться украинофильское движение, лидерам которого было свойственно говорить о своей малороссийскости.
Можно сказать, что именно украинофилы создали Малороссию как национальный проект. Вот, например, как различал русскую и малороссийскую составляющую своей идентичности один из зачинателей этого движения, проф. Михаил Максимович. Он писал в переписке с Погодиным: «люблю Малороссию, люблю язык её народа, и песни его, и историю … люблю наш первопрестольный Киев больше, чем ты, это также естественно: ибо, питая к нему любовь общерусскую, и ближайшую к нему любовь - малороссийскую, - я люблю его ещё как родину моего рода»[6]. Для Николая Костомарова важно было утвердить значительную роль Малой Руси в общерусской истории и культуре, сложносочинённый характер русского народа: «Малорусы же никогда не были покорены и присоединены к России, а издревле составляли одну из стихий, из которых складывалось русское государственное тело»[7]. Пантелеймон Кулиш так писал о своих впечатлениях о львовском униатском соборе св.Юра: «История разделившейся Руси томила меня в обители Св. Юра больше, нежели в самом городе. … “Это не русская церковь, - думал я, … это костёл, в котором метириесают полурусские священнослужители: это Ляхи в православном облачении. Вот чего домогались в Брест-Литовском паписты от наших предков! Они хотели уподобить всю Малороссию Польше и навсегда оторвать нас от великого Русского Мира”»[8].
К началу ХХ века слово «малоросс» стало самоназванием русофильски настроенной части общественности, и особенно это было актуально для Галиции. «Малороссы» оппонировали «украинцам», и для того времени это различение между идентитарными проектами было сродни партийному. Тогда же в Российской империи активно заявил о себе молодой русский национализм, причём в первую очередь именно на землях нынешней Украины. Примечательно, что русские националисты здесь осознавали себя в то же время и малороссами. Есть все основания полагать, что из украинофильского движения выросло не столько даже украинство, сколько местный русский национализм. Основным выразителем этих взглядов был Киевский клуб русских националистов.
Малорусская идентичность при этом оставалась именно свойством верхних слоёв общества. Вот что писал один из основателей Клуба А.И.Савенко: «В настоящее время малороссийский крестьянин совершенно не знает слово “малоросс”. Если вы спросите малоросса о его национальном происхождении, он всегда и неизменно отвечает: “Я - русский”. Представление о полном единстве русского народа глубоко внедрилось в умы южноруссов»[9]. Малорусская идентичность в те годы господствовала во всей культурной элите региона. Вот, например, что писал тогда проф. Т.Локоть: «Я как сын малорусской ветви русского народа, люблю все малорусское: и живую малорусскую речь (но не "украинскую", в которой так много искусственного и не малорусского), и малорусскую природу, и самое важное - малорусский народ»[10].
Носители малорусской идентичности были физически истреблены в годы Первой Мировой и Гражданской войн, и после большевиками. В советские годы определение себя малороссом было запрещено. Уже во время первой всесоюзной переписи населения в 1926 г. все, назвавшие себя малороссами, были записаны украинцами. Однако эта идентичность вновь становится актуальной. Приобрели большую известность тексты публициста Олеся Бузины, настаивающего на своём малорусском определении: «Давно пора вернуть Малороссии историческую память, самосознание и, не побоюсь этого слова, автономию, которой она исторически обладала»[11].
В уже упомянутой моей статье 2004 года я предлагал развивать на Украине как раз малорусский проект как способный поломать разделение электорального поля на две примерно равных половины и привлечь к Юго-Востоку также и Центр. С тех пор был издан целый ряд статей, посвящённых развитию этого проекта[12]. Однако в настоящее время, по-моему, можно уже определённо сказать, что идентитарного большинства в старых границах Украины не сложилось. Центр всё более тяготеет к Западу, а Юго-Восток становится всё менее украинским и постепенно вовлекается в весьма перспективный проект создания Новороссии. И всё же представляется, что и малорусский проект имеет своё будущее. Более того, он становится лишь актуальнее в новых условиях краха государственности, построенной на утверждении украинства. В случае отделения Юго-Востока значительная часть общества Центральной Украины может отвернуться от «западенства» как от идеологии, виновной в развале страны. Кроме того, малорусскость может оказаться привлекательной для немалой части общества новороссийских областей, которая прежде была втянута в украинский национальный проект и не отождествляет себя с Новороссией.
Восточноукраинская (советская) идентичность по-прежнему очень сильна. У её носителей иная историческая память, особенно по ХХ веку, чем у западенцев. Иная и культурная и религиозная комплиментарность. Иной менталитет - более связанный с традициями городской жизни. Иной и опыт контактов с русскими Центральной России. Здесь с трудом прививается русофобия - а без неё невозможно стать сознательным украинцем. Всё это даёт основания считать, что малороссийский проект имеет довольно благодатную социальную среду для распространения.
Важнейшей чертой украинского «национализма восточного обряда»[13] должно стать Православие, то есть общая лояльность к канонической церкви - УПЦ(МП). Это свойство может объединять Центральную Украину с Новороссией. Если для современного украинского проекта характерно отрицание православной идентичности в пользу «вообще христианской», объединяющей православных с униатами и различного рода раскольниками, то при конструировании малорусского самосознания важнейшая роль должна быть отведена большой истории борьбы с насаждением унии и отождествлению себя с византийской цивилизационной общностью.
Важное место также должно занимать наследие казацкого прошлого. История Гетманщины, местного автономизма, бывшего в своё время источником украинофильской мысли, несомненно может быть идентитарным маркером малороссийского самосознания. В XIX веке было написано немало «Историй Малороссии» - произведений, не всегда значимых с научной точки зрения, однако формирующих идентичность. Их можно переиздавать, использовать разработанные в них исторические схемы для новых сочинений, учебных пособий. Нужно возродить сам дискурс исторических описаний, который в них содержится, систему идентитарных понятий. Одновременно важно донести до сознания общества, что казацкое прошлое - оно именно малороссийское, к галичанам никакого отношения не имеющее. Малорусский проект должен притязать на полноту этого наследия. Украинство имеет на него несопоставимо меньше прав. Весь символический комплекс, связанный с казачеством, должен работать именно на самоопределение малороссов и их отделение от западенцев. При этом казачество - это то, что будет сближать малорусское самосознание с Новороссией и южными регионами Российской Федерации.
Украинофильство XIX века, будучи частью народнических умонастроений, было склонно к отрицанию всей городской культуры Малороссии в пользу сельской (плебейской, как выражался М.Драгоманов). Это стало залогом слабости всей идеологической конструкции, определило её враждебность к общерусскому наследию как якобы ненародному. Местная городская культура - вся русскоязычная и основанная на многовековой местной традиции - была признана не национальной не только как городская, но и как «общеимперская», общерусская. Городская культура Киева или Чернигова мало чем отличалась от культуры городских центров Великороссии, в чём тогда усматривали опасность общерусской стандартизации. При воссоздании малорусской идентичности очень важно уйти от этой однобокости. Новый национальный проект должен быть не сельским, а городским и иметь инновационный, современный, ориентированный на будущее характер, что вполне соответствует уровню развития местной индустрии и социальной сферы. Сейчас большинство населения Центральной Украины - городское, и именно это является причиной сохранения широкого использования русского языка.
Важнейшей чертой малорусского самосознания должно также стать принятие русского языка как национального наравне с украинским. Даже политически украинствующий Киев остаётся по преимуществу русскоязычным городом. Литературная норма русского языка во многом создавалась именно здесь, в Киеве. Постулирование национального характера русского языка, того, что малороссы имеют на него равные с великорусами права - должно быть одной из основ всего проекта. Соответственно, Н.В.Гоголь как гармоничный выразитель малороссийскости, может занять здесь центральное место в пантеоне «великих своих». Использование общего литературного языка с соседями не ново, на этом основан, например, австрийский национальный проект. Было бы также полезным создавать местную норму украинского языка, очищая его от полонизмов и специфически галичанских словечек.
Масштабная нациотворческая работа требует создания столь же масштабной инфраструктуры. Нужны кафедры в университетах и целые институты, занятые изучением культурного наследства региона и описанием его в понятиях, свободных от украинского национализма. Нужно проводить большие общественно-просветительские кампании по дискредитации украинской модели истории, развенчиванию её мифов, высмеиванию нелепых трактовок в украинских учебниках и прочих сочинениях. Украинский национализм по своей природе радикален, а потому богат фантазийными эксцессами. Нужно формировать сеть неправительственных организаций, задействованных в раскрутке нового самосознания как на информационном, так и на организационном уровне.
* * *
Оба национальных проекта - новороссийский и малороссийский - имеют общим знаменателем русскую идентичность. Причём для новороссийского проекта она может быть даже приоритетной, для малороссийского - скорее «фоновой». Однако есть смысл в формулировании и того общего, что есть у этих двух моделей на уровне Украины. История русского самосознания в этих землях даёт для этого достаточный материал. Это южнорусская идентичность.
Николай Костомаров выделял в статье «Две русских народности» отдельно северорусскую и южнорусскую ветви[14], что вошло в традицию украинофильской мысли. Возможно, модель особого южнорусского самосознания может оказаться даже более привлекательной, чем, например, малорусского, так как не имеет мнимо уменьшительного значения. Есть пример большого проекта, имя которому было дано схожим образом - югославский. Его слабым местом было то, что в одну общность объединяли очень разные по культуре и исторической памяти народы. Здесь же есть общее языковое и культурное пространство. Единственное, что нужно местному русскому самосознанию - это фиксация его своеобразия в сравнении с русскостью средней России. Но очень важно, чтобы местное самосознание структурировалось не как часть украинского пространства (Юго-Восток Украины), а как часть русского (Южная Русь). Кроме того, модель «я южнорус» может быть неплохо скоррелирована с осознанием казачьих корней. Казачество Украины имеет гораздо больше общего с казаками России, чем с западенцами.
На Украине необходимо создать информационную среду презентации и активного соперничества различных национальных проектов, идентитарных моделей. Главное, чтобы появилась альтернатива украинству. А предпочтительный вариант выработается в ходе живой общественной дискуссии и конкуренции. Тяжелейший кризис, а то и крах украинской государственности, который мы сейчас наблюдаем, обязывает заинтересованные центры силы к проведению здесь активной политики идентичности, направления национальных процессов.
Статья написана для журнала «Вопросы национализма» 2014, №2(18).
Примечания
[1] Неменский О.Б. Недоукраинцы или новый народ? // Русский журнал. Декабрь 2014. URL: http://old.russ.ru/culture/20041229_nem.html
[2] См.: Неменский О.Б. Восточнославянский этнический сепаратизм: Русины и казаки // Актуальные проблемы Европы. Сб. науч. трудов ИНИОН РАН. М., 2009. № 3. Сепаратизм в современной Европе.
[3] Сидор Д. Притеснянская (Подкарпатская) Русь - чудом уцелевший осколок Святой ПраРуси // Русин: Международный исторический журнал. 2005, № 2, с. 126 - 127.
[4] См. об этом: Неменский О.Б. «Чтобы быть Руси без Руси»: Украинство как национальный проект // Вопросы национализма, 2011, №1(5).
[5] Костомаров Н.И. Две русские народности // Основа. Южно-русский литературно-учёный вестник. 1861, №3, с. 33.
[6] Максимович М.А. Ответные письма к М.П.Погодину // Максимович М.А. Собрание сочинений. Т. III: Языкознание. История словесности. Киев, 1880. С. 250.
[7] Костомаров Н.И. Украинофильство. С.330.
[8] Кулиш П.А. Владимирия (1894) // Київська старовина, 1998, №1.
[9] Савенко А.И. Заметки // Киевлянин. 1908. № 134.
[10] Локоть Т. Как быть с украинством // Голос Москвы. 1911. № 277. С. 2. Цитата по: Котенко А., Мартынюк О., Миллер А. «Малоросс»: эволюция понятия до Первой мировой войны // Новое литературное обозрение, 2011, №108.
[11] Бузина О. Воскрешение Малороссии // Сегодня.ua, декабрь 2009. URL: http://www.segodnya.ua/ukraine/ictorii-ot-olecja-buziny-vockreshenie-maloroccii.html
[12] См., например: Джадан И. После инаугурации. Теория национального строительства для Юго-Востока Украины // Русский журнал, январь 2005. URL: http://old.russ.ru/culture/20050121_j.html ; Бутаков Я. Проект Русь-Украина. Возможно ли возрождение малороссийской идентичности? // RPMonitor.ru и Русская линия, сентябрь 2007. URL: http://rusk.ru/st.php?idar=23720 ; Миллер А. Дуализм идентичностей на Украине // Отечественные записки, № 1 (34) 2007; Ярёменко Н. Я - малоросс, этим горжусь! // Одна Родина. Декабрь 2008. URL: http://odnarodyna.com.ua/content/ya-maloross-etim-gorzhus ; Марчуков А. Малорусский проект: о решении украинско-российского национального вопроса // Regnum, 23.11.2011. URL: http://www.regnum.ru/news/1470788.html и др.
[13] Выражение, употреблённое осенью 2004 г. П.Святенковым, см.: Святенков П. Национализм восточного обряда // Агентство политический новостей, сентябрь 2004. URL: http://www.apn.ru/publications/article1107.htm
[14] Костомаров Н.И. Две русские народности // Основа. Южно-русский литературно-учёный вестник. 1861, №3, с. 33.