Северный морской путь, уголь и фальсификация истории
Раз уж в прошлом посте речь была об угле, а в комментариях - о Северном морском пути, выложу свой текст, который был опубликован три года назад как глава в очередной "братской могиле". Незначительно сократил, выкинув обязательные научные завывания про актуальность темы и пустословие, вписанное по техническим причинам.
В качестве предварительных заметок - о выпиливании с истории Норильска одного из пионеров освоения А.А. Сотникова, равно как и последующем временном исчезновении с книг Урванцева уже писал http://catofoldmemory.livejournal.com/2296.html - стоит почитать, чтобы понять странности книг по истории СМП и их крайнюю ненадежность и увы политизированность.
Колчаковские проекты и действия по освоению Севера когда он был верховным правителем, увы, мало известны, даже в лучшей биографии адмирала - книге Плотникова - этот момент деятельности не освещен, хотя Колчак уделял немало внимания как СМП, видя в нем возможность наладить прямые поставки грузов для армии от союзников с Архангельска и Мурманска, так и географическому и экономическому изучению Севера, отправив туда несколько экспедиций, после "сгинувших в небытие" из-за гибели или эмиграции участников. Те кто остался в Советах, молчали в естественном желании людей не светить свою деятельность в колчаковское правление. Фактически только экспедиция Сотникова в Норильск вошла в историографию, да и то как посланная Лениным (sic!) и возглавляемая естественно Урванцевым, благо ни истинный отправитель экспедиции Колчак, ни истинный ее руководитель Сотников не могли возразить, после многочисленных пуль от расстрельных команд тихо себе молчали в безмогильном небытии.
После "многа букфф" выложил сканы обложки, содержания и первых страниц доклада Сотникова, редчайшего документа колчаковской Сибири.
Норильские месторождения оказались в конце XIX - начале XX вв. в центре внимания государственных и частных лиц, заинтересованных в экономическом развитии Севера. Напомним, что освоение Полярного Урала было напрямую связано с Северным морским путем. Только при его развитии и нормальном функционировании край мог выполнять свою основную функцию ворот в Сибирь.
Плавания в третьей четверти XIX века иностранных судов к устью Оби и Енисея доказали принципиальную возможность торгового мореплавания на Полярном Урале, что вызвало оптимистические прогнозы по быстрому выходу Сибири на европейский рынок. Вместе с тем, этот оптимизм был во многом ошибочен и основан на непонимании специфики края. Если в западном начале Северного морского пути были великолепные европейские порты и русский порт с развитой инфраструктурой - Архангельск, то на восточном крае Полярного Урала - в низовьях Оби и Енисея не существовало ни одного порта. Также отсутствовали железные дороги, поэтому как доставка сибирских товаров к пришедшим кораблям, так и вывоз полученных иностранных товаров были возможны только по рекам, на которых к тому времени не было ни опыта столь активной навигации, ни судов, чтобы доставлять требуемые для коммерческой окупаемости объемы грузов. Но самым больным вопросом был вопрос угля, из-за недостатка которого паровое судоходство, делавшее навигацию в северных морях более безопасной и стабильной, не могло быть применено на Русском Севере.
Когда экспедиция А.Э. Норденшельда на «Веге» по Северному морскому пути вынуждена была снабжаться углем со специального судна [1], то эти расходы могли быть оправданы научной ценностью результатов экспедиции. Но ни один промышленник не стал бы связываться с сибирской торговлей, если бы ему пришлось одновременно отправлять два судна - одно с товарами, а второе с углем, чтобы его хватило первому судну на плавание от Скандинавии до Оби или Енисея и обратно. Даже самые современные на тот период ледоколы с паровым двигателем, такие как «Ермак» и «Святогор» (в советское время «Красин»), каждый день во льдах требовали полтораста тонн угля. При запасах в бункерах в три тысячи тонн его хватало лишь на двадцать дней плавания [2]. Поэтому от решения вопроса со снабжением углем на Полярном Урале зависело все коммерческое использование Северного морского пути.
Уголь в мировой экономике второй половины XIX - начала XX вв. играл ту же роль, что ныне играет нефть. Эта была кровь всей экономики. Использование пароходов и паровозов с середины XIX века вызвало небывалый экономический подъем Европы и России. Начался транспортный бум, связанный со строительством железных дорог и развитием парового судоходства на реках. Этот бум дал России мощный импульс экономического и социального развития. Возросла емкость внутреннего рынка, и увеличились экспортные возможности. После 1860 г. и до начала XX в. общий экспорт увеличился в три раза. Развитие новых видов транспорта в этот период в России привело к ускорению операций торговли, т.е. ускорению оборота торгового капитала, а следовательно, росту прибылей, высвобождению дополнительных средств, в том числе для инвестиционных целей. В конечном итоге создавались предпосылки для большего хозяйственного прогресса в промышленных и сельскохозяйственных отраслях. За 20-летие перед началом XX в. перевозки грузов по железным дорогам выросли в три раза, по внутренним водным путям на судах с паровыми двигателями - в два раза с 14 млн. тонн в год до 27,7 млн. тонн [3].
Все это развитие было завязано на угле, требующемся для паровых машин. Уголь был основой всей мировой экономики. Российский экономист А.И. Зак писал в 1920 году, что ясно подавляющее превосходство угля, как фактора энергии, в силовом хозяйстве человечества. На угле основывается более 90% всего мирового производства хозяйственных благ [4]. Уголь требовался всей промышленности, поэтому его добыча непрерывно росла, но, все-таки, не успевала за спросом.
Конечно, частично острота вопроса в снабжении углем снижалась использованием дров, но для большого транспортного флота на реках и для морских судов требовался именно уголь. Не удивительно, что добыча угля в России резко возросла. К началу XX века добыча угля возросла с 121 тысячи тонн в 1860 г. до 12 млн. тонн в 1900 г., а в 1913 году достигла почти 36 млн. тонн.
Россия на начало XX века не была способна обеспечить себя углем в нужном масштабе. В довоенное время около 20% российской потребности в угле удовлетворялось ввозом, причем около 65% ввоза шло из Англии (5, 928 млн. тонн в 1913 г., 3,018 млн. тонн в 1914 году). С начала Первой мировой войны ситуация резко ухудшилась из-за потери угольных месторождений на захваченных немцами территориях и из-за сокращения импорта из Англии (за 1915-1916 гг. 0,564 млн. тонн, в основном для нужд военного флота - всего 1,5 % от потребности в угле) [5].
Поэтому освоение Полярного Урала напрямую было связано с доступностью угля для судов, доставляющих грузы Северным морским путем, и для паровозов и пароходов, увозивших импортные грузы в глубь России и доставлявших обратно товары на экспорт. Собственно на Урале в начале XX века было крайне немного разработанных угольных месторождений [6]. Запасы каменного угля были открыты впервые на западном склоне Урала (современная Пермская область) в окрестностях Кизеловского металлургического завода в 1783 году. В 1797 году была заложена первая штольня для добычи угля, но крупномасштабная добыча в кизеловском угольном бассейне началась с завершением в 1879 году строительства горнозаводской железной дороги Пермь-Усолье с веткой Александровск-Луньевка. С этого года добыча угля выросла в разы и в 1916 году была получена максимальная добыча в дореволюционный период - 976,5 тысяч тонн. В 1907 году была заложена первая шахта в Челябинском буроугольном бассейне, где до 1917 года было добыто 1,1 млн тонн угля. В восточной части Среднего Урала уголь был открыт в 1797 году у села Ирбитские вершины, о только в 1872 году началась промышленная добыча угля в Егоршинском месторождении. До 1913 года добыто 162, 5 тысяч тонн. В 1911 году началась систематическая добыча угля на Богословском буроугольном месторождении совместным русско-французским акционерным обществом. Добываемый уголь отправляли на Надеждинский металлургический завод (ныне г. Серов), а также на Богословский медеплавильный завод. В 1911 году было добыто 827 тонн угля.
Все эти месторождения были далеки от Полярного Урала, давали угля недостаточно даже для местных нужд, и, в отсутствии налаженных речных путей снабжения и железных дорог на север, привезти уголь к предполагаемым морским портам в устьях Оби и Енисея было крайне сложно и экономически невыгодно. Все освоение Полярного Урала теперь зависело от решения угольного снабжения.
Мы уже касались сложности государственно-частного взаимодействия в деле освоения Полярного Урала. Во второй половине XIX века при постоянных частных инициативах освоения Севера государство не только не оказывало поддержки, но и порой прямо их запрещало. Ситуацию изменило поражение в русско-японской войне 1904-1905 гг., когда была выявлена стратегическая значимость Русского Севера для связи с сибирскими и тихоокеанскими районами империи.
Планируемое правительством и частными лицами развитие судоходства по Северному морскому пути требовало решение снабжения углем. Наиболее перспективными казались поиск угля на Новой Земле (где планировали построить порт для перегрузки сибирских грузов, доставляемых ледокольными судами через Карское море на обычные суда) и отстаивание российских заявок на месторождения высококачественного угля на Шпицбергене, архипелаге с неясным международным статусом.
Эти задачи были выполнены экспедициями под руководством Владимира Александровича Русанова в 1909-1912 гг [7]. При поддержке архангельских властей, озабоченных развитием северного мореходства, и министерства внутренних дел, были осуществлены две экспедиции на Новую Землю и одна на Шпицберген. На последнем были сделаны заявки на ряд перспективных месторождений угля, но на Новой Земле выгодных для эксплуатации мест не было найдено, что привело к забвению русановских планов о создании там перевалочного порта.
Сам же В.А. Русанов после Шпицбергенской экспедиции в 1912 году на судне «Геркулес» самовольно без согласования с организаторами экспедиции попытался пройти Северным морским путем, но вся экспедиция погибла на западном побережье полуострова Таймыр. Гибель этого выдающегося путешественника и геолога, энтузиаста Северного морского пути и исследования его минеральных богатств, несомненно, затормозила освоение Полярного Урала, лишив страну лучшего специалиста по угольным месторождениям Севера.
С неясным положением на Шпицбергене и имея на Новой Земле угольные запасы, нерентабельные для экономического использования, Россия на Северном морском пути могла рассчитывать лишь на то, что столь нужный уголь будет доступен в восточном конце пути - в районах устьев Оби и Енисея. И если в устье Оби поиски угля или других источников топлива (нефти) еще требовали средств и времени, то в устье Енисея, недалеко от проектируемого порта (ныне поселок Усть-Порт), заложенного в 1916 году [9], богатые месторождения качественного угля были известны уже более полувека.
Первые известия о наличии каменного угля на Таймыре привез из своей экспедиции 1842-1845 гг. А.Ф. Миддендорф. Инициаторами же освоения уникальных месторождений в окрестностях современного Норильска, где рядом находятся сразу и рудные, и угольные месторождения, стала династия Дудинских купцов Сотниковых. Сотниковы происходили из енисейских казаков, старожильного населения Сибири, потомков первопроходцев XVII века. Ведя меновую торговлю с аборигенами Севера, они хорошо знали регион, а норильское месторождение как раз находилось у торговой дороги из Дудинки в тундру [10]. Предприимчивые купцы не смогли пройти мимо великолепной возможности разработать перспективные месторождения.
В 1865 году два брата Сотниковы - Киприян Михайлович и Петр Михалович сделали заявку на медные руды в окрестностях Норильска. Для капиталу в дело был взят более крупный купец - енисейский золотопромышленник А.И. Кытманов. Братья же Сотниковы вложили в дело как свои связи с аборигенами (именно они на оленьих упряжках должны были возить грузы на будущий завод и из него), так и управленческий ресурс - Петр Михайлович был урядником - государственной властью в Дудинке (по замечанию А.А. Сотникова именно он разрабатывал месторождение, очевидно, Киприян Михайлович лишь поддержал начинание брата).
Согласно современным исследователям, на заявленные месторождения Сотниковы пригласили геологов проходившей в 1866 году правительственной экспедиции - Ф.Б. Шмидта и И.А. Лопатина, которые высоко оценили месторождения. Это утверждение является сильным преувеличением. Посланный на поиски мамонта Ф. Шмидт в Дудинке ждал начало навигации по Енисею и на несколько дней совершил экскурсию в Норильские горы, где «Сотников открыл каменный уголь и медную руду». В своем отчете Ф. Шмидт просто указал на наличие мощного пласта горного угля, без всяких оценок месторождения и качества угля [11].
Сотниковы смогли с большим трудом построить медеплавильную печь, выплавили и продали в казну три тонны меди, но после разрушения печи восстанавливать ее не стали. А.А. Сотников в 1919 году писал, что по воспоминаниям местных жителей, предприятие не удалось из-за отсутствия специалистов - печь была плохо рассчитана, построена из недостаточно огнеупорного материала и, прослужив короткое время, развалилась [12]. Сказались наверно и трудности с доставкой припасов на завод и вывозом полученной продукции.
Появление иностранных и российских пароходов в устье Таймыра давало Сотниковым шанс разбогатеть не на меди, а на угле. Сын одного из зачинателей освоения Норильска - Александр Киприянович Сотников в 1894 году продал правительственной гидрографической экспедиции генерала А.И. Вилькицкого две тысячи пудов угля: «По предложению адмирала (тогда лейтенанта) Добротворского А.К. Сотниковым было добыто в 1894 году 30 000 пудов угля из Норильского месторождения, который был на оленях доставлен на Енисей, и целиком пошел на нужды гидрографической экспедиции. Здесь не безынтересно отметить личный отзыв адмирала Добротворского о качестве этого угля. Этот отзыв имеет значение потому, что высказан лицом, пользовавшимся этим углем и испытавшим его горючие качества, как и генералом Вилькицким, в довольно значительном количестве. Его отзыв о Норильском угле не только хороший, но даже восторженный… Адмирал Добротворский усиленно просил А.К. Сотникова заняться разработкой этого угля и доставить его на Енисей и на следующий год, предлагая повышенную цену против существовавших тогда на уголь, но последний, не будучи в достаточной мере в этом заинтересованным, отказался» [13].
С освоением Северного морского пути шансы Сотниковых разбогатеть только возрастали. Тем не менее, долгое время они оставались в стороне. Даже при решении вопроса о создании на острове Диксон у берегов Таймыра угольной станции для нужд полярной экспедиции Э.В. Толля, уголь туда завезли с запада, не связываясь с Сотниковыми. Теперь уже сложно судить, по какой причине это происходило и почему ни казна, ни сами Сотниковы не предприняли усилий по добыче угля. Знакомство дудинских купцов (хотя бы заочное) с А.И. и Б.А. Вилькицкими, руководителями правительственных начинаний и экспедиций на Севере, несомненно. Возможно, небольшой капитал, имевшийся в распоряжении Сотниковых (А.К. Сотников числился купцом всего лишь второй гильдии), делал их недостаточно солидными партнерами для казны, а им самим не позволял вкладывать большие средства в предприятие с неясным будущим. Для правительства судоходство по Енисею было убыточным, как на это указывал Ф. Нансен [14], и оно было готово вообще закрыть казенные перевозки по реке при первом же удобном поводе. И в этом случае Сотниковы были бы разорены. Да и неудачный опыт медеплавильного производства мог привести их к мысли, что без специалистов и надежного рынка сбыта не стоит и начинать разработку месторождений, так как казна не гарантировала стабильной покупки угля.
Но и с другими частными лицами и компаниями, участвовавшими в освоении Полярного Урала, Сотниковы не смогли (или не захотели) наладить партнерство. Англо-норвежская «Сибирская пароходная промышленная компания», основанная в Осло в январе 1912 года для торговли через Северный морской путь с Сибирью, пользовалась покровительством российского правительства и поддержкой богатых сибирских купцов и политических деятелей. Но Сотниковы остались в стороне от этой компании и ее деятельности, хотя руководитель этой компании Й. Лид и его сибирский партнер промышленник С.В. Востротин в 1913 году лично прибыли на пароходе «Коррект» в устье Енисея. С.В. Востротин и известный полярный исследователь Ф. Нансен, приглашенный Сибирской компанией в качестве эксперта, даже побывали в сотниковской вотчине Дудинке. Но они и Сотниковы так и не встретились.
При этом Ф. Нансен, как и С.В. Востротин, был великолепно осведомлен о значении месторождений угля в Дудинке. В своей книге он писал: «В 90 километрах от этого места находятся богатые залежи угля; уверяют, что здешний уголь ничуть не уступает по качеству лучшему кардифскому. Залежи эти известны уже много лет; до сих пор, однако, еще не приступлено к их правильной разработке. В 1905 году [15] здесь было добыто 500 тонн угля, который был доставлен на оленях через тундру в Дудинку и использован для большой правительственной экспедиции. Говорят, что качество угля было превосходное. Нет никакого сомнения, что эти залежи угля имеют большое будущее. Постройка казенной дороги, протяжением в 90 километров, через тундру к Дудинке не может представить затруднений, несмотря на мерзлую почву тундры. А тогда окажется возможным вывозить на Енисей любое количество угля, что будет иметь огромное значение для пароходства по этой великой реке» [16].
Почему же он, С.С. Востротин или Й. Лид не встретились с владельцами таких богатств, крайне важных для успеха их начинаний по развитию северного мореходства? Вполне вероятно, сыграл свою роль личный фактор. Ф. Нансен, не называя имен, описывает двух купцов в Ананьино и Дудинке, под которыми, вероятно, и имеет в виду Сотниковых: «в общем, эти купцы являются настоящими царьками здесь, на Севере. Они забрали в свои руки всю власть, и воля их подчас является законом для инородцев. Здешний купец слыл, впрочем, добрым человеком; зато брат его, проживавший южнее, в большом доме близ Дудинки, имел славу настоящего кулака. Он всячески прижимал инородцев, а подчас и давал волю рукам. С должников своих, которых сам же ввел в долги, драл, что называется, три шкуры, а высосав их, являлся к ним в становище, забирал последнее имущество и безжалостно бросал в тундре без ничего, обрекая на голодную смерть. Наконец он настолько зарвался, что в дело вмешались власти и кулака без долгих разговоров выслали в Ленский округ. Там он снова завел торговлю, но в один прекрасный день, во время поездки на лодке по Лене, был убит и брошен в реку одним из своих спутников, который, очевидно, пронюхал, что с ним были денежки» [17].
Крайне негативное впечатление на Ф. Нансена произвел и другой местный житель - выдающийся полярный исследователь и промышленник Н.А. Бегичев, которого после разговора Ф. Нансен счел фантазером [18]. Н.Я. Бегичев, очевидно рассчитывавший на место при планируемом Сибирском компанией освоении, так и не был приглашен, хотя при своем знании района и находке нескольких месторождений угля на островах в устье Енисея, был бы крайне полезен. Но Ф. Нансен, как и руководители компании, не сочли никого из связанных с Дудинкой людей пригодными для совместной деятельности. Появись они на два-три года позже - тогда в роду Сотниковых они нашли бы верного союзника и единочаятеля.
Александр Александрович Сотников [19] был представителем третьего поколения Сотниковых, связанным с освоением норильских месторождений. С детства зная о семейном достоянии, он стал студентом горного факультета Томского технологического института. Летом 1915 года он обновил заявки на норильские месторождения, собрал геологические коллекции, которые по возвращении в Томск отдал на обработку Н. Урванцеву, студенту того же факультета. Судьба Урванцева, объявленного в советские годы первооткрывателем Норильска, с тех пор была неразрывно связана с норильскими месторождениями. Хотя он имеет огромные заслуги в исследовании этих месторождений и их освоении, к сожалению, приходится указать, что Урванцев целенаправленно приписывал себе заслуги истинных первооткрывателей - Сотниковых, пользуясь трагедией А.А. Сотникова, сделавших эту фамилию запретной в советские годы.
Но в 1915 году и ближайших годах Н. Урванцев был помощником А.А. Сотникова. Он был близок А.А. Сотникову не только как отличный геолог, загоревшийся исследованием норильских месторождений, но и как выходец из небогатой купеческой семьи, то есть выходец из той же среды и той же культуры. Но без поддержки правительства или крупных купцов все заявки А.А. Сотникова на месторождения были бессмысленны. К тому же в декабре 1915 года А.А. Сотникова мобилизовали в армию.
[1] См.: Пасецкий В.М. Русские открытия в Арктике. Том 2. СПб.: Русина, 2008. С.379.
[2] См.: Морозов С.Т. Широты и судьбы. Л.: 1967. С.71.
[3] См.: Могилевкин И.М. Транспорт и коммуникации: прошлое, настоящее, будущее. М.: Наука, 2005. С.168-169.
[4] Зак А.И. Мировое снабжение углем 1903-1919. С.9.
[5] См.: Зак А.И. Мировое снабжение углем 1903-1919 гг. (К вопросу о современном мировом угольном кризисе). Екатеринбург: Государственное изд-во, 1921. С.51.
[6] Все данные о дореволюционных угольных шахтах взяты из: Разработка месторождений угля и торфа // Вклад Урала в горное производство России за 300 лет / Под ред. В.С. Хохрякова. Екатеринбург. Издание Уральской государственной горно-геологической академии, 2000. С.361-400
[7] Статьи В.А. Русанова об итогах этих экспедиций собраны в сборник: Русанов В.А. Статьи, лекции, письма. М.-Л.: Изд-во ГЛАВМОРСЕВПУТИ, 1945 г.
[8] См.: Зак А.И. Мировое снабжение углем 1903-1919 гг. С.47.
[9] См.: Сотников А.А. К вопросу об эксплуатации Норильского (Дудинского) месторождения каменного угля и медной руды в связи с практическим осуществлением и развитием Северного морского пути. Томск, 1919. С.25.
[10] См.: Сотников А.А. К вопросу об эксплуатации Норильского (Дудинского) месторождения С.31.
[11] См.: Сотников А.А. К вопросу об эксплуатации Норильского (Дудинского) месторождения. С.18.
[12] См.: Сотников А.А. К вопросу об эксплуатации Норильского (Дудинского) месторождения . С.17.
[13] Там же. С.17.
[14] См.: Нансен Ф. В страну будущего. С.109.
[15] А.А. Сотников указывает, что Ф. Нансен ошибочно дает дату - на самом деле в 1894 году. См.: Сотников А.А. 1919. С.19.
[16] Нансен Ф. В страну будущего. Магадан, Магаданское книжное изд-во, 1969 г. С.115.
[17] Нансен Ф. С.106.
[18] См.: Болотников Н.Я. Последний одиночка. Жизнь и странствия Никифора Бегичева. М.: Мысль, 1976. С.128
[19] Его личность привлекает все большее внимание краеведов Норильска, которые постепенно вводят в оборот все новые и новые факты из его биографии. Лучшие работы о его жизни: Шекшеев А.П. Трагедия Сотникова - атамана и полярника // Материалы межвузовской научно-практической конференции. 26 апреля 2002 г. Красноярск, 2002: Шекшеев А.П. Атаман А.А. Сотников: трагедия казачьей интеллигенции // Альманах «Белая гвардия», №8. Казачество России в Белом движении. М., «Посев», 2005, стр. 252-255
В качестве предварительных заметок - о выпиливании с истории Норильска одного из пионеров освоения А.А. Сотникова, равно как и последующем временном исчезновении с книг Урванцева уже писал http://catofoldmemory.livejournal.com/2296.html - стоит почитать, чтобы понять странности книг по истории СМП и их крайнюю ненадежность и увы политизированность.
Колчаковские проекты и действия по освоению Севера когда он был верховным правителем, увы, мало известны, даже в лучшей биографии адмирала - книге Плотникова - этот момент деятельности не освещен, хотя Колчак уделял немало внимания как СМП, видя в нем возможность наладить прямые поставки грузов для армии от союзников с Архангельска и Мурманска, так и географическому и экономическому изучению Севера, отправив туда несколько экспедиций, после "сгинувших в небытие" из-за гибели или эмиграции участников. Те кто остался в Советах, молчали в естественном желании людей не светить свою деятельность в колчаковское правление. Фактически только экспедиция Сотникова в Норильск вошла в историографию, да и то как посланная Лениным (sic!) и возглавляемая естественно Урванцевым, благо ни истинный отправитель экспедиции Колчак, ни истинный ее руководитель Сотников не могли возразить, после многочисленных пуль от расстрельных команд тихо себе молчали в безмогильном небытии.
После "многа букфф" выложил сканы обложки, содержания и первых страниц доклада Сотникова, редчайшего документа колчаковской Сибири.
Норильские месторождения оказались в конце XIX - начале XX вв. в центре внимания государственных и частных лиц, заинтересованных в экономическом развитии Севера. Напомним, что освоение Полярного Урала было напрямую связано с Северным морским путем. Только при его развитии и нормальном функционировании край мог выполнять свою основную функцию ворот в Сибирь.
Плавания в третьей четверти XIX века иностранных судов к устью Оби и Енисея доказали принципиальную возможность торгового мореплавания на Полярном Урале, что вызвало оптимистические прогнозы по быстрому выходу Сибири на европейский рынок. Вместе с тем, этот оптимизм был во многом ошибочен и основан на непонимании специфики края. Если в западном начале Северного морского пути были великолепные европейские порты и русский порт с развитой инфраструктурой - Архангельск, то на восточном крае Полярного Урала - в низовьях Оби и Енисея не существовало ни одного порта. Также отсутствовали железные дороги, поэтому как доставка сибирских товаров к пришедшим кораблям, так и вывоз полученных иностранных товаров были возможны только по рекам, на которых к тому времени не было ни опыта столь активной навигации, ни судов, чтобы доставлять требуемые для коммерческой окупаемости объемы грузов. Но самым больным вопросом был вопрос угля, из-за недостатка которого паровое судоходство, делавшее навигацию в северных морях более безопасной и стабильной, не могло быть применено на Русском Севере.
Когда экспедиция А.Э. Норденшельда на «Веге» по Северному морскому пути вынуждена была снабжаться углем со специального судна [1], то эти расходы могли быть оправданы научной ценностью результатов экспедиции. Но ни один промышленник не стал бы связываться с сибирской торговлей, если бы ему пришлось одновременно отправлять два судна - одно с товарами, а второе с углем, чтобы его хватило первому судну на плавание от Скандинавии до Оби или Енисея и обратно. Даже самые современные на тот период ледоколы с паровым двигателем, такие как «Ермак» и «Святогор» (в советское время «Красин»), каждый день во льдах требовали полтораста тонн угля. При запасах в бункерах в три тысячи тонн его хватало лишь на двадцать дней плавания [2]. Поэтому от решения вопроса со снабжением углем на Полярном Урале зависело все коммерческое использование Северного морского пути.
Уголь в мировой экономике второй половины XIX - начала XX вв. играл ту же роль, что ныне играет нефть. Эта была кровь всей экономики. Использование пароходов и паровозов с середины XIX века вызвало небывалый экономический подъем Европы и России. Начался транспортный бум, связанный со строительством железных дорог и развитием парового судоходства на реках. Этот бум дал России мощный импульс экономического и социального развития. Возросла емкость внутреннего рынка, и увеличились экспортные возможности. После 1860 г. и до начала XX в. общий экспорт увеличился в три раза. Развитие новых видов транспорта в этот период в России привело к ускорению операций торговли, т.е. ускорению оборота торгового капитала, а следовательно, росту прибылей, высвобождению дополнительных средств, в том числе для инвестиционных целей. В конечном итоге создавались предпосылки для большего хозяйственного прогресса в промышленных и сельскохозяйственных отраслях. За 20-летие перед началом XX в. перевозки грузов по железным дорогам выросли в три раза, по внутренним водным путям на судах с паровыми двигателями - в два раза с 14 млн. тонн в год до 27,7 млн. тонн [3].
Все это развитие было завязано на угле, требующемся для паровых машин. Уголь был основой всей мировой экономики. Российский экономист А.И. Зак писал в 1920 году, что ясно подавляющее превосходство угля, как фактора энергии, в силовом хозяйстве человечества. На угле основывается более 90% всего мирового производства хозяйственных благ [4]. Уголь требовался всей промышленности, поэтому его добыча непрерывно росла, но, все-таки, не успевала за спросом.
Конечно, частично острота вопроса в снабжении углем снижалась использованием дров, но для большого транспортного флота на реках и для морских судов требовался именно уголь. Не удивительно, что добыча угля в России резко возросла. К началу XX века добыча угля возросла с 121 тысячи тонн в 1860 г. до 12 млн. тонн в 1900 г., а в 1913 году достигла почти 36 млн. тонн.
Россия на начало XX века не была способна обеспечить себя углем в нужном масштабе. В довоенное время около 20% российской потребности в угле удовлетворялось ввозом, причем около 65% ввоза шло из Англии (5, 928 млн. тонн в 1913 г., 3,018 млн. тонн в 1914 году). С начала Первой мировой войны ситуация резко ухудшилась из-за потери угольных месторождений на захваченных немцами территориях и из-за сокращения импорта из Англии (за 1915-1916 гг. 0,564 млн. тонн, в основном для нужд военного флота - всего 1,5 % от потребности в угле) [5].
Поэтому освоение Полярного Урала напрямую было связано с доступностью угля для судов, доставляющих грузы Северным морским путем, и для паровозов и пароходов, увозивших импортные грузы в глубь России и доставлявших обратно товары на экспорт. Собственно на Урале в начале XX века было крайне немного разработанных угольных месторождений [6]. Запасы каменного угля были открыты впервые на западном склоне Урала (современная Пермская область) в окрестностях Кизеловского металлургического завода в 1783 году. В 1797 году была заложена первая штольня для добычи угля, но крупномасштабная добыча в кизеловском угольном бассейне началась с завершением в 1879 году строительства горнозаводской железной дороги Пермь-Усолье с веткой Александровск-Луньевка. С этого года добыча угля выросла в разы и в 1916 году была получена максимальная добыча в дореволюционный период - 976,5 тысяч тонн. В 1907 году была заложена первая шахта в Челябинском буроугольном бассейне, где до 1917 года было добыто 1,1 млн тонн угля. В восточной части Среднего Урала уголь был открыт в 1797 году у села Ирбитские вершины, о только в 1872 году началась промышленная добыча угля в Егоршинском месторождении. До 1913 года добыто 162, 5 тысяч тонн. В 1911 году началась систематическая добыча угля на Богословском буроугольном месторождении совместным русско-французским акционерным обществом. Добываемый уголь отправляли на Надеждинский металлургический завод (ныне г. Серов), а также на Богословский медеплавильный завод. В 1911 году было добыто 827 тонн угля.
Все эти месторождения были далеки от Полярного Урала, давали угля недостаточно даже для местных нужд, и, в отсутствии налаженных речных путей снабжения и железных дорог на север, привезти уголь к предполагаемым морским портам в устьях Оби и Енисея было крайне сложно и экономически невыгодно. Все освоение Полярного Урала теперь зависело от решения угольного снабжения.
Мы уже касались сложности государственно-частного взаимодействия в деле освоения Полярного Урала. Во второй половине XIX века при постоянных частных инициативах освоения Севера государство не только не оказывало поддержки, но и порой прямо их запрещало. Ситуацию изменило поражение в русско-японской войне 1904-1905 гг., когда была выявлена стратегическая значимость Русского Севера для связи с сибирскими и тихоокеанскими районами империи.
Планируемое правительством и частными лицами развитие судоходства по Северному морскому пути требовало решение снабжения углем. Наиболее перспективными казались поиск угля на Новой Земле (где планировали построить порт для перегрузки сибирских грузов, доставляемых ледокольными судами через Карское море на обычные суда) и отстаивание российских заявок на месторождения высококачественного угля на Шпицбергене, архипелаге с неясным международным статусом.
Эти задачи были выполнены экспедициями под руководством Владимира Александровича Русанова в 1909-1912 гг [7]. При поддержке архангельских властей, озабоченных развитием северного мореходства, и министерства внутренних дел, были осуществлены две экспедиции на Новую Землю и одна на Шпицберген. На последнем были сделаны заявки на ряд перспективных месторождений угля, но на Новой Земле выгодных для эксплуатации мест не было найдено, что привело к забвению русановских планов о создании там перевалочного порта.
Сам же В.А. Русанов после Шпицбергенской экспедиции в 1912 году на судне «Геркулес» самовольно без согласования с организаторами экспедиции попытался пройти Северным морским путем, но вся экспедиция погибла на западном побережье полуострова Таймыр. Гибель этого выдающегося путешественника и геолога, энтузиаста Северного морского пути и исследования его минеральных богатств, несомненно, затормозила освоение Полярного Урала, лишив страну лучшего специалиста по угольным месторождениям Севера.
С неясным положением на Шпицбергене и имея на Новой Земле угольные запасы, нерентабельные для экономического использования, Россия на Северном морском пути могла рассчитывать лишь на то, что столь нужный уголь будет доступен в восточном конце пути - в районах устьев Оби и Енисея. И если в устье Оби поиски угля или других источников топлива (нефти) еще требовали средств и времени, то в устье Енисея, недалеко от проектируемого порта (ныне поселок Усть-Порт), заложенного в 1916 году [9], богатые месторождения качественного угля были известны уже более полувека.
Первые известия о наличии каменного угля на Таймыре привез из своей экспедиции 1842-1845 гг. А.Ф. Миддендорф. Инициаторами же освоения уникальных месторождений в окрестностях современного Норильска, где рядом находятся сразу и рудные, и угольные месторождения, стала династия Дудинских купцов Сотниковых. Сотниковы происходили из енисейских казаков, старожильного населения Сибири, потомков первопроходцев XVII века. Ведя меновую торговлю с аборигенами Севера, они хорошо знали регион, а норильское месторождение как раз находилось у торговой дороги из Дудинки в тундру [10]. Предприимчивые купцы не смогли пройти мимо великолепной возможности разработать перспективные месторождения.
В 1865 году два брата Сотниковы - Киприян Михайлович и Петр Михалович сделали заявку на медные руды в окрестностях Норильска. Для капиталу в дело был взят более крупный купец - енисейский золотопромышленник А.И. Кытманов. Братья же Сотниковы вложили в дело как свои связи с аборигенами (именно они на оленьих упряжках должны были возить грузы на будущий завод и из него), так и управленческий ресурс - Петр Михайлович был урядником - государственной властью в Дудинке (по замечанию А.А. Сотникова именно он разрабатывал месторождение, очевидно, Киприян Михайлович лишь поддержал начинание брата).
Согласно современным исследователям, на заявленные месторождения Сотниковы пригласили геологов проходившей в 1866 году правительственной экспедиции - Ф.Б. Шмидта и И.А. Лопатина, которые высоко оценили месторождения. Это утверждение является сильным преувеличением. Посланный на поиски мамонта Ф. Шмидт в Дудинке ждал начало навигации по Енисею и на несколько дней совершил экскурсию в Норильские горы, где «Сотников открыл каменный уголь и медную руду». В своем отчете Ф. Шмидт просто указал на наличие мощного пласта горного угля, без всяких оценок месторождения и качества угля [11].
Сотниковы смогли с большим трудом построить медеплавильную печь, выплавили и продали в казну три тонны меди, но после разрушения печи восстанавливать ее не стали. А.А. Сотников в 1919 году писал, что по воспоминаниям местных жителей, предприятие не удалось из-за отсутствия специалистов - печь была плохо рассчитана, построена из недостаточно огнеупорного материала и, прослужив короткое время, развалилась [12]. Сказались наверно и трудности с доставкой припасов на завод и вывозом полученной продукции.
Появление иностранных и российских пароходов в устье Таймыра давало Сотниковым шанс разбогатеть не на меди, а на угле. Сын одного из зачинателей освоения Норильска - Александр Киприянович Сотников в 1894 году продал правительственной гидрографической экспедиции генерала А.И. Вилькицкого две тысячи пудов угля: «По предложению адмирала (тогда лейтенанта) Добротворского А.К. Сотниковым было добыто в 1894 году 30 000 пудов угля из Норильского месторождения, который был на оленях доставлен на Енисей, и целиком пошел на нужды гидрографической экспедиции. Здесь не безынтересно отметить личный отзыв адмирала Добротворского о качестве этого угля. Этот отзыв имеет значение потому, что высказан лицом, пользовавшимся этим углем и испытавшим его горючие качества, как и генералом Вилькицким, в довольно значительном количестве. Его отзыв о Норильском угле не только хороший, но даже восторженный… Адмирал Добротворский усиленно просил А.К. Сотникова заняться разработкой этого угля и доставить его на Енисей и на следующий год, предлагая повышенную цену против существовавших тогда на уголь, но последний, не будучи в достаточной мере в этом заинтересованным, отказался» [13].
С освоением Северного морского пути шансы Сотниковых разбогатеть только возрастали. Тем не менее, долгое время они оставались в стороне. Даже при решении вопроса о создании на острове Диксон у берегов Таймыра угольной станции для нужд полярной экспедиции Э.В. Толля, уголь туда завезли с запада, не связываясь с Сотниковыми. Теперь уже сложно судить, по какой причине это происходило и почему ни казна, ни сами Сотниковы не предприняли усилий по добыче угля. Знакомство дудинских купцов (хотя бы заочное) с А.И. и Б.А. Вилькицкими, руководителями правительственных начинаний и экспедиций на Севере, несомненно. Возможно, небольшой капитал, имевшийся в распоряжении Сотниковых (А.К. Сотников числился купцом всего лишь второй гильдии), делал их недостаточно солидными партнерами для казны, а им самим не позволял вкладывать большие средства в предприятие с неясным будущим. Для правительства судоходство по Енисею было убыточным, как на это указывал Ф. Нансен [14], и оно было готово вообще закрыть казенные перевозки по реке при первом же удобном поводе. И в этом случае Сотниковы были бы разорены. Да и неудачный опыт медеплавильного производства мог привести их к мысли, что без специалистов и надежного рынка сбыта не стоит и начинать разработку месторождений, так как казна не гарантировала стабильной покупки угля.
Но и с другими частными лицами и компаниями, участвовавшими в освоении Полярного Урала, Сотниковы не смогли (или не захотели) наладить партнерство. Англо-норвежская «Сибирская пароходная промышленная компания», основанная в Осло в январе 1912 года для торговли через Северный морской путь с Сибирью, пользовалась покровительством российского правительства и поддержкой богатых сибирских купцов и политических деятелей. Но Сотниковы остались в стороне от этой компании и ее деятельности, хотя руководитель этой компании Й. Лид и его сибирский партнер промышленник С.В. Востротин в 1913 году лично прибыли на пароходе «Коррект» в устье Енисея. С.В. Востротин и известный полярный исследователь Ф. Нансен, приглашенный Сибирской компанией в качестве эксперта, даже побывали в сотниковской вотчине Дудинке. Но они и Сотниковы так и не встретились.
При этом Ф. Нансен, как и С.В. Востротин, был великолепно осведомлен о значении месторождений угля в Дудинке. В своей книге он писал: «В 90 километрах от этого места находятся богатые залежи угля; уверяют, что здешний уголь ничуть не уступает по качеству лучшему кардифскому. Залежи эти известны уже много лет; до сих пор, однако, еще не приступлено к их правильной разработке. В 1905 году [15] здесь было добыто 500 тонн угля, который был доставлен на оленях через тундру в Дудинку и использован для большой правительственной экспедиции. Говорят, что качество угля было превосходное. Нет никакого сомнения, что эти залежи угля имеют большое будущее. Постройка казенной дороги, протяжением в 90 километров, через тундру к Дудинке не может представить затруднений, несмотря на мерзлую почву тундры. А тогда окажется возможным вывозить на Енисей любое количество угля, что будет иметь огромное значение для пароходства по этой великой реке» [16].
Почему же он, С.С. Востротин или Й. Лид не встретились с владельцами таких богатств, крайне важных для успеха их начинаний по развитию северного мореходства? Вполне вероятно, сыграл свою роль личный фактор. Ф. Нансен, не называя имен, описывает двух купцов в Ананьино и Дудинке, под которыми, вероятно, и имеет в виду Сотниковых: «в общем, эти купцы являются настоящими царьками здесь, на Севере. Они забрали в свои руки всю власть, и воля их подчас является законом для инородцев. Здешний купец слыл, впрочем, добрым человеком; зато брат его, проживавший южнее, в большом доме близ Дудинки, имел славу настоящего кулака. Он всячески прижимал инородцев, а подчас и давал волю рукам. С должников своих, которых сам же ввел в долги, драл, что называется, три шкуры, а высосав их, являлся к ним в становище, забирал последнее имущество и безжалостно бросал в тундре без ничего, обрекая на голодную смерть. Наконец он настолько зарвался, что в дело вмешались власти и кулака без долгих разговоров выслали в Ленский округ. Там он снова завел торговлю, но в один прекрасный день, во время поездки на лодке по Лене, был убит и брошен в реку одним из своих спутников, который, очевидно, пронюхал, что с ним были денежки» [17].
Крайне негативное впечатление на Ф. Нансена произвел и другой местный житель - выдающийся полярный исследователь и промышленник Н.А. Бегичев, которого после разговора Ф. Нансен счел фантазером [18]. Н.Я. Бегичев, очевидно рассчитывавший на место при планируемом Сибирском компанией освоении, так и не был приглашен, хотя при своем знании района и находке нескольких месторождений угля на островах в устье Енисея, был бы крайне полезен. Но Ф. Нансен, как и руководители компании, не сочли никого из связанных с Дудинкой людей пригодными для совместной деятельности. Появись они на два-три года позже - тогда в роду Сотниковых они нашли бы верного союзника и единочаятеля.
Александр Александрович Сотников [19] был представителем третьего поколения Сотниковых, связанным с освоением норильских месторождений. С детства зная о семейном достоянии, он стал студентом горного факультета Томского технологического института. Летом 1915 года он обновил заявки на норильские месторождения, собрал геологические коллекции, которые по возвращении в Томск отдал на обработку Н. Урванцеву, студенту того же факультета. Судьба Урванцева, объявленного в советские годы первооткрывателем Норильска, с тех пор была неразрывно связана с норильскими месторождениями. Хотя он имеет огромные заслуги в исследовании этих месторождений и их освоении, к сожалению, приходится указать, что Урванцев целенаправленно приписывал себе заслуги истинных первооткрывателей - Сотниковых, пользуясь трагедией А.А. Сотникова, сделавших эту фамилию запретной в советские годы.
Но в 1915 году и ближайших годах Н. Урванцев был помощником А.А. Сотникова. Он был близок А.А. Сотникову не только как отличный геолог, загоревшийся исследованием норильских месторождений, но и как выходец из небогатой купеческой семьи, то есть выходец из той же среды и той же культуры. Но без поддержки правительства или крупных купцов все заявки А.А. Сотникова на месторождения были бессмысленны. К тому же в декабре 1915 года А.А. Сотникова мобилизовали в армию.
[1] См.: Пасецкий В.М. Русские открытия в Арктике. Том 2. СПб.: Русина, 2008. С.379.
[2] См.: Морозов С.Т. Широты и судьбы. Л.: 1967. С.71.
[3] См.: Могилевкин И.М. Транспорт и коммуникации: прошлое, настоящее, будущее. М.: Наука, 2005. С.168-169.
[4] Зак А.И. Мировое снабжение углем 1903-1919. С.9.
[5] См.: Зак А.И. Мировое снабжение углем 1903-1919 гг. (К вопросу о современном мировом угольном кризисе). Екатеринбург: Государственное изд-во, 1921. С.51.
[6] Все данные о дореволюционных угольных шахтах взяты из: Разработка месторождений угля и торфа // Вклад Урала в горное производство России за 300 лет / Под ред. В.С. Хохрякова. Екатеринбург. Издание Уральской государственной горно-геологической академии, 2000. С.361-400
[7] Статьи В.А. Русанова об итогах этих экспедиций собраны в сборник: Русанов В.А. Статьи, лекции, письма. М.-Л.: Изд-во ГЛАВМОРСЕВПУТИ, 1945 г.
[8] См.: Зак А.И. Мировое снабжение углем 1903-1919 гг. С.47.
[9] См.: Сотников А.А. К вопросу об эксплуатации Норильского (Дудинского) месторождения каменного угля и медной руды в связи с практическим осуществлением и развитием Северного морского пути. Томск, 1919. С.25.
[10] См.: Сотников А.А. К вопросу об эксплуатации Норильского (Дудинского) месторождения С.31.
[11] См.: Сотников А.А. К вопросу об эксплуатации Норильского (Дудинского) месторождения. С.18.
[12] См.: Сотников А.А. К вопросу об эксплуатации Норильского (Дудинского) месторождения . С.17.
[13] Там же. С.17.
[14] См.: Нансен Ф. В страну будущего. С.109.
[15] А.А. Сотников указывает, что Ф. Нансен ошибочно дает дату - на самом деле в 1894 году. См.: Сотников А.А. 1919. С.19.
[16] Нансен Ф. В страну будущего. Магадан, Магаданское книжное изд-во, 1969 г. С.115.
[17] Нансен Ф. С.106.
[18] См.: Болотников Н.Я. Последний одиночка. Жизнь и странствия Никифора Бегичева. М.: Мысль, 1976. С.128
[19] Его личность привлекает все большее внимание краеведов Норильска, которые постепенно вводят в оборот все новые и новые факты из его биографии. Лучшие работы о его жизни: Шекшеев А.П. Трагедия Сотникова - атамана и полярника // Материалы межвузовской научно-практической конференции. 26 апреля 2002 г. Красноярск, 2002: Шекшеев А.П. Атаман А.А. Сотников: трагедия казачьей интеллигенции // Альманах «Белая гвардия», №8. Казачество России в Белом движении. М., «Посев», 2005, стр. 252-255