Вступление союзных войск в Париж
«Война, зачавшаяся в 1812 году, имела два пункта, где видно было близкое равновесие рвения россиян на отличия: один на поле Бородинском, а другой при Монмартре. На первом все воины наши были храбры до озлобления, ибо не умереть, а остаться живыми в завоеванном французами Отечестве боялись. Но когда шли на укреgления Парижа, или, лучше сказать, лезли на бодливое темя Франции, то каждый солдат пылал румянцем геройством, понимая важность совершавшегося окончательного подвига и отмщения, и каждый из нас не хотел умереть прежде покорения Парижа....
Когда император Александр Благословенный и его благодатный союзник король прусский прибыли верхами со многочисленными свитами их от стороны замка Бонди пред общую колонну парада, стоявшего во всей готовности пред Пантенскою заставою на шоссе, к Мо идущем, то я, присоединясь к свитам их величеств, следовал за ними В Париж.
Вступление русских войск в Париж. Гравюра Молло.
Впереди всего парада, далеко отделясь от пехотной колонны, шли полки: лейб-гвардии Донской и за ним Уланский цесаревича Константина Павловича; за ними на некотором расстоянии шла сотня лейб-запорожцев, составлявшая всегда конвой нашего государя; потом следовали два генерал-адъютанта. Тут ехали оба союзные монарха, наш император с левой, а король прусский с правой стороны. Император был в кавалергардском сюртуке, темно-зеленом с черным бархатным воротни-ком и серебряным прикладом, в шляпе с белым султаномом.На груди Благословенного нашего были только три беленьких, младших степеней, крестика орденов Св. Георгия, Марии-Терезии и Красного Орла, и на прусском короле такие же. Александр ехал на любимом его мекленбургском боевом коне, белом, как снег, называвшемся Марсом, а прусский король - на темно-сером. За монархами следовали рядом фельдмаршалы, за ними полные генералы, а потом уже прочие генералы, последуемые разными чинами, составлявшими свиты. По следам этого огромного военнодействовавшего кортежа союзных монархов шла знаменитая Преображенская музыка с капельмейстером Дерфельдом. Потом маршировала скорым шагом колонна пехоты, состоявшая из почетных полков союзных государей. В голове колонны шел гренадерский наш корпус, имея впереди Аракчеева полк, ибо колонна шла из общего построения парада слева, дабы самое лучшее показать парижанам после, и потому лучший только из гренадерских полков Аракчеева шел впереди вместо назначенного по диспозиции той Екатеринославского, уступавшего ему людьми и амуницией; первейший же всего войска Преображенский оканчивал колонну пехоты, которую замыкали: гвардейская артиллерия, кавалергардский и лейб-гусарский полки, которым в блистательном образовании всего, по общему признанию, нет нигде подобных.
Вступление Александра I в Париж. Неизвестный художник. Павловск.
Колонна парада, вступив в Пантенскую заставу, шла дивизионами на полудистанции по Сен-Мартинской улице и, пройдя Триумфальные ворота того же названия, вступив ими на бульвар, поворотила направо и этим сугорбым аллейным проспектом пришла на великолепно украшенную и обставленную египетскими, коринфскими и римскими антиками мраморов и гранитов площадь Людовика XV, с середины которой, повернув вправо, шла главною аллеею Елисейских полей, в которой, прошедши сажен триста, государь император наш и король Прусский остановились на правой стороне, дабы осматривать войска парада, проходившие мимо их величеств с громом барабанов и шумом музыки, но без крику «ура», могшего досадить и благоприятствовавшим нам парижанам.
Народу было на улице Сен-Мартинской, булеваре, площади Людовика XV и аллее такое множество, что со всею деятельностью национальной гвардии и жандармерии Парижа едва могли проходить дивизионы полков сквозь толпы зрителей. Даже самые дебелые березы булевара и Елисейских полей ломились от станиц, унизавших ветви их народа, особливо цопких парижанок разноцветных.
Вступление союзников в Париж 31 марта 1814 года. Неизвестный австрийский гравер.
После парада государь наш почти на руках парижан внесен был и с верховою лошадью к квартире его, в дом Талейрана, находившийся на площади Людовика XV, при конце булеварного проспекта, на углу левой стороны. народ французский, прелыценный поступками и божественною доверенностию нашего государя у них и к ним, препровождая его к квартире, как некогда своего благоcловенного Генриха IV, кричал: «Виват, ура!», целовал руки, ноги его и даже прекрасного белоснежного коня Марса. Наконец, чтобы доказать свою приверженность к нашему государю, парижские граждане ринулись с воплем от Талейранова дому на Вандомскую площадь и там стоявшую на монументальной колонне статую Наполеона, опутав кругом шеи канатными арканами, принялись тащить долой на землю, ревя яростно всякие поношения ему; о чем узнав тогда государь наш послал к ним своих генерал- и флигель-адъютантов, поручив им упросить народ от имени его «оставить такое их предприятие, могущее падением такой громады нанесть уграту жизней многим из нападавших на лик почти не вредного уже никому, кроме себя».
Парижане хотя и послушались нашего императора, однако не прежде успокоились и оставили Вандомскую площадь, как надев холщовый саван на статую бывшего своего властителя, прикрепя с тылу его древку с белым мирным флагом, в каком положении она и стояла два дня, пока гражданское правление Парижа, удовлетворяя нетерпимому, даже грозному требованию вопиявшего народа, пристанило к монументу леса с машиною, спустившею статую Наполеона вниз с головокружной высоты на уровень, роком ему определенный.»
(М.М. Петров «Рассказы служившего в 1 Егерском полку полковника Михаила Петрова о военной службе своей и трех братьев его, зачавшейся с 1789 года.»
Когда император Александр Благословенный и его благодатный союзник король прусский прибыли верхами со многочисленными свитами их от стороны замка Бонди пред общую колонну парада, стоявшего во всей готовности пред Пантенскою заставою на шоссе, к Мо идущем, то я, присоединясь к свитам их величеств, следовал за ними В Париж.
Вступление русских войск в Париж. Гравюра Молло.
Впереди всего парада, далеко отделясь от пехотной колонны, шли полки: лейб-гвардии Донской и за ним Уланский цесаревича Константина Павловича; за ними на некотором расстоянии шла сотня лейб-запорожцев, составлявшая всегда конвой нашего государя; потом следовали два генерал-адъютанта. Тут ехали оба союзные монарха, наш император с левой, а король прусский с правой стороны. Император был в кавалергардском сюртуке, темно-зеленом с черным бархатным воротни-ком и серебряным прикладом, в шляпе с белым султаномом.На груди Благословенного нашего были только три беленьких, младших степеней, крестика орденов Св. Георгия, Марии-Терезии и Красного Орла, и на прусском короле такие же. Александр ехал на любимом его мекленбургском боевом коне, белом, как снег, называвшемся Марсом, а прусский король - на темно-сером. За монархами следовали рядом фельдмаршалы, за ними полные генералы, а потом уже прочие генералы, последуемые разными чинами, составлявшими свиты. По следам этого огромного военнодействовавшего кортежа союзных монархов шла знаменитая Преображенская музыка с капельмейстером Дерфельдом. Потом маршировала скорым шагом колонна пехоты, состоявшая из почетных полков союзных государей. В голове колонны шел гренадерский наш корпус, имея впереди Аракчеева полк, ибо колонна шла из общего построения парада слева, дабы самое лучшее показать парижанам после, и потому лучший только из гренадерских полков Аракчеева шел впереди вместо назначенного по диспозиции той Екатеринославского, уступавшего ему людьми и амуницией; первейший же всего войска Преображенский оканчивал колонну пехоты, которую замыкали: гвардейская артиллерия, кавалергардский и лейб-гусарский полки, которым в блистательном образовании всего, по общему признанию, нет нигде подобных.
Вступление Александра I в Париж. Неизвестный художник. Павловск.
Колонна парада, вступив в Пантенскую заставу, шла дивизионами на полудистанции по Сен-Мартинской улице и, пройдя Триумфальные ворота того же названия, вступив ими на бульвар, поворотила направо и этим сугорбым аллейным проспектом пришла на великолепно украшенную и обставленную египетскими, коринфскими и римскими антиками мраморов и гранитов площадь Людовика XV, с середины которой, повернув вправо, шла главною аллеею Елисейских полей, в которой, прошедши сажен триста, государь император наш и король Прусский остановились на правой стороне, дабы осматривать войска парада, проходившие мимо их величеств с громом барабанов и шумом музыки, но без крику «ура», могшего досадить и благоприятствовавшим нам парижанам.
Народу было на улице Сен-Мартинской, булеваре, площади Людовика XV и аллее такое множество, что со всею деятельностью национальной гвардии и жандармерии Парижа едва могли проходить дивизионы полков сквозь толпы зрителей. Даже самые дебелые березы булевара и Елисейских полей ломились от станиц, унизавших ветви их народа, особливо цопких парижанок разноцветных.
Вступление союзников в Париж 31 марта 1814 года. Неизвестный австрийский гравер.
После парада государь наш почти на руках парижан внесен был и с верховою лошадью к квартире его, в дом Талейрана, находившийся на площади Людовика XV, при конце булеварного проспекта, на углу левой стороны. народ французский, прелыценный поступками и божественною доверенностию нашего государя у них и к ним, препровождая его к квартире, как некогда своего благоcловенного Генриха IV, кричал: «Виват, ура!», целовал руки, ноги его и даже прекрасного белоснежного коня Марса. Наконец, чтобы доказать свою приверженность к нашему государю, парижские граждане ринулись с воплем от Талейранова дому на Вандомскую площадь и там стоявшую на монументальной колонне статую Наполеона, опутав кругом шеи канатными арканами, принялись тащить долой на землю, ревя яростно всякие поношения ему; о чем узнав тогда государь наш послал к ним своих генерал- и флигель-адъютантов, поручив им упросить народ от имени его «оставить такое их предприятие, могущее падением такой громады нанесть уграту жизней многим из нападавших на лик почти не вредного уже никому, кроме себя».
Парижане хотя и послушались нашего императора, однако не прежде успокоились и оставили Вандомскую площадь, как надев холщовый саван на статую бывшего своего властителя, прикрепя с тылу его древку с белым мирным флагом, в каком положении она и стояла два дня, пока гражданское правление Парижа, удовлетворяя нетерпимому, даже грозному требованию вопиявшего народа, пристанило к монументу леса с машиною, спустившею статую Наполеона вниз с головокружной высоты на уровень, роком ему определенный.»
(М.М. Петров «Рассказы служившего в 1 Егерском полку полковника Михаила Петрова о военной службе своей и трех братьев его, зачавшейся с 1789 года.»