Армейские в дореволюционном Туркестане.
Вавилова Татьяна Александровна описывает жизнь военных Туркестана в те времена, когда ещё только строилась железная дорога, связывающая его с Россией. Много интересных деталей.
"Занятый русскими войсками в 1868 году Самарканд, как и все другие туркестанские поселения, разделялся на туземную и европейскую части.
Русская часть основана в 1871 году, топографическую съемку и планировку улиц произвел архитектор И.Г. Цеханович. Стараниями первого Военного губернатора Самарканда генерала А.К. Абрамова с самого начала в русском городе было создано все необходимое для жизни европейца:
укрепленная цитадель для защиты от нападения, казармы военных, 476 частных домов, 19 казенных и 1 городское здание. К 1892 году в русской части города проживало 10115 жителей самых разных вероисповеданий. Преобладали православные - 7446 человек и мусульмане - 1054, но были и 68 римских католиков, 75 протестантов, 485 иудеев, 416 раскольников, 71 житель, исповедующий армяно-григорианскую веру. Для всех строились церкви и молельные дома. Правда из-за малочисленности католиков, строительство костела постоянно откладывалось, несмотря на их просьбы. Костел построили лишь в 1915 году, несколько лет спустя после смерти Виктора Юлиановича, не изменившего своей вере до конца.
Русский Самарканд, писал Вирский, отделяется от туземного бульваром имени Абрамова, самым большим и красивым из всех 25 улиц города. Бульвар протяженностью в 490 сажен и шириной в 60 сажен, имел 3 аллеи, обсаженные кленами, тополями, карагачами, акациями и айлантусами, и пересекался двумя проездами. Всего же протяженность улиц Русского Самарканда составляла 17 верст и 156 сажен, из которых 14 верст и 236 сажен были шоссированы. По обеим сторонам улиц в два ряда росли разные породы деревьев, а между ними бежали арыки. Из них весной и летом по 2 раза в день поливальщики специальными лопатами с загнутыми краями поливали улицы, чтобы прибить среднеазиатскую пыль и смягчить южный зной. За чистотой улиц тщательно следили: 2 раза в год чистили арыки и придорожные канавы, по осени собирали опавшие листья и отправляли их на корм скоту. 2 раза в неделю все улицы обязательно подметали. Не соблюдающих чистоту домовладельцев штрафовали. Чтобы провести воду через проезжую часть из одного арыка в другой, устроили 52 каменные трубы, заменяющие мосты. Питьевую воду доставляли в бочках из Филатовских ключей, колодцев было мало. 350 керосиновых фонарей освещали улицы Самарканда в ночное время. Электрификация всей страны, как известно, произошла гораздо позже, но в Самарканде первая электрическая лампочка зажглась еще до приезда в город Мединского. И не в доме главного начальника области, а на мельнице купца Алексея Тимофеевича Мирошниченко. Рубен Назарьян в журнале "Русский мир" опубликовал замечательную статью о талантливом самаркандском предпринимателе, который "первым в Туркестане ввел в практику вальцовый мучной помол", производил дешевые и качественные макаронные изделия и применил электрическое освещение мельницы, опасаясь пожаров от керосинового. В 1893 году Мирошниченко построил на реке Сиаб водяное железное колесо, которое приводило в действие динамо-машину. Пятиэтажная мельница Алексея Мирошниченко, выполненная по последнему слову науки, демонстрировалась на нескольких выставках и заняла в Париже в 1900 году первое место в мире. Мирошниченко получил тогда Гранд-при и золотую медаль.
Для светских увеселений был открыт театр, образован областной хор и, разумеется, военный духовой оркестр, без которого еще и в мое детство невозможно было представить себе ни одно гуляние в городах Русского Туркестана. Спектакли общества любителей драматического искусства ставились также на сценах Общественного и Военного собраний. В рождественские дни в собрании организовывались балы-маскарады и объявлялись генерал-губернаторские призы на лучшие маскарадные костюмы. Сразу за садом губернатора, до Ташкентской улицы, раскинулся Старый или Центральный парк, а возле него, перед церковью Георгия - площадь для военных парадов. Второй парк, тоже доживший до наших дней, люди и сейчас зовут Ивановским по имени его устроителя генерала Н.А. Иванова. Живописный парк разбили у Дамбы и образовали озеро, поэтому он известен еще и как парк-озеро.
Все общественные организации Туркестана имели в Самарканде свои филиалы: Красный Крест, Благотворительное общество, Детский приют, общество покровителей животных, любители вокального и драматического искусства. В отсутствие теле - и кино индустрии люди любили читать. В маленьком Самарканде работали 14 библиотек: при офицерском собрании, статистическом комитете, общественном собрании, военном госпитале и при штабе, в каждом казачьем полку и в батальона. В начале 20 века открылась Общественная библиотека, выполненная по проекту В.С. Гейнцельмана. Здание выстроено из шлифованного жженого кирпича с зубчатыми остроконечными башенками в готическом стиле до сих пор украшает город.
По инициативе графа Ростовцева открылись первые книжные магазины Д.Н.Захо и Д.Д. Филатова, в которых можно было заказать любые книги, вплоть до крамольного произведения господина Чарлза Дарвина "Путешествие на корабле Бигль". Любители книг объединились в "Кружок народного чтения", собирались в назначенные дни и читали вслух выписанные из Петербурга произведения классиков и современников. Чтение сопровождалось "показом световых картин при помощи "Волшебного фонаря". Первое народное чтение происходило в здании "Театра любителей драматического искусства" 18 октября 1898 года. Активисткой самаркандского общества любителей чтения была Евгения Топорнина, дочь удалого казачьего сотника, отличившегося во время Зеравшанского похода и завоевания Самарканда. Интересно, что с семьей Топорниных у нас поддерживаются связи уже в 4-5 поколениях. С одним из них учился в кадетском корпусе мой дед, с его внучкой я ходила в один класс школы, а теперь мой сын знаком с ее дочерью. Тесен мир!
Разумеется, не обошлось без самого распространенного и любимого в ту пору зрелища - скачек, тем более, что большая часть обитателей города - военные. Председателем скакового общества был Виктор Юлианович, генерал, причисленный к кавалерии. Однако, на улицах Самарканда появились и механические кони. Пока еще не машины, но велосипеды, модные в то время на Западе. В 1890-х годах прибыли в город два американца, Аллен и Сахтлебен. Они совершали путешествие на велосипедах из Европы в Азию. По дороге в Китай путешественники остановились в Туркестане. Конечно, не весь путь был проделан на велосипедах, Ален и Сахтбелен увязли в туркестанских песках, и пересели на поезд, еще одно детище технического прогресса. Но там, где могли они передвигались исключительно на велосипедах.
Западная мода не оставила в стороне туркестанцев, по улицам Ташкента, Ферганы и Самарканда мчались члены нового общества - велосипедистов, которое в 1900 году только в Самарканде насчитывало более 60 членов. Согласно установившейся традидии, почетным членом общества самаркандских велосипедистов торжественно избрали Военного губернатора, хотя я очень сомневаюсь, что прадед мог в свои довольно преклонные годы стать велосипедистом. Но вот приказ об ограничении езды на велосипедах по пешеходным дорожкам и аллеям парка, он издал. Велосипедисты пугали быстрой ездой прогуливающихся дам и детей. В 1902 году Самаркандское областное правление представило проект строительства трамвайной линии и проведения электричества, составленный группой акционеров и подписанный Виктором Юлиановичем. Однако Канцелярия Туркестанского генерал-губернаторства его отклонила. Даже в Ташкенте подобные новшества были введены значительно позднее.
Прибывшие из европейской части России предприниматели завлекали горожан и приезжих в гостиницы и номера, в рестораны, трактиры и закусочные. Туркестанские купцы Д.Н. Захо, Смирнов и Д.Л. Филатов тоже развернули сеть магазинов и лавок. Последние страницы справочников, вкладыши главного печатного органа края "Туркестанские Ведомости" и вывески на улицах пестрели рекламными объявлениями, в которых предлагались товары и услуги.
Оптик А.М. Гербер приглашал посетить магазин на Катта-Курганской улице, в котором можно было подобрать очки и пенсне, купить барометры, бинокли и термометры. Рядом находилась мастерская музыкальных инструментов С.О. Шедива и часовая мастерская М.А. Коха. Неутомимый А.Т. Мирошниченко сообщал, что на его вальцовой мельнице вырабатывается мука высшего качества и манная крупа, а также производятся макароны: трубчатые - длинные и короткие, гладкие и резанные, итальянские тонкие, звездчатые и колечками не хуже европейских и в два раза дешевле. Да, что там макароны! В аскетические советские времена мне казались фантастическими рассказы бабушки о том, что она выписывала себе шляпку из Парижа. Кокетливые дамы, разорительницы мужей, могли выбрать по каталогу и заказать любую модную модель для своего гардероба. В далекий Самарканд, в глубину Азии, по почтовым трактам и железной дороге доставляли "картонки" из лучших магазинов Европы. Одна из таких коробок в военном 1944-м служила мне колыбелью, а потом ее унаследовала наша собака. Туалеты износились, но хорошо выделанные фанерные коробки, в которые они были упакованы, в трудные годы служили старым дамам вместо чемоданов и шкафов.
Из учебных заведений Вирский называет Мариинское 4-х классное училище на 107 учащихся и Городское 3-х классное мужское училище, тоже на 107 учеников. При нем работал интернат для иногородних на 20 воспитанников, где мальчиков обучали столярному и сапожному делу и даже исполняли заказы. Вырученные деньги шли на нужды заведения.
Из средств связи, кроме почтовой, пользовался популярностью телеграф. В январе 1898 года появился даже международный телеграф: через Чугучак проложили русско-китайскую линию и связали Туркестан с Кашгаром. Особенно удивляло телеграфное сообщение местных жителей. Владимир Петрович Наливкин, изучавший быт и культуру местного населения писал: "Туземцы в буквальном смысле слова восторгались той абсолютной быстротой, с которой оказывалось возможным посылать и получать разного рода сведения по телеграфу, и той относительной быстротой, с которой стало возможным доезжать до Оренбурга или до Троицка на почтовых". По сравнению с верблюжьим караваном на Великом Шелковом пути почтовые возможно и были быстрее, но мучения, которым подвергались тогда путешественники, вызывают сочувствие. Например, Великий князь Романов, чей дворец и сегодня радует глаз ташкентцев, писал своему отцу с Оренбургского тракта, что генерал-губернатор фон Кауфман показывал огромную шишку на голове, которую набил себе на дорожных ухабах. А уж его везли и быстро и осторожно. "Железная дорога просто необходима", - заключает Романов. Что же касается телеграфа, то местные жители "несмотря на свою большую расчетливость, в первое время открытия в крае телеграфных контор, торопились посылать нужные и ненужные телеграммы, дабы лично, воочию убедиться в правоте доходивших до них слухов о той невероятной быстроте, с которой русские передают всевозможные сведения по своим проволокам". Поражало их и то, "что деньги и посылки, доверчиво сдаваемые ими совершенно неизвестному лицу, мелкому и бедному почтовому чиновнику, не только никогда не пропадают, но всегда в целости доходят по назначению и в короткий срок". (Наливкин).
Лечебные учреждения не были многочисленны: госпиталь, где настоятелем служил наш второй прадед Иван Шутихин, городская больница и амбулатория для женщин и детей в туземной части города. Везде, где поселялись русские, они старались организовать медицинскую помощь не только для себя, но и местного населения, которое ранее не имело ничего, кроме услуг знахарей и народных целителей. Не даром, после разделения Советского Союза на 15 Независимых республик, стали шутить, что ушли русские, оставив после себя больницы, аптеки, театры, библиотеки, музеи.
Несмотря на достигнутое, Самарканд продолжал благоустраиваться. Одним из первых дел помощника губернатора Мединского стало форсирование работ по устройству в русской части города тротуаров из кирпичного щебня с песком. Проезжие дороги покрывали по способу военного инженера, друга Мединского, Станислава Казимировича Глинка-Янчевского. Специальное предписание об этом Военный губернатор граф Ростовцев сделал еще 29 сентября 1895 года, но сначало дело шло медленно и только к 1899 году завершилось. Впервые удобный и дешевый способ Янчевского был применен в Ташкенте при строительстве дороги к ярмарке. Шоссе выкладывали галькой, а потом заливали полужидкой глиной. Высохнув, глина сцепляла гальку, делая покрытие очень прочным. В те же годы реконструировали здание Общественного собрания, а в 1903 году к северу от русской части города Г.О, Нелле разбил пустую территорию на новые жилые кварталы, русский Самарканд расширялся, становился все больше европейским городом.
Однако примыкающий к нему азиатский древний Самарканд вносил восточный колорит новому городу. По улицам русского города рядом с модными щегольскими колясками, тарантасами и каретами двигались караваны верблюдов и арбы с огромными колесами, становясь зачастую причиной "дорожно-транспортных происшествий". И вот в июне 1897 года "Туркестанские Ведомости" публикуют приказ администрации Самарканда о запрете "движения караванов по Кауфманскому проспекту, Ката-курганской улице и Большой Ташкентской дороге", в связи с несчастными случаями.
О бытовых подробностях жизни самаркандцев мне удалось узнать из архивного документа, относящегося ко времени службы Виктора Юлиановича помощником губернатора. Высокопоставленные туркестанские чиновники не только проживали в казенных домах, но и средства на их содержание получали из казны. За расходы регулярно отчитывались. В Архиве РУз, (И-18, опись 1, № дела 11724), лежит такой отчет, где указан перечень расходов семьи Мединских, включая совершенные мелочи: синька, сода, бура, керосин, 2 фитиля для лампы, свечи, веревка для белья, ведра, русские веники для бани, буфетные полотенца, ламповые стекла, сало на плошки и иллюминацию в саду, вожжи для кучера, 3 аршина маты для кухни воск, мятное масло для крыс, колесная мазь и скипидар для полов, мыло для тюлевых занавесок перед Пасхой, ячмень для лошадей для выезда, скалка для белья. Оплачивались работы "баб" для мытья окон и полов, починка бочки, кофейника и лампы, заточки ножей, работа лудильщика, заготовка дров для печей. Большая часть вещей взята к приезду в Самарканд военного министра, возможно для него, а не для прадеда. С апреля по сентябрь 1897 года было истрачено 150 рублей на 49 именований, включая поденные работы в доме. Полуда кофейника, например, стоила 1 рубль, а скипидар для полов 1 рубль 25 копеек. Сухая смета расходов вырисовывает быт семьи Мединских. Темными южными вечерами они выходили подышать в сад, освещенный керосиновыми фонарями и плошками с салом, как же они, бедные, без электричества обходились? Вместо стиральной машины - прачка, вооруженная мылом, содой, синькой и скалкой для белья. И ни одного автомобиля, ни тебе служебного, ни личного! Лошадям выдали ячмень, кучеру вожжи, смазали карету колесной мазью, вот вам и выезд помощника губернатора по вверенным ему Государем окраинам Империи. Крыс травили мятным маслом, а наших и мышьяком не изведешь! Что такое мата для кухни понятно только мне, да и то по рассказам родителей. Давно нет и в помине ручных ткацких станков, на которых мужчины-ткачи ткали узкую желтоватую ткань из хлопка, прекрасно впитывающую влагу, прочную и дешевую. Из нее делали даже сюзане, сплошь зашивая их вручную шелковыми нитками. Над нашей постелью много лет висело такое музейное сюзане с традиционным узором, пока нужда не заставила меня продать его скупщику древностей.
После революции, годах в 30-х, Сталину вздумалось позвать русских из-за границы в Союз, обещали не трогать. Ностальгия многих вернула на Родину, но не все избежали тюрьмы. Посадили и Дьяконовых, как только они приехали в Москву.. Маше было 18 лет и она выдержала, а отец ее умер. Жила она в Москве, ей помогали Елена Викторовна и ее дети. Благодаря знанию французского, второго родного языка, Маша устроилась переводчицей в ТАСС, откуда и вышла на пенсию. В Москве, должно быть, и сейчас живет ее дочь Оксана. Моя мама в 1966 году была в гостях у сына Елены Викторовны Георгия и со всеми познакомилась, долго переписывалась. Московские родственники говорили, что Евгений Аппельгрен жил в Бельгии, но переписываться с ним все боялись и судьба его неизвестна.
Точную дату смерти прабабушки я узнала только недавно. Бабушка Оша скрывала год своего рождения, омолодив себя на несколько лет при всеобщей паспортизации советских граждан. Возможно, не только женское кокетство было тому причиной, но и желание спрятаться поглубже от дотошных НКВД-ешников, изменив к тому же и фамилию при замужестве.
Виктору Юлиановичу было за 60, когда он решил жениться во второй раз. В жены генерал выбрал женщину, которую очень хорошо знал, Эмилию Колен. Француженка Роза Эмилия Колен поселилась в доме Мединских с 16 лет и была ровестницей его старших сыновей. Она обучала детей французскому языку и выполняла обязанности гувернантки при младших девочках.
Двадцатый век принес несчастье для России. Сначала поражение в Японско-Российской войне 1904-1905 годов и "кровавое воскресенье" 9 января, а следом первая русская революция, генеральная репетиция кровавой смуты, времени дележа власти между множеством партий. Кадеты, эсеры, социал-демократы, анархисты вели пропаганду среди народа, стремясь разрушить монархию и захватить власть. В династии Романовых целая нация увидела главную причину несправедливости бытия. "Призрак коммунизма" добрался и до глубин Азиатской России, где сосланные из центра революционеры нелегально распространяли книги Маркса, Энгельса, Ленина, газеты "Искра", "Рабочая газета". Завороженная новыми идеями и кажущейся возможностью создания рая на Земле, объединялась в различные кружки и общества студенческая и рабочая молодежь. Повсюду возникали тайные сходки и все громче звучали призывы к свержению Императора. Казалось, только тогда и сбудутся мечты нищих о богатстве, сытых о власти, а всех вместе о Свободе от Бога и Царя, от необходимости делать не как установлено веками, а как хочется: "Гуляем, Ванька! Бога нет!". И свергли, и расстреляли, и гуляли, пока не пришел революционный Царь и не восстановил железной рукой "порядок", утопив в крови призрачные надежды. Успокоились и возлюбили Вождя народов, как раньше Царя-батюшку.
Туркестанской администрации все труднее становилось работать. Если раньше русская власть опасалась восстаний местного населения, то теперь угроза шла от россиян из европейской части страны, которых присылала партия для агитации среди населения. Они организовывали стачки, демонстрации и забастовки, которые необходимо было подавлять, искать организаторов, проводить аресты, закрывать газеты и типографии. Монархия, которой присягал Виктор Юлианович, пошатнулась, и все яснее становилось, что нет в стране сил, чтобы ее поддержать.
Спустя много лет, когда бабушка доживала свой век в маленькой бедной ташкентской коммуналке, она вспоминала Лондон, парижскую оперу, дрезденскую галлерею. Из Дрездена привезла крошечный образок с ликом Спасителя, который всегда висел над постелью сначала бабушки, потом мамы, а теперь над моей. Побывали в Варшаве, в родной прадеду Польше. Отзвуки первой русской революции волновали и эту страну. Поляки всегда не любили русских. В магазинах на обращения на русском языке не отвечали, поэтому бабушка ходила только с Виктором Юлиановичем, хорошо владеющим польским. Негативное отношение к России и русским почувствовалось и в Швеции. Брат Наталии Адольфовны, бабушкин дядя, прекрасно говорил на нескольких европейских языках, но русский не выучил из принципа. Дядя и племянница беседовали на французском. Не имея ни капли русской крови, родившись в азиатской стране, бабушка не только считалась гражданкой России, но и воспитана была на русской культуре и в духе православия. Наверное поэтому она до старости не забыла обиду за русских, но, в то же время, никогда не позволяла собеседникам неуважительно отзываться о поляках и шведах.
спокойствие нарушилось в 1914 году. Началась Первая мировая война. Всех русских мужчин призвали в действующую армию. Местное население от участия в российских войнах освобождалось. На фронт отправились младший брат бабушки, Александр Викторович Мединский и муж, Александр Иванович. Александр Викторович погиб, а деда комиссовали по болезни и назначили воинским начальником финского города Брадестаг, ныне город Раахе.Оставив за собой на время командировки квартиру в Самарканде, а в ней и все имущество, бабушка, дед и двухлетняя мама из жаркой Азии поехали в холодную заснеженную Финляндию. Там и застал семью Октябрьский переворот 1917 года. Вернуться в Самарканд им было не суждено.
Когда-то в Военном собрании было предусмотрено все для отдыха офицеров самаркандского гарнизона. Здесь проходили публичные заседания Статистического Комитета, на которых делались сообщения на исторические, географические и другие темы. В Самарканд для проведения исследований приезжали ученые и путешественники со всего мира. Работала библиотека, давали концерты местные и приезжие артисты. В большом прямоугольном зале проводились вечера, балы и маскарады, кружились в вальсе и танцевали мазурку наши бабушки и дедушки, а их отцы играли в карты в специально отведенной комнате. Или, быть может, стояли "по стенам под смутный говор, стройный гам", как "высокие, старые туркестанские генералы", увиденные Николаем Гумилевым в Петербурге. Только наши не вернулись в Россию, выйдя в отставку, знали, что "сразу сердце защемит тоска по солнцу Туркестана". (Гумилев Н., "Туркестанские генералы". Бильярдная, гостиная, буфетная и столовая, выход в тенистый сад через широкую террасу, - везде слышалась музыка, смех дам в пышных длинных платьях и бравых кавалеров в военной форме и изящных фраках. На маскарадах, вспоминала бабушка, разыгрывали призы за лучшие костюмы. Танцевали под военный оркестр. Вечера затягивались далеко за полночь, заканчиваясь неизменной блестящей мазуркой. И ничто не предвещало катастрофу. Пройдет совсем немного времени и смерч революции сметет их: одни будут расстрелены за верность Царю и Отечеству, другие погибнут в братоубийственной гражданской войне, кто-то успеет выехать за границу, оставшиеся пройдут через ужасы сталинских лагерей. Будут и те, у кого отнимут все приобретенное в старое "проклятое" время, но позволят тихо дожить в бедности и безвестности. Например, самаркандский предприниматель Мирошниченко Алексей Тимофеевич, отнюдь не дворянин, самоучка, без отдыха проработавший всю жизнь, на старости лет не только лишился всего заработанного и созданного его же руками и средствами, но даже был отключен от электрического освещения, которое первым зажег в Самарканде. Если мельница, ставшая государственной, при новой власти работала, то его "помологический сад на песке", бывший когда-то гордостью города, высох за ненадобностью и только тогда был возвращен владельцу. После 17-го года Военное собрание стало Домом Красной Армии, а с 1924 по 1930 год, когда столицей Узбекской С.С.Р. избрали Самарканд, в нем располагался ЦИК."
http://www.e-samarkand.narod.ru/vavilova.htm
"Занятый русскими войсками в 1868 году Самарканд, как и все другие туркестанские поселения, разделялся на туземную и европейскую части.
Русская часть основана в 1871 году, топографическую съемку и планировку улиц произвел архитектор И.Г. Цеханович. Стараниями первого Военного губернатора Самарканда генерала А.К. Абрамова с самого начала в русском городе было создано все необходимое для жизни европейца:
укрепленная цитадель для защиты от нападения, казармы военных, 476 частных домов, 19 казенных и 1 городское здание. К 1892 году в русской части города проживало 10115 жителей самых разных вероисповеданий. Преобладали православные - 7446 человек и мусульмане - 1054, но были и 68 римских католиков, 75 протестантов, 485 иудеев, 416 раскольников, 71 житель, исповедующий армяно-григорианскую веру. Для всех строились церкви и молельные дома. Правда из-за малочисленности католиков, строительство костела постоянно откладывалось, несмотря на их просьбы. Костел построили лишь в 1915 году, несколько лет спустя после смерти Виктора Юлиановича, не изменившего своей вере до конца.
Русский Самарканд, писал Вирский, отделяется от туземного бульваром имени Абрамова, самым большим и красивым из всех 25 улиц города. Бульвар протяженностью в 490 сажен и шириной в 60 сажен, имел 3 аллеи, обсаженные кленами, тополями, карагачами, акациями и айлантусами, и пересекался двумя проездами. Всего же протяженность улиц Русского Самарканда составляла 17 верст и 156 сажен, из которых 14 верст и 236 сажен были шоссированы. По обеим сторонам улиц в два ряда росли разные породы деревьев, а между ними бежали арыки. Из них весной и летом по 2 раза в день поливальщики специальными лопатами с загнутыми краями поливали улицы, чтобы прибить среднеазиатскую пыль и смягчить южный зной. За чистотой улиц тщательно следили: 2 раза в год чистили арыки и придорожные канавы, по осени собирали опавшие листья и отправляли их на корм скоту. 2 раза в неделю все улицы обязательно подметали. Не соблюдающих чистоту домовладельцев штрафовали. Чтобы провести воду через проезжую часть из одного арыка в другой, устроили 52 каменные трубы, заменяющие мосты. Питьевую воду доставляли в бочках из Филатовских ключей, колодцев было мало. 350 керосиновых фонарей освещали улицы Самарканда в ночное время. Электрификация всей страны, как известно, произошла гораздо позже, но в Самарканде первая электрическая лампочка зажглась еще до приезда в город Мединского. И не в доме главного начальника области, а на мельнице купца Алексея Тимофеевича Мирошниченко. Рубен Назарьян в журнале "Русский мир" опубликовал замечательную статью о талантливом самаркандском предпринимателе, который "первым в Туркестане ввел в практику вальцовый мучной помол", производил дешевые и качественные макаронные изделия и применил электрическое освещение мельницы, опасаясь пожаров от керосинового. В 1893 году Мирошниченко построил на реке Сиаб водяное железное колесо, которое приводило в действие динамо-машину. Пятиэтажная мельница Алексея Мирошниченко, выполненная по последнему слову науки, демонстрировалась на нескольких выставках и заняла в Париже в 1900 году первое место в мире. Мирошниченко получил тогда Гранд-при и золотую медаль.
Для светских увеселений был открыт театр, образован областной хор и, разумеется, военный духовой оркестр, без которого еще и в мое детство невозможно было представить себе ни одно гуляние в городах Русского Туркестана. Спектакли общества любителей драматического искусства ставились также на сценах Общественного и Военного собраний. В рождественские дни в собрании организовывались балы-маскарады и объявлялись генерал-губернаторские призы на лучшие маскарадные костюмы. Сразу за садом губернатора, до Ташкентской улицы, раскинулся Старый или Центральный парк, а возле него, перед церковью Георгия - площадь для военных парадов. Второй парк, тоже доживший до наших дней, люди и сейчас зовут Ивановским по имени его устроителя генерала Н.А. Иванова. Живописный парк разбили у Дамбы и образовали озеро, поэтому он известен еще и как парк-озеро.
Все общественные организации Туркестана имели в Самарканде свои филиалы: Красный Крест, Благотворительное общество, Детский приют, общество покровителей животных, любители вокального и драматического искусства. В отсутствие теле - и кино индустрии люди любили читать. В маленьком Самарканде работали 14 библиотек: при офицерском собрании, статистическом комитете, общественном собрании, военном госпитале и при штабе, в каждом казачьем полку и в батальона. В начале 20 века открылась Общественная библиотека, выполненная по проекту В.С. Гейнцельмана. Здание выстроено из шлифованного жженого кирпича с зубчатыми остроконечными башенками в готическом стиле до сих пор украшает город.
По инициативе графа Ростовцева открылись первые книжные магазины Д.Н.Захо и Д.Д. Филатова, в которых можно было заказать любые книги, вплоть до крамольного произведения господина Чарлза Дарвина "Путешествие на корабле Бигль". Любители книг объединились в "Кружок народного чтения", собирались в назначенные дни и читали вслух выписанные из Петербурга произведения классиков и современников. Чтение сопровождалось "показом световых картин при помощи "Волшебного фонаря". Первое народное чтение происходило в здании "Театра любителей драматического искусства" 18 октября 1898 года. Активисткой самаркандского общества любителей чтения была Евгения Топорнина, дочь удалого казачьего сотника, отличившегося во время Зеравшанского похода и завоевания Самарканда. Интересно, что с семьей Топорниных у нас поддерживаются связи уже в 4-5 поколениях. С одним из них учился в кадетском корпусе мой дед, с его внучкой я ходила в один класс школы, а теперь мой сын знаком с ее дочерью. Тесен мир!
Разумеется, не обошлось без самого распространенного и любимого в ту пору зрелища - скачек, тем более, что большая часть обитателей города - военные. Председателем скакового общества был Виктор Юлианович, генерал, причисленный к кавалерии. Однако, на улицах Самарканда появились и механические кони. Пока еще не машины, но велосипеды, модные в то время на Западе. В 1890-х годах прибыли в город два американца, Аллен и Сахтлебен. Они совершали путешествие на велосипедах из Европы в Азию. По дороге в Китай путешественники остановились в Туркестане. Конечно, не весь путь был проделан на велосипедах, Ален и Сахтбелен увязли в туркестанских песках, и пересели на поезд, еще одно детище технического прогресса. Но там, где могли они передвигались исключительно на велосипедах.
Западная мода не оставила в стороне туркестанцев, по улицам Ташкента, Ферганы и Самарканда мчались члены нового общества - велосипедистов, которое в 1900 году только в Самарканде насчитывало более 60 членов. Согласно установившейся традидии, почетным членом общества самаркандских велосипедистов торжественно избрали Военного губернатора, хотя я очень сомневаюсь, что прадед мог в свои довольно преклонные годы стать велосипедистом. Но вот приказ об ограничении езды на велосипедах по пешеходным дорожкам и аллеям парка, он издал. Велосипедисты пугали быстрой ездой прогуливающихся дам и детей. В 1902 году Самаркандское областное правление представило проект строительства трамвайной линии и проведения электричества, составленный группой акционеров и подписанный Виктором Юлиановичем. Однако Канцелярия Туркестанского генерал-губернаторства его отклонила. Даже в Ташкенте подобные новшества были введены значительно позднее.
Прибывшие из европейской части России предприниматели завлекали горожан и приезжих в гостиницы и номера, в рестораны, трактиры и закусочные. Туркестанские купцы Д.Н. Захо, Смирнов и Д.Л. Филатов тоже развернули сеть магазинов и лавок. Последние страницы справочников, вкладыши главного печатного органа края "Туркестанские Ведомости" и вывески на улицах пестрели рекламными объявлениями, в которых предлагались товары и услуги.
Оптик А.М. Гербер приглашал посетить магазин на Катта-Курганской улице, в котором можно было подобрать очки и пенсне, купить барометры, бинокли и термометры. Рядом находилась мастерская музыкальных инструментов С.О. Шедива и часовая мастерская М.А. Коха. Неутомимый А.Т. Мирошниченко сообщал, что на его вальцовой мельнице вырабатывается мука высшего качества и манная крупа, а также производятся макароны: трубчатые - длинные и короткие, гладкие и резанные, итальянские тонкие, звездчатые и колечками не хуже европейских и в два раза дешевле. Да, что там макароны! В аскетические советские времена мне казались фантастическими рассказы бабушки о том, что она выписывала себе шляпку из Парижа. Кокетливые дамы, разорительницы мужей, могли выбрать по каталогу и заказать любую модную модель для своего гардероба. В далекий Самарканд, в глубину Азии, по почтовым трактам и железной дороге доставляли "картонки" из лучших магазинов Европы. Одна из таких коробок в военном 1944-м служила мне колыбелью, а потом ее унаследовала наша собака. Туалеты износились, но хорошо выделанные фанерные коробки, в которые они были упакованы, в трудные годы служили старым дамам вместо чемоданов и шкафов.
Из учебных заведений Вирский называет Мариинское 4-х классное училище на 107 учащихся и Городское 3-х классное мужское училище, тоже на 107 учеников. При нем работал интернат для иногородних на 20 воспитанников, где мальчиков обучали столярному и сапожному делу и даже исполняли заказы. Вырученные деньги шли на нужды заведения.
Из средств связи, кроме почтовой, пользовался популярностью телеграф. В январе 1898 года появился даже международный телеграф: через Чугучак проложили русско-китайскую линию и связали Туркестан с Кашгаром. Особенно удивляло телеграфное сообщение местных жителей. Владимир Петрович Наливкин, изучавший быт и культуру местного населения писал: "Туземцы в буквальном смысле слова восторгались той абсолютной быстротой, с которой оказывалось возможным посылать и получать разного рода сведения по телеграфу, и той относительной быстротой, с которой стало возможным доезжать до Оренбурга или до Троицка на почтовых". По сравнению с верблюжьим караваном на Великом Шелковом пути почтовые возможно и были быстрее, но мучения, которым подвергались тогда путешественники, вызывают сочувствие. Например, Великий князь Романов, чей дворец и сегодня радует глаз ташкентцев, писал своему отцу с Оренбургского тракта, что генерал-губернатор фон Кауфман показывал огромную шишку на голове, которую набил себе на дорожных ухабах. А уж его везли и быстро и осторожно. "Железная дорога просто необходима", - заключает Романов. Что же касается телеграфа, то местные жители "несмотря на свою большую расчетливость, в первое время открытия в крае телеграфных контор, торопились посылать нужные и ненужные телеграммы, дабы лично, воочию убедиться в правоте доходивших до них слухов о той невероятной быстроте, с которой русские передают всевозможные сведения по своим проволокам". Поражало их и то, "что деньги и посылки, доверчиво сдаваемые ими совершенно неизвестному лицу, мелкому и бедному почтовому чиновнику, не только никогда не пропадают, но всегда в целости доходят по назначению и в короткий срок". (Наливкин).
Лечебные учреждения не были многочисленны: госпиталь, где настоятелем служил наш второй прадед Иван Шутихин, городская больница и амбулатория для женщин и детей в туземной части города. Везде, где поселялись русские, они старались организовать медицинскую помощь не только для себя, но и местного населения, которое ранее не имело ничего, кроме услуг знахарей и народных целителей. Не даром, после разделения Советского Союза на 15 Независимых республик, стали шутить, что ушли русские, оставив после себя больницы, аптеки, театры, библиотеки, музеи.
Несмотря на достигнутое, Самарканд продолжал благоустраиваться. Одним из первых дел помощника губернатора Мединского стало форсирование работ по устройству в русской части города тротуаров из кирпичного щебня с песком. Проезжие дороги покрывали по способу военного инженера, друга Мединского, Станислава Казимировича Глинка-Янчевского. Специальное предписание об этом Военный губернатор граф Ростовцев сделал еще 29 сентября 1895 года, но сначало дело шло медленно и только к 1899 году завершилось. Впервые удобный и дешевый способ Янчевского был применен в Ташкенте при строительстве дороги к ярмарке. Шоссе выкладывали галькой, а потом заливали полужидкой глиной. Высохнув, глина сцепляла гальку, делая покрытие очень прочным. В те же годы реконструировали здание Общественного собрания, а в 1903 году к северу от русской части города Г.О, Нелле разбил пустую территорию на новые жилые кварталы, русский Самарканд расширялся, становился все больше европейским городом.
Однако примыкающий к нему азиатский древний Самарканд вносил восточный колорит новому городу. По улицам русского города рядом с модными щегольскими колясками, тарантасами и каретами двигались караваны верблюдов и арбы с огромными колесами, становясь зачастую причиной "дорожно-транспортных происшествий". И вот в июне 1897 года "Туркестанские Ведомости" публикуют приказ администрации Самарканда о запрете "движения караванов по Кауфманскому проспекту, Ката-курганской улице и Большой Ташкентской дороге", в связи с несчастными случаями.
О бытовых подробностях жизни самаркандцев мне удалось узнать из архивного документа, относящегося ко времени службы Виктора Юлиановича помощником губернатора. Высокопоставленные туркестанские чиновники не только проживали в казенных домах, но и средства на их содержание получали из казны. За расходы регулярно отчитывались. В Архиве РУз, (И-18, опись 1, № дела 11724), лежит такой отчет, где указан перечень расходов семьи Мединских, включая совершенные мелочи: синька, сода, бура, керосин, 2 фитиля для лампы, свечи, веревка для белья, ведра, русские веники для бани, буфетные полотенца, ламповые стекла, сало на плошки и иллюминацию в саду, вожжи для кучера, 3 аршина маты для кухни воск, мятное масло для крыс, колесная мазь и скипидар для полов, мыло для тюлевых занавесок перед Пасхой, ячмень для лошадей для выезда, скалка для белья. Оплачивались работы "баб" для мытья окон и полов, починка бочки, кофейника и лампы, заточки ножей, работа лудильщика, заготовка дров для печей. Большая часть вещей взята к приезду в Самарканд военного министра, возможно для него, а не для прадеда. С апреля по сентябрь 1897 года было истрачено 150 рублей на 49 именований, включая поденные работы в доме. Полуда кофейника, например, стоила 1 рубль, а скипидар для полов 1 рубль 25 копеек. Сухая смета расходов вырисовывает быт семьи Мединских. Темными южными вечерами они выходили подышать в сад, освещенный керосиновыми фонарями и плошками с салом, как же они, бедные, без электричества обходились? Вместо стиральной машины - прачка, вооруженная мылом, содой, синькой и скалкой для белья. И ни одного автомобиля, ни тебе служебного, ни личного! Лошадям выдали ячмень, кучеру вожжи, смазали карету колесной мазью, вот вам и выезд помощника губернатора по вверенным ему Государем окраинам Империи. Крыс травили мятным маслом, а наших и мышьяком не изведешь! Что такое мата для кухни понятно только мне, да и то по рассказам родителей. Давно нет и в помине ручных ткацких станков, на которых мужчины-ткачи ткали узкую желтоватую ткань из хлопка, прекрасно впитывающую влагу, прочную и дешевую. Из нее делали даже сюзане, сплошь зашивая их вручную шелковыми нитками. Над нашей постелью много лет висело такое музейное сюзане с традиционным узором, пока нужда не заставила меня продать его скупщику древностей.
После революции, годах в 30-х, Сталину вздумалось позвать русских из-за границы в Союз, обещали не трогать. Ностальгия многих вернула на Родину, но не все избежали тюрьмы. Посадили и Дьяконовых, как только они приехали в Москву.. Маше было 18 лет и она выдержала, а отец ее умер. Жила она в Москве, ей помогали Елена Викторовна и ее дети. Благодаря знанию французского, второго родного языка, Маша устроилась переводчицей в ТАСС, откуда и вышла на пенсию. В Москве, должно быть, и сейчас живет ее дочь Оксана. Моя мама в 1966 году была в гостях у сына Елены Викторовны Георгия и со всеми познакомилась, долго переписывалась. Московские родственники говорили, что Евгений Аппельгрен жил в Бельгии, но переписываться с ним все боялись и судьба его неизвестна.
Точную дату смерти прабабушки я узнала только недавно. Бабушка Оша скрывала год своего рождения, омолодив себя на несколько лет при всеобщей паспортизации советских граждан. Возможно, не только женское кокетство было тому причиной, но и желание спрятаться поглубже от дотошных НКВД-ешников, изменив к тому же и фамилию при замужестве.
Виктору Юлиановичу было за 60, когда он решил жениться во второй раз. В жены генерал выбрал женщину, которую очень хорошо знал, Эмилию Колен. Француженка Роза Эмилия Колен поселилась в доме Мединских с 16 лет и была ровестницей его старших сыновей. Она обучала детей французскому языку и выполняла обязанности гувернантки при младших девочках.
Двадцатый век принес несчастье для России. Сначала поражение в Японско-Российской войне 1904-1905 годов и "кровавое воскресенье" 9 января, а следом первая русская революция, генеральная репетиция кровавой смуты, времени дележа власти между множеством партий. Кадеты, эсеры, социал-демократы, анархисты вели пропаганду среди народа, стремясь разрушить монархию и захватить власть. В династии Романовых целая нация увидела главную причину несправедливости бытия. "Призрак коммунизма" добрался и до глубин Азиатской России, где сосланные из центра революционеры нелегально распространяли книги Маркса, Энгельса, Ленина, газеты "Искра", "Рабочая газета". Завороженная новыми идеями и кажущейся возможностью создания рая на Земле, объединялась в различные кружки и общества студенческая и рабочая молодежь. Повсюду возникали тайные сходки и все громче звучали призывы к свержению Императора. Казалось, только тогда и сбудутся мечты нищих о богатстве, сытых о власти, а всех вместе о Свободе от Бога и Царя, от необходимости делать не как установлено веками, а как хочется: "Гуляем, Ванька! Бога нет!". И свергли, и расстреляли, и гуляли, пока не пришел революционный Царь и не восстановил железной рукой "порядок", утопив в крови призрачные надежды. Успокоились и возлюбили Вождя народов, как раньше Царя-батюшку.
Туркестанской администрации все труднее становилось работать. Если раньше русская власть опасалась восстаний местного населения, то теперь угроза шла от россиян из европейской части страны, которых присылала партия для агитации среди населения. Они организовывали стачки, демонстрации и забастовки, которые необходимо было подавлять, искать организаторов, проводить аресты, закрывать газеты и типографии. Монархия, которой присягал Виктор Юлианович, пошатнулась, и все яснее становилось, что нет в стране сил, чтобы ее поддержать.
Спустя много лет, когда бабушка доживала свой век в маленькой бедной ташкентской коммуналке, она вспоминала Лондон, парижскую оперу, дрезденскую галлерею. Из Дрездена привезла крошечный образок с ликом Спасителя, который всегда висел над постелью сначала бабушки, потом мамы, а теперь над моей. Побывали в Варшаве, в родной прадеду Польше. Отзвуки первой русской революции волновали и эту страну. Поляки всегда не любили русских. В магазинах на обращения на русском языке не отвечали, поэтому бабушка ходила только с Виктором Юлиановичем, хорошо владеющим польским. Негативное отношение к России и русским почувствовалось и в Швеции. Брат Наталии Адольфовны, бабушкин дядя, прекрасно говорил на нескольких европейских языках, но русский не выучил из принципа. Дядя и племянница беседовали на французском. Не имея ни капли русской крови, родившись в азиатской стране, бабушка не только считалась гражданкой России, но и воспитана была на русской культуре и в духе православия. Наверное поэтому она до старости не забыла обиду за русских, но, в то же время, никогда не позволяла собеседникам неуважительно отзываться о поляках и шведах.
спокойствие нарушилось в 1914 году. Началась Первая мировая война. Всех русских мужчин призвали в действующую армию. Местное население от участия в российских войнах освобождалось. На фронт отправились младший брат бабушки, Александр Викторович Мединский и муж, Александр Иванович. Александр Викторович погиб, а деда комиссовали по болезни и назначили воинским начальником финского города Брадестаг, ныне город Раахе.Оставив за собой на время командировки квартиру в Самарканде, а в ней и все имущество, бабушка, дед и двухлетняя мама из жаркой Азии поехали в холодную заснеженную Финляндию. Там и застал семью Октябрьский переворот 1917 года. Вернуться в Самарканд им было не суждено.
Когда-то в Военном собрании было предусмотрено все для отдыха офицеров самаркандского гарнизона. Здесь проходили публичные заседания Статистического Комитета, на которых делались сообщения на исторические, географические и другие темы. В Самарканд для проведения исследований приезжали ученые и путешественники со всего мира. Работала библиотека, давали концерты местные и приезжие артисты. В большом прямоугольном зале проводились вечера, балы и маскарады, кружились в вальсе и танцевали мазурку наши бабушки и дедушки, а их отцы играли в карты в специально отведенной комнате. Или, быть может, стояли "по стенам под смутный говор, стройный гам", как "высокие, старые туркестанские генералы", увиденные Николаем Гумилевым в Петербурге. Только наши не вернулись в Россию, выйдя в отставку, знали, что "сразу сердце защемит тоска по солнцу Туркестана". (Гумилев Н., "Туркестанские генералы". Бильярдная, гостиная, буфетная и столовая, выход в тенистый сад через широкую террасу, - везде слышалась музыка, смех дам в пышных длинных платьях и бравых кавалеров в военной форме и изящных фраках. На маскарадах, вспоминала бабушка, разыгрывали призы за лучшие костюмы. Танцевали под военный оркестр. Вечера затягивались далеко за полночь, заканчиваясь неизменной блестящей мазуркой. И ничто не предвещало катастрофу. Пройдет совсем немного времени и смерч революции сметет их: одни будут расстрелены за верность Царю и Отечеству, другие погибнут в братоубийственной гражданской войне, кто-то успеет выехать за границу, оставшиеся пройдут через ужасы сталинских лагерей. Будут и те, у кого отнимут все приобретенное в старое "проклятое" время, но позволят тихо дожить в бедности и безвестности. Например, самаркандский предприниматель Мирошниченко Алексей Тимофеевич, отнюдь не дворянин, самоучка, без отдыха проработавший всю жизнь, на старости лет не только лишился всего заработанного и созданного его же руками и средствами, но даже был отключен от электрического освещения, которое первым зажег в Самарканде. Если мельница, ставшая государственной, при новой власти работала, то его "помологический сад на песке", бывший когда-то гордостью города, высох за ненадобностью и только тогда был возвращен владельцу. После 17-го года Военное собрание стало Домом Красной Армии, а с 1924 по 1930 год, когда столицей Узбекской С.С.Р. избрали Самарканд, в нем располагался ЦИК."
http://www.e-samarkand.narod.ru/vavilova.htm