Прогулки по Эрфурту (3). Немного истории
"В сентябре 1808 года в немецком городке Эрфурте, находившемся во власти французов, состоялось свидание Наполеона с Александром I. Их отношения были как будто превосходными. Тем не менее о возможности войны говорили не меньше, чем говорят о ней теперь... В Эрфурте должно было произойти нечто вроде сессии Объединенных Наций. Приглашений было разослано много. Кроме двух императоров, в немецкий городок приехало четыре короля и множество других владетельных особ, с родными, министрами, свитой."
Марк Алданов «Эрфуртское свидание»
Императорский зал в Эрфурте
В начале XVIII века в Эрфурте возвели Дом балов Эрфуртского университета. В 1808 году в этом здании состоялась встреча Александра I и Наполеона.
Переговоры в Эрфурте шли с 27 сентября по 14 октября 1808 года. Большой зал Эрфуртского дворца в честь встречи Наполеона и Александра теперь называют Императорским. Императорский зал в Эрфурте (Futterstraße, 15/16) используется приблизительно одинаковым образом с момента создания в 1715 году: поначалу там проходили университетские балы, в 1808 году - исторический Эрфуртский конгресс.
И сейчас здесь проходят конференции, концерты и спектакли, а тогда каждый день давали представления лучшие французские театры.
Futterstraße, улица балов и переговоров
Осенью 1808 года французский император Наполеон I и российский император Александр I встретились в Эрфурте, чтобы решить судьбу Европы.
Но вышло так, что решилась она не на официальных переговорах, а за их кулисами, где образовался странный треугольник между двумя властителями и Талейраном, который, завязав дружбу с русским царем, сыграл не последнюю роль в межгосударственной политике.
Эрфурт был избран местом Европейского конгресса в известной мере случайно. Когда в Париже однажды зашла речь о том, где могла бы состояться франко-российская встреча в верхах, Наполеон со свойственной ему быстротой в решении задач любой сложности, не колеблясь, вдруг указал на главный город Тюрингии. Почему? Он просто бросил взгляд на дорожную карту Европы и, не прибегая к точным расчетам, на глаз оценил: Эрфурт лежит как раз на полпути между Парижем и Петербургом.
1 февраля 1808 года официальное письмо с предложением приехать к этому месту свидания попало на стол царю. Правда, кое-кому при российском дворе казалось, что соглашаться на встречу в Эрфурте государю не совсем прилично, поскольку еще со времен франко-прусской войны 1806 года город оккупирован французскими войсками, но, очевидно, Александру это не показалось особенно важным. К тому же таким образом появлялся приятный предлог и возможность посетить по дороге Веймар, где жила - замужем за принцем Карлом Фридрихом Саксен- Веймарским - любимая сестра государя, великая княгиня Мария Павловна.
Наполеон потом какое-то время сожалел, что ему самому не пришло в голову остановить выбор именно на этом последнем городе, где, в отличие от Эрфурта, ему приходилось и раньше бывать.
"Как ни странно, совершенно точного плана Наполеон не имел для Эрфурта. Ближайшей его задачей было окончательно отделить Россию от Австрии и Пруссии. По некоторым данным, он собирался в Эрфурте объявить себя «Императором Запада». [...]
Александр I, отправляясь в Эрфурт, не имел, по-видимому, общей идеи о том, куда надо вести мир. О Священном Союзе он тогда еще не думал. Во внутренней политике был настроен либерально."
Марк Алданов «Эрфуртское свидание»
[Предпосылки]
Что изначально побудило Наполеона назначить встречу и что заставило Александра не отказываться от нее? Как всегда в ту эпоху - война, которая снова ощущалась в воздухе. После поражения Четвертой антифранцузской коалиции в 1806-1807 годах вновь стала поднимать против корсиканца голову Австрия, не принимавшая в ней участие.
Как всегда щедрые английские субсидии помогли ей за три года оправиться от Аустерлица. Уже весной 1808-го у Наполеона имелись неопровержимые доказательства, что австрийское перевооружение представляет опасность как для Франции, так и для ее союзников в Германии.
15 августа, в свой день рождения, давая аудиенцию дипломатическому корпусу в Сен-Клу, император французов заявил послу Франца II графу фон Меттерниху энергичный протест - и был весьма разочарован, что находившийся при том российский посол Петр Толстой не проронил ни слова в поддержку его обвинений.
Очевидно, это обстоятельство и уверило Наполеона в том, что невозможно полагаться на обычные дипломатические каналы и без личного свидания с Александром не обойтись. Тем более что из донесений Коленкура он знал: царь вроде бы подтверждает свою решимость поддерживать Францию в требовании прекратить австрийские приготовления. Правда, с различными оговорками, но, обсуждая уже предстоящую встречу в Эрфурте, Александр I заявил послу: "Это произведет должное впечатление".
У российского императора, конечно, имелись и собственные основания, чтобы отправиться в Эрфурт. В частности, его беспокоила конечная судьба Пруссии.
Александр, любивший пощеголять рыцарским поведением, в том числе перед самим собой, чувствовал себя обязанным заступиться за венценосного брата Фридриха Вильгельма. И отправился-таки на решающие переговоры с "заклятым союзником", как ни отговаривали его все вокруг.
Царь считал совершенно необходимым убедить французского императора, что российская империя "с готовностью примкнула к его интересам", в то время как на самом деле она сделала это по сугубо тактическим соображениям.
В середине сентября Александр в сопровождении брата - великого князя Константина, министра иностранных дел графа Румянцева, генерала князя Волконского, обер-прокурора Синода Александра Голицына и генерал-адъютантов выехал из столицы. По дороге русская делегация нигде особенно не задерживалась - только на несколько дней в Кёнигсберге, где в ожидании позволения переехать в Берлин скучала прусская королевская семья.
Маршалу Жану Ланну было поручено встретить дружественного монарха на границе недавно образованного Великого герцогства Варшавского и сопровождать к месту назначения. У сестры в Веймаре царю удалось провести только несколько часов.
Что касается Наполеона 20 сентября он еще находился в загородной резиденции Сен-Клу близ Парижа и даже присутствовал там на заседании Государственного совета. Только 22-го в 5.00 утра Наполеон отправился в путь со свойственной ему стремительностью. И вот в 9.00 26-го он уже прибывает в Эрфурт, сопровождаемый одним только начальником своего штаба маршалом Луи Александром Бертье.
Въезд в Эрфурт совершается, естественно, под колокольный звон, при барабанном бое и орудийных залпах, мимо французских гвардейских шеренг. Монархам отдаются воинские почести, на всем их пути слышится: «Да здравствуют императоры!»
Всю оставшуюся часть дня великие игроки европейской политики не переставали дружески беседовать, на их лицах, как отмечали все присутствовавшие, выражались всяческая сердечность и доверие.
"Должно быть, Эрфурт в сентябре 1808 года был очень живописен. Историки говорят о необычайной пышности зрелища. Вероятно, мундиры, туалеты дам, драгоценности, экипажи были великолепны. Но все-таки это был маленький, захолустный, средневековый городок с кривыми невымощенными улицами. Для монархов сняли лучшие дома, самый лучший дом богатого фабриканта Трибеля был отведен Александру I."
Марк Алданов «Эрфуртское свидание»
Дом на главной торговой улице Эрфурта Ангерштрассе (Anger 6) недалеко от монастыря Урсулинок, в котором жил Александр I во время Эрфуртского конгресса
Памятные знаки, посвященные пребыванию Александра I в Эрфурте.
В среду 28 сентября начались официальные совместные заседания, где обсуждались интересующие обе стороны вопросы. На практике это выглядело так: государи большей частью беседовали, прохаживаясь взад и вперед по обширному кабинету Наполеона. Даже не утруждая себя излишними подробностями, они затрагивали в общей связи все вопросы взаимных отношений - о будущем Польши, о положении Пруссии, о Турции, об Австрии…
Последний вопрос, как и ожидалось, занял вскоре центральное место, тем более что уже 28-го в Эрфурт примчался чрезвычайный посланник австрийского двора барон Карл фон Винцент - с письмами от Франца II обоим императорам, равно дружественными и бессодержательными.
Николя Госс. Наполеон и Александр I принимают австрийского посла в Эрфурте
[Переговоры]
Наполеон потребовал прекращения австрийских вооружений и вдобавок признания его брата Жозефа королем Испании: "Как только эти два условия будут выполнены, Силезия будет очищена от французских войск", а прусский двор сможет наконец вернуться в Берлин.
Заявление весьма определенное, и австрийцы вряд ли смогли бы устоять, однако буквально несколькими часами позже Винцент попал на прием и к русскому царю, которому взмолился: "Только вы в состоянии предотвратить готовую уже разразиться грозу!" По его словам, австрийский император никак не мог свернуть свои приготовления, пока не получит твердых гарантий безопасности для его страны. Посланник, конечно, ожидал, что Александр, как и прежде, станет мягко советовать не спорить с Наполеоном.
Каково же было его изумление, когда вместо этого он услышал: «Ни один государь не имеет права принудить другого изменить данных им повелений». Самодержец уверил Винцента, что в любом случае у Австрии нет лучшего друга, чем Россия, и никогда она не поможет французам в деле противодействия Австрии, если только та сама первой не начнет войну.
Переговоры вступали в решающую фазу, и между участниками все чаще возникало напряжение - в первую очередь из-за прусских дел. Александр в желании облегчить положение Фридриха Вильгельма упорно настаивал, чтобы французские гарнизоны были выведены из его крепостей. Наполеон отказывался понимать: "И это мой друг и союзник! Предлагает мне покинуть единственную позицию, с которой я могу угрожать австрийскому флангу, если Австрия нападет на меня. Впрочем, если вы непременно требуете вывода войск, я согласен, но немедленно разрешу свой спор с Австрией".
В среду 5 октября австрийские дела едва не стали причиной окончательного срыва. Наполеон утверждал, что англичане и австрийцы абсолютно готовы вступить в новую коалицию, и настаивал на жестких совместных мерах против, хотя и соглашался дать Австрии гарантии, если она разоружится. Однако "сердечное согласие" между Талейраном и российским императором приводило к тому, что на встречи Александр приходил уже осведомленным обо всем, что собирается говорить союзник, а потому успевал подготовиться к умелому уклонению от любых его предложений.
По свидетельству Коленкура, которому, доверять особенно не следует в силу его дружеских отношений с тем же Талейраном (кроме того, разговоры государей ведь велись с глазу на глаз, кто же поручится за их содержание?), между монархами произошла бурная сцена. Устав от глухого сопротивления своим планам, Наполеон якобы вышел из себя, швырнул шляпу на пол и принялся ее топтать.
А Александр, мол, с подчеркнутым достоинством и довольный, что заставил соперника потерять лицо, улыбнулся: "Вы вспыльчивы, а я упрям. Гневом от меня ничего не добьешься. Давайте беседовать и рассуждать, или я ухожу". С этими словами он направился к двери. Наполеон удержал его. Переговоры продолжались в сдержанном, даже дружеском тоне, но дело, естественно, не продвинулось вперед.
Тем временем стало совершенно ясно, что обсуждать больше нечего. Позицию русских в угодную для Франции сторону подвинуть никак не удастся. Незачем зря терять время.
В пятницу 7 октября министры Румянцев и Шампаньи с секретарями готовили окончательный текст Эрфуртской конвенции, а императоры для препровождения времени отправились на поле сражения при Йене, где двумя годами раньше Наполеон разбил пруссаков. Тогда Александр был их союзником, а теперь победитель непринужденно рассказывал ему о подробностях боя. Более того, оба завтракали под тентом, а перед их глазами войска воспроизводили картину баталии.
В среду 12 октября союзная конвенция была подписана министрами и тут же ратифицирована. Преамбула и три первые статьи просто подтверждали тильзитские соглашения и устанавливали главную цель, к которой стремились стороны: всеобщий мир. Еще договорились "предложить" вступить в диалог Англии, причем непременными условиями таких переговоров с "врагом континента" считать признание Лондоном: а) присоединения Финляндии, Молдавии и Валахии к России, б) нового порядка вещей во Франции и Испании… Еще "обменялись" определенными гарантиями сохранения целостности для Турции. Ну и Александр опять подтвердил, что выступит на стороне Наполеона, если австрийцы нападут на него.
В пятницу наступила пора прощания. Неожиданно оно контрастировало с бодрым фоном самой встречи - истинные чувства в известной мере прорвались. Наполеон и Александр молча выехали из города верхом по дороге в Веймар и около того же места, где почти три недели назад они встретились, расстались. Расстались как братья и союзники, формально, во всяком случае…
Наполеон провожает Александра. Они едут бок о бок верхом, за Эрфуртом спешиваются и еще долго продолжают разговор, прохаживаясь по дороге. Это их последнее свидание. Оба чувствуют непрочность их союза. Гроза 1812 года уже не за горами.
[Эпилог]
Наполеон имел все основания быть недовольным. Конечно, он чувствовал, как эрфуртской встрече далеко до тильзитского триумфа. Даже просто для того, чтобы финал ее оказался похож на успешный, ему пришлось приложить массу усилий.
В 1808 году "русский союз" еще сохранял для него свое значение, но стал обретать новые черты, по зрелому размышлению странные и непонятные. Во всяком случае, российский император уже вошел в роль полноправного союзника, хотя в недавнем прошлом и побежденного. Если в Тильзите Александр, озабоченный участью своего прусского союзника, в остальном был готов поддерживать любое требование французов, то теперь ничего подобного не наблюдалось.
Что же до практических результатов… Свидание с царем разве что отсрочило франко-австрийскую войну на полгода. Долгосрочные требования наполеоновской политики ни в коей мере не были удовлетворены.
Что касается самих монархов, то более они никогда лично не встречались, хотя союз их сохранял силу до самого того момента, когда российский посол во Франции князь Куракин в 1812-м покинул Париж, что в XIX столетии считалось признаком разрыва отношений и начала войны.
"С Эрфуртским свиданием произошло то, что происходило с большинством таких конференций. Было достигнуто соглашение, из которого ровно ничего не вышло. Как будто было разрешено все, на самом деле не было разрешено ничего. Делу мира оно только повредило."
Марк Алданов «Эрфуртское свидание»
Марк Алданов «Эрфуртское свидание»
Императорский зал в Эрфурте
В начале XVIII века в Эрфурте возвели Дом балов Эрфуртского университета. В 1808 году в этом здании состоялась встреча Александра I и Наполеона.
Переговоры в Эрфурте шли с 27 сентября по 14 октября 1808 года. Большой зал Эрфуртского дворца в честь встречи Наполеона и Александра теперь называют Императорским. Императорский зал в Эрфурте (Futterstraße, 15/16) используется приблизительно одинаковым образом с момента создания в 1715 году: поначалу там проходили университетские балы, в 1808 году - исторический Эрфуртский конгресс.
И сейчас здесь проходят конференции, концерты и спектакли, а тогда каждый день давали представления лучшие французские театры.
Futterstraße, улица балов и переговоров
Осенью 1808 года французский император Наполеон I и российский император Александр I встретились в Эрфурте, чтобы решить судьбу Европы.
Но вышло так, что решилась она не на официальных переговорах, а за их кулисами, где образовался странный треугольник между двумя властителями и Талейраном, который, завязав дружбу с русским царем, сыграл не последнюю роль в межгосударственной политике.
Эрфурт был избран местом Европейского конгресса в известной мере случайно. Когда в Париже однажды зашла речь о том, где могла бы состояться франко-российская встреча в верхах, Наполеон со свойственной ему быстротой в решении задач любой сложности, не колеблясь, вдруг указал на главный город Тюрингии. Почему? Он просто бросил взгляд на дорожную карту Европы и, не прибегая к точным расчетам, на глаз оценил: Эрфурт лежит как раз на полпути между Парижем и Петербургом.
1 февраля 1808 года официальное письмо с предложением приехать к этому месту свидания попало на стол царю. Правда, кое-кому при российском дворе казалось, что соглашаться на встречу в Эрфурте государю не совсем прилично, поскольку еще со времен франко-прусской войны 1806 года город оккупирован французскими войсками, но, очевидно, Александру это не показалось особенно важным. К тому же таким образом появлялся приятный предлог и возможность посетить по дороге Веймар, где жила - замужем за принцем Карлом Фридрихом Саксен- Веймарским - любимая сестра государя, великая княгиня Мария Павловна.
Наполеон потом какое-то время сожалел, что ему самому не пришло в голову остановить выбор именно на этом последнем городе, где, в отличие от Эрфурта, ему приходилось и раньше бывать.
"Как ни странно, совершенно точного плана Наполеон не имел для Эрфурта. Ближайшей его задачей было окончательно отделить Россию от Австрии и Пруссии. По некоторым данным, он собирался в Эрфурте объявить себя «Императором Запада». [...]
Александр I, отправляясь в Эрфурт, не имел, по-видимому, общей идеи о том, куда надо вести мир. О Священном Союзе он тогда еще не думал. Во внутренней политике был настроен либерально."
Марк Алданов «Эрфуртское свидание»
[Предпосылки]
Что изначально побудило Наполеона назначить встречу и что заставило Александра не отказываться от нее? Как всегда в ту эпоху - война, которая снова ощущалась в воздухе. После поражения Четвертой антифранцузской коалиции в 1806-1807 годах вновь стала поднимать против корсиканца голову Австрия, не принимавшая в ней участие.
Как всегда щедрые английские субсидии помогли ей за три года оправиться от Аустерлица. Уже весной 1808-го у Наполеона имелись неопровержимые доказательства, что австрийское перевооружение представляет опасность как для Франции, так и для ее союзников в Германии.
15 августа, в свой день рождения, давая аудиенцию дипломатическому корпусу в Сен-Клу, император французов заявил послу Франца II графу фон Меттерниху энергичный протест - и был весьма разочарован, что находившийся при том российский посол Петр Толстой не проронил ни слова в поддержку его обвинений.
Очевидно, это обстоятельство и уверило Наполеона в том, что невозможно полагаться на обычные дипломатические каналы и без личного свидания с Александром не обойтись. Тем более что из донесений Коленкура он знал: царь вроде бы подтверждает свою решимость поддерживать Францию в требовании прекратить австрийские приготовления. Правда, с различными оговорками, но, обсуждая уже предстоящую встречу в Эрфурте, Александр I заявил послу: "Это произведет должное впечатление".
У российского императора, конечно, имелись и собственные основания, чтобы отправиться в Эрфурт. В частности, его беспокоила конечная судьба Пруссии.
Александр, любивший пощеголять рыцарским поведением, в том числе перед самим собой, чувствовал себя обязанным заступиться за венценосного брата Фридриха Вильгельма. И отправился-таки на решающие переговоры с "заклятым союзником", как ни отговаривали его все вокруг.
Царь считал совершенно необходимым убедить французского императора, что российская империя "с готовностью примкнула к его интересам", в то время как на самом деле она сделала это по сугубо тактическим соображениям.
В середине сентября Александр в сопровождении брата - великого князя Константина, министра иностранных дел графа Румянцева, генерала князя Волконского, обер-прокурора Синода Александра Голицына и генерал-адъютантов выехал из столицы. По дороге русская делегация нигде особенно не задерживалась - только на несколько дней в Кёнигсберге, где в ожидании позволения переехать в Берлин скучала прусская королевская семья.
Маршалу Жану Ланну было поручено встретить дружественного монарха на границе недавно образованного Великого герцогства Варшавского и сопровождать к месту назначения. У сестры в Веймаре царю удалось провести только несколько часов.
Что касается Наполеона 20 сентября он еще находился в загородной резиденции Сен-Клу близ Парижа и даже присутствовал там на заседании Государственного совета. Только 22-го в 5.00 утра Наполеон отправился в путь со свойственной ему стремительностью. И вот в 9.00 26-го он уже прибывает в Эрфурт, сопровождаемый одним только начальником своего штаба маршалом Луи Александром Бертье.
Въезд в Эрфурт совершается, естественно, под колокольный звон, при барабанном бое и орудийных залпах, мимо французских гвардейских шеренг. Монархам отдаются воинские почести, на всем их пути слышится: «Да здравствуют императоры!»
Всю оставшуюся часть дня великие игроки европейской политики не переставали дружески беседовать, на их лицах, как отмечали все присутствовавшие, выражались всяческая сердечность и доверие.
"Должно быть, Эрфурт в сентябре 1808 года был очень живописен. Историки говорят о необычайной пышности зрелища. Вероятно, мундиры, туалеты дам, драгоценности, экипажи были великолепны. Но все-таки это был маленький, захолустный, средневековый городок с кривыми невымощенными улицами. Для монархов сняли лучшие дома, самый лучший дом богатого фабриканта Трибеля был отведен Александру I."
Марк Алданов «Эрфуртское свидание»
Дом на главной торговой улице Эрфурта Ангерштрассе (Anger 6) недалеко от монастыря Урсулинок, в котором жил Александр I во время Эрфуртского конгресса
Памятные знаки, посвященные пребыванию Александра I в Эрфурте.
В среду 28 сентября начались официальные совместные заседания, где обсуждались интересующие обе стороны вопросы. На практике это выглядело так: государи большей частью беседовали, прохаживаясь взад и вперед по обширному кабинету Наполеона. Даже не утруждая себя излишними подробностями, они затрагивали в общей связи все вопросы взаимных отношений - о будущем Польши, о положении Пруссии, о Турции, об Австрии…
Последний вопрос, как и ожидалось, занял вскоре центральное место, тем более что уже 28-го в Эрфурт примчался чрезвычайный посланник австрийского двора барон Карл фон Винцент - с письмами от Франца II обоим императорам, равно дружественными и бессодержательными.
Николя Госс. Наполеон и Александр I принимают австрийского посла в Эрфурте
[Переговоры]
Наполеон потребовал прекращения австрийских вооружений и вдобавок признания его брата Жозефа королем Испании: "Как только эти два условия будут выполнены, Силезия будет очищена от французских войск", а прусский двор сможет наконец вернуться в Берлин.
Заявление весьма определенное, и австрийцы вряд ли смогли бы устоять, однако буквально несколькими часами позже Винцент попал на прием и к русскому царю, которому взмолился: "Только вы в состоянии предотвратить готовую уже разразиться грозу!" По его словам, австрийский император никак не мог свернуть свои приготовления, пока не получит твердых гарантий безопасности для его страны. Посланник, конечно, ожидал, что Александр, как и прежде, станет мягко советовать не спорить с Наполеоном.
Каково же было его изумление, когда вместо этого он услышал: «Ни один государь не имеет права принудить другого изменить данных им повелений». Самодержец уверил Винцента, что в любом случае у Австрии нет лучшего друга, чем Россия, и никогда она не поможет французам в деле противодействия Австрии, если только та сама первой не начнет войну.
Переговоры вступали в решающую фазу, и между участниками все чаще возникало напряжение - в первую очередь из-за прусских дел. Александр в желании облегчить положение Фридриха Вильгельма упорно настаивал, чтобы французские гарнизоны были выведены из его крепостей. Наполеон отказывался понимать: "И это мой друг и союзник! Предлагает мне покинуть единственную позицию, с которой я могу угрожать австрийскому флангу, если Австрия нападет на меня. Впрочем, если вы непременно требуете вывода войск, я согласен, но немедленно разрешу свой спор с Австрией".
В среду 5 октября австрийские дела едва не стали причиной окончательного срыва. Наполеон утверждал, что англичане и австрийцы абсолютно готовы вступить в новую коалицию, и настаивал на жестких совместных мерах против, хотя и соглашался дать Австрии гарантии, если она разоружится. Однако "сердечное согласие" между Талейраном и российским императором приводило к тому, что на встречи Александр приходил уже осведомленным обо всем, что собирается говорить союзник, а потому успевал подготовиться к умелому уклонению от любых его предложений.
По свидетельству Коленкура, которому, доверять особенно не следует в силу его дружеских отношений с тем же Талейраном (кроме того, разговоры государей ведь велись с глазу на глаз, кто же поручится за их содержание?), между монархами произошла бурная сцена. Устав от глухого сопротивления своим планам, Наполеон якобы вышел из себя, швырнул шляпу на пол и принялся ее топтать.
А Александр, мол, с подчеркнутым достоинством и довольный, что заставил соперника потерять лицо, улыбнулся: "Вы вспыльчивы, а я упрям. Гневом от меня ничего не добьешься. Давайте беседовать и рассуждать, или я ухожу". С этими словами он направился к двери. Наполеон удержал его. Переговоры продолжались в сдержанном, даже дружеском тоне, но дело, естественно, не продвинулось вперед.
Тем временем стало совершенно ясно, что обсуждать больше нечего. Позицию русских в угодную для Франции сторону подвинуть никак не удастся. Незачем зря терять время.
В пятницу 7 октября министры Румянцев и Шампаньи с секретарями готовили окончательный текст Эрфуртской конвенции, а императоры для препровождения времени отправились на поле сражения при Йене, где двумя годами раньше Наполеон разбил пруссаков. Тогда Александр был их союзником, а теперь победитель непринужденно рассказывал ему о подробностях боя. Более того, оба завтракали под тентом, а перед их глазами войска воспроизводили картину баталии.
В среду 12 октября союзная конвенция была подписана министрами и тут же ратифицирована. Преамбула и три первые статьи просто подтверждали тильзитские соглашения и устанавливали главную цель, к которой стремились стороны: всеобщий мир. Еще договорились "предложить" вступить в диалог Англии, причем непременными условиями таких переговоров с "врагом континента" считать признание Лондоном: а) присоединения Финляндии, Молдавии и Валахии к России, б) нового порядка вещей во Франции и Испании… Еще "обменялись" определенными гарантиями сохранения целостности для Турции. Ну и Александр опять подтвердил, что выступит на стороне Наполеона, если австрийцы нападут на него.
В пятницу наступила пора прощания. Неожиданно оно контрастировало с бодрым фоном самой встречи - истинные чувства в известной мере прорвались. Наполеон и Александр молча выехали из города верхом по дороге в Веймар и около того же места, где почти три недели назад они встретились, расстались. Расстались как братья и союзники, формально, во всяком случае…
Наполеон провожает Александра. Они едут бок о бок верхом, за Эрфуртом спешиваются и еще долго продолжают разговор, прохаживаясь по дороге. Это их последнее свидание. Оба чувствуют непрочность их союза. Гроза 1812 года уже не за горами.
[Эпилог]
Наполеон имел все основания быть недовольным. Конечно, он чувствовал, как эрфуртской встрече далеко до тильзитского триумфа. Даже просто для того, чтобы финал ее оказался похож на успешный, ему пришлось приложить массу усилий.
В 1808 году "русский союз" еще сохранял для него свое значение, но стал обретать новые черты, по зрелому размышлению странные и непонятные. Во всяком случае, российский император уже вошел в роль полноправного союзника, хотя в недавнем прошлом и побежденного. Если в Тильзите Александр, озабоченный участью своего прусского союзника, в остальном был готов поддерживать любое требование французов, то теперь ничего подобного не наблюдалось.
Что же до практических результатов… Свидание с царем разве что отсрочило франко-австрийскую войну на полгода. Долгосрочные требования наполеоновской политики ни в коей мере не были удовлетворены.
Что касается самих монархов, то более они никогда лично не встречались, хотя союз их сохранял силу до самого того момента, когда российский посол во Франции князь Куракин в 1812-м покинул Париж, что в XIX столетии считалось признаком разрыва отношений и начала войны.
"С Эрфуртским свиданием произошло то, что происходило с большинством таких конференций. Было достигнуто соглашение, из которого ровно ничего не вышло. Как будто было разрешено все, на самом деле не было разрешено ничего. Делу мира оно только повредило."
Марк Алданов «Эрфуртское свидание»