Неокоммунизм АБС. Попытка к бегству от колбасы.
«У меня все станут счастливыми в один день. А кто не станет - того я порву на куски и брошу акулам» (Бармалей / Айболит-66)
«Немецкий народ оказался недостоин меня» (Адольф Гитлер)
«Идеи марксизма, смазанные маслом и салом, лучше дойдут до народа» (Никита Хрущев)
«Где это видано, подгонять жильцов под квартиру?» (Станислав Лем. / Повторение).
Выражаю благодарность Александру Ярославцеву, чьи высказывания относительно нравственности героев «Мира полудня XXII века» А. и Б. Стругацких, буквально заставили меня осознать те вещи, о которых я напишу ниже.
Представим себе мир светлого коммунистического будущего (СКБ).
«Коммунизм - это ведь общественный строй, при котором свобода каждого есть непременное условие свободы всех, когда каждый волен заниматься любимым делом, существовать безбедно, занимаясь любимым и любым делом при единственном ограничении - не причинять своей деятельностью вреда кому бы то ни было рядом... Да способен ли демократически мыслящий, нравственный и порядочный человек представить себе мир более справедливый и желанный, чем этот? Можно ли представить себе цель более благородную, достойную, благодарную? Нет. Во всяком случае, мы - не можем.
В этом мире каждый найдет себе достойное место.
В этом мире каждый найдет себе достойное дело.
В этом мире не будет ничего важнее, чем создать условия, при которых каждый может найти себе достойное место и достойное дело. Это будет МИР СПРАВЕДЛИВОСТИ: каждому - любимое дело, и каждому - по делам его».
(А. и Б. Стругацкие / Куда ж нам плыть? Вопросы без ответов).
Представили?
Теперь представьте в нем такую ситуацию: некий обитатель этого мира (не будем оригинальничать и назовем его Вася Пупкин), напился, дал соседу по башке, побил стекла, расписал фасады домов похабными графитти, до икоты перепугал незнакомую юную девушку попытками пьяного флирта и, наконец, рухнул обессиленный на экзотические цветы посреди самой красивой клумбы в городском парке.
В сером настоящем (в современной цивилизованной стране) где-то посредине такой фиесты, появится полисмен, врежет резиновой дубинкой по той части организма буйного Пупкина, которая вежливо зовется «лицом», и силой повлечет оного Пупкина в участок. Затем суд решит пупкинскую судьбу по закону, в зависимости от тяжести содеянного.
А кто и как будет разбираться с Васей Пупкиным в СКБ?
В этом мире полисмен с дубинкой не предусмотрен, (он остался в темном прошлом).
В принципе, коммунистические граждане могут без всякой полиции отпинать ногами Васин организм, но куда они потом этот организм денут? Ведь и суд в СКБ не предусмотрен (он тоже остался в темном прошлом). Конечно, можно предположить, что сознательные коммунистические граждане соберут товарищеский суд и экспромтом придумают Васе наказание с трудовым перевоспитанием. Скажем, сошлют его на Марс, убирать камни (там их много). Марсианские колонисты получат общественную нагрузку: следить, чтобы Вася не разленился, не сбежал и не умер с голоду.
Далее усложняем пример. Некая обитательница этого мира (не будем оригинальничать, назовем ее Маша Никакая), никого не обижает, но ведет паразитический и аморальный образ жизни. Бездельничает, злоупотребляет алкоголем, вызывающе одевается, вступает в беспорядочные половые связи и подает отвратительный пример молодежи.
В сером настоящем (в современной цивилизованной стране) полисмену такая Маша безразлична, а культурная общественность с ней не разговаривает и не здоровается. Свободная страна: Маша Никакая свободна жить по-свински, остальные - свободны от необходимости иметь дела с этой Машей (а если она подала кому-то дурной пример - так тот сам и виноват, нечего брать пример с кого попало). Но в СКБ, видимо, такая ситуация недопустима, поскольку идет вразрез с основами социальной доктрины.
И кто, спрашивается, помешает сознательным коммунистическим гражданам, на том же товарищеском суде, отправить эту несознательную Машу на трудовое перевоспитание вместе с Васей? Камней на Марсе всем хватит, да и Васе веселее будет. И Маша не может возразить: «Эй, вы чего? У меня же есть права!» - поскольку нет у нее прав, и ни у кого прав нет. Все законы остались в темном прошлом (вместе с регулярной законодательной, полицейской и судебной системой). Сознательным коммунистическим людям будущего эти пережитки как бы вовсе не нужны и в романах о СКБ эти пережитки не фигурируют.
Примерно так отправлялось правосудие в первобытной деревне (только вместо Марса использовались выселки). Получается, что СКБ в юридическом смысле скатился на уровень доисторической общины? На самом деле, не совсем так. Ни в одном романе о СКБ вы не найдете ни таких персонажей, ни таких проблем. Согласно плана построения СКБ, все Васи Пупкины и Маши Никакие с их асоциальным и аморальным поведением должны остаться в том же темном до-коммунистическом прошлом, что полиция и суд.
Обитатель будущего коммунистического общества никогда не будет вести себя столь неподобающим образом. Он просто неспособен на такие поступки, как современный средний цивилизованный европеец неспособен съесть живую личинку древесного жука (в то время, как для наши палеолитические предки считали это лакомством). Этот европеец может убить врага ударом топора, но он не в состоянии съесть его мозг и печень (как непременно сделал бы наш палеолитический предок после столь же удачного удара).
Здесь я хочу обратить внимание на слово СРЕДНИЙ, которое является ключевым в дальнейших рассуждениях о современной цивилизации и о будущем светлом коммунизме.
Если бы современное скандинавское, канадское или австралийское общество состояло только из средних представителей, то большинство функций полиции, уголовного суда и карательной системы были бы не нужны уже сегодня. Но, кроме среднего показателя в любой социальной системе есть еще и разброс вокруг этого показателя. Этот разброс обычно описывается биномиальным распределением. Графически это «шляпа», середина которой отображает многочисленных средних представителей, а «поля» - сравнительно редкие отклонения от среднего.
Если брать, например, агрессивность:
Средний цивилизованный человек даст своему визави по морде только в ответ на грубое оскорбление действием или словами. Человек, отклоненный по шкале агрессивности вправо по оси абсцисс, даст волю кулакам в ответ на косой взгляд или даже просто на несимпатичный ему внешний облик встречного. Человек, отклоненный по этой шкале влево, не применит силу даже в ответ на предельно-оскорбительное обращение. Оба отклонения не одобряются обществом, но они в нем присутствуют. Они воспроизводятся в каждом поколении в результате сочетания астрономического количества факторов генного разнообразия и событий, формирующих детскую психику. Достаточно одной десятой процента таких отклонений, чтобы общество вынуждено было содержать мощный и разветвленный судебно-полицейский аппарат, защищающий одних граждан от других.
А, может, в светлом коммунистическом будущем, нового человека будут уже генетически формировать так, чтобы действие отклоняющих факторов заведомо устранялось? Тогда отклонения от среднего, одобряемого состояния будут минимальны. Процент серьезных отклонений упадет до одной миллиардной (социально-психологические аномалии станут такими редкими, что их носителей можно будет буквально пересчитать по пальцам).
Тогда юридические и моральные нормы не надо будет защищать. Люди станут вести себя правомерно и этично потому, что они просто не могут иначе. Например, муравей или пчела биологически устроены так, что они не могут уклоняться от общественно-полезной деятельности. Правильное поведение от рождения прошито в их нервной системе.
Хочется привести меткое замечание Андрея Гирина относительно мира светлого коммунистического будущего по версии Ивана Ефремова: «По-моему, у героев фантастических произведений Ефремова (мир великого кольца) нет нравственности. Нравственность - это выбор из альтернатив возможного поведения. В мире великого кольца ее нет. Она заменена эстетикой, доведенной до автоматизма (в хорошем смысле, как искусство танца, как чайная церемония, или как мастерство снайпера)».
Не знаю, что имел в виду А.Г. под «хорошим смыслом», но герои футурологических произведений Ефремова, при всей их красоте и привлекательности, обладают яркой выраженной стандартностью. Это - идеально-прекрасные высокоорганизованные, интеллектуальные машины, которые правильно живут, правильно работают, правильно любят, рожают правильных детей и правильно их воспитывают. Они даже умирают всегда правильно, с правильным чувством достойно прожитой жизни.
Герои «Туманности Андромеды» восхищают меня своими личными качествами - умом, красотой, гармоничным сочетанием личных и социальных мотивов. Но они вызывают недоумение своими однообразными моделями поведения и системами ценностей. Я понимаю, как они могли бы жить, но я не понимаю, как они могли бы развиваться.
В романе Аркадия и Бориса Стругацких «Пикник на обочине» есть очень глубокое замечание о разуме: «Или, скажем, определение-гипотеза. Разум есть сложный инстинкт, не успевший еще сформироваться. Имеется в виду, что инстинктивная деятельность всегда целесообразна и естественна. Пройдет миллион лет, инстинкт сформируется, и мы перестанем совершать ошибки, которые, вероятно, являются неотъемлемым свойством разума. И тогда, если во Вселенной что-нибудь изменится, мы благополучно вымрем, - опять же именно потому, что разучились совершать ошибки, то есть пробовать разные, не предусмотренные жесткой программой варианты».
Распределение характеристик, разброс моделей поведения вокруг среднего - это не просто каприз природы. Это - необходимая основа развития, потенциал будущих изменений, которого лишены насекомые с их жестко прошитым в ганглиях социальным инстинктом «правильного поведения». Каким бы прекрасным не казалось нам поведение героев Ивана Ефремова из «Эры Великого Кольца», такое поведение не может оказаться оптимальным на вечные времена. Завтра (в широком смысле) может потребоваться совершенно другая система поведения, а ее уже не окажется в спектре возможных моделей.
Степень обеднения этого спектра при урезании распределения можно проиллюстрировать на таком примере. Допустим, есть 100 факторов, определяющих социальное поведение индивида (на самом деле их гораздо больше). Допустим, генная педагогика светлого коммунистического общества сократила разброс по каждому фактору вдвое, чтобы снизить крайние формы отклонений. Соответственно, разнообразие моделей поведения людей сократилось в 10 в 30 степени раз. Человек стал более стандартным, чем вирус табачной мозаики. Ни одна популяция сложных организмом этого не выдержит. Такой педагогический эксперимент убьет человечество надежнее, чем термоядерная война.
Вывод: хотя у Ивана Ефремова все очень красиво, но эта красота несовместима с прозой жизни. Невидимый меч биосоциального отбора обрушивается на любую популяцию, покупающую сегодняшний идеал ценой отказа от завтрашней жизнеспособности.
Специфика любой, даже самой лучшей утопий:
1. Реальные люди недостойны в ней жить, они ее испортят.
2. Идеальных людей для нее нет в природе, их негде взять.
Аркадий и Борис Стругацкие пишут о цикле фантастических романов «Мира полудня XXII века»:
«Мы изобразили мир, каким мечтаем его видеть, мир, в котором мы хотели бы жить и работать, мир, для которого мы стараемся жить и работать сейчас. Мы попытались изобразить мир, в котором человеку предоставлены неограниченные возможности развития духа и неограниченные возможности творческого труда. Мы населили этот воображаемый мир людьми, которые существуют реально, сейчас, которых мы знаем и любим: таких людей еще не так много, как хотелось бы, но они есть, и с каждым годом их становится все больше. В нашем воображаемом мире их абсолютное большинство: рядовых работников, рядовых творцов, самых обыкновенных тружеников науки, производства, культуры. И именно наиболее характерные черты этих людей - страсть к познанию, нравственная чистота, интеллигентность - определяют всю атмосферу нашего воображаемого мира, атмосферу чистоты, дружбы, высокой радости творческого труда, атмосферу побед и поражений воинствующего разума».
Это очень здорово, но есть одно но. Идеальный мир требует в качестве населения только идеальных людей. «Абсолютным большинством» тут не отделаешься (вспомним Васю Пупкина и Машу Никакую, которые с легкостью разрушают идиллию Светлого Будущего, ввергая население идеальной страны в позорное состояние самосудов и расправ).
С другой стороны, если мир построен из идеальных людей с идеальными отношениями друг к другу и к своему делу - то совершенно безразлично, какой будет политический строй. Важно лишь, что управленцы - тоже идеальные люди. Можно поставить во главу мира лучшее в мире демократическое правительство, или коммунистическое ЦК КПСС, рейхсканцелярию Гитлера или «внутреннюю партию» из романа Оруэлла 1984, «четырех товарищей» из администрации Пол Пота или совет имамов, как в Афганистане при талибах. Все равно всем будет хорошо.
Стругацкие находят идеи Кампанеллы возмутительными: «Хотелось бы нам жить в Городе Солнца? Упаси бог! Всю жизнь свою провести в казарме?.. Ни за что.».
Но если мир Кампанеллы сформировать из идеальных людей, то он будет замечательным - ровно таким, в котором «мы хотели бы жить и работать».
Даже темный средневековый феодализм с идеальными людьми превратится в счастливый мир, не уступающий самым прекрасным утопическим картинам.
Вот пожалуйста: идеальный сознательный феодал и идеальные крепостные крестьяне.
Феодал к крестьянам относится, как к детям родным. Он их защищает, он помогает им в трудную минуту советом или материально. Он ищет для них новые прогрессивные технологии сельского хозяйства. Он находит им врача - если они болеют, он организует для них школу, клуб и спортивную площадку. Он их культурно и физически развивает. Себе он забирает в виде оброка ровно столько, сколько нужно, чтобы содержать свой скромный замок, свою семью и свое вооружение (чтобы выполнять функции защитника)
Крестьяне, в свою очередь, любят феодала, как отца родного. Они, под его надежной защитой, сознательно и добросовестно работают, воспитывают детей, осваивают прогрессивные хозяйственные технологии и достижения сельскохозяйственной науки.
И так, становясь с каждым годом материально и духовно богаче, феодал и крестьяне рука об руку, идут из светлого настоящего к еще более светлому будущему. Когда-нибудь, они освоят другие планеты, и в феодальных поместьях на Марсе будут цвести яблони…
Найдите хоть один изъян в этой замечательной идеальной картине прогрессивного и гуманного феодализма.
Можно даже написать фантастический рассказ про доброго и смелого феодала, который, рискуя жизнью, спасает детей своих крепостных, похищенных педофилами-демократами (злыми и психически извращенными, разумеется) - и в контексте фантастического произведения это будет выглядеть достоверно.
Теперь другой эксперимент. Не тронув ничего в сюжетах Стругацких, поменяем точку зрения на «Мир полудня XXII века» с идеально-коммунистической на цинично-буржуазную.
Устраним все поправки на безусловную позитивность мотивов героев АБС.
Удалим из поля зрения всю социальную романтику.
Уберем все знаки вопроса, благодаря которым произведения Стругацких так познавательны и интересны.
Все, что в «Мире Полудня» подано в виде дилемм для размышления, представим в форме утверждений и сложившихся социальных доктрин.
Оставим только тупую, протокольную прозу жизни - как если бы «Мир Полудня» был не этико-философской мечтой, а практически сконструированной реальностью.
Заранее приношу извинения всем читателям за кошмарный перекос, который сейчас получится:
Пункт 1. Личность.
В эпопее «Мир Полудня» мы видим землян в основном очень симпатичными и умными людьми, но яркая индивидуальность героев контрастирует с исключительной бедностью личной жизни. Они уделяют ей некоторое время «по остаточному принципу», заполняя скоротечными эмоциональными встречами короткие антракты в работе.
В «Обитаемом острове» два героя Мак Сим (молодой представитель коммунистического XXII века) и Гай Гаал (боевой офицер в армии предельно милитаризованного государства) отличаются во всех представлениях - культурных, политических, гуманитарных. Во всех, кроме одного: привычки к предельно урезанной частной жизни.
Почему у Гая такие представления - понятно: он живет на войне и постоянно находится под воздействием мощной тоталитарной идеологической машины. Но почему такие представления у Мака, «гостя из светлого будущего», где, по идее «все для человека»? Оказывается в «мире полудня» все иначе. Не «будущее для человека», а «человек для будущего». Люди живут, чтобы работать на светлое будущее, и в этом весь смысл. Мальчишка - стажер серьезно говорит: «Я постараюсь умереть раньше, чем не смогу работать… И вообще я считаю, что самое главное в жизни человека - красиво умереть» (роман «Стажеры»). Старший товарищ (Иван Жилин) слегка морщится от прямоты сказанного, но, в общем, согласен с юношей.
Во всей эпопее «Мира Полудня» от «Стажеров» до «Волны гасят ветер», герои АБС живут на постоянной войне. Когда войны нет, они прилагают все возможные усилия, чтобы найти место, где она есть и вмешаться, (конечно, на стороне справедливости), или воюют с природой (в романах «Далекая радуга» и «Стажеры» научные эксперименты описаны именно как война, с непременными человеческими жертвами).
Герои АБС широко шагают к светлому будущему через свои и чужие искалеченные судьбы, через тела убитых товарищей, оставляя позади детей - сирот, которые даже не знают, живы ли их родители. Нет времени. Труба зовет. Что делать - война брат…
Конечно, детей в случае чего спасают в первую очередь (роман «Далекая радуга»).
Тут тоже как на войне. Из кого-то должны вырастать новые герои, чтобы было, кому умирать на новой войне с «плохими парнями» или с тайнами природы.
Пункт 2. Классы.
Классы у АБС в «мире полудня» отсутствуют, зато есть касты. Принадлежность к той или иной касте определяется административно, на неком этапе общественного воспитания.
Дети «Мира полудня», воспитываются, как правило, в интернатах. Этим занимаются самые лучшие Учителя (так у АБС - с большой буквы). Их задача - воспитать новое поколение в соответствующем духе и дать рекомендации комиссии по распределению. Комиссия решает, кто из детей в какой области деятельности будет героем (роман «Жук в муравейнике»). Родители иногда тоже существуют, но в судьбе детей не особо участвуют.
Правда, где-то в тылу живут несознательные мещане, работающие в режиме 4-часового рабочего дня при 5-дневной рабочей неделе (роман «Хищные вещи века»). Это - скверные эгоистичные люди, погрязшие в сексуальной распущенности, пьянстве и наркомании. Их жизнь тошнотворна, их «философия неооптимизма» (фактически - гедонизма) - дрянь, их привычки - свинство. В то время, как космопроходцы (настоящие люди) рискуя жизнью, штурмуют пространство, эти моральные уроды ублажают свою плоть и держат детей дома (а не в интернате, как положено героям). Герои мирятся с их существованием только потому, что этот социальный слой работает и создает материальную базу для героической деятельности (роман «Стажеры»). Но придет время и все станут героями «Так обязательно будет когда-нибудь» говорит Иван Жилин.
Все, кроме мещан, как уже сказано, распределены по кастам героев. Учителя. Следопыты. Прогрессоры. Космолетчики. Ученые. Транспортники. Мусорщики. Ликвидаторы Чрезвычайных Происшествий… Есть герои фронта и тыла - на войне, как на войне.
Пункт 3. Государство.
Высшим органом власти в «Мире полудня XXII» является «Мировой Совет», но мы не видим даже намеков на какие-либо выборы в него или на какую-либо еще открытую процедуру его формирования. Известно, что в него входят в основном выдающиеся ученые, исследователи, философы и стратеги (что дало повод АБСологам назвать этот общественный строй «технократией»). АБС не стали расписывать подробно работу этой системы - и слава неведомым богам. Потому что при любой конкретизации мог бы получиться только олигархический клуб, куда не избирают, а принимают.
При этом разделение властей в «мире полудня» отсутствует. Мировой Совет реализует функции как законодательной, так и исполнительной власти, а институт судебной власти в «Мире полудня» не предусмотрен (по крайней мере, ни один из многочисленных конфликтов в романах АБС не разбирается в судебном порядке).
Любая политическая власть - это система принуждения, обладающая инструментами прямого насилия. Этот элемент у АБС реализуется через службы по чрезвычайным происшествиям, из которых наиболее подробно описана деятельность спецслужбы КОМКОН-2. В отсутствии суда, эта полицейская машина, судя по всему, подчинена только Мировому Совету, а в остальном действует вполне бесконтрольно. Так, Рудольфу Сикорски не требуется испрашивать никаких разрешений на то, чтобы попросту застрелить человека в здании музея (роман «Жук в муравейнике»). Предполагается, что для этих служб «совесть - лучший контролер». При этом, согласно роману, КОМКОН-2 комплектуется агентами-инфорсерами (прогрессорами), имеющими опыт участия в боевых действиях в ходе прогрессивных миссий на отсталых воюющих планетах.
Учитывая, что при этом допуск к информации жестко контролируется той же спецслужбой (роман «Жук в муравейнике»), политическая система оказывается чем-то вроде военно-полицейской диктатуры латиноамериканского образца.
Такая диктатура может быть вполне прогрессивной на неком этапе истории (например, хунта в Чили) но вряд ли эта модель хороша для XXII века. И в любом случае, она не похожа на коммунизм, каким он представлен в статье АБС «Куда ж нам плыть?»
Конечно, Стругацкие и близко не собирались поэтизировать военную хунту и героику самоотречения ради защиты идеалов в бесконечной войне, превращенной в политический концепт общества будущего.
Стругацкие почти никогда и ничего не утверждают. Они моделируют ситуации и задают вопросы. Они заставляют читателя думать и продуцировать собственные идеи (не случайно «Мир Полудня» породил проект «Время учеников»).
Но с позиции циничного потребителя, рассматривающего «Мир Полудня», как место для возможной жизни и работы (наряду с Канадой и Новой Зеландией) этот мир счастливого коммунистического будущего, несмотря на многократно превосходящее технологическое могущество, будет здорово проигрывать конкурирующим вариантам. Потребитель предпочтет жить на морально разлагающемся курорте «Хищных вещей века», нежели погибать за идеалы науки на «Далекой радуге».
Либеральная демократия в постиндустриальном обществе потребления - это, как известно, очень плохая социально-политическая система. Она развращает. Она разрушает идеалы. Она отупляет. Она девальвирует человека. Она унизительна.
А. и Б. Стругацкие критикуют общество потребления: «Неужели все чудеса будущего отныне свелись для нас к витрине колбасного универмага? Колбаса - это прекрасно, но есть что-то бесконечно убогое в том, чтобы считать ее стратегической целью общества. Даже такого запущенного и убогого, как наше. Ведь из самых общих соображений ясно, что колбасное изобилие не может быть венцом исторического процесса».
Вроде бы правильно написано, но меня всегда смущают ссылки на «самые общие соображения», из которых что-то «ясно». Либеральное общество потребления, в котором «сыто, пьяно и скучно» совсем не похоже на исторический идеал. Но все остальные известные на данный момент общества похожи на идеал еще меньше. В них голодно, трезво и не скучно. Брюхо подводит с голоду, да еще надо следить, чтобы тебя самого не пустили на колбасу (которой не хватает, т.к. она признана ненадлежащей исторической целью). Какая в них скука? В них весело. Обхохочешься.
Придумать справедливый и прекрасный мир под идеальных людей - не штука. Если мы имеем дело с гипотетическими, идеальными людьми, то любой строй прекрасен, как цветочек.
Проблема придумать мир, который был бы близок к идеалу, несмотря на то, что люди в нем встречаются всякие - как очень хорошие, так и совершенно дрянные.
Добавьте в «мир полудня» АБС всего один процент негодяев (какая малость!) - и этот мир станет тоталитарным кошмаром, от которого содрогнулись бы даже такие маститые творцы антиутопий, как Оруэлл и Замятин, а лидеры афганских талибов заплакали бы, как дети, на плече у испуганного Пол Пота.
А если мы имеем дело с нормальным распределением хороших, средних и плохих людей в обществе, то нам следует снабжать общество набором институциональных инструментов, позволяющих достигать хорошего результата, несмотря на некоторую концентрацию плохих людей.
Нам надо вводить институты ротации власти (например, свободных выборов).
Нам потребуется разделение властей (по крайней мере, на законодательную, исполнительную и судебную).
Нам необходимо обеспечивать свободу информации (как минимум, свободную прессу).
Нам придется устанавливать и защищать неотчуждаемые права людей (хотя заведомо известно, что люди не всегда будут эти права использовать разумно).
И самое главное - нам придется научиться спокойно смотреть на то, что большинство людей не будут стремиться ни к каким высоким идеалам, а будут самозабвенно трескать колбасу (т.е. жить бездумными потребительскими стандартами).
Нам необходимо выучить в отношении этих людей три слова: ЭТО - ИХ - ПРАВО.
Не хочу ли я сказать, что исторический прогресс все-таки кончается колбасным изобилием, и ничем другим? Не хочу.
«...любопытно, черт возьми,
Что будет после нас с людьми?
Что станется потом?..
И всегда было любопытно. И всегда будет.
Потому что Будущее - это Страна Несбывающихся Снов.
Потому что Будущее - это Страна Заговоренных Демонов.
Страна, в которой слабые становятся честными, злые - веселыми, а умные - молодыми...»
(А. и Б. Стругацкие / Куда ж нам плыть? Вопросы без ответов).
По-моему, это - не призыв соглашаться с их взглядом на будущее, а приглашение поспорить. Мне кажется, что талант писателя определяется не тем, насколько с удовольствием его читают, а тем, насколько с удовольствием спорят о его концепциях.
Самой спорной у Стругацких является, на мой взгляд, концепция нравственного совершенствования человека, как необходимого условия светлого будущего.
Исторический опыт показывает, что ни один проект нравственного совершенствования ни разу не привел к улучшению качества и уровня жизни. Такие проекты только ввергали народы в болото ханжества, и портили и без того не идеальные нравы. С другой стороны, многие прагматичные «колбасные» проекты социальных преобразований привели к тому, что люди стали в среднем гуманнее, разумнее и прогрессивнее. Правда, моралисты прошлых эпох ужаснулись бы разнузданности нравов этих прогрессивных людей - но тут не надо забывать, что мораль - это относительная штука. Сами по себе моральные нормы не стоят и цента. Мораль не самоценна. Она нужна только за тем, чтобы регулировать повседневную жизнь так, как это удобнее для комфорта среднего обитателя и как это перспективнее для следующих поколений обитателей.
Подводя итог - мне кажется, надо четко разделять две задачи:
1. Практическую и материалистическую задачу проектирования и конструирования общества с максимальной объективной «колбасной» эффективностью.
2. Фантастическую и идеалистическую задачу описания возможных нематериальных (этических и эстетических) ценностей, которые будут признаваться в этом обществе.
Какие-то результаты решения второй задачи, может быть, окажутся востребованы по мере решения первой задачи. Но попытка решить вторую задачу до решения первой ничем хорошим не кончатся. Не надо принудительно исправлять людей «для их же пользы». Благодеяния не навязывают.
Это прозвучит цинично, но любое человеческое общество с точки зрения кибернетики - прежде всего - активная интеллектуальная среда, в которой происходит быстрая эволюция материальных, социальных и информационных технологий (т.е. способов производства).
Общество (со всеми его моралями, идеалами и ценностями) - подстраиваться под ускорение технологических процессов. Если какое-то общество окажется неспособно вовремя адаптироваться к растущему потоку возможностей, вектор прогресса порвет его в клочья. Так было и так будет. Именно это, а не какие-то идеалы человечности, есть определяющая сила исторического процесса.
Впрочем, у всего этого есть очень важный позитивный аспект: вынужденная адаптация социальной машины к возрастающим требованиям технологической эволюции не довлеет над человеческими интересами. Наоборот, она соответствует интересам и потребностям активных и смелых людей, готовых осваивать новые возможности мира, открывающиеся с каждым витком прогресса. Если у человечества есть шанс на светлое будущее, то он может быть реализован именно за счет этого аспекта.
Примечания
Под эпопей «Полдень XXII век» по традиции АБСлогии понимается цикл романов, первый из которых - «Полдень. XXII век», а последний - «Волны гасят ветер». Сюда же включают ненаписанный, но манифестированный роман «Белый Ферзь».
Картинка к статье взята в http://www.pompeev.ru/portfolio_graph.htm Благодарность и поклон художнику.