Гость Киева барон Мюнхгаузен
«Как, - воскликнет читатель, - тот самый Мюнхгаузен?» Да, тот самый. Знаменитый фантазер и враль, описанный в детских книжках. Представьте, он действительно побывал в Киеве. Что же в этом такого невероятного? Уж если он, по его собственным уверениям, побывал на Луне, что ему стоило посетить Киев?
…Впрочем, шутки в сторону. Речь пойдет не о литературном персонаже, а вполне реальном человеке, которого звали Карл Фридрих Иероним барон фон Мюнхгаузен-ауф-Боденвердер - прототипе легендарного лгуна.
Лгуна?.. Как бы не так! Давайте внимательнее присмотримся к биографии барона, для чего ненадолго перенесемся в Германию XVIII века. Именно здесь в небольшом имении Боденвердер 11 мая 1720 г. у Георга Отто Мюнхгаузена и Сибиллы фон Реден-Харстенбек родился третий сын - Карл Фридрих Иероним.
Знатное происхождение (Мюнхгаузены принадлежали к одной из линий древнего немецкого рода Ринтельн-Боденвердер, давшего Германии многих известных государственных деятелей) и родственные связи позволили пятнадцатилетнему Иерониму стать пажом в свите правящего герцога Карла I, а через два года отправиться на службу к его младшему брату - принцу Антону Ульриху Брауншвейгскому, к тому времени уже четыре года проживавшему в России.
«Я выехал из дома, направляясь в Россию, в середине зимы», - сообщает барон в «собственном повествовании», считающемся всего лишь милой выдумкой для детей. Тем не менее, Мюнхгаузен точен: в ноябре-декабре 1737 года двор Брауншвейгского герцога действительно готовился к проводам в Россию двух юношей-пажей, и одним из них как раз и был Иероним Мюнхгаузен.
В Петербург, столицу Российской империи, юноши прибыли в середине января 1738 года. «Я был зачислен в армию», - продолжает свой рассказ Мюнхгаузен. И это тоже правда: барон был определен в Бевернский кирасирский полк, в который, согласно императорскому указу, «дозволено было принимать… иноземцев, годных к службе, кои изъявляли на то свое желание». Мюнхгаузен в новеньком, с иголочки, красном камзоле и такого же цвета плаще с синим подбоем был, по всей видимости, неотразим - как, впрочем, и все кирасиры.
Но петербургская жизнь оказалась недолгой - Россия воевала с Турцией, кампания обещала быть успешной. А тут ещё так совпало, что будущему супругу племянницы императрицы Анны Иоанновны принцу Антону Ульриху Брауншвейгскому, пажом которого был Мюнхгаузен, срочно понадобились чины и награды. Так знаменитый барон оказался на юге России - в действующей армии.
В своих записках он сообщает о «походе против турок, который должен был вскоре начаться под предводительством графа Миниха». «Известный враль» и здесь не врет. Российскими войсками и вправду командовал генерал-фельдмаршал Бурхард Кристоф фон Миних, и Мюнхгаузен действительно воевал под его началом. Описывая свои военные похождения, барон точен даже в деталях - упоминая о «тяжелых, но славных» походах, он имеет ввиду вполне конкретные обстоятельства. Ведь первое же сражение, в котором участвовал Мюнхгаузен - форсирование 100-тысячной русской армией реки Днестр (лето 1738 г.), - действительно завершилось крупной неудачей…
После провала днестровской операции армия отступила на зимние квартиры в Киев, который, по свидетельству киевского историка XVIII века Максима Берлинского, «всегда составлял зимнее пребывание фельдмаршала и его штата». Таким образом, зиму 1738-39 гг. 18-летний Мюнхгаузен провёл в столице Украины. Гарнизон располагался на Печерске: здесь находились военная администрация, комендатура, гауптвахта, арсенал, пороховые погреба, цейхгаузы, крепость.
Тогдашний Киев, конечно, сильно отличался от нынешнего. В городе проживало примерно 12 тыс. человек. На месте сегодняшнего Крещатика было Козье болото да овраги, поперек которых киевляне развешивали сети для ловли диких зверей, зато современная Почтовая площадь именовалась тогда Крещатиком. Киево-Печерская Лавра, разумеется, уже была, но ее Большая колокольня еще только строилась - Мюнхгаузен, кстати, мог наблюдать за ее возведением.
Но главное развлечение в Киеве в ту зиму - это, безусловно, Крещенская ярмарка, ежегодно проходившая зимой на Подоле рядом с Киевской академией - первым высшим учебным заведением в Восточной Европе. Трудно представить, что Мюнхгаузен не посетил эту ярмарку. Кстати, историками пока что не отмечен прелюбопытнейший факт: в том же 1738 г. студентом Киевской академии стал 16-летний Григорий Сковорода - впоследствии выдающийся украинский философ. Таким образом, двух будущих знаменитостей - барона и философа - разделяли на Подоле от силы метров 100, о чём оба, ясное дело, не догадывались…
Весной 1739 г. Мюнхгаузен в составе кирасирского полка покинул Киев. Следующее сражение, в котором он принял участие, завершилось громкой победой. Разбив 17 августа турецкую армию в Ставучанском сражении и переправившись через Днестр, армия Миниха вышла к Хотину. Два дня длилась осада крепости. Именно тогда Мюнхгаузен совершил один из самых знаменитых своих подвигов - полет на пушечном ядре. Сам он описывает это так: «Фельдмаршалу было необычайно важно получить точные сведения о положении в крепости. Было чрезвычайно трудно, почти невозможно пробраться сквозь все форпосты, караулы и укрепления… Я стал подле одной из наших самых больших пушек, из которой как раз в эту минуту собирались произвести выстрел. Одним махом вскочил я на ядро, рассчитывая, что оно занесет меня в крепость… Я перескочил с моего ядра на встречное и таким образом, хоть и не выполнив поручения, но зато целым и невредимым вернулся к своим». Неизвестно, в результате ли этого подвига или каких иных доблестных действий Мюнхгаузена, но 19 августа 1739 г. турецкий крепостной гарнизон действительно капитулировал.
О взятии Хотина сложена украинская народная песня «В славнім місті під Хотином». Впрочем, барон вряд ли осознавал, что внес выдающийся вклад в украинскую историю… Взяв Хотин, армия Миниха вернулась в Петербург, где Антон Ульрих Браунгшвейский (уже не принц, а герцог!) сыграл пышную свадьбу с племянницей императрицы Анной Леопольдовной. Приключения барона Мюнхгаузена в Украине завершились, таким образом, на мажорной ноте.
…Как видите, пребывание знаменитого барона в Киеве - отнюдь не гипотеза. И воспоминания его - не такая уж выдумка, как принято считать. Они повествуют о реальных событиях - естественно, с некоторыми преувеличениями. Но ведь без преувеличений не обходятся ни одни мемуары. Особенно военные!
By Stanislav Tsalyk