Прошедшая и возможная революции в России -- сходство и отличия.
Опять в оппозиционные витии "с хорошими лицами" призывают Русь к топору. Вернее, к, как они это называют, "мирному свержению прогнившего режима". В связи с этим мне показалось полезным сравнить последнюю русскую революцию (1991 года) с нынешней ситуацией и попытаться выделить сходства и различия.
Сначала о сходстве:
Как и революция 1991 года, попытка "свержения прогнившего режима" -- это, в первую очередь, передел собственности. Вернее, исключительно передел собственности. Темы существенного изменения экономической системы нет даже в риторике революционеров. Да и "возвращения к демократии" (в её классической форме, включающей, например, свободу слова для "ваты" или передачу власти выигравшей выборы партии, даже если партия сия нелюбезна "либералам") особо никто не обещал. Наоборот, идут постоянные разговоры о необходимости люстраций, длительного переходного периода (в течении которого нельзя давать слово "неумытым массам"), запретах в "Прекрасной России Будущего" неугодных жрецам "либерализма" политических партий и т.п. То есть остаётся одна-единственная цель. Передел собственности. От "коррумпированных путинских приближенных" -- к некоррумпированным героям революции. При этом всё время идёт подспудная игра на напоминаниях о 1991 годе. Что-то вроде "ну, мы же один раз уже свергли коррумпированный режим малой кровью, сейчас будет то же самое" (о том, что армяне или таджики вряд ли согласятся с тем, что распад Союза был "малой кровью", мы пока говорить не будем -- понятно, что российских "либералов" страдания "чернож...пых" волнуют в той же степени, в которой шерифа из анекдота "волновали" проблемы индейцев).
А теперь о различиях. Существует масса факторов, делающих сценарий "мирной революции с переделом собственности" маловероятным сегодня, даже если это сработало в 1991:
1. Психология общества. Над советским обществом 1990-1991 года довлела память Великой Отечественной (для всех, кому тогда было 50+, тотальная война была частью их личного жизненного опыта), поэтому люди буквально молились "лишь бы не было войны". Обе стороны подспудно боялись идти на обострение, связанное с насилием. Классический пример -- Прибалтика. И "Народные Фронты" и "Интерфронт", располагая достаточно многочисленными и решительно настроенными отрядами штурмовиков, так и не решились бросить их друг на друга. Да и в РСФСР не было ни "захватов обкомов демократическими демонстрациями", ни нападений "красных" боевиков на "наймитов врага, продающих Западу матушку-Россию". Люди помнили, как пахнут горящие русские/украинские/эстонские хаты. И делали шаг назад всякий раз, когда чувствовали, что дело пахнет кровью. Сейчас этот фактор не работает. В российской истории произошло невиданное чудо и неиспытанное за все предыдущие века счастье. Страна 3/4 века не участвовала в Большой Войне. Афганистан, локальные постсоветские конфликты, Чечня, Грузия, Сирия -- всё это мелочи, не затронувшие основную часть общества. Оно не знает, как пахнут пожары, как выглядит город (и его обитательницы) после визита очередного легиона "борцов за Свободу" или "спасителей Родины от иноагентов". Но побочный эффект этого, воистину благословенного, мира -- все готовы идти на обострение во имя собственных амбиций и капиталов. Как это произошло на (ещё более мирной в дореволюционной период) Украине.
2. Имущество, перераспределявшееся в 1991, было государственным, т.е. "ничьим". Никто не был кровно заинтересован в сохранении имущественного статус-кво.Соответственно, и не защищал его. "Закон?" Не смешИте меня. Какой-такой закон? Все "деловые люди" хватали из бездонного, как казалось, колодца госсобственности. Сейчас любое имущество имеет хозяина. Вполне осознающего, что владение этим имуществом -- залог благополучия для него, его детей и внуков. Соответственно, такие перспективы защищают всерьёз. Не наймом банды из полусотни "быков", а организацией политических партий и "народных милиций". То есть большой кровью.
3. Потребности захватчиков были умеренными. Малиновый пиджак, пудовая золотая цепь с крестом, "мерин шестисотый" и (настоянный на лучших ношенных носках польских грузчиков) "настоящий элитный Амаретто". Что ещё? Ну хорошо, дачка с шашлычками и бляди "на субботнике". Эти потребности легко удовлетворялись хапаньем того, что лежало на поверхности. И поэтому разборки с дележом территории происходили на стрелках сравнительно немногочисленных "бригад" Нынешние потребности -- Куршевель и членство в мировой элите. Причем не только для себя, любимых, но и для детей и внуков. И претензии, не лишенные оснований. Барон Сибирский у нас уже есть, и то ли ещё будет. Соответственно, такие перспективы защищают с совсем иным размахом. Не наймом банды из полусотни "быков", а организацией политических партий и "народных милиций". То есть большой кровью.
4. Никто не осознавал ценности (вполне себе монетарной) советского наследства. Основной актив большинства россиян сегодня -- "бабкина квартира", последствия приватизации небрежно, "чтоб не возиться и заткнуть глотку плебсу" брошенной революционерами мелочи. Да если бы Чубайс в 1990 понимал, какое бабло может принести сдаваемый в аренду доходный дом -- уверен, "даагие россияне" даже не слышали бы словосочетания "приватизация квартир". Немцов барским жестом дарил своей пресститутке ЦБК (позволил приватизировать за сумму, меньшую стоимости лежавшей на складах ЦБК продукции) за добросовестное выполнение обязанностей. Инженер какого-нибудь "Красного Пролетария" вопил на митингах "надо разрушить советское наследство", не понимая, что один только список клиентов крупнейшего в мире производителя станков стОит достаточно, чтобы он, на свою долю, мог приобрести новый автомобиль. Сейчас, каждый владелец собственности вполне осознаёт её цену. Соответственно, такие перспективы защищают с совсем иным размахом. Не наймом банды из полусотни "быков", а организацией политических партий и "народных милиций". То есть большой кровью.
То есть, при сходстве задач революции 1991 года и предлагаемого сегодня "свержения коррупционеров", сегодня не действует НИ ОДНОГО из набора уникальных факторов, обеспечивших сравнительно малокровавый (несколько десятков тысяч погибших ежегодно) характер передела собственности в ходе антикоммунистической революции начала девяностых. Всё, абсолютно всё намекает на то, что если в сегодняшней Pоссии случится революция -- она будет типичным беспощадным русским бунтом с реками крови.
Отака фуйня, малята. На этом я завершаю дозволенные речи. На сегодня. А завтра я выскажу свою точку зрения по вопросу степени успешности антиолигархических и антикоррупционных революций на постсоветском пространстве.
Сначала о сходстве:
Как и революция 1991 года, попытка "свержения прогнившего режима" -- это, в первую очередь, передел собственности. Вернее, исключительно передел собственности. Темы существенного изменения экономической системы нет даже в риторике революционеров. Да и "возвращения к демократии" (в её классической форме, включающей, например, свободу слова для "ваты" или передачу власти выигравшей выборы партии, даже если партия сия нелюбезна "либералам") особо никто не обещал. Наоборот, идут постоянные разговоры о необходимости люстраций, длительного переходного периода (в течении которого нельзя давать слово "неумытым массам"), запретах в "Прекрасной России Будущего" неугодных жрецам "либерализма" политических партий и т.п. То есть остаётся одна-единственная цель. Передел собственности. От "коррумпированных путинских приближенных" -- к некоррумпированным героям революции. При этом всё время идёт подспудная игра на напоминаниях о 1991 годе. Что-то вроде "ну, мы же один раз уже свергли коррумпированный режим малой кровью, сейчас будет то же самое" (о том, что армяне или таджики вряд ли согласятся с тем, что распад Союза был "малой кровью", мы пока говорить не будем -- понятно, что российских "либералов" страдания "чернож...пых" волнуют в той же степени, в которой шерифа из анекдота "волновали" проблемы индейцев).
А теперь о различиях. Существует масса факторов, делающих сценарий "мирной революции с переделом собственности" маловероятным сегодня, даже если это сработало в 1991:
1. Психология общества. Над советским обществом 1990-1991 года довлела память Великой Отечественной (для всех, кому тогда было 50+, тотальная война была частью их личного жизненного опыта), поэтому люди буквально молились "лишь бы не было войны". Обе стороны подспудно боялись идти на обострение, связанное с насилием. Классический пример -- Прибалтика. И "Народные Фронты" и "Интерфронт", располагая достаточно многочисленными и решительно настроенными отрядами штурмовиков, так и не решились бросить их друг на друга. Да и в РСФСР не было ни "захватов обкомов демократическими демонстрациями", ни нападений "красных" боевиков на "наймитов врага, продающих Западу матушку-Россию". Люди помнили, как пахнут горящие русские/украинские/эстонские хаты. И делали шаг назад всякий раз, когда чувствовали, что дело пахнет кровью. Сейчас этот фактор не работает. В российской истории произошло невиданное чудо и неиспытанное за все предыдущие века счастье. Страна 3/4 века не участвовала в Большой Войне. Афганистан, локальные постсоветские конфликты, Чечня, Грузия, Сирия -- всё это мелочи, не затронувшие основную часть общества. Оно не знает, как пахнут пожары, как выглядит город (и его обитательницы) после визита очередного легиона "борцов за Свободу" или "спасителей Родины от иноагентов". Но побочный эффект этого, воистину благословенного, мира -- все готовы идти на обострение во имя собственных амбиций и капиталов. Как это произошло на (ещё более мирной в дореволюционной период) Украине.
2. Имущество, перераспределявшееся в 1991, было государственным, т.е. "ничьим". Никто не был кровно заинтересован в сохранении имущественного статус-кво.Соответственно, и не защищал его. "Закон?" Не смешИте меня. Какой-такой закон? Все "деловые люди" хватали из бездонного, как казалось, колодца госсобственности. Сейчас любое имущество имеет хозяина. Вполне осознающего, что владение этим имуществом -- залог благополучия для него, его детей и внуков. Соответственно, такие перспективы защищают всерьёз. Не наймом банды из полусотни "быков", а организацией политических партий и "народных милиций". То есть большой кровью.
3. Потребности захватчиков были умеренными. Малиновый пиджак, пудовая золотая цепь с крестом, "мерин шестисотый" и (настоянный на лучших ношенных носках польских грузчиков) "настоящий элитный Амаретто". Что ещё? Ну хорошо, дачка с шашлычками и бляди "на субботнике". Эти потребности легко удовлетворялись хапаньем того, что лежало на поверхности. И поэтому разборки с дележом территории происходили на стрелках сравнительно немногочисленных "бригад" Нынешние потребности -- Куршевель и членство в мировой элите. Причем не только для себя, любимых, но и для детей и внуков. И претензии, не лишенные оснований. Барон Сибирский у нас уже есть, и то ли ещё будет. Соответственно, такие перспективы защищают с совсем иным размахом. Не наймом банды из полусотни "быков", а организацией политических партий и "народных милиций". То есть большой кровью.
4. Никто не осознавал ценности (вполне себе монетарной) советского наследства. Основной актив большинства россиян сегодня -- "бабкина квартира", последствия приватизации небрежно, "чтоб не возиться и заткнуть глотку плебсу" брошенной революционерами мелочи. Да если бы Чубайс в 1990 понимал, какое бабло может принести сдаваемый в аренду доходный дом -- уверен, "даагие россияне" даже не слышали бы словосочетания "приватизация квартир". Немцов барским жестом дарил своей пресститутке ЦБК (позволил приватизировать за сумму, меньшую стоимости лежавшей на складах ЦБК продукции) за добросовестное выполнение обязанностей. Инженер какого-нибудь "Красного Пролетария" вопил на митингах "надо разрушить советское наследство", не понимая, что один только список клиентов крупнейшего в мире производителя станков стОит достаточно, чтобы он, на свою долю, мог приобрести новый автомобиль. Сейчас, каждый владелец собственности вполне осознаёт её цену. Соответственно, такие перспективы защищают с совсем иным размахом. Не наймом банды из полусотни "быков", а организацией политических партий и "народных милиций". То есть большой кровью.
То есть, при сходстве задач революции 1991 года и предлагаемого сегодня "свержения коррупционеров", сегодня не действует НИ ОДНОГО из набора уникальных факторов, обеспечивших сравнительно малокровавый (несколько десятков тысяч погибших ежегодно) характер передела собственности в ходе антикоммунистической революции начала девяностых. Всё, абсолютно всё намекает на то, что если в сегодняшней Pоссии случится революция -- она будет типичным беспощадным русским бунтом с реками крови.
Отака фуйня, малята. На этом я завершаю дозволенные речи. На сегодня. А завтра я выскажу свою точку зрения по вопросу степени успешности антиолигархических и антикоррупционных революций на постсоветском пространстве.