В.К. Арсеньев о китайцах.
Отсюда:
У китайцев есть причины не любить Арсеньева. Если к «инородцам» (так называли тех, кого сейчас относят к «коренным малочисленным народам»; были ещё «тазы» - окитаенные инородцы, утратившие свои прежние привычки и облик) Арсеньев относился очень хорошо, не раз выступая их защитником, то к китайцам - куда хуже. И потому, что они фактически поработили уссурийских инородцев, и по причине хищнического отношения китайцев к природе, и по геополитическим соображениям. Известный нам прежде всего как учёный и писатель, Арсеньев не только исследовал край, но и боролся с хунхузами - китайскими таёжными бандитами (хотя порой в союзниках Арсеньева по этой борьбе бывали и китайцы - например, Чжан Бао).
Арсеньев точен и честен. Он отмечает такие черты китайцев, как солидарность, гостеприимство, забота о путнике, трудолюбие - «у них никогда не бывает недорода», «они не смотрят на земледелие как на бремя, они действительно любят свои поля и огороды!». Сравнение с русскими переселенцами часто оказывается не в пользу последних. Китайцы не ссорятся, а если поссорятся - то быстро мирятся: «В этом отношении русские переселенцы представляют полную противоположность китайцам. Где соберётся их три или четыре человека, там на другой уже день начинаются ссоры, и вслед за тем начинается умышленная потрава пашен друг у друга». Ханшин - самопальную водку - китайцы пьют часто, но «допьяна не напиваются… В урочное время все на своих местах… Полную им противоположность представляют русские переселенцы».
Есть любопытные наблюдения: делая перекур, китайцы отдыхают «сидя на корточках, причём ноги ставят не на носки, а на всю ступню» - о том же мы читали в мемуарах советских зэков. Азартные китайцы, проиграв имущество и свободу, играют «на мясо», отрезая кусок от собственного живота. «Китайцы по природе народ крайне жестокий, - отмечает Арсеньев. - Европейцев поражает равнодушие китайцев к смерти». Причём и к своей тоже.
«Китайская страна земледельческая… Все дикие места у них превращены в пажити и нивы. Зато в другом отношении страна их безжизненна и пустынна. Китайцы уничтожили всё живое. Остались одни только собаки и крысы. Даже в море - и там они ухитрились уничтожить всю морскую капусту, выловить всех трепангов и всех съедобных моллюсков. Богатую Маньчжурию с открытием её для китайской колонизации ожидает та же участь. То же самое следует сказать и про Уссурийский край», - предупреждал Арсеньев, и это крайне актуально теперь, когда в Китай гонят лес-«кругляк», пограничники ловят в тайге китайцев, собирающих лягушек, а на таможне задерживают партии медвежьих лап, тигриных клыков и т. д.
Говоря о фактическом порабощении китайцами приморских инородцев, Арсеньев приводит множество шокирующих свидетельств. Он пишет, что до 1906 года русская власть не распространялась дальше долины Уссури и залива Св. Ольги. На остальном огромном пространстве Приморья «сыны Поднебесной Империи царили полновластно, жили самостоятельно по своим законам, а инородцы находились у них в полнейшем рабском подчинении». Их закабаляли, подсаживали на спиртное и опий (не менее пагубно на инородческой демографии сказывалась занесённая русскими оспа, о чём Арсеньев тоже не молчит). Позже, когда Россия прочно обосновалась на Дальнем Востоке, китайцы избрали другую политику: «Они стали устраивать среди инородцев свои школы… Дети изучают китайские иероглифы… Учитель учит их этике, знакомит их с историей Китая, ни слова не говорит о России или говорит о ней то, что не надо…». В итоге инородец «на всё… будет смотреть китайскими глазами. То, что должны были сделать русские, сделали китайцы».
Это, по Арсеньеву, куда хуже эксплуатации.
Поэтому он предлагает разрушать «всякие политические и торговые китайские ассоциации» в Приморье: «рассчитывать на обрусение китайца не приходится», и «с какой стати хлопотать о китайцах, когда есть свои туземные инородцы, о которых надо позаботиться!». Арсеньев - за выселение китайских охотников как «хищников и браконьеров». Сложнее с теми, кто арендует землю, но Арсеньев уверен: у русских «китайцы должны быть только как рабочие, а не как арендаторы». Впрочем, и это не выход: «Русские рабочие конкурировать с китайцами никогда не могут, а между тем прийти на помощь русскому мужику надо». Арсеньев предлагает ввести квоту на китайскую рабсилу и постепенно её снижать;
напоминает нынешние споры о гастарбайтерах.
***
У китайцев есть причины не любить Арсеньева. Если к «инородцам» (так называли тех, кого сейчас относят к «коренным малочисленным народам»; были ещё «тазы» - окитаенные инородцы, утратившие свои прежние привычки и облик) Арсеньев относился очень хорошо, не раз выступая их защитником, то к китайцам - куда хуже. И потому, что они фактически поработили уссурийских инородцев, и по причине хищнического отношения китайцев к природе, и по геополитическим соображениям. Известный нам прежде всего как учёный и писатель, Арсеньев не только исследовал край, но и боролся с хунхузами - китайскими таёжными бандитами (хотя порой в союзниках Арсеньева по этой борьбе бывали и китайцы - например, Чжан Бао).
Арсеньев точен и честен. Он отмечает такие черты китайцев, как солидарность, гостеприимство, забота о путнике, трудолюбие - «у них никогда не бывает недорода», «они не смотрят на земледелие как на бремя, они действительно любят свои поля и огороды!». Сравнение с русскими переселенцами часто оказывается не в пользу последних. Китайцы не ссорятся, а если поссорятся - то быстро мирятся: «В этом отношении русские переселенцы представляют полную противоположность китайцам. Где соберётся их три или четыре человека, там на другой уже день начинаются ссоры, и вслед за тем начинается умышленная потрава пашен друг у друга». Ханшин - самопальную водку - китайцы пьют часто, но «допьяна не напиваются… В урочное время все на своих местах… Полную им противоположность представляют русские переселенцы».
Есть любопытные наблюдения: делая перекур, китайцы отдыхают «сидя на корточках, причём ноги ставят не на носки, а на всю ступню» - о том же мы читали в мемуарах советских зэков. Азартные китайцы, проиграв имущество и свободу, играют «на мясо», отрезая кусок от собственного живота. «Китайцы по природе народ крайне жестокий, - отмечает Арсеньев. - Европейцев поражает равнодушие китайцев к смерти». Причём и к своей тоже.
«Китайская страна земледельческая… Все дикие места у них превращены в пажити и нивы. Зато в другом отношении страна их безжизненна и пустынна. Китайцы уничтожили всё живое. Остались одни только собаки и крысы. Даже в море - и там они ухитрились уничтожить всю морскую капусту, выловить всех трепангов и всех съедобных моллюсков. Богатую Маньчжурию с открытием её для китайской колонизации ожидает та же участь. То же самое следует сказать и про Уссурийский край», - предупреждал Арсеньев, и это крайне актуально теперь, когда в Китай гонят лес-«кругляк», пограничники ловят в тайге китайцев, собирающих лягушек, а на таможне задерживают партии медвежьих лап, тигриных клыков и т. д.
Говоря о фактическом порабощении китайцами приморских инородцев, Арсеньев приводит множество шокирующих свидетельств. Он пишет, что до 1906 года русская власть не распространялась дальше долины Уссури и залива Св. Ольги. На остальном огромном пространстве Приморья «сыны Поднебесной Империи царили полновластно, жили самостоятельно по своим законам, а инородцы находились у них в полнейшем рабском подчинении». Их закабаляли, подсаживали на спиртное и опий (не менее пагубно на инородческой демографии сказывалась занесённая русскими оспа, о чём Арсеньев тоже не молчит). Позже, когда Россия прочно обосновалась на Дальнем Востоке, китайцы избрали другую политику: «Они стали устраивать среди инородцев свои школы… Дети изучают китайские иероглифы… Учитель учит их этике, знакомит их с историей Китая, ни слова не говорит о России или говорит о ней то, что не надо…». В итоге инородец «на всё… будет смотреть китайскими глазами. То, что должны были сделать русские, сделали китайцы».
Это, по Арсеньеву, куда хуже эксплуатации.
Поэтому он предлагает разрушать «всякие политические и торговые китайские ассоциации» в Приморье: «рассчитывать на обрусение китайца не приходится», и «с какой стати хлопотать о китайцах, когда есть свои туземные инородцы, о которых надо позаботиться!». Арсеньев - за выселение китайских охотников как «хищников и браконьеров». Сложнее с теми, кто арендует землю, но Арсеньев уверен: у русских «китайцы должны быть только как рабочие, а не как арендаторы». Впрочем, и это не выход: «Русские рабочие конкурировать с китайцами никогда не могут, а между тем прийти на помощь русскому мужику надо». Арсеньев предлагает ввести квоту на китайскую рабсилу и постепенно её снижать;
напоминает нынешние споры о гастарбайтерах.
***