О жажде свежих идей в экономике, выходе Германии из еврозоны и разрешении кризиса в ЕС.
Роберт Джонсон, назначенный знаменитым инвестором Джорджем Соросом на пост исполнительного директора Institute of New Economic Thinking, о жажде свежих идей в экономике, выходе Германии из еврозоны и разрешении кризиса в ЕС.
Исследовательский институт Institute of New Economic Thinking (INET) - детище Джорджа Сороса. Он неоднократно обвинял современную экономическую науку в несостоятельности и писал письма с критикой и рекомендациями правительствам разных государств. Но понял: одними советами не обойтись. В октябре 2009 года инвестор основал INET, главная цель которого - ломать стереотипы и поддерживать креативность в экономике. В наблюдательный совет института вошли шесть нобелевских лауреатов, включая Джозефа Стиглица и Джорджа Акерлофа, а также множество известных экономистов, среди которых Джеффри Сакс, Кен Рогофф и другие. А во главе INET Сорос поставил Роберта Джонсона, который до этого был управляющим директором хедж-фонда Soros Fund Management. Выпускник Массачусетского технологического института и Принстонского университета, за свою долгую и успешную карьеру Джонсон неоднократно сам участвовал в принятии важнейших решений в сфере экономики и финансов как для США, так и для всего мира. Он на практике узнал, как неверная теория может испортить реальность, и теперь старается самостоятельно и помогая другим заполнить пробелы в экономической науке и финансах. Какие именно пробелы - Роберт Джонсон рассказал в эксклюзивном интервью «Инвестгазете».
INET был основан как ответ на неспособность экономической науки объяснить и найти пути выхода из недавнего глобального финансового кризиса. Вы предлагаете ей свою альтернативу - «новое экономическое мышление». Что вы под этим подразумеваете?
Современная академическая подготовка экономистов и финансистов плохо отражает существующую реальность. Она слишком догматичная и предлагает на все механические решения. В результате общество страдает от некачественного регулирования, недостаточного внимания к окружающей среде и инновациям. Кризис продемонстрировал, как дорого это может стоить. Поэтому мы решили поддержать креативный подход к экономике - финансировать исследования, изменения учебных планов, создание библиотеки и видеотеки из материалов ведущих современных экономистов. Так мы сможем через 10-20 лет достичь нового социального консенсуса.
Какие именно общепризнанные экономические теории вы считаете устаревшими?
Почти все. В особенности модели рациональных ожиданий, эффективного рынка, полного предвидения (perfect foresight). Академические экономисты строят модели, которые предполагают, что будущее инертно, предсказуемо и, значит, известно. Такое допущение приводит к тому, что при анализе финансовых рынков мы считаем их намного стабильнее, чем они есть в действительности. Сегодня вся регуляторная база - для банков, финансовых компаний, фондовых и фьючерсных бирж - основана на предположении, что будущее понятно, что его можно представить в виде простого статистического распределения. Это сумасшествие! Более старые учения Фридриха фон Хайека, Джона Кейнса и свежие, например, Джорджа Сороса, в которых будущее не такое инертное, гораздо лучше отражают реальность.
А какие еще имеются пробелы в экономической науке?
Экономисты далеки от понимания причин неравенства в обществе. Они не знают, дело ли в технологических изменениях, глобальной торговле, регуляторной политике или налоговых режимах. Но главное, они мало задумываются о побочных эффектах неравенства. В 2009 году британские исследователи Ричард Уилкинсон и Кейт Пикетт выпустили книгу The spirit level, которая стала бестселлером. В ней социологи доказывают, что чем равномернее распределены доходы в обществе, тем оно здоровее, тем меньше в нем уровень преступности, самоубийств, наркомании, ожирения и психических расстройств. Экономисты любят говорить, что не имеют дела с «лекарствами» - с политикой, выбором технологий или торговыми режимами. Но если социальные последствия неравенства настолько болезненные, то им необходимо отказаться от такой позиции и заняться поиском этих «лекарств». Причем с точки зрения не отдельной нации, а всего мира.
А как насчет применения классических экономических «лекарств»? Например, использования бюджетной экономии для борьбы с кризисом, как это делалось во времена Великой депрессии в США и как это сейчас делается в Европе.
Главная проблема ЕС в том, что изначально члены союза пытались лишь создать впечатление, что они хотят быть все вместе в объединенной Европе. Но когда в 2008 году начались первые серьезные проблемы, каждый из них стремился защитить лишь самого себя. В особенности Германия, Британия, Австрия и Нидерланды. И с тех пор финансовые рынки стали сомневаться, насколько крепок этот союз, тем самым усилив давление на страны-члены с большими долгами. При этом в результате кризиса в ЕС возникли недостаток спроса и стремительно растущая безработица. Это ударило по налоговым доходам государств, которым одновременно пришлось увеличить выплаты по безработице. Бюджетные дефициты стали расти. И тут, как совершенно верно утверждает экономист Пол Кругман, с этим нельзя бороться с помощью урезания госрасходов. Опыт борьбы с Великой депрессией в 30‑е годы это доказал. Наоборот, нужно поддерживать спрос, увеличивая бюджетные расходы.
Но у бюджетной экономии есть сильные сторонники. Прежде всего Германия.
Так и есть. Германия претендует на лидерство в Европе. Но на самом деле она не способна быть лидером, поскольку преследует лишь свои собственные интересы и хочет заставить остальных жить по ее правилам, чем только вредит им. Германия должна или принять на себя часть коллективной ответственности как член еврозоны и стать ее лидером, который будет поддерживать всю систему, или покинуть ее. Если судить по политической идеологии Германии и, кстати, Франции, то обе эти страны будут сильно сопротивляться развалу системы. Тем более что в случае выхода Германии придется вернуться к немецкой марке, которая сразу подорожает, что сильно затруднит немецким компаниям экспорт продукции. На саммите Германия под всеобщим давлением проявила готовность к компромиссу. Но это не настоящий компромисс, так как по итогам саммита страны еврозоны распределили между собой риски лишь в краткосрочной перспективе.
По сути, все их споры вертятся вокруг очередности мер. Германия предлагает сначала создать фискальный союз, чтобы избежать морального риска в будущем. А уже потом - «тушить пожар».
«Тушить пожар» надо в первую очередь. Уже этим летом европейские финансовые механизмы - ЕЦБ и European Stability Mechanism - должны обеспечить Италию и Испанию краткосрочным финансированием. Затем нужно будет создать банковский союз и общий фонд для погашения долгов, причем одновременно. Но это произойдет не раньше следующего года. А в фискальном союзе вообще нет острой необходимости.
Но как иначе избежать риска фискальной безответственности стран-должников, которые будут уверены, что их спасут в любом случае, если не с помощью фискального союза?
Фискальный союз предполагает, что все национальные бюджеты будут формироваться в Брюсселе. Чтобы изменить так радикально всю систему, понадобится около пяти лет. Поэтому пока будет достаточно, если все участники зоны евро примут соглашение Fiscal Compact, о котором они договорились в прошлом декабре. Оно обязывает страны сохранять бюджет в балансе или в профиците (а структурный дефицит - не больше 0,5% ВВП) и госдолг не более 60% ВВП под угрозой штрафа в размере 0,1% ВВП. (Пока его ратифицировали только трое участников. - Ред.).
США уже проходили через подобное. Какой опыт Соединенных Штатов еврозона могла бы позаимствовать?
В США работает система бюджетных трансфертов между федеральным уровнем и уровнем штатов, которая помогает сгладить тяжелые экономические периоды для отдельных штатов. Также в США есть мобильность рабочей силы. Если в Мичигане какая-то отрасль переживает упадок, местные работники могут найти себе аналогичную работу в Нью-Йорке или Калифорнии. В то же время жители Испании, где очень высокий уровень безработицы, не могут так же легко поменять место работы, переехав в другую европейскую страну. Дело и в языковых, и культурных различиях, и в проблемах с самим переездом. В целом ЕС в ближайшем будущем будет тяжело достичь подобного уровня интеграции, как в США. Но если фискальный пакт будет принят, и все пойдет гладко, то через лет 10-15 такой вопрос может встать.Но пока Европа далека не толькоот глубокой интеграции, но и от выздоровления.
Как бывший управляющий фондом Soros Fund Management, во что вы посоветовали бы инвестировать в таких условиях?
Если европейский кризис достигнет своего пика в скором времени, то в акции развивающихся рыночных экономик. Если он продолжит усугубляться, то в краткосрочной перспективе - в гособлигации Германии и казначейские облигации США. Сырьевые товары не рекомендую. Скорее всего, все они, за исключением золота, будут дешеветь, а не дорожать.
А ваш прогноз - кризис близок к завершению или будет усугубляться?
Ситуация в Европе будет ухудшаться до конца года. Но в последнем квартале или в начале 2013 года, если члены еврозоны достигнут компромисса, она пойдет на поправку.
Роберт Джонсон, 56 лет.
Возглавляет INETс момента
его создания в 2009 г.
До этогов течение четырех лет был
управляющимдиректором Soros Fund Management.
Также входил в Экспертную комиссию ООН
по международной монетарной реформе,
работал старшим экономистом в комитетах Сената США
Читайте также:
Исследовательский институт Institute of New Economic Thinking (INET) - детище Джорджа Сороса. Он неоднократно обвинял современную экономическую науку в несостоятельности и писал письма с критикой и рекомендациями правительствам разных государств. Но понял: одними советами не обойтись. В октябре 2009 года инвестор основал INET, главная цель которого - ломать стереотипы и поддерживать креативность в экономике. В наблюдательный совет института вошли шесть нобелевских лауреатов, включая Джозефа Стиглица и Джорджа Акерлофа, а также множество известных экономистов, среди которых Джеффри Сакс, Кен Рогофф и другие. А во главе INET Сорос поставил Роберта Джонсона, который до этого был управляющим директором хедж-фонда Soros Fund Management. Выпускник Массачусетского технологического института и Принстонского университета, за свою долгую и успешную карьеру Джонсон неоднократно сам участвовал в принятии важнейших решений в сфере экономики и финансов как для США, так и для всего мира. Он на практике узнал, как неверная теория может испортить реальность, и теперь старается самостоятельно и помогая другим заполнить пробелы в экономической науке и финансах. Какие именно пробелы - Роберт Джонсон рассказал в эксклюзивном интервью «Инвестгазете».
INET был основан как ответ на неспособность экономической науки объяснить и найти пути выхода из недавнего глобального финансового кризиса. Вы предлагаете ей свою альтернативу - «новое экономическое мышление». Что вы под этим подразумеваете?
Современная академическая подготовка экономистов и финансистов плохо отражает существующую реальность. Она слишком догматичная и предлагает на все механические решения. В результате общество страдает от некачественного регулирования, недостаточного внимания к окружающей среде и инновациям. Кризис продемонстрировал, как дорого это может стоить. Поэтому мы решили поддержать креативный подход к экономике - финансировать исследования, изменения учебных планов, создание библиотеки и видеотеки из материалов ведущих современных экономистов. Так мы сможем через 10-20 лет достичь нового социального консенсуса.
Какие именно общепризнанные экономические теории вы считаете устаревшими?
Почти все. В особенности модели рациональных ожиданий, эффективного рынка, полного предвидения (perfect foresight). Академические экономисты строят модели, которые предполагают, что будущее инертно, предсказуемо и, значит, известно. Такое допущение приводит к тому, что при анализе финансовых рынков мы считаем их намного стабильнее, чем они есть в действительности. Сегодня вся регуляторная база - для банков, финансовых компаний, фондовых и фьючерсных бирж - основана на предположении, что будущее понятно, что его можно представить в виде простого статистического распределения. Это сумасшествие! Более старые учения Фридриха фон Хайека, Джона Кейнса и свежие, например, Джорджа Сороса, в которых будущее не такое инертное, гораздо лучше отражают реальность.
А какие еще имеются пробелы в экономической науке?
Экономисты далеки от понимания причин неравенства в обществе. Они не знают, дело ли в технологических изменениях, глобальной торговле, регуляторной политике или налоговых режимах. Но главное, они мало задумываются о побочных эффектах неравенства. В 2009 году британские исследователи Ричард Уилкинсон и Кейт Пикетт выпустили книгу The spirit level, которая стала бестселлером. В ней социологи доказывают, что чем равномернее распределены доходы в обществе, тем оно здоровее, тем меньше в нем уровень преступности, самоубийств, наркомании, ожирения и психических расстройств. Экономисты любят говорить, что не имеют дела с «лекарствами» - с политикой, выбором технологий или торговыми режимами. Но если социальные последствия неравенства настолько болезненные, то им необходимо отказаться от такой позиции и заняться поиском этих «лекарств». Причем с точки зрения не отдельной нации, а всего мира.
А как насчет применения классических экономических «лекарств»? Например, использования бюджетной экономии для борьбы с кризисом, как это делалось во времена Великой депрессии в США и как это сейчас делается в Европе.
Главная проблема ЕС в том, что изначально члены союза пытались лишь создать впечатление, что они хотят быть все вместе в объединенной Европе. Но когда в 2008 году начались первые серьезные проблемы, каждый из них стремился защитить лишь самого себя. В особенности Германия, Британия, Австрия и Нидерланды. И с тех пор финансовые рынки стали сомневаться, насколько крепок этот союз, тем самым усилив давление на страны-члены с большими долгами. При этом в результате кризиса в ЕС возникли недостаток спроса и стремительно растущая безработица. Это ударило по налоговым доходам государств, которым одновременно пришлось увеличить выплаты по безработице. Бюджетные дефициты стали расти. И тут, как совершенно верно утверждает экономист Пол Кругман, с этим нельзя бороться с помощью урезания госрасходов. Опыт борьбы с Великой депрессией в 30‑е годы это доказал. Наоборот, нужно поддерживать спрос, увеличивая бюджетные расходы.
Но у бюджетной экономии есть сильные сторонники. Прежде всего Германия.
Так и есть. Германия претендует на лидерство в Европе. Но на самом деле она не способна быть лидером, поскольку преследует лишь свои собственные интересы и хочет заставить остальных жить по ее правилам, чем только вредит им. Германия должна или принять на себя часть коллективной ответственности как член еврозоны и стать ее лидером, который будет поддерживать всю систему, или покинуть ее. Если судить по политической идеологии Германии и, кстати, Франции, то обе эти страны будут сильно сопротивляться развалу системы. Тем более что в случае выхода Германии придется вернуться к немецкой марке, которая сразу подорожает, что сильно затруднит немецким компаниям экспорт продукции. На саммите Германия под всеобщим давлением проявила готовность к компромиссу. Но это не настоящий компромисс, так как по итогам саммита страны еврозоны распределили между собой риски лишь в краткосрочной перспективе.
По сути, все их споры вертятся вокруг очередности мер. Германия предлагает сначала создать фискальный союз, чтобы избежать морального риска в будущем. А уже потом - «тушить пожар».
«Тушить пожар» надо в первую очередь. Уже этим летом европейские финансовые механизмы - ЕЦБ и European Stability Mechanism - должны обеспечить Италию и Испанию краткосрочным финансированием. Затем нужно будет создать банковский союз и общий фонд для погашения долгов, причем одновременно. Но это произойдет не раньше следующего года. А в фискальном союзе вообще нет острой необходимости.
Но как иначе избежать риска фискальной безответственности стран-должников, которые будут уверены, что их спасут в любом случае, если не с помощью фискального союза?
Фискальный союз предполагает, что все национальные бюджеты будут формироваться в Брюсселе. Чтобы изменить так радикально всю систему, понадобится около пяти лет. Поэтому пока будет достаточно, если все участники зоны евро примут соглашение Fiscal Compact, о котором они договорились в прошлом декабре. Оно обязывает страны сохранять бюджет в балансе или в профиците (а структурный дефицит - не больше 0,5% ВВП) и госдолг не более 60% ВВП под угрозой штрафа в размере 0,1% ВВП. (Пока его ратифицировали только трое участников. - Ред.).
США уже проходили через подобное. Какой опыт Соединенных Штатов еврозона могла бы позаимствовать?
В США работает система бюджетных трансфертов между федеральным уровнем и уровнем штатов, которая помогает сгладить тяжелые экономические периоды для отдельных штатов. Также в США есть мобильность рабочей силы. Если в Мичигане какая-то отрасль переживает упадок, местные работники могут найти себе аналогичную работу в Нью-Йорке или Калифорнии. В то же время жители Испании, где очень высокий уровень безработицы, не могут так же легко поменять место работы, переехав в другую европейскую страну. Дело и в языковых, и культурных различиях, и в проблемах с самим переездом. В целом ЕС в ближайшем будущем будет тяжело достичь подобного уровня интеграции, как в США. Но если фискальный пакт будет принят, и все пойдет гладко, то через лет 10-15 такой вопрос может встать.Но пока Европа далека не толькоот глубокой интеграции, но и от выздоровления.
Как бывший управляющий фондом Soros Fund Management, во что вы посоветовали бы инвестировать в таких условиях?
Если европейский кризис достигнет своего пика в скором времени, то в акции развивающихся рыночных экономик. Если он продолжит усугубляться, то в краткосрочной перспективе - в гособлигации Германии и казначейские облигации США. Сырьевые товары не рекомендую. Скорее всего, все они, за исключением золота, будут дешеветь, а не дорожать.
А ваш прогноз - кризис близок к завершению или будет усугубляться?
Ситуация в Европе будет ухудшаться до конца года. Но в последнем квартале или в начале 2013 года, если члены еврозоны достигнут компромисса, она пойдет на поправку.
Роберт Джонсон, 56 лет.
Возглавляет INETс момента
его создания в 2009 г.
До этогов течение четырех лет был
управляющимдиректором Soros Fund Management.
Также входил в Экспертную комиссию ООН
по международной монетарной реформе,
работал старшим экономистом в комитетах Сената США
Читайте также: