Максим Кривонос - казацкий Сирано де Бержерак. часть 1
В 17 веке во Франции жил человек, который был известен современникам как талантливый писатель, драматург, философ и автор едких эпиграмм, доводивший ними своих жертв до белого каления. Его философские идеи и догадки во многом опередили свое время, а литературное наследие послужило пищей для таких титанов как Мольер. Но в массовой культуре он остался всего лишь как забияка с длинным носом. Бравый мушкетер Сирано де Бержерак, а речь о нем, благодаря одноименной пьесе написанной почти через 200 лет после его гибели вошел в сознание современного обывателя как дуэлянт с острой шпагой и большущим шнобелем, увы, его творческое наследие мало интересует широкие массы потомков. Бедняга Сирано вероятно и не догадывался, что у него имелся современник из Украины, который тоже был известен размером своего носа и владением саблей, правда, по всей видимости, не проявлявший ни какого интереса к литературной деятельности.
Знаменитый казацкий полковник Максим Кривонос - один из наиболее талантливых и популярных «генералов» Хмельницкого, принимавший участие во всех значительных битвах победоносного похода казацкой армии 1648 года, в памфлетах своих польских «доброжелателей» постоянно именовался «псом», «дикарем» и прочими малоприятными словами, в частности отмечалось наличие у него длинного кривого носа который борзописцы сравнивали со «слоновым хоботом» и по тени от которого он будто бы мог даже сверять время. Разумеется, сочинять это все они могли, только находясь на солидном расстоянии от Кривоноса, под надежной защитой Варшавских стен, так как личная встреча с обладателем «trąba Słoniowa» вероятно кончилась бы для них весьма печально, как видим приемы политического троллинга с тех пор мало изменились.
Такой вот образ кровожадного дикаря с длиннющим носищем плавно перешел в художественные произведения следующих столетий - в знаменитом романе Сенкевича Кривонос прямо таки маньяк одержимый жаждой убийства и разрушения «всюду, где проходил, даже следы человеческого проживания исчезали. Кто не присоединялся к нему, погибал от ножа. Сжигали на корню жито, леса, сады…». В экранизации романа Гофманом, правда, общие оценки несколько смягчены, на первый план выставлены такие качества атамана как лихость и буйство.
В украинском нарративе, как в пролетарско-советском, так и в народническо-националистическом Кривонос (в некоторых вариантах Перебейнос) наоборот: храбрый народный вождь, освободитель от «ляшского ига» одним словом любимец публики. В народной песне о нем поется:
Гей не дивуйте, добриї люде,
Що на Вкраїнї повстало,
Що за Дашевим, під Сорокою
Множество Ляхів пропало.
Перебійніс водить не много -
Сїмсот козаків з собою,
Рубає мечем голови з плечей,
А решту топить водою.
Зависли Ляшки, зависли,
Як чорна хмара на Вислї.
Лядськую славу загнав під лаву,
Сам бравий козак гуляє.
Нуте, козаки, у скоки,
Заберемо ся під боки:
Заженїм Ляшка, вражого сина,
Аж за той Дунай глибокий
В исследованиях отмечается, что если Хмельницкий в народной памяти остался все-таки как шляхтич и представитель интересов казацкой старшины, то Кривонос, воспринимался, прежде всего, простаком - вождем крестьянской жакерии, «гетманом черни казацкой». Не удивительно, что такой образ оказался очень востребованным в стране Советов - 1934 году советский художник Николай Самокиш пишет свою знаменитую, знакомую нам с детства из учебников, картину «Бой Максима Кривоноса с Иеремией Вишневецким». Картина является ярким примером «советского батального сюрреализма», иначе как можно воспринимать изображение мчащуюся галопом польскую кавалерию, которую преследуют, и что интересно почти догоняют (!) пешие оборванные крестьяне с косами и топорами. В середине полотна Кривонос, замахивается саблей на перепуганного толстяка - своего главного противника князя Ярему (Иеремию).
Украинский историк Алексей Сокирко назвал эту картину «битвой карикатуры с вымыслом» - никаких достоверных источников подтверждающих, что князь и казак лично скрещивали сабли, не сохранилось, но в период постоянной конфронтации «польским империализмом» такой образ являлся частью воспитательно-идеологической политики, наглядно демонстрирующий гражданам образ извечного врага.
О Кривоносе реальном нам известно крайне мало, все что сохранилось: скупые строчки из летописей, дневников, записок и несколько написанных ним писем по-солдатски кратких и емких, в них скользит особая казацкая ирония. Единственным его современным изображением является рисунок в одном из памфлетов, не понятно правда отображены ли на нем реальные черты Кривоноса, или он взят полностью из головы автора. Одним словом перед нами человек загадка - более менее достоверная информация касается только последних месяцев жизни аперель-ноябрь 1648 года, словно бы Кривонос, вынырнул из неоткуда и сразу же стал во главе повстанческого движения. Уже современники отмечали неясность его происхождения, все сходились на том, что принадлежал он скорей всего к категории простолюдинов подавшихся в казаки - местом его рождении называли Могилев, Острог, Черкащщину. Вопросом без ответа оставалось - где он мог приобрести такой боевой опыт позволяющий создавать и командовать военными соединениями, способными противостоять армии Речи Посполитой и брать штурмом крепости, построенные по последнему слову фортификации? Выдвигались самые разнообразные версии, правда, в большинстве своем лишенные доказательной базы: Кривонос - участник казацких морских набегов на Турцию, ветеран Тридцатилетней войны; была даже такая экзотическая как «генерал-майор Кривонос по происхождению шотландец»! Ее автором был немецкий ландскнехт, находящийся на службе в польской армии и записавший эту версию со слухов - мол, засланный протестантами скотт, специально возмутил православных, чтобы разрушить католическое королевство на потеху последователям Лютера и Кальвина. Данная история имела продолжение уже в 20 веке когда некий проживающий в Британии Василий Перебейнос объявил себя потомком казацкого вождя, но данный факт относится уже скорее к разделу желтой хроники, на сегодняшний день «шотландскую» версию происхождения Кривоноса могут разрабатывать разве что романисты.
По версии историка В. Голобуцкого первое более или менее достоверное упоминание о Кривоносе относится к осени 1647 года на знаменитой «раді у діброві» где Богдан Хмельницкий раскрыл перед своими ближайшими сподвижниками планы будущего восстания. В следующий раз Кривонос, в чине полковника, уже активный участник битвы под Желтыми водами (первое столкновение казацкой и польской армий) здесь осадив неприятеля в лагере Хмельницкий, видя, что прямой штурм не принесет победы и приведет к большим потерям, пошел на хитрость - начал с поляками мирные переговоры, по результатам которых порешали: поляки отдают повстанцам артиллерию и уходят назад, а казаки, в качестве заложников передают в польский лагерь полковников Кривоноса и Крысу. Обнадеженные договором поляки начали отступление во время которого хитрый Крыса попросту сбежал, а Кривонос воспользовавшись разгильдяйством руководства, поступил еще красивее - когда отряд казаков подошел близко к лагерю, он предложил полякам свои услуги по поимке языка среди бунтовщиков. Должно быть, за это время ему удалось втереться польскому командованию в доверие, так как ему был предоставлен конь, на котором он благополучно ускакал к своим, полякам оставалось только чесать затылки в недоумении. Закончилось для них все, как известно печально, казак перекопали дорогу отступающему лагерю и вместе с татарами со всех сторон его атаковали, хорошенько перед этим обстреляв из выданной поляками артилеррии - в результате дело закончилось полным разгромом польской армии: погиб Стефан Потоцкий, сын гетмана Николая Потоцкого, множество солдат Жечи погибло и попало в плен. Разделавшись с передовым корпусом объединенная казацко-татарская армия двинулась к Корсуню где располагались основные силы противника во главе с гетманами Николаем Потоцким и Мартином Калиновским. Здесь Кривоносу была доверена ответственная задача произвести разведку боем и прощупать силы противника, как описывает современник « Казацкий полковник Кривонос прибыл на рассвете под Корсунь с двадцатью тысячами конницы, одних казаков без орды, которая вся оставалась при Хмельницком. Гетманы наскоро выстроили войска и начали битву с Кривоносом, в которой, Божьею милостью, неприятель понес поражение, с нашей же стороны потери были незначительны, но, хотя Бог благословил в этот день оружие наших гетманов, опасность не вполне еще миновала. Поэтому они составили военный совет, на котором решено на следующий же день идти в Богуслав и там основать главную квартиру.». Решение оказалось для польских гетманов фатальным- путь отступления пролегал через так называемую Крутую Балку (Горохову Діброву), едва передвигая окруженный возами лагерь по пересеченной местности поляки уперлись в траншеи, загодя выкопанные казаками Кривоноса организовавшего засаду, из-за которых по ним ударили из пушек, одновременно с двух сторон начали атаку Хмельницкий и татары. Так во многом благодаря маневрам Кривоноса польская армия попала в «котел» из которого почти ни кому не удалось уйти: оба гетмана попали в плен, участь остальных была не лучше «Все полковники постарше убиты, некому и сопротивление оказывать. Сам е. м. п. воевода предсказывает, что они [казаки] вскоре будут в Варшаве. Все окончательно перепуганы, ходят как помешанные. П. комиссара е. к. м. обезглавили и голову его носят на шесте перед войском» ужасался польский шляхтич в одном из писем к другу, как бы намекая, что скоро по всей Rzeczpospolitoj станет очень горячо.
Крутая Балка - современный вид
Одержав столь громкие победы, Хмельницкий с казаками и татарами прибыл в Белую Церковь, где устроил Раду, на повестке которой стоял главный вопрос «Что делать дальше?». Кривонос со своей стороны высказался за продолжение войны до победного конца, в дальнейшем он всегда был наиболее непримиримым представителем «партии войны» в казацком лагере, и, между прочим, внес предложения о разрыве союза с татарами, так как уже тогда было видно, что за него придется платить христианским ясырем - предложение правда не имело успеха по причинам военно-политического характера. Правительство Жечи, в первые дни восстания некстати умер король, и государство фактически управлялось, до выборов нового, временщиками, решило попробовать решить дело с казаками миром, опасаясь не без оснований, что пока ленивая шляхта соберется воевать повстанцы и вправду дойдут до Варшавы. Для этого к Хмельницкому было направлено посольство, начавшее долгие, нудные и бесперспективные переговоры заведомо ни к чему хорошему не приведшие - обе стороны выдвигали малоприемлемые требования и не без основания подозревали друг друга в лукавстве и попытке потянуть время, чтобы собраться с силами.
Известие о начале восстания и разгроме коронной армии по обоим берегам Днепра произвели эффект разорвавшейся бомбы - повсюду начались восстания крестьян, горожан, казаков, всем кому по каким бы то ни было причинам хотелось поквитаться с «бісовими ляхами» - смешалось в одну кучу: память о притеснениях на религиозной почве, неудовлетворенные сословные притязания, неприязнь к чужакам, банальный антагонизм крестьянина и феодала. Хелминский епископ сокрушался «Этот негодяй Хмельницкий после разгрома войск и пп. гетманов каждый день делает большие успехи. Он уже именует себя князем киевским и русским, далее продвигаясь, под Владимиром намеревается основать центр войны. Вся Русь от нас к нему переходит, открывает ему добровольно города. Растет огромное число этого своеволия и крестьянства. Он захватил большое количество пушек, все его войско имеет огнестрельное оружие и ему никто не может противостоять», другие очевидцы писали что «каждый мужик убил либо выгнал своего пана в одной одежде вместе с душой и детьми». И тому, кого просто выгнали, еще повезло - случаи физической расправы над теми, кто имел отношение к шляхетскому сословию стали нормой. Отдельно пострадали евреи, в них восставшие видели основных пособников эксплуататоров, к чему присовокупился обычный средневековый бытовой антисемитизм, повсеместно прокатившиеся погромы стали одной главой из трагической истории еврейства. Во время взятия восставшими Немирова и Тульчина было убито множество евреев, а их имущество разграблено: «Женщин и девушек они насиловали по произволу своему. Некоторые женщины и девушки, желая себя спасти от осквернения нечестивыми, прыгали в водяные рвы, что возле крепости, и топились. Так же и многие мужчины, умеющие плавать, бросались в воду, и плавали в ней, надеясь таким образом спастись от резни, однако православные бросились за ними вплавь с саблями и копьями, и убивали их в воде, а часть православных стреляла в них из ружей - и убивали их до тех пор, пока вода не стала красной от крови убитых» описывал еврейский хронист современник ужасающие подробности. С личностью самого Кривоноса, о котором еврейские источники писали не иначе как «ненавистник евреев да будет стерто его имя» связано множество антисемитских акций погромного характера, непосредственно в своем письме к главнокомандующему польской армии Кривонос писал «А євреїв аж до Висли княжа милість зво-ль завернути, бо вся провина почалася з євреїв, бо ж вони і вас з розуму звели» - в этой фразе, пожалуй, одно из основных кредо полковника: воевать, пока не очистит Украину от «ляхов и жидов». Казацкие атаманы Ганжа, Шан-Гирей, Гиря, Гоголь (предок великого писателя Николая Васильевича) со своими отрядами громили шляхту и евреев по всему Подолию, восстание начало перекидываться на Волынь и другие православные регионы Речи Посполитой - крестьяне и мещане массово показачивались, организовывались в сотни, выбирали предводителей и присоеденялись к востанию: «А же Хмельницький розослал бул полковников на, всі сторони: на Білую Русь, на Сіверщизну, на Поліссє, на руську Подоллю, на Волинь з козаками, до которих навенцей хлопства в'язалося, і добивали містечок і міст, шляхту і жидов, і ляхов всіх впень стинаючи, а добра у всіх огулом отбираючи і обдираючи, і людей невинних губ'ячи, костели і кляштори луп'ячи. Особливе Кривонос на Подоллю тоє броїл» писал хронист.
Оружие воставших
Как раз в разгар мирных переговоров в Белой Церкви на правобережье появился со своей личной армией князь Иеремия Вишневецкий - ему суждено стать главным врагом восставших и Кривоноса лично, борьба с которым станет первоочередной задачей полковника. До 1648 года князь Иеремия владел огромными территориями на Левобережье, на которых сколотил собственное удельное княжество так называемую Заднепровскую державу или «Вишневеччину» со столицей в Лубнах.
Иеремия Вишневецкий
Там он развил бурную хозяйственную деятельность: зазывал крестьян на поселение из других воеводств Жечи (чему их предыдущие хозяева были, мягко говоря, не очень рады и частенько тягали князя по судам из-за этого), покровительствовал развитию городов, привлекал на службу мелкую шляхту (с полным содержанием), воевал с татарами, одним словом был крупным олигархом и одним из влиятельнейших магнатов государства. Помимо своих, несомненно, позитивных качеств князь отличался большим честолюбием, властностью и стремлением любыми путями расширять свои владения, где можно было быть самовластцем которому ни указ, ни король, ни остальные магнаты: перед первым князь не стеснялся «гнуть пальцы» а со вторыми частенько устраивал приватные войны, отбивая имения, а то и целые города. У казаков с князем отношения сложились тоже не просто - Вишневецкий принимал активное участие в подавлении казацких выступлений 30-х годов 17 века, а в своей бурной колонизационной деятельности начал подбираться непосредственно к землям Войска Запорожского (даже получил от короля пожалование на владение островом Хортицей, которым по понятным причинам воспользоваться уже не довелось) что вызывало у казаков вполне обоснованные опасения превратится, в недалеком бедующем, в обычных холопов, живущих на княжеской земле.
Как уже упоминалось, с первыми выступлениями Хмельницкого и известиями о поражении правительственных войск крестьяне и казаки взялись, кто за вила, кто за мушкет и принялись резать шляхту и евреев - тому не мало способствовали рассылаемые гетманом агитаторы и вооруженные отряды. Трезво оценив ситуацию, князь понял, что против разбушевавшейся казацко-крестьянской стихии, усиленной татарскими чамбулами, ему одному на Заднепровье не устоять. Поэтому собрав семью, приближенных и оставшихся верными солдат, погрузив скарб на телеги, Вишневецкий окольными путями, сделав довольно внушительный крюк, начал отступление к своему родовому имению на Волыни. Восставшие учинили безобразнейшее истребление оставшихся на Левобережье сторонников князя (кости убитых при взятии Лубен были найдены в 19 веке) и словно охотничьи собаки гнали Иеремию до самой переправы через Днепр - думается, именно с этих событий берет дальнейшая непримиримость князя по отношению к восставшим и крайняя жестокость при подавлении бунтов; князь стал решительным противником любых мирных переговоров с Хмельницким, заявлял, что «не хочет и жить в этой отчизне, и лучше нам умереть, чем терпеть над собой власть гультяйства» - гордому магнату не выносима была мысль, что чернь выгнала его из собственного «мини государства» построение которого было делом всей его жизни, перенятым еще от деда.
Карта похода Вишневецкого
Переправившись через Днепр Вишневецкий, имея при себе 6000 тысячную армию состоящую из сплоченных и преданных князю профессиональных воинов, первым делом завернул во владения своих свояков князей Збаражских, где уже во всю хозяйничали повстанцы. Огнем и мечем пройдя Погребище, Прилуки и Немиров, где по словам очевидца «Ідучи через Погребище зрадникам руки утинають, на палю садять, стинають - найбільше за образу божу, за пустошеннє костелів, що там чинили: страшно оповідати й писати ; за Прилукою - тут перед костелом руки рубали, і тихже на паль на ринку посаджено, иньших постинано». Жестокая карательная акция возмутила население, ради справедливости все таки стоит напомнить, что восставшие вели себя не лучше, - мирные переговоры в Белой Церкви естественно зашли в тупик, теперь восставшие мотивировали военные действия необходимостью борьбы с Вишневецким - Кривонос в своих письмах указывал, что именно против Иеремии, а не против Речи Посполитой казаки ведут войну «ибо всюду по дорогам виселицы и колы, а на колах люди невинные заживо муки терпят от его рук» розьясняя «Пишет мне князь пан воевода сандомирский, коронный гетман, чтобы я прекратил уничтожение имений и кровопролитие. И я уже было прекратил, но п. Вишневецкий своей жестокостью по отношению к нашим братьям в Немирове и Погребищах, которым он приказал высверлить сверлами глаза, толкнул меня на это».
Политика террора снискала Вишневецкому славу в шляхетской среде, однако было ясно, что имеющимися у князя на данный момент силами с восставшими не справится; характерный случай произошел в Немирове, где приведенные в покорность горожане после ухода князя опять позвали казаков и перебили оставленный ним гарнизон, как описывает эти события Богуслав Машкевич (шляхтич на службе у Иеремии) «Пришел один из драгун, участвовавших в защите Немирова, и дал знать обо всем случившемся. Князь отрядил полторы тысячи кавалерии с приказанием взять город, вырезать поголовно и правых, и виноватых, а самый город сжечь; но неприятель, предвидя это, укрепился так хорошо, что не дал и подступить к городу; итак отряд этот, ничего не сделавши, со стыдом принужден был ретироваться, а князь с войском шел дальше на Волынь».
Вишневецкий с войском стояли уже под Райгородом (Житомирская область) когда к нему прибыли посланцы от киевского воеводы Януша Тышкевича, который после захвата Киева казаками атамана Олешка Тяплушина оказался «безработным», с просьбой прийти на помощь Махновке (ныне Комсомольское Казятинского района Винницкой области) где три хоругви польской армии и значительное число шляхты с семьями были осаждены сыном Кривоносом и атаманом Гирей. Но давайте обо всем поподробнее.
Януш Тышкевич