Попы на мерседесах - не главная проблема
Кто знает больше,
Пусть скажет лучше.
А я ответов
Других не нашел...
Юлий Ким, "Московские кухни"
UPD: После всякого перечтения свой текст хочется дописывать и переписывать. ЖЖ позволяет - зачем же отказывать себе в удовольствии?
Когда-то давно, когда я ещё регулярно обновлял этот журнал, я писал о том, что религия - не может быть терпимой, поскольку обязана претендовать на знание настоящей универсальной истины и, следовательно, должна считать ложью всё, что не соответствует ей. Найти этот пост мне уже не под силу, но мысль была именно такой. С тех пор мне приходилось иногда по разным обстоятельствам задумываться о религии вообще и православии в частности - возможно, реже, чем нужно, но тем не менее.
Развитие моей мысли, как мне по-видимому свойственно, шло поэтапно. Когда-то я очень смеялся, что пока заканчивал школу и предпринимал первые попытки учёбы на исторических факультетах, я постепенно проходил путь развития исторической мысли: от перечисления событий я постепенно дошёл до роли человека и его мироощущения (пришлось вскоре почитать школу Анналов), потом мне стало интересно, как же представляли историю те историки, на свидетельствах которых основываются исследователи сейчас (и курс истории исторического знания, а также теории и методологии исторической науки пришлось послушать тоже) и т.д. Каждый раз, когда мне казалось, что я наконец-то всё-всё понял в истории, я выяснял, что изобрёл велосипед. Потом я делал новое открытие, и история повторялась.
Итак, вернусь к религии. Первой моей мыслью было, что современная православная Церковь не может наладить разговора с обществом, потому что застыла где-то в средних веках. Тот консерватизм, который в ней заложен, и до некоторой степени определяет её ценность, в данном случае губит её. Сама риторика, сами слова и образы церковного языка застыли в те времена, о которых сейчас не сохранилось и памяти. Истоки тех традиций, которые хранит Церковь не в догматике, а в своей повседневной жизни уже стёрлись из памяти не только захожан, но тех, кто бывает в храме часто и даже служит. Слово семиотика - страшное и непонятное, но именно где-то в символике лежит то, о чём я говорю. Поскольку мысль свою я выражаю, по-видимому, путано, я попытаюсь проиллюстрировать её. Недавно хороший лектор по средневековому источниковедению объяснял, что в средневековой житийной литературе обязательно указывали как можно большее количество мелких бытовых подробностей. Всегда действие происходит в конкретное время, в конкретном городе и т.д. То есть, чудесные происшествия обязательно должны быть окружены знакомой реальностью - тогда в них верят. Это была живая литература, которая если и писалась по шаблону, то так, как по шаблону в некотором роде пишутся и детективы. Этот шаблон был актуален. Святые с тех пор, слава Богу, появляться не перестали, но что стало с житиями? Сегодня они, хотя речь идёт о делах 50- или 100-летней давности, написаны так, что даже и верующему человеку их читать невозможно, что же говорить обо всех остальных; о тех, кого они должны бы заставить уверовать? Вот именно на уровне языка, символов, примеров, самой структуры повестования живая традиция оказалась потеряна.
Мысль вторая, пришедшая несколько позже. А хочет ли Церковь налаживать этот диалог? Я начал с того, что каждая религия нетерпима, но сегодня думаю, что каждая и немного лицемерна, поскольку не желает раскрывать свою суть непосвящённым. Ислам, сколько бы ни говорили сегодня о том, что это религия мира, с самого момента своего создания несёт в себе агрессию тех первых кочевников, которые завовевали половину мира и начали эти завоевания под руководством Пророка. Про православие можно сколько угодно говорить, что это - религия терпимости, сообщество свободных людей и т.д., но это неправда. По сути своей, православие - это религия святых и тех, кто хочет стать святыми. Для меня остаётся большим вопросом, как христианству удалось стать мировой религией и существовать так долго именно потому, что Христос в Нагорной проповеди не шутил. Сегодня мы часто говорим о его словах с оговорками. Что это не для всех обязательно, а, предположим, только для монахов. Или вспоминаем, что он жил тоже в нашем, человеческом мире, и не требовал от каждого встречного бросить дом и имущество и следовать за ним. И даже богатому юноше условия поставил. Всё это так, но совершенно не отменяет того, что каждое его слово - не шутка. То есть, по житейской логике, только тот и может считаться христианином, кто искренне и ежедневно работает над собой, чтобы достичь блаженства. Думаю, что ни в какие времена таких людей не было слишком много. По большому счёту, большинство всегда выбирало для себя какие-то заповеди, а на другие предпочитало не обращать внимание. Также и сейчас. Честно говоря, я сомневаюсь, что когда-нибудь мне захочется подставить другую щёку. Прошу обратить внимание, не что подставлю, а что мне захочется! А уж про то, что сказано в книге о помыслах я и не говорю. Там, кстати, тоже никаких намёков на шутку нет.
Почему я пишу всё это именно о православии? Этот вопрос я и сам себе часто задавал. Мне всегда казалось, что католичество как-то было ближе к жизни сегодняшней. Уже сама по себе централизация власти позволяет ему гораздо быстрее производить изменения в церковной жизни, и хотя с догматической точки зрения примат Папы выглядит очень странно - никакие его объяснения никогда не выглядели для меня хоть сколько-нибудь убедительными, - нельзя не признать, что он очень удобен. Но главное, наверное, в том, что католичество с самого начала учло, что настоящими христианами все быть не то, что не смогут, а не захотят. Не зная действительных обстоятельств, я именно так, наверное, рассматриваю причастие облатками. Это неравенство людей в причастии, на мой взгляд, и освобождает их внутренне от определённой ответственности. Теперь они могут сказать: ну, мы же не святые - мы же даже и причащаемся только наполовину!
Наконец, третья мысль. Сегодня мне кажется, что изменения произошли не только в символах и языке, но и в людях. Сегодняшний человек - действительно свободен в выборе, и, что самое важное, сам осознаёт это. Уже нельзя теперь сказать, что обстоятельства вынудили нас не следовать Евангелию в полной мере. Мы уже никому, на самом деле, не подчиняемся и вообще отвыкли служить. Можно всё. И всё может каждый. Отсюда - максимализм. Какой смысл быть христианином наполовину? Зачем делать что-то, если оно не приносит денег, и ты не стал в нём лучшим или хотя бы настоящим? Всё, что не связано с зарабатыванием денег, мы воспринимаем как хобби, а в хобби единственный смысл - реализовать себя. По-честному, целиком. И религия - тоже становится в каком-то смысле хобби: если уж быть религиозным человеком, то уж самым религиозным. Отсюда две проблемы.
Первая - это люди, которые так и сделали. Недавно мне нужно было писать о субкультурах и православии, и я невольно задумался о том, нельзя ли и православие в каком-то смысле причислить к субкультурам? Увы, на мой взгляд, в каком-то (ударение) - можно. Вот такие люди, для которых православие - хобби; которые считают его своей собственностью и не хотят никого принимать в свой элитный клуб - создают православную субкультуру. Беда в том, что таких в околоцерковной среде много, и хотя мы можем помнить и повторять, что к вере - это не имеет отношения, но они формируют тот воздух, которым дышат люди. Именно они часто служат при храмах (нет-нет, священники на них обычно не похожи), пишут те самые жития и т.д. Отсюда - заранее отрицательное отношение к книгам, фильмам и проч., и проч. о православии. Потому что они уже не о православии, а православнутые (хорошее слово). Последствия бывают ужасающими, потому что на субкультурно-религиозных и смотреть страшно, а как подумаешь, что можешь встретить такого в храме - всякое желание идти туда пропадает. Опять же, что уж говорить о тех, кто и так-то в храм зайти боится?
Вторая - это то, что теперь человеку легче либо быть религиозным-религиозным, либо не считать себя христианином вообще. Потому, что компромиссы - неинтересны. И, что самое страшное, я прекрасно понимаю эту логику. Называть себя православным - это ответственность (см. вторую мысль), и если ты не готов её на себя брать, то стоит ли говорить громкие слова? В этой ситуации трудно себе представить широкое распространение религии - она сужается. Что мы и наблюдаем, мне кажется.
Последнее, что мне хотелось бы уточнить: я не воспринимаю всё слишком мрачно. Я встречал и, слава Богу, встречаю людей, которые верят также как дышат. Даже не задумываясь об этом. Мало что есть прекраснее таких людей - это светлые, добрые создания, которые всегда напоминают мне толкиеновских эльфов. Но их, увы, немного, а я к ним не отношусь. Заранее извиняюсь за то, что этот пост - не под катом. Я уже просто забыл, как его ставить. Но, надеюсь, что редкость моих постов окупит ту пару движений мышкой, которые понадобятся, чтобы его промотать.
Пусть скажет лучше.
А я ответов
Других не нашел...
Юлий Ким, "Московские кухни"
UPD: После всякого перечтения свой текст хочется дописывать и переписывать. ЖЖ позволяет - зачем же отказывать себе в удовольствии?
Когда-то давно, когда я ещё регулярно обновлял этот журнал, я писал о том, что религия - не может быть терпимой, поскольку обязана претендовать на знание настоящей универсальной истины и, следовательно, должна считать ложью всё, что не соответствует ей. Найти этот пост мне уже не под силу, но мысль была именно такой. С тех пор мне приходилось иногда по разным обстоятельствам задумываться о религии вообще и православии в частности - возможно, реже, чем нужно, но тем не менее.
Развитие моей мысли, как мне по-видимому свойственно, шло поэтапно. Когда-то я очень смеялся, что пока заканчивал школу и предпринимал первые попытки учёбы на исторических факультетах, я постепенно проходил путь развития исторической мысли: от перечисления событий я постепенно дошёл до роли человека и его мироощущения (пришлось вскоре почитать школу Анналов), потом мне стало интересно, как же представляли историю те историки, на свидетельствах которых основываются исследователи сейчас (и курс истории исторического знания, а также теории и методологии исторической науки пришлось послушать тоже) и т.д. Каждый раз, когда мне казалось, что я наконец-то всё-всё понял в истории, я выяснял, что изобрёл велосипед. Потом я делал новое открытие, и история повторялась.
Итак, вернусь к религии. Первой моей мыслью было, что современная православная Церковь не может наладить разговора с обществом, потому что застыла где-то в средних веках. Тот консерватизм, который в ней заложен, и до некоторой степени определяет её ценность, в данном случае губит её. Сама риторика, сами слова и образы церковного языка застыли в те времена, о которых сейчас не сохранилось и памяти. Истоки тех традиций, которые хранит Церковь не в догматике, а в своей повседневной жизни уже стёрлись из памяти не только захожан, но тех, кто бывает в храме часто и даже служит. Слово семиотика - страшное и непонятное, но именно где-то в символике лежит то, о чём я говорю. Поскольку мысль свою я выражаю, по-видимому, путано, я попытаюсь проиллюстрировать её. Недавно хороший лектор по средневековому источниковедению объяснял, что в средневековой житийной литературе обязательно указывали как можно большее количество мелких бытовых подробностей. Всегда действие происходит в конкретное время, в конкретном городе и т.д. То есть, чудесные происшествия обязательно должны быть окружены знакомой реальностью - тогда в них верят. Это была живая литература, которая если и писалась по шаблону, то так, как по шаблону в некотором роде пишутся и детективы. Этот шаблон был актуален. Святые с тех пор, слава Богу, появляться не перестали, но что стало с житиями? Сегодня они, хотя речь идёт о делах 50- или 100-летней давности, написаны так, что даже и верующему человеку их читать невозможно, что же говорить обо всех остальных; о тех, кого они должны бы заставить уверовать? Вот именно на уровне языка, символов, примеров, самой структуры повестования живая традиция оказалась потеряна.
Мысль вторая, пришедшая несколько позже. А хочет ли Церковь налаживать этот диалог? Я начал с того, что каждая религия нетерпима, но сегодня думаю, что каждая и немного лицемерна, поскольку не желает раскрывать свою суть непосвящённым. Ислам, сколько бы ни говорили сегодня о том, что это религия мира, с самого момента своего создания несёт в себе агрессию тех первых кочевников, которые завовевали половину мира и начали эти завоевания под руководством Пророка. Про православие можно сколько угодно говорить, что это - религия терпимости, сообщество свободных людей и т.д., но это неправда. По сути своей, православие - это религия святых и тех, кто хочет стать святыми. Для меня остаётся большим вопросом, как христианству удалось стать мировой религией и существовать так долго именно потому, что Христос в Нагорной проповеди не шутил. Сегодня мы часто говорим о его словах с оговорками. Что это не для всех обязательно, а, предположим, только для монахов. Или вспоминаем, что он жил тоже в нашем, человеческом мире, и не требовал от каждого встречного бросить дом и имущество и следовать за ним. И даже богатому юноше условия поставил. Всё это так, но совершенно не отменяет того, что каждое его слово - не шутка. То есть, по житейской логике, только тот и может считаться христианином, кто искренне и ежедневно работает над собой, чтобы достичь блаженства. Думаю, что ни в какие времена таких людей не было слишком много. По большому счёту, большинство всегда выбирало для себя какие-то заповеди, а на другие предпочитало не обращать внимание. Также и сейчас. Честно говоря, я сомневаюсь, что когда-нибудь мне захочется подставить другую щёку. Прошу обратить внимание, не что подставлю, а что мне захочется! А уж про то, что сказано в книге о помыслах я и не говорю. Там, кстати, тоже никаких намёков на шутку нет.
Почему я пишу всё это именно о православии? Этот вопрос я и сам себе часто задавал. Мне всегда казалось, что католичество как-то было ближе к жизни сегодняшней. Уже сама по себе централизация власти позволяет ему гораздо быстрее производить изменения в церковной жизни, и хотя с догматической точки зрения примат Папы выглядит очень странно - никакие его объяснения никогда не выглядели для меня хоть сколько-нибудь убедительными, - нельзя не признать, что он очень удобен. Но главное, наверное, в том, что католичество с самого начала учло, что настоящими христианами все быть не то, что не смогут, а не захотят. Не зная действительных обстоятельств, я именно так, наверное, рассматриваю причастие облатками. Это неравенство людей в причастии, на мой взгляд, и освобождает их внутренне от определённой ответственности. Теперь они могут сказать: ну, мы же не святые - мы же даже и причащаемся только наполовину!
Наконец, третья мысль. Сегодня мне кажется, что изменения произошли не только в символах и языке, но и в людях. Сегодняшний человек - действительно свободен в выборе, и, что самое важное, сам осознаёт это. Уже нельзя теперь сказать, что обстоятельства вынудили нас не следовать Евангелию в полной мере. Мы уже никому, на самом деле, не подчиняемся и вообще отвыкли служить. Можно всё. И всё может каждый. Отсюда - максимализм. Какой смысл быть христианином наполовину? Зачем делать что-то, если оно не приносит денег, и ты не стал в нём лучшим или хотя бы настоящим? Всё, что не связано с зарабатыванием денег, мы воспринимаем как хобби, а в хобби единственный смысл - реализовать себя. По-честному, целиком. И религия - тоже становится в каком-то смысле хобби: если уж быть религиозным человеком, то уж самым религиозным. Отсюда две проблемы.
Первая - это люди, которые так и сделали. Недавно мне нужно было писать о субкультурах и православии, и я невольно задумался о том, нельзя ли и православие в каком-то смысле причислить к субкультурам? Увы, на мой взгляд, в каком-то (ударение) - можно. Вот такие люди, для которых православие - хобби; которые считают его своей собственностью и не хотят никого принимать в свой элитный клуб - создают православную субкультуру. Беда в том, что таких в околоцерковной среде много, и хотя мы можем помнить и повторять, что к вере - это не имеет отношения, но они формируют тот воздух, которым дышат люди. Именно они часто служат при храмах (нет-нет, священники на них обычно не похожи), пишут те самые жития и т.д. Отсюда - заранее отрицательное отношение к книгам, фильмам и проч., и проч. о православии. Потому что они уже не о православии, а православнутые (хорошее слово). Последствия бывают ужасающими, потому что на субкультурно-религиозных и смотреть страшно, а как подумаешь, что можешь встретить такого в храме - всякое желание идти туда пропадает. Опять же, что уж говорить о тех, кто и так-то в храм зайти боится?
Вторая - это то, что теперь человеку легче либо быть религиозным-религиозным, либо не считать себя христианином вообще. Потому, что компромиссы - неинтересны. И, что самое страшное, я прекрасно понимаю эту логику. Называть себя православным - это ответственность (см. вторую мысль), и если ты не готов её на себя брать, то стоит ли говорить громкие слова? В этой ситуации трудно себе представить широкое распространение религии - она сужается. Что мы и наблюдаем, мне кажется.
Последнее, что мне хотелось бы уточнить: я не воспринимаю всё слишком мрачно. Я встречал и, слава Богу, встречаю людей, которые верят также как дышат. Даже не задумываясь об этом. Мало что есть прекраснее таких людей - это светлые, добрые создания, которые всегда напоминают мне толкиеновских эльфов. Но их, увы, немного, а я к ним не отношусь. Заранее извиняюсь за то, что этот пост - не под катом. Я уже просто забыл, как его ставить. Но, надеюсь, что редкость моих постов окупит ту пару движений мышкой, которые понадобятся, чтобы его промотать.