verses

[borkhers]

***
Да сохранит Господь душу твою в узле
жизни! - не понимаю узел ли, узелок.
Даже если ты прожил тусклую жизнь во зле.
Бред молол языком. Воду в ступе толок.
Даже если лгал всю жизнь до скончания дней.
Если поддельные деньги копил от семьи тайком....
Нищая жизнь несет узелок с душою твоей,
рядом с корочкой хлеба и серебряным пятаком.

***
мало нас живущих в долине
под слоем космической пыли
наши дети возятся в глине
из которой мы их слепили
нам фигурки животных приносят
и нас родителей просят
чтобы мы зверей оживили

и мы оживляем фигурки
и их покрывают шкурки
глаза сверкают в глазницах
слеза блестит на ресницах
все сущее в мире лохмато
и все убегает куда-то

туда устремляет взоры
где стоят огромные горы
ограждающие мирозданье
где речка и мостик дугою
последнее напоминанье
что жизнь бывает другою

***
не все, кто ложится спать,
утром сумеют встать.

не всех, кто в ночи не спит,
вдохновение посетит,

не все, кто лежит во тьме,
проснутся в своем уме.

с бессонницею вдвоем
и ночью светло, как днем.

осенний полночный свет,
в котором спасенья нет.

осенний полночный страх
в старинных стенных часах.

потому что во сне - провал.
и не вспомнишь, где ночевал.

***
Настоящий философ не оставляет трудов.
Для того и мудрость, чтоб ее от глупцов скрывали.
Две три цитаты в памфлетах его врагов
свидетельствуют, что труды когда-то существовали.

Потому что тексты распадаются на слова,
слова - на буквы, а буквы - на их обломки.
Ими усеяны греческие острова,
на границе земли и моря, у самой кромки.

***
на барахолке продают барахло
все что время отхлынув оставило на берегу
как на пляже ракушки и бутылочное стекло
люди это выбрасывают а я дурак берегу
вот тащу домой чугунный утюг с трубой
и заслонкой в виде маски с ржавою бородой
всем не нужно а ты покупаешь Господь с тобой
разумные голоса талдычат наперебой
талдычат наперебой каждый на свой лад
ты сам превратился в вещь не нужную никому
ты превратил свой дом в несуразный склад
конечно думаю я хорошо что не в тюрьму

***
мечты о военных страданиях одолевают ребят.
красивая медсестра льнет к раненому бойцу.
Вера, Надежда, Любовь и мать их София скорбят.
Неверие и Безумие эпохе больше к лицу.
Безнадюга и Ненависть - девушки хоть куда,
жаль, когда улыбаются, выглядывают клыки.
легко поддаются.силе вражеские города.
легко продвигаются вглубь дружественные полки.

***
кран неисправен. капельный секундомер
точнее песочных часов: десять минут - стакан.
катится к завершению век-изувер.
шлют к чертям коммунизм пролетарии разных стран.
шелестят над столом страницы свежих газет,
но новости все протухли, как на подбор.
утренний гимн радиоточкой пропет.
на гвозде довоенный отцовский фотопортрет,
поблекший и пожелтевший, мучит сыновний взор.
если жизнь существует, то где-то там, за окном.
центральный проспект. большой гастроном на углу.
мир болен. никто не заботится о больном.
руки тянутся к радиатору. все же ближе к теплу.

***
Он рифмовал "был" со словом "жил",
а мог бы про кровь, что текла из жил,
но если уж "кровь", то рядом "любовь",
а мог бы "готовь" или "бровь".
В добавок - гитарных струн перебор,
а это уже - перебор.
И сердце! Сердцу не прекословь!
Трубы играют сбор.
Солдаты строятся на плацу.
Тревога им не к лицу.
Я тоже эхо ушедших лет,
возврата, понятно, нет.
И нет гитары в руках моих,
а без музыки стих - не стих.

***
выношен в рюкзаке. спеленат был в плащ-палатку.
в песочнице поиграть - саперную дали лопатку.
миномет - погремушка. БТР - заводная машинка.
служба - конфетка. но в конфетке горчинка.
так выращивают солдат в холодной оранжерее.
отращивай мышцы, расти скорее,
расти большой, не выше крыши блиндажной.
жизнь будет короткой, зато - отважной.